Сага о людях из Лососьей долины 4 страница
XXXI
Гуннар взял его с собой.
— А теперь направимся в северные земли, — сказал он Кольскеггу и Халльварду.
Те охотно согласились и сказали, чтобы он распоряжался. Гуннар отплыл, увозя с
собой большое богатство. У него было теперь десять кораблей. Он поплыл в Данию,
в Хейдабёр. Данией правил тогда конунг Харальд, сын Горма. Ему сказали, что
Гуннару нет равных во всей Исландии. Конунг послал к нему своих людей и
пригласил к себе. Гуннар не замедлил поехать к нему. Конунг принял его хорошо и
посадил рядом с собой. Там Гуннар оставался полмесяца. Конунг забавлялся тем,
что просил Гуннара состязаться в играх с его людьми, и никто не мог сравниться с
ним.
Конунг сказал Гуннару:
— Я полагаю, что вряд ли сыщется равный тебе.
Конунг предложил Гуннару жениться и обещал ему большие почести, если бы тот
пожелал остаться. Гуннар поблагодарил конунга за предложение и сказал:
— Я хотел бы сперва поехать в Исландию, чтобы повидаться с друзьями и родичами.
— Тогда ты к нам больше не вернешься, — говорит конунг.
— Это уж как судьбе будет угодно, государь, — говорит Гуннар.
Гуннар подарил конунгу хороший боевой корабль и много другого добра, а конунг
подарил ему одежду со своего плеча, расшитые золотом рукавицы, повязку на лоб с
золотой тесьмой и меховую шапку из Гардарики.
Гуннар поехал на север, в Хисинг. Эльвир встретил его с распростертыми
объятиями. Гуннар вернул Эльвиру его корабли, сказав, что вся кладь на них —
доля Эльвира в добыче. Эльвир принял подарок, похвалил его за щедрость и
предложил погостить у него. Халльвард спросил Гуннара, не хочет ли он посетить
ярла Хакона. Гуннар ответил, что на этот раз не прочь:
— Потому что, — добавил он, — теперь я уже не так зелен, как тогда.
Они снарядились в путь и выехали на север, в Трандхейм, к ярду Хакону. Тот
принял Гуннара хорошо и предложил остаться на зиму. Гуннар согласился и заслужил
там общее уважение. На праздник середины зимы ярл подарил ему золотое запястье.
Гуннару там полюбилась Бергльот, родственница ярла. Люди полагают, что ярл выдал
бы ее за него, если бы Гуннар стал этого добиваться.
XXXII
Весной ярл спросил Гуннара, что он собирается делать дальше. Тот ответил, что
хочет поехать в Исландию. Ярл сказал, что год был плохой и поэтому мало кораблей
пойдет в море:
— Но все же, — продолжал он, — ты получишь столько муки и лесу, сколько
пожелаешь.
Гуннар поблагодарил его, быстро снарядил свой корабль и вместе с Халльвардом и
Кольскеггом отплыл в Исландию. В начале лета они прибыли туда и бросили якорь в
Устье Орлиного Гнезда. Это было перед самым альтингом. Гуннар поехал с корабля
домой, а людей оставил для разгрузки. Кольскегт поехал с ним. Дома все
обрадовались их приезду. Гуннар и Кольскегг были приветливы со своими
домочадцами, и держались по-прежнему просто.
Гуннар спросил, не в отъезде ли Ньяль. Ему ответили, что он у себя дома. Тогда
он велел подать коня и поскакал с Кольскеггом на Бергторов Пригорок. Ньяль
обрадовался их приезду и попросил остаться переночевать. Гуннар рассказал ему о
своих странствиях, и Ньяль назвал его великим воином:
— Немало довелось тебе испытать, — добавил он, — но еще больше испытаний у тебя
впереди, потому что многие станут тебе завидовать.
— Я хотел бы жить в мире со всеми, — говорит Гуннар.
— Многое с тобой случится, — говорит Ньяль, — и придется тебе все время
защищаться.
— В таком случае, — говорит Гуннар, — важно, чтобы право было на моей стороне.
— Так оно и будет, — говорит Ньяль, — если только не придется тебе
расплачиваться за чужие поступки.
Ньяль спросил Гуннара, собирается ли он на тинг. Гуннар ответил, что собирается,
и спросил, поедет ли Ньяль. Тот ответил, что не поедет:
— И я хотел бы, — добавил он, — чтобы и ты не ездил.
Гуннар одарил Ньяля богатыми подарками и, поблагодарив его за заботы о своем
хозяйстве, уехал домой.
Кольскегг стал склонять его к поездке на тинг. Он сказал:
— Там тебе прибавится славы, ибо много будет о тебе разговоров.
— Мне это не по душе, — сказал Гуннар. — Но я охотно повидаюсь с хорошими
людьми.
Халльвард тоже бы там и предложил поехать на тинг вместе.
XXXIII
И они все поехали на тинг. Они были так роскошно одеты, что не было равных им на
тинге, и люди выбегали из каждой землянки, чтобы подивиться на них. Гуннар
поселился в землянке людей Кривой Реки, своих родичей. Много народу приходило
повидать Гуннара и узнать от него новости. Он был со всеми приветлив и весел и
рассказывал им все, что они желали.
Случилось однажды, что, идя от Скалы Закона, Гуннар проходил мимо землянки людей
с Мшистой Горы. Он увидел там нарядно одетых женщин, которые шли ему навстречу.
Впереди шла женщина, которая была одета всех нарядней. Когда они встретились,
она обратилась к нему с приветом. Он учтиво ответил и спросил, кто она такая.
Она назвалась Халльгерд и сказала, что она дочь Хёскульда, сына Коля из Долин.
Она без стеснения обратилась к нему и попросила рассказать о его странствиях, а
он ответил, что не откажет в ее просьбе. Они уселись вдвоем и стали беседовать.
На ней было красное платье, а на платье богатые украшения. Сверху на ней была
пурпурная накидка, донизу отороченная кружевом. Волосы падали ей на грудь, и
были они густые и красивые. Гуннар был в одеянии, подаренном ему конунгом
Харальдом, сыном Горма. На руке у него было золотое запястье, подарок ярла
Хакона. Они громко разговаривали долгое время. Наконец Гуннар спросил, замужем
ли она. Она ответила, что нет.
— Да и немного найдется таких, кто бы посватался ко мне, — сказала она.
— Что ж, нет достойных тебя? — спросил он.
— Не в том дело, — сказала она. — Я бы не за всякого пошла.
— А что бы ты сказала мне, если бы я стал тебя сватать?
— Вряд ли ты это надумаешь, — сказала она.
— Ошибаешься, — ответил он.
— А коли так, то пойди поговори с моим отцом.
На том разговор кончился. Гуннар тотчас же отправился к землянке людей из Долин
и, встретив перед ней людей, спросил их, там ли Хёскульд. Те ответили, что в
землянке. Гуннар вошел. Хёскульд и Хрут встретили его с распростертыми
объятиями. Он сел между ними, и в их разговоре ничто не напоминало об их былой
вражде. Наконец Гуннар спросил, что бы ему братья сказали, если бы он посватался
к Халльгерд.
— Мы не отказали бы, — ответил Хёскульд, — если только ты и впрямь решил
жениться на ней.
Гуннар подтвердил, что это так.
— Но мы с тобой в свое время расстались не по-доброму, — добавил Хёскульд, — и
люди не поверят, что сговор между нами возможен. А как ты смотришь на этот брак,
брат мой Хрут?
Хрут ответил:
— По-моему, он будет неравным.
— Почему? — спросил Гуннар.
— Скажу тебе правду, — ответил Хрут. — Ты человек доблестный и достойный, а она
человек ненадежный, не хочу тебя обманывать.
— Спасибо тебе за это, — сказала Гуннар, — но мне все же сдается, что вы не
позабыли старой вражды, раз отвергаете мое сватовство.
— Не так это, — сказал Хрут. — Но тебе, я вижу, не совладать с собой. Однако,
даже если сговор и не состоится, мы бы хотели остаться твоими друзьями.
— Я говорил с нею, — сказал Гуннар, — и она согласна выйти за меня.
Хрут сказал:
— Так я и думал. Страсть вскружила вам обоим голову, и вы готовы на этот
безрассудный брак. Но тем опаснее он для вас.
И Хрут рассказал Гуннару о нраве Халльгерд и открыл ему глаза на многие ее
недостатки. Все же, в конце концов, они заключили брачную сделку. Затем послали
за Халльгерд и все обсудили при ней. Как и в прошлый раз, она сама помолвила
себя. Свадьбу на этот раз решили справлять в Конце Склона и до поры до времени
хранить все в тайне. Но вышло так, что все о сговоре узнали.
Вернувшись с тинга домой, Гуннар поехал на Бергторов Пригорок и рассказал Ньялю
о сговоре. Тот принял новость очень неодобрительно. Гуннар спросил его, почему
он так против этого сговора.
— Если она переедет сюда, на восток, ждать бед, — сказал Ньяль.
— Ей не расстроить нашу дружбу, — сказал Гуннар.
— Ей это почти удастся, — сказал Ньяль. — А тебе не раз придется расплачиваться
за жену.
Гуннар пригласил на свадьбу Ньяля и всех, кого бы он ни пожелал взять с собой.
Ньяль обещал приехать. Затем Гуннар поехал домой и объехал всю округу, приглашая
людей.
XXXIV
Жил человек по имени Траин. Он был сыном Сигфуса и внуком Сигвата Рыжего. Он жил
у Каменистой Реки, на Речном Склоне. Он был родичем Гуннара и очень уважаемым
человеком. Женой его была Торхильд, по прозванию Женщина Скальд. Она была очень
остра на язык и любила насмешки. Траин не очень любил се. Его тоже пригласили на
свадьбу в Конец Склона, и жена его должна была потчевать гостей вместе с
Бергторой, дочерью Скарпхедина, женой Ньяля.
Другого сына Сигфуса звали Кетиль. Он жил в Лесу, восточное Лесной Реки. Женой
его была Торгерд, дочь Ньяля. Третьего сына Сигфуса звали Торкель, четвертого —
Мёрд, пятого — Ламби, шестого — Сигмунд, седьмого — Сигурд. Все они приходились
Гуннару родичами и были доблестными воинами. Гуннар пригласил их всех к себе на
свадьбу. Пригласил он также Вальгарда Серого и Ульва Аургоди и их сыновей —
Рунольва и Мёрда.
Хёскульд и Хрут прибыли на свадьбу со множеством людей. Были там и сыновья
Хёскульда — Торлейк и Олав. С ними приехала невеста и дочь ее Торгерд. Это была
очень красивая девушка, и ей было тогда четырнадцать лет. Много приехало с ней и
других женщин. Были там также Торхалла, дочь Асгрима, сына Лодейного Грима, и
две дочери Ньяля — Торгерд и Хельга.
У Гуннара собралось много гостей, и он рассадил их так: сам он сидел по одну
сторону стола, посередине, а слева от него сидел Траин, сын Сигфуса, дальше —
Ульв Аургоди, затем — Вальгард Серый, затем — Мёрд и Рупольв, а дальше —
остальные сыновья Сигфуса. Ламби сидел с самого краю. По правую руку от Гуннара
сидел Ньяль, за ним — Скарпхедин, затем Хавр Мудрый, затем Ингьяльд с Ключей,
затем — сыновья Торира из Хольта. Торир пожелал занять самое крайнее место в
ряду знатных людей. Все были довольны своими местами. Хёскульд сидел посредине
по другую сторону, и слева от него — сыновья его. Хрут сидел справа от него. Про
остальных не рассказывается, где они сидели. Невеста сидела на женской скамье
посредине, и по одну сторону от нее — дочь ее Торгерд, а по другую — Торхалла,
дочь Асгрима, сына Лодейного Грима. Торхильд потчевала гостей. Вдвоем с
Бергторой они подавали еду на стол.
Траин, сын Сигфуса, не сводил глаз с Торгерд, дочери Глума. Это заметила его
жена Торхильд. Она рассердилась и сказала вису:
Ну и стыд! Уставился,
Так и ест глазами!
— Траин! — воскликнула она.
Он тут же поднялся из-за стола, назвал своих свидетелей и объявил о разводе с
ней.
— Я не потерплю ее насмешек и брани, — сказал он.
Он так рьяно взялся за дело, что не пожелал дольше оставаться на свадебном пиру,
если она не уедет. И она уехала. После этого все снова уселись на свои места,
стали пить и веселиться. Вдруг Траин сказал:
— Я не стану скрывать, что у меня на уме. Хёскульд, сын Колля из Долин, я хочу
спросить тебя, выдашь ли ты за меня твою внучку Торгерд?
— Не знаю, что и сказать, — ответил тот. — Мне кажется, что не так уж ты хорошо
обошелся со своей прежней женой. Что он за человек, Гуннар?
Гуннар ответил:
— Не скажу, потому что он мой родич. Лучше скажи-ка ты, Ньяль, тебе все поверят.
Ньяль сказал:
— О нем надо сказать, что он человек богатый, достойный и знатный. За него
вполне можно выдать невесту.
Хёскульд сказал тогда:
— А что ты посоветуешь, брат мой Хрут?
Хрут сказал:
— Можешь выдать за него невесту, он ей ровня.
Тут они стали договариваться и пришли к согласию во всем. Затем Гуннар поднялся
с места, и Траин с ним, и они подошли к женской скамье. Гуннар спросил мать и
дочь, согласны ли они на сговор. Те ответили, что не возражают, и Халльгерд
помолвила свою дочь. Тогда женщин рассадили по-новому: теперь Торхалла сидела
между обеими невестами. Свадебный пир продолжался. А когда свадьба кончилась,
Хёскульд и его люди поехали на запад, а люди с Кривой Реки — к своим дворам.
Гуннар поднес многим подарки, и его за это хвалили. Халльгерд стала хозяйкой у
него в доме. Она любила жить на широкую ногу и всем распоряжаться. Торгерд
принялась за хозяйство у Каменистой Реки и стала домовитой хозяйкой.
XXXV
У Гуннара и Ньяля повелось, что каждую зиму один из друзей гостил у другого. И
вот наступил черед Гушгара гостить у Ньяля, и Гуннар с Халльгерд поехали на
Бергторов Пригорок. Хельги с женой в то время не было дома. Ньяль встретил
Гуннара хорошо, и когда Гуннар с женой пробыли там некоторое время, вернулись
домой Хельги с женой Торхаллой. Как-то раз Бергтора с Торхаллой подошли к
женской скамье, и Бергтора сказала Халльгерд:
— Уступи-ка ей место! Та ответила:
— И не подумаю. Не желаю сидеть в углу, словно старуха.
— В этом доме я распоряжаюсь, — сказала Бергтора. И Торхалла заняла место на
скамье. Бергтора подошла к столу с водой для умыванья рук. Халльгерд взяла
Бергтору за руку и сказала:
— Вы с Ньялем под стать друг другу: у тебя все ногти вросли, а он безбородый.
— Твоя правда, — сказала Бергтора. — Но никто из нас не попрекает этим другого.
А вот у тебя муж Торвальд бородатый был, но ты велела убить его.
— Если ты, Гуннар, не отомстишь за эти слова, — сказала Халльгерд, — какой мне
прок от того, что мой муж самый храбрый человек в Исландии.
Тот вскочил, вышел из-за стола и сказал:
— Я еду домой. Со своими домочадцами можешь браниться, но не в чужом доме. Ньяль
мне делал только добро, и тебе не рассорить нас, словно малых детей.
И они собрались домой.
— Попомни мое слово, Бергтора, — сказала Халльгерд, — мы с тобой еще
посчитаемся.
Бергтора сказала, что ей от этого лучше не станет. Гуннар не проронил при этом
ни слова. Он поехал домой, в Конец Склона, и пробыл всю зиму дома. И вот
наступает лето, и пора ехать на альтинг.
XXXVI
Гуннар собрался на тинг и, прежде чем выехать из дому, сказал Халльгерд:
— Веди себя мирно, пока меня нет дома, и не ссорься с моими друзьями.
— Ну их, твоих друзей! — ответила она.
Гуннар уехал на тинг. Он видел, что говорить с ней бесполезно. На тинг приехали
также Ньяль и его сыновья.
Теперь надо рассказать о том, что тем временем происходило дома. У Ньяля с
Гуннаром был общий лес на горе Красные Оползни. Они его не делили, и каждый,
бывало, рубил там, сколько ему было нужно, и ни один не попрекал другого за
порубку. У Халльгерд был надсмотрщик по имени Коль. Он давно жил у нее и был
отъявленным злодеем. У Ньяля с Бергторой был работник по имени Сварт, которым
они не могли нахвалиться. Бергтора сказала ему, чтобы он поехал на Красные
Оползни и нарубил деревьев.
— А я пришлю людей, чтобы отвезли лес домой, — сказала она.
Тот сказал, что выполнит поручение. Он поехал на Красные Оползни и собирался
пробыть там неделю. Между тем в Конец Склона пришли со стороны Лесной Реки нищие
и рассказали, что Сварт на Красных Оползнях и нарубил там очень много лесу.
— Наверно, Бергтора замышляет совсем меня ограбить, — сказала Халльгерд. — Но я
позабочусь о том, чтобы ему больше не пришлось рубить лес!
Мать Гуннара Раннвейг услышала это и сказала:
— Бывали у нас раньше хорошие хозяйки, но чтобы они замышляли убийство — такого
еще не бывало.
Прошла ночь, и наутро Халльгерд завела разговор с Колем.
— Есть у меня для тебя работа, — сказала она и дала ему в руки оружие. —
Поезжай-ка на Красные Оползни, там ты встретишь Сварта.
— И что мне с ним сделать? — спросил он.
— Такой злодей, а еще спрашиваешь! — сказала она. — Убей его.
— Ладно, — сказал он, — хоть и похоже, что мне придется поплатиться за это
жизнью.
— Боишься? — сказала она. — И это после всего, что я для тебя сделала! Раз ты
сомневаешься, придется мне, видно, обратиться к кому-нибудь другому.
Коль взял секиру и, сильно рассерженный, сел на одного из коней Гуннара и поехал
к Лесной Рекс. Там он спешился и стал ждать в лесу, пока люди не кончат убирать
лес и Сварт не останется один. Затем Коль бросился на Сварта и сказал:
— Не один ты горазд рубить!
И, ударив его секирой по голове, убил наповал, а затем уехал домой и рассказал
об убийстве Халльгерд. Она сказала:
— Я позабочусь, чтобы с тобой ничего не случилось.
— Это было бы хорошо, — сказал он, — однако совсем другое видел я во сне, перед
тем как совершил убийство.
Вот поднялись люди в лес, нашли там Сварта зарубленным и унесли домой. Халльгерд
послала к Гуннару на тинг человека рассказать об убийстве. Гуннар не стал
бранить Халльгерд перед посланцем, и люди сперва не знали, доволен ли он вестью
или нет. Немного погодя Гуннар встал и попросил своих людей пойти с ним. Они
пошли к землянке Ньяля. Гуннар послал человека, чтобы он попросил Ньяля выйти.
Ньяль тотчас же вышел, и они стали разговаривать.
Гуннар сказал:
— Я должен сообщить тебе об убийстве. Убит твой работник Сварт, а виновны в
убийстве моя жена и мой надсмотрщик Коль.
Ньяль молчал, пока Гуннар не закончил рассказ. Затем Ньяль сказал:
— Не надо давать ей воли.
Гуннар сказал:
— Теперь рассуди нас, как сам сочтешь нужным.
Ньяль сказал:
— Нелегко тебе будет без конца расплачиваться за поступки Халльгерд. Ведь в
другой раз дело может обернуться хуже, чем сейчас со мной, да и это дело еще не
улажено. Надо подумать, как бы нам с тобой решить его по-дружески. Думаю, это
нам удастся. Но все же это будет для тебя тяжелым испытанием.
Ньяль согласился рассудить дело и сказал:
— Я не хочу запрашивать с тебя лишнего. Уплати мне двенадцать эйриров серебра,
но я ставлю условием нашего примирения, чтобы, если кто-нибудь из моего дома
провинится, ты рассудил нас не строже.
Гуннар сполна выплатил деньги и затем поехал домой. Ньяль и его сыновья также
вернулись домой с тинга. Увидев деньги, Бергтора сказала:
— В меру уплачено, но пусть ровно столько же будет уплачено за Коля, когда
придет время.
Гуннар приехал домой с тинга и стал выговаривать Халльгерд. Она ответила, что и
за людей получше не всегда платят виру.
— Конечно, — сказал Гуннар, — ты натворишь что-нибудь, а я должен за тебя
улаживать.
Халльгерд все похвалялась убийством Сварта, и Бергторе это не правилось.
Однажды Ньяль отправился с сыновьями на Торольвову Гору, чтобы распорядиться там
по хозяйству. В тот же день Бергтора, выйдя из дому, увидела, что едет человек
на вороном коне. Она остановилась и не вошла в дом. В руке у человека было
копье, а у пояса — короткий меч. Она спросила, как его зовут.
— Меня зовут Атли, — ответил тот. Она спросила, откуда он.
— Я с Восточных Фьордов, — ответил он.
— Куда держишь путь? — спросила она.
— У меня нет своего двора, — сказал он. — Я хотел повидать Ньяля и Скарпхедина и
спросить, не возьмут ли они меня к себе.
— Что ты умеешь делать? — спросила она.
— Обрабытывать землю и многое другое, — сказал он. — Но не стану скрывать от
тебя, что нрав у меня крутой и что кое-кому пришлось перевязывать раны,
нанесенные мной.
— Я не стану укорять тебя в том, что ты не трус.
Атли сказал:
— Не ты ли распоряжаешься здесь?
— Я жена Ньяля, — сказала она, — и распоряжаюсь наймом людей не меньше, чем он
сам.
— А меня возьмешь? — спросил тот.
— Пожалуй возьму, — сказала она, — если обещаешь выполнять любые мои поручения,
вплоть до убийства.
— Для этого у тебя и без меня найдутся люди, — сказал он, — так что я вряд ли
понадоблюсь.
— Я ставлю условия, какие хочу, — ответила она.
— Ладно, согласен, — сказал он.
И она взяла его в дом. Вернувшись с сыновьями домой, Ньяль спросил Бергтору, что
это за человек.
— Это твой работник, — ответила она. — Я приняла его в дом. Он сказал, что не
любит сидеть сложа руки.
— Видно по нему, что он на многое годен, — сказал Ньяль, — но не знаю, на добрые
ли дела.
Скарпхедин был очень расположен к Атли. Летом Ньяль отправился с сыновьями на
тииг. Гуннар тоже был на тинге. Ньяль захватил с собой кошель с деньгами.
Скарпхедин спросил:
— Что это за деньги, отец?
— Это деньги, которые заплатил мне Гуннар за нашего работника.
— Наверно, он понадобятся, — сказал Скарпхедин, ухмыляясь.
XXXVII
Теперь надо рассказать о том, что случилось дома. Атли спросил как-то Бергтору,
что он должен сегодня делать.
— Я придумала тебе работу, — сказала она. — Поезжай, найди Коля и сегодня же
убей его, если хочешь угодить мне.
— Мы с ним одного поля ягоды, — сказал Атли, — оба злодеи. Но я постараюсь,
чтобы одного из нас не стало.
— Желаю удачи, — сказала она. — За работу получишь награду.
Он захватил с собой оружие, сел на коня, поднялся на Речной Склон и встретил там
людей, ехавших с Конца Склона. Это были люди из Леса. Они спросили Атли, куда он
едет. Тот ответил, что разыскивает лошадь.
— Мелкое это дело для такого работника, — сказали они. — Порасспроси-ка тех, кто
проезжал здесь ночью.
— Кого же? — спросил он.
— Коля Убийцу, работника Халльгерд, — ответили они. — Он недавно проехал с
пастбища. Он не спал всю ночь.
— Страшновато встречаться с ним, — сказал Атли. — Он человек злой и как бы не
обошелся со мной, как с другими.
— Ты как-то не очень похож на труса, — сказали они. И они указали ему, куда
проехал Коль. Атли хлестнул своего коня и поскакал во весь опор. Нагнав Коля, он
сказал ему:
— Ну как твои вьюки держатся?
— Не твое это дело, мерзавец, — сказал Коль, — и не дело людей с Бергторова
Пригорка.
— Самое трудное, — сказал Атли, — у тебя еще впереди: смерть!
И Атли всадил ему копье прямо в грудь. Коль хотел ударить его секирой, но
промахнулся, свалился с коня и сразу же испустил дух. Атли поехал обратно и,
повстречав работников Халльгерд, сказал им:
— Поезжайте и возьмите коня: Коль свалился с седла и лежит мертвый.
— Это ты убил его, — сказали они.
— Да уж, наверно, Халльгерд решит, что он умер не своей смертью.
Затем Атли поехал домой и рассказал все Бергторе. Та поблагодарила его за то,
что он сделал, и за сказанные им слова.
— Не знаю, — сказал он, — как на все это посмотрит Ньяль.
— Он не станет сердиться, — сказала она. — Ведь он захватил с собой на тинг виру
за раба, что мы получили прошлым летом. Теперь эти деньги пойдут за Коля. Но
хотя и будет заключена мировая, все же тебе надо быть начеку, потому что мировая
Халльгерд не остановит.
— Ты собираешься, — спросил Атли, — послать кого-нибудь к Ньялю и сообщить об
убийстве?
— Нет, — сказала она, — я бы предпочла, чтобы вира за Коля не была уплачена.
На этом их разговор кончился. Халльгерд рассказали об убийстве Коля и о словах
Атли. Она сказала, что отплатит Атли и послала человека на тинг сообщить Гуннару
об убийстве Коля. Гуннар ответил немногословно и послал человека сообщить Ньялю.
Тот ничего не ответил. Скарпхедин сказал:
— Что-то рабы стали нынче давать себе волю. Раньше они, бывало, дрались, и
только, а теперь начали убивать друг друга.
И он ухмыльнулся.
Ньяль снял со стены кошелек с деньгами и вышел из землянки. Сыновья пошли с ним.
Они пришли к землянке Гуннара, и Скарпхедин попросил человека, стоявшего в
дверях:
— Скажи Гуннару, что мой отец хочет его видеть.
Тот сказал Гуннару. Гуннар немедленно вышел и приветливо поздоровался с Ньялем.
Затем они стали разговаривать.
— Нехорошо это, — говорит Ньяль, — что моя жена нарушила мировую и велела убить
твоего работника.
— Не буду ее за это бранить, — говорит Гуннар.
— Рассуди ты теперь наше дело, — говорит Ньяль.
— Хорошо, — говорит Гуннар, — я расцениваю обоих работников, Сварта и Коля,
одинаково. Заплати мне двенадцать эйриров серебра.
Ньяль взял кошель и выплатил Гуннару деньги. Гуннар увидел, что это те самые
деньги, которые он сам заплатил в свое время. Ньяль вернулся в свою землянку, и
все осталось между ними по-прежнему.
Когда Ньяль вернулся домой, он стал выговаривать Бергторе. Но она сказала, что
никогда не уступит Халльгерд. Халльгерд же очень бранила Гуннара за то, что он
пошел на мировую. Но Гуннар сказал, что он никогда не откажется от дружбы с
Ньялем и его сыновьями. Она очень сердилась, но Гуннар не стал обращать на это
внимания. Больше в этом году ничего особенного не случилось.
XXXVIII
Весной Ньяль сказал Атли:
— Я хочу, чтобы ты уехал на Восточные Фьорды. Там ты будешь в безопасности от
Халльгерд.
— Я ее не боюсь, — сказал Атли, — и хотел бы, если можно, остаться дома.
— Не советую, — сказал Ньяль.
— Лучше мне погибнуть в твоем доме, — сказал Атли, — чем менять хозяина. Но я
прошу тебя, если меня убьют, пусть за меня уплатят виру не как за раба.
— За тебя будет уплачена вира как за свободного, — сказал Ньяль, — а Бергтора
позаботится о том, чтобы ты не остался неотомщенным.
После этого Атли был принят в семью.
А теперь надо рассказать о том, что Халльгерд послала человека на Медвежий Фьорд
за своим родичем Брюньольвом Сварливым. Он был злодей каких мало. Гуннар ничего
об этом не знал. Халлльгерд сказала, что Брюньольв был бы хорошим надсмотрщиком.
Когда Брюньольв приехал, Гуннар спросил его, что ему нужно. Тот ответил, что
приехал жить у него.
— Судя по тому, что я слышал о тебе, вряд ли ты украсишь наш дом, — сказал
Гуннар, —. Но я не прогоню прочь родича Халльгерд, если она хочет, чтобы он жил
с нами.
Гуннар был с ним сдержан, но не враждебен. Между тем подошло время тинга. Гуннар
с Кольскеггом поехали на тинг и, приехав, встретили там Ньяля с сыновьями, и все
они были по-прежнему друзьями.
Бергтора обратилась к Атли:
— Поезжай-ка на Торольвову Гору и поработай там с неделю.
Атли поехал туда и стал жечь уголь в лесу. Халльгерд сказала Брюньольву:
— Мне сказали, что Атли уехал из дома и работает на Торольвовой Горе.
— Как ты думаешь, что он там делает? — говорит он.
— Что-нибудь в лесу, — говорит она.
— Что же я должен с ним сделать? — говорит он.
— Убить его, — говорит она. Он промолчал.
— Тьостольв бы не побоялся убить Атли, — сказала она, — если бы был в живых.
— Недолго придется тебе попрекать меня, — сказал Брюньольв.
Он взял свое оружие, сел на коня и поехал на Торольвову Гору. Он увидел большое
облако дыма к востоку от двора. Он подъехал ближе, сошел с коня, привязал его и
пошел на дым. Вскоре он увидел угольную яму и человека подле нее. Он увидел
также копье, воткнутое в землю рядом с этим человеком. Брюньольв подошел к нему
с той стороны, куда относило дым, а Атли был так поглощен работой, что не
заметил его. Брюньольв ударил его секирой по голове, но Атли так резко
отшатнулся, что секира выпала у Брюньольва из рук. Атли схватил копье и метнул
его. Брюньольв бросился на землю, и копье пролетело над ним.
— Тебе удалось застигнуть меня врасплох, — сказал Атли. — Халльгерд будет
довольна, когда ты расскажешь ей о моей смерти. Меня утешает лишь то, что
недолго тебе придется ждать такой же смерти. Возьми же свою секиру, вот она
лежит возле меня.
Тот ничего не ответил и не взял секиры, пока Атли не умер. Он поехал на двор и
объявил об убийстве, а после этого вернулся домой и рассказал обо всем
Халльгерд. Та послала человека на Бергторов Пригорок сказать Бергторе, что
свершилась месть за убийство Коля. Затем Халльгерд послала человека на тинг
сообщить Гуннару об убийстве Атли.
Гуннар поднялся с места, и Кольскегг с ним. Кольскегг сказал:
— Много горя еще принесут тебе родичи Халльгерд.
И они пошли к Ньялю. Гуннар сказал:
— Я пришел сообщить тебе об убийстве Атли. Он назвал убийцу.
— Я хочу предложить тебе виру за него. Назначай сам, сколько мне заплатить.
Ньяль сказал:
— Мы уговорились с тобой не ссориться. Но я не хочу назначать за него виру, как
за раба.
Гуннар счел это справедливым и протянул Ньялю руку. Тот назвал свидетелей, и они
заключили мировую. Скарпхедин сказал:
— Халльгерд не дает нашим людям умирать от старости.
Гуннар ответил:
— Твоя мать, наверно, решит, что долг платежом красен.
Ньяль назначил виру в сотню серебра, и Гуннар тут же выплатил ее. Многие из тех,
кто был при этом, сказали, что вира слишком велика. Но Гуннар рассердился и
сказал, что полную виру платили и за менее отважных людей, чем Атли. После этого
они поехали с тинга домой. Бергтора, увидев деньги, сказала Ньялю:
— Я вижу, ты сдержал слово. Теперь мой черед.
— Нет в этом нужды, — сказал Ньяль, — незачем тебе стараться.
— Мне кажется, что ты ждал от меня другого, — сказала она, — но путь будет
по-твоему.
Халльгерд сказала Гуннару:
— Неужели ты заплатил сотню серебра за убийство Атли и посчитал его свободным?
— Он и был свободным, — ответил Гуннар, — и я не оставлю без виры людей Ньяля.
— Вы стоите один другого, оба вы трусы.
— Поживем — увидим, — сказал он.
После этого Гуннар долго не разговаривал с ней, пока наконец она не смирилась. В
продолжение года все было спокойно. Весной Ньяль не взял новых работников в дом.
Настало лето, и люди поехали на тинг.