Определение двигательного навыка.

Двигательные навык и - это следы, запечатлевшиеся отнюдь не в руке, ноге или спине,а где-то наверху, в недрах этого самого мозга. Двигательный навык — это освоенное умение решать тот или иной вид двигательной задачи.

Зачем нужно проделывать упражняемое движение множество раз?

Принцип повторения без повторения

ГЂЂгЂЂгЂЂРЎ самых древних времен РѕРґРЅР° особенность РїСЂРёСЂРѕРґС‹ человека (Рё РєРѕРµ-каких близких ему животных) привлекала Рє себе внимание мыслящих людей. Машины Рё РѕСЂСѓРґРёСЏ чем больше работают, тем больше изнашиваются, разбалтываются, становятся хуже. Самые лучшие машины — это те, которые РЅРµ СЃРєРѕСЂРѕ обнаруживают надобность РІ ремонте. РЎ «человеческою машиной» положение как раз обратное. Чем человек, дольше предается какому-РЅРёР±СѓРґСЊ занятию, тем спорее, тем лучше Сѓ него идет работа. Р–РёРІРѕР№ организм РЅРµ только РЅРµ портится РѕС‚ работы, Р°, напротив, делается сильнее, выносливее, искуснее, ловчее, РІ особенности РїРѕ отношению Рє тому самому РІРёРґСѓ деятельности, которою человек занимался. Это свойство организма назвали «упражняемостью».

ГЂЂгЂЂгЂЂРћР±СЉСЏСЃРЅРёС‚СЊ явление часто бывает труднее, чем подметить Рё использовать его РЅР° практике. Так было Рё РІ этом случае. Упражняемость оказалась широко распространенным фактом. Найдя признаки ее Сѓ СЂСЏРґР° животных, человек начал приручать РёС…, С‚.Рµ. дрессировать Рё упражнять РІ полезных для себя навыках. РќРѕ найти внутреннюю суть Рё причину этого коренного отличия живых существ РѕС‚ машин было нелегко.

　　　Из этого взгляда на вещи следовало, что сильнее всего должны упражняться те органы тела, на долю которых выпадает наибольшая нагрузка при данной работе. Это отчасти подтверждалось прямым наблюдением. Тонкая кожа ладоней от работы грубеет, покрывается износоупорными наростами — мозолями. Мышцы разрастаются явно избирательным порядком, смотря по виду нагрузки: у гонцов — на ногах, у кузнецов — на руках, у носильщиков — на туловище. Но тут как раз возникает первое затруднение.

　　　Если бы в упражняемости все дело сводилось к разработке суставов и связок и к разрастанию мышц, то последствия упражнения, например, правой руки в каком-либо виде работы должны были бы сказаться положительным образом на любом виде работы, производимой той же правой рукой. А между тем на самом деле упражненность распространяется только на немногие сходные виды работы, тогда как по отношению к другим рука остается такой же неработоспособной, как была и раньше. Если человек долго упражнялся, например, в метании диска, то в результате рука его сумеет лучше чем раньше, метать и копье, и молот, и мяч, и ядро, но в то же время вся его тренировка ровно ничего не прибавит ему в отношении, например, работы пилой или кручения лебедки. Чем же объяснить, что те же самые суставы, мышцы и связки, которым «жизненная сила» придала за счет упражнения и выносливость и сноровку в одних движениях, не сдвинулись ни на шаг вперед в других?

　　　Заблуждение, связанное с идеей «жизненной силы», принесло много вреда в медицине, прямой вред проистек из него и для практики упражнения и упражняемости. Во-первых, ясно было, что способность тканей тела к росту, заживлению, срастанию всего выше в нежном детском возрасте. Отсюда следовало, что тренировку наиболее трудных видов движений тоже нужно начинать с самого раннего детства. Этот вывод оправдывал самое безжалостное выламывание слабых детских организмов и привел к фабрикованию и калечению многих и многих «гуттаперчевых мальчиков» на потеху цирковой, публики.

　　　Во-вторых, вслед за уверенностью в том, что последствия упражнения гнездятся в самой руке, в ее мышцах и связках, возникала другая идея: исправить и улучшить эти мышцы и связки прямым внешним вмешательством. Кисть руки, например, изобилует множеством мелких косточек и суставов, заращенных в мякоти ладони и натуго перебинтованных связками. Из-за этого от всех них как будто очень мало пользы. Не лучше ли, чем добиваться их разминки и высвобождения упорною тренировкой движений, прямо исправить ошибку природы путем подходящей пластической операции? Играющим на фортепиано, например, очень портила кровь связка, скрепляющая между собой сухожилия мышц среднего и безымянного пальцев. Последствия таких операций, конечно, были плачевными и уже непоправимыми. Музыкант сокрушенно глядел на загубленную руку и думал про себя, что, видно, природа отомстила ему за брошенное ей дерзкое обвинение в ошибках.

　　　Перелом во взглядах совершился в течение девятнадцатого столетия, когда началось энергичное изучение нервной физиологии. Сделалась более понятной, чем раньше, роль головного мозга. Выяснилось, что управление движениями и память на движения сосредоточиваются в нем. Отсюда стало понятным, что упражнение органов тела вызывает какие-то изменения в головном мозгу и что, следовательно; двигательные навыки — это следы, запечатлевшиеся отнюдь не в руке, ноге или спине, а где-то наверху, в недрах этого самого мозга

Наш мозг для выработки двигательного навыка нуждается в довольно долгом упражнении. Навык активно сооружается НС и в этом строительстве сменяют друг друга различные между собой последовательные этапы. При упражнении тренируется не сам по себе рабочий орган - егосуставы, кости и мышцы, а определённый круг деятельности этого органа, управляемой мозгом в том или ином уровне.

33Две капитальных ошибки традиционных представлений о формировании двигательного навыка + см вопрос про критику теорий проторения(принцип формирования условного рефлекса путём проторения - также формировались и двигательные навыки)

Коротко

　　　Старые взгляды на навык содержали, как мы уже видели, две капитальные ошибки.

Во-первых, они считали, что навык влезает, или внедряется, в центральную нервную систему снаружи, :все равно, хочет она этого или не хочет. Мы теперь знаем, что, наоборот, нервная система не подвергается принятию навыка, а сама сооружает его в себе: упражнение — это деятельное строительство.

2)Во-вторых, считалось, что навык проникает в нервную систему постепенно и равномерно, как гвоздь входит в стену или краска впитывается в материю: сперва на одну десятую, потом на четверть, на три четверти и т. д. Нечто торилось, торилось и проторилось. Сейчас нам известно, что сооружение навыка, как и всякое строительство, как всякое развитие, слагается из ряда этапов, глубоко качественно различающихся друг от друга. Построение навыка — это смысловое цепное действие, в котором нельзя ни пропускать, ни перепутывать отдельных звеньев, как нельзя, например, сперва застегнуть пальто, а потом надеть его или сперва потушить свечку, а затем поднести ее к папиросе. Сам навык совсем не однороден: он содержит в себе ведущий уровень и его фоны, ведущие и вспомогательные звенья, разнообразные автоматизмы, коррекции, перешифровки — словом, все, что мы уже перечисляли выше. Точно так же неоднородна история его зарождения, развития и жизни. Мы и попытаемся теперь рассмотреть ее по порядку. В качестве главных представителей для этой обобщенной биографии изберем два спортивных навыка разной трудности — навык велоезды и навык прыжка с шестом. Сопутствующие примеры мы будем заимствовать из области спорта и из круга трудовых и бытовых навыков.