Классовая борьба и гражданское общество, их соотношение в историческом процессе. Исчезла ли сегодня классовая борьба в развитом современном обществе?
Никто сейчас, кроме догматических теологов, не подвергает сомнению историчность государства, его возникновение в ходе развития человечества. Только теологи считают его происхождение божественным, но и они полагают, что государство дано человеку с тех пор, как он уверовал в божественную идею, т.е. элемент его историчности в общем есть и у них.
Гораздо большие расхождения скорее в объяснении, почему оно возникло, зачем возникло, какова его сущность. В различных ответах на эти вопросы обычно усматривают водораздел между марксистами и немарксистами, водораздел, который ведет далее к разному пониманию будущей судьбы государства, перспектив его развития.
Однако эти расхождения возникли задолго до появления марксизма, корни их можно усмотреть еще в античности, но особенно сильно они проявились в философии Просвещения. И спор этот в наши дни представляется, как мне кажется, в значительной мере надуманным.
Постараемся показать это.
В философии истории существует традиция интерпретаций происхождения государства, которая ведет начало от теории общественного договора. У истоков ее стояли английские философы Т. Гоббс, Д. Локк, но наиболее известна она, вероятно, по работам Ж.-Ж. Руссо, развившего в прекрасной форме идеи английских предшественников, прежде всего Д. Локка. Эта традиция подразумевает, что государство возникло в результате договора (соглашения) между разными слоями общества, разными его политическими силами для прекращения и предотвращения раздирающих общество конфликтов и противоречий. С этой точки зрения государство рассматриваетсякак продукт и фактор (гарант) общественного согласия (консенсуса), как координатор между различными общественно-политическими силами, между классами.
Вторая концепция, которая связывается с марксизмом, трактует возникновение государства и его сущность как орган господства одного класса над другим, машину для подавления, угнетения трудящихся. Эта концепция, однако, тоже идет от Д. Локка и довольно ярко представлена у Ж.-Ж. Руссо, который связывал появление государства с появлением частной собственности на землю и возникновением неравенства.
Подтверждений первой концепции предостаточно, как и возражений. Абсолютные монархии очень ярко до поры, до времени выражали согласительную функцию, поддерживая в определенной степени крестьянство, купечество, карая чрезмерный произвол помещиков (сеньоров, лордов); в годы войн велика мобилизующая сила государства.
Обратимся ко второй концепции. Конечно, мы знаем примеры, когда государство выступало не примирителем, а провокатором, становясь само элементом нестабильности в обществе и при этом всегда выступая на стороне господствующего класса (9 января 1905 г. в России или, например, защита государством интересов капиталистов в Англии в деле Таффской долины 1900 – 1904 гг., во всеобщей стачке 1926 г.; в период гугенотских войн во Франции именно король организовал Варфоломеевскую ночь и т.д.).
Середина в том, что государству свойственны обе функции с самого его зарождения. Государства на Востоке возникли скорее для регулирования водоснабжения, где эта проблема не могла быть частным делом.
Но сторонники этих концепций делают разные выводы относительно судеб государства, его перспектив. Сторонники первой концепции считают, что это, так сказать, вечная ценность. Сторонники второй концепции полагают, что государство как возникло, так и отомрет по мере исчезновения классов, станет ненужным.
Говоря о государстве как важном факторе общественного развития, мы не можем обойти еще одного важного понятия, которое относительно недавно получило права гражданства в исторической науке на Западе и совсем уж недавно – у нас. Это понятие «гражданское общество», одновременно антипод и спутник понятия «государство». Это понятие содержится еще в «Афинской политии» Аристотеля для разграничения обычных граждан и мира профессионалов и политиков. Но сам термин был сформулирован Гегелем, а понятие он возводит к греческому понятию «полис» (город-государство, где не все жители были гражданами), тогда понятия «государство» и «гражданство» сходились.
В период господства теологической философии истории общество мыслилось как подчиненное и тесно слитое с властью.
Термин приобретает свой нынешний смысл в период борьбы городов-коммун за свои вольности и права, в борьбе горожан против сеньоров. Именно в городе этот термин приобретает современный смысл, он проявляется затем в борьбе протестантов за светское государство, что согласовывалось с борьбой буржуазии за свою независимость, за свое право торговли и распоряжения собственностью, за право издавать законы. Именно во Французской революции XVIII в., где такая борьба приобрела особую остроту, появился термин «права гражданина».
Ныне большинство историков, социологов и философов использует понятие «гражданское общество» для отграничения общества от государства. Такое понимание восходит к К. Марксу. Хотя и сегодня некоторые толкуют этот термин в духе Аристотеля.
Теоретики правового государства тоже исходят из традиции общественного договора и гегелевской традиции, преувеличивая при этом роль государства, считая, что именно государство будет способствовать созданию гражданского общества.
Таким образом, термин используется представителями разных мировоззрений, и в него соответственно вкладывается разное содержание. По мнению современного французского историка Д. Кола, этот термин – словесный штамп, используемый в самых разных смыслах и дающий повод для кривотолков.[20]
Гражданское общество – не естественное состояние общества, и говорить о нем можно только после возникновения государства, в котором в эпоху Просвещения одни мыслители (Т. Гоббс) видели достижение человечества, другие (Ж.-Ж. Руссо) – упадок.
В марксовой концепции государства термин «гражданское общество» играет большую роль в обосновании теории отмирания государства. Маркс считал, что Гегель не прав, полагая, что государство примиряет эгоистические интересы людей и открывает путь гражданскому обществу. Он указывал, что эти эгоистические интересы сохраняются в период существования государства на уровне не отдельных людей, а корпораций, различного рода общественных и, главным образом, экономических объединений. По мере развития общества гражданское общество все более отслаивается от государства, и по мере этого все более усиливается борьба между ними. Государство все больше превращается в защитника и представителя власть имущих. Диктаторское государство (бонапартизм) он представлял как чудовище, пожирающее гражданское общество. Победа пролетариата, по его теории, представлялась победой гражданского общества и шагом к уменьшению роли и отмиранию государства. Для Маркса гражданское общество выше государства.
К. Маркс полагал, что гражданское общество наибольшего развития достигает в буржуазном обществе. В то же время именно здесь идет подготовка к разрыву государства и гражданского общества. И таким образом, это понятие у Маркса вполне вписывалось в его теорию формационного развития, политэкономии и классовой борьбы.
Большинство ученых понимают под гражданским обществом(как и Маркс)совокупность различных ассоциаций (семья, политические, общественные учреждения, партии), т.е. все внегосударственные структуры.
Гражданское общество, как уже отмечалось, - не естественное состояние человека, но в период буржуазных революций естественные и гражданские права, права человека и права гражданина отождествлялись, поскольку феодально-церковное господство воспринималось как разрыв с естественным состоянием, нарушением естественных прав. Но буржуазное государство очень долгое время обеспечивало правами в основном буржуазию, хотя все члены общества и считались гражданами. Можем ли мы назвать гражданами людей, которые не имеют избирательных прав? А ведь до недавнего времени, до 30-х гг. ХХ в. часть рабочих в капиталистических странах не имела на это прав.
С другой стороны, вне государства понятие «гражданское общество» теряет всякий смысл, ибо именно в борьбе с ним, отвоевывая у него законы и права, оно и создается.
И с этой точки зрения действительно буржуазное общество и буржуазное государство достигает наибольшего развития гражданского общества по сравнению со всей предыдущей историей.
Мы можем также констатировать, что государство, конечно, не без борьбы, представляет сегодня в буржуазном обществе часто максимальные возможности для свободы волеизъявления и самопроявления граждан, но при этом вполне сохраняет функции государства (и координаторскую, и защиты капитализма).
Возникнув как островок в городе, гражданское общество сегодня охватило и крестьян, которые до этого и не помышляли о гражданских правах, занятые исключительно хозяйством и собственническими правами.
Сегодня в обществе есть тенденция к единству в плане его противоположности государству.
Но можно ли историю и всю социальную борьбу свести к борьбе гражданского общества и государства? Можно ли считать ее основной коллизией общественного развития?
Разве мы можем отрицать разнородность гражданского общества и его антагонизмы? Можно ли оторвать борьбу рабочих за гражданские, избирательные права от борьбы за их права как класса, от борьбы за собственность? Свести эту борьбу только к борьбе за бóльшие права гражданского общества? Ведь значительная часть этого гражданского общества выступала, а порой и сегодня выступает против требований рабочих, поддерживая государство. Можно ли в таком контексте рассматривать борьбу за повышение зарплаты? Или же, наоборот, свести все только к борьбе внутри общества и проигнорировать государство? Можно ли историческую борьбу крестьян за землю квалифицировать как борьбу граждан (у них в большинстве своем не было гражданских прав)?
В истории борьба за право собственности и за политические права шла вовсе не всегда параллельными или одинаковыми путями. Хотя, с другой стороны, эти вопросы, безусловно, связаны.
В античных обществах права собственности и права гражданина по существу идентифицировались: только собственники считались гражданами и имели соответствующие права, хотя были и исключения (рабы-вольноотпущенники, например, были собственниками, но не гражданами). Лишение собственности повело к лишению прав одной части общества по сравнению с другой при переходе и в период феодализма.
В восточных обществах как наиболее полно выражающих деспотизм государства и собственники не имели гражданских прав, да и не боролись за них, или же борьба означала, как и у европейских крестьян, перемещение власти с сохранением старых структур общества и типа государства.
Буржуазия в большинстве стран Европы, несмотря на размеры своей собственности, крестьяне, независимо от своей собственности, не имели гражданских прав вплоть до буржуазных революций, каковые в значительной степени и явились следствием этого.
А борьбу за национальную независимость и свободу можно ли рассматривать с точки зрения термина «гражданское общество» как отстоящего от государства? Здесь, с одной стороны, в большей степени проявляется тенденция к единству гражданского общества, но, с другой стороны, и тенденция отождествления гражданского общества и государства.
В целом понятие «гражданское общество» не может вместить в себя сущность борьбы в человеческом обществе и не может отменить необходимость использования термина «классовая борьба» и необходимость мыслить в рамках этой категории, если мы говорим об отношении общества и государства и государства и истории.
В то же время этот термин может быть продуктивен в объяснении и понимании развития человечества в ограниченных пределах: или в очень широкой абстракции, или в строго очерченных конкретно исторических условиях и при строго очерченном толковании самого термина.
Здесь перед нами встает необходимость обратиться к вопросу о гражданских правах как рамках свободы от государства, к вопросу о свободе и собственности.
Свобода – самая популярная и одновременно широко толкуемая, многозначная категория. В традиции либерализма говорить о политических свободах, превозносить их, отрывая от прав собственности. С другой стороны, именно буржуазия, поставив вопрос о правах и свободах, занесла сюда и право частной собственности, и этим явно положила начало традиции объединения борьбы за свободу с борьбой за собственность, осмысление их в одной связке. Именно от этой традиции идет положение, которое не вызывает сомнения, что по-настоящему свободен только тот, кто имеет собственность.
Буржуазия же, отстояв это право лишь для себя и освободив себя от пут феодальной зависимости, затем похвалялась тем, что она предоставила всем политические свободы (хотя и это произошло не сразу, и они временами ограничивались).
С появлением и увеличением влияния марксизма, усилением рабочего и демократического движения, затем с победой социализма в ряде стран (сейчас не будем говорить, была ли это полная победа, не в этом суть), либералы выдвинули новый лозунг, который вроде бы возвращал всех к началу: не ликвидация частной собственности, не равенство, а частная собственность для всех – это якобы и обеспечит настоящую свободу. Это была реакция буржуазии на выше указанные явления.
Есть ли неограниченные равные возможности для пользования частной собственностью? Что, акционеры, имеющие 10 – 15 акций имеют равные права и возможности с теми, кто владеет контрольным пакетом? Владельцев средств производства, недвижимости всегда много меньше, чем владельцев свободных рук и интеллекта.
Равенство и свобода явно разошлись в своих значениях, их стали противопоставлять.
Является ли безработный, хотя формально и обладающий свободой и гражданскими правами, свободным в полной степени? Из кого набирали и набирают отряды воинствующих люмпенов? Кстати, люмпены – не те, кто бедны, а те, кто потеряли связь со своей социальной группой, классом, люди, потерявшие принципы, социально-нравственные ориентиры.
Здесь корень проблемы слуги и господина.
Конечно, закон сегодня ограничивает произвол и власть имущих, и крупных собственников, но может ли человек чувствовать себя по-настоящему свободным, не имея хлеба насущного, вынужденный постоянно урезать свои потребности, не имеющий возможности реализовать и потребности, и свои способности? Все это вопросы, не сегодня придуманные, над ними бились поколения.
И еще: в каких пределах возможна свобода? Неограниченна ли личная свобода? Является ли она выше общества и его интересов? Ведь общество не абстрактно, оно состоит из людей, из личностей. И если моя свобода стесняет свободу других, если она мешает всему обществу, она не может быть признана. Ведь личность становится личностью только в обществе и свободна в тех границах, в которых не мешает другим и не вредит обществу.
Вот в этом отчасти и есть отличие естественного права от гражданского, отличие человека от гражданина. Гражданин не только лично свободен, но он имеет и должен осознавать свой долг перед обществом. Разделять личные свободы и гражданский долг неправомерно, они в понятии «гражданин» сливаются.
Наиболее ярко личные свободы и гражданские права проявляются в условиях демократии, при демократическом государстве. Исторически и буквально «демократия» - это власть народа, но содержание терминов «демократия» и «народ» с течением времени менялось.
Сегодня общепринятый смысл демократии – это государственное устройство с народным представительством (законодательное собрание, парламент) на основе всеобщего избирательного права, имеющим законодательные функции.
В содержании этого понятия опять пересекаются понятия «собственность» и «свобода». Социал-демократия означает приверженность демократии и социальному равенству, общественной собственности (не в полном объеме) на средства производства. Либерализм отрицает последнее и выступает против демократии как власти только народа, но по существу либерализм приводит к демократии и осуществляется именно внутри нее наилучшим способом.
Является ли признание демократии как представительной формы власти решением вопроса о свободе и равенстве для всех? История показывает, что демократия никогда не была просто формулой, она всегда выражала в большей степени интересы определенных общественных слоев, которые считали себя народом или отождествляли себя с ним. Поэтому совершенно не лишены смысла термины «рабовладельческая демократия», «феодальная демократия», «буржуазная демократия». И по своему первоначальному, чистому смыслу наиболее полное выражение демократия должна получить при социализме, где более близко сходятся равенство и свобода, где гражданскими правами действительно может пользоваться весь народ, и под ним подразумеваются трудящиеся. Термин «демократический социализм» довольно бессмыслен, но он отражает тот факт, что само понятие «социализм» тоже многозначно, и что реальный социализм не был вполне демократичен.
Раз уж мы говорим о взаимоотношениях общества и государства, о месте человека, об историчности понятий, которые составляют по сути ткань человеческого общества, его развития, целесообразно еще раз вернуться к понятию «менталитет». Как видим, каждая эпоха вне зависимости от национальности, региона, типа цивилизации накладывает свой отпечаток на мировоззрение человека, на само толкование одних и тех же идей, понятий, наполняя их новым содержанием. Но это зависит не только от эпохи, но и от положения человека в обществе (социуме), от того, интересы какого класса, общественного слоя он объективно выражает. Игнорировать это не следует.
Менталитет обусловлен целым рядом объективных факторов и отражает борьбу разных социальных интересов, с другой стороны, именно он в определенной мере оказывает или может оказать влияние на то, каким образом происходит эта борьба. Но в конечном счете и это зависит от того, какие интересы выходят на данный момент на первый план.
На это обратил внимание К. Маркс, очень хорошо об этом сказал в ХХ веке немецкий социолог, историк, философ М. Вебер, который писал: «Косвенное влияние социальных отношений, институтов и группировок людей, испытывающих давление «материальных» интересов, распространяется (часто неосознанно) на все области культуры без исключения, вплоть до тончайших нюансов эстетического и религиозного чувства. События повседневной жизни не в меньшей степени, чем «исторические» события в области высокой политики, коллективные и массовые явления, а также отдельные действия государственных мужей или индивидуальные свершения в области литературы и искусства являются объектом их влияния, они «экономически обусловлены». С другой стороны, совокупность всех явлений и условий жизни в рамках исторически данной культуры воздействует на формирование материальных потребностей, на способ их удовлетворения, на образование групп материальных интересов, на средства осуществления их власти, а тем самым и на характер «экономического развития», т.е. становясь «экономически релевантным».[21]
Как бы мы ни щеголяли понятиями «гражданское общество», «правовое государство», «тоталитарное общество» или «тоталитарное государство», «свобода», «демократия», нам не уйти от анализа классового деления общества, от экономических интересов, от вопросов о характере собственности и классовой борьбы. От них не отмахнуться, это не устаревшие понятия, независимо от того, используем ли мы их при анализе современности или же исторического прошлого. Это признано не только марксистами, но и всеми наиболее крупными историками, социологами, всеми, занимающимися социальными проблемами, независимо от их мировоззрения и политических симпатий.
Все рассмотренные здесь понятия имеют право на существование и отражают объективные реальности. Но вне анализа конкретных исторических условий они абстрактны. Историк должен очень четко видеть ряд, в рамках которого он ведет исторический анализ. Эти понятия должны быть наполнены конкретным историческим содержанием, которое учитывало бы социально-экономическую и социально-политическую ситуацию, статус различных социальных групп и классов, их отношения, влияние на них дополнительных внешних факторов, использование идеологического фактора и т.д. Мы ничего не объясним с помощью только называния этих понятий.
Всякий раз, говоря о характере государства, о каких-то реформах, надо конкретно исследовать, кому они принесли наибольшие выгоды, почему, к примеру, их поддержали и те, кому это оказалось невыгодно, какие причины привели к ним, какие они имели последствия, как сказались на положении разных социальных сил и на судьбе общества в целом: прогрессивны или нет и какой ценой добыт этот прогресс и т.п.
Если, к примеру, мы говорим о борьбе крестьян за землю, то термины «гражданское общество», «гражданское право», «демократия» нам мало что прояснят, а точнее, ничего не прояснят.
А если мы говорим о революциях, о борьбе за демократию, мы вполне эффективно можем их использовать, но совершенно конкретно, как это показано выше.