Глава 14. Размышления о вечном
Удивительно, как в Хогвартсе разлетаются слухи и до каких размеров раздуваются со временем. Через два дня после злополучной «прогулки» Гарри и Тома в Запретном лесу вся школа знала, что случилось, ещё через два дня вся эта история обросла такими подробностями, о которых не подозревали даже сами участники событий. Походы студентов в Больничное крыло из простых дружеских посещений превратились в катастрофу как для Гарри с Томом, так и для мадам Помфри, которой приходилось с боем выставлять из лазарета очередных желающих получить историю из первых рук. Поттер готов был на стену лезть от того обилия вопросов, которыми засыпали его все кому не лень, Поппи даже решила задержать обоих пациентов до конца недели, надеясь, что к пятнице страсти немного поулягутся, но эта задержка только подогрела любопытство учеников. В итоге, когда оба слизеринца выписались из Больничного крыла, они тут же были атакованы студентами школы, которым не терпелось узнать, что же случилось в Запретном лесу. «Гарри, а правда, что на тебя напал Сам-знаешь-кто?», «Гарри, говорят ты прибил Квирелла, когда он хотел принести Арчера в жертву?», «Поттер, ты, правда, снова пережил смертельное проклятье?», «Я слышал, ты отразил проклятье, которое бросил в тебя Квирелл, и оно ударило по нему!», «Поттер, а какое заклинание ты применил, когда на тебя напала стая оборотней?»
Этому не было конца. Сначала Гарри пытался объяснить им, что почти все это выдумка, что ничего подобного на самом деле не было, но в ответ всегда получал понимающую улыбку и что-то вроде: «Да не будь таким скромным, Поттер», «Не хочешь признаваться и не надо, я-то знаю, как все было…», «Я знаю, что в целях безопасности директор просил тебя не разглашать все подробности, но мне-то ты можешь рассказать…».
Снейпу так осточертел этот балаган, что он начал снимать баллы с каждого, кто подойдет к Поттеру с очередными расспросами, одновременно убеждая и себя и окружающих в том, что он все это делает не ради мальчишки, а ради собственного спокойствия.
— Поттер, будет весьма прискорбно, если ваши ненормальные фанаты порвут вас на сувениры, — язвительно заметил профессор. — К тому же, это вряд ли благоприятно скажется на учебном процессе, так что избавьте меня от своих благодарностей, я поступаю так на благо школы.
Гарри со вздохом опустил голову, уставившись на мыски своих ботинок.
— Я не понимаю, сэр, — пожаловался он, — почему они просто не оставят меня в покое?
— Неужели вам наскучила ваша слава, Поттер? — ехидно поинтересовался зельевар.
— Да кому нужна эта слава? — запальчиво вскинулся тот. — Я просто хочу, чтобы люди перестали видеть во мне того, кем я не являюсь!
Северус проглотил очередную колкость и для разнообразия спокойно взглянул на ребенка.
— Для этого вам нужно было родиться в другой жизни, Поттер, — сказал он. — Люди всегда будут видеть в вас Мальчика-Который-Победил-Тёмного-Лорда и ждать от вас чего-то неординарного.
— Но я не хочу делать ничего особенного! — с жаром воскликнул Гарри. — Я просто хочу быть собой, почему все постоянно ждут от меня каких-то подвигов? Мне не нужна эта слава или всеобщее внимание, — он поймал насмешливый взгляд профессора. — Правда!
Снейп некоторое время молчал, разглядывая первокурсника, и в который раз убеждался, что совсем не знает этого ребенка.
— Сложно изменить весь мир, Поттер, — наконец ответил он, — но можно изменить свое отношение к нему.
Гарри непонимающе нахмурился, размышляя над словами декана, потом вяло улыбнулся.
— Вы правы…— он вздохнул. — Людей нельзя изменить…
Они помолчали, каждый думая о своем, и вдруг Снейп вспомнил, что он вообще-то этого паршивца на дух не переносит.
— Возвращайтесь в свою гостиную, Поттер, скоро отбой, — он бросил на Гарри недовольный взгляд. — И Мерлина ради, избавьте меня от очередных ваших глупостей… для вашего же блага.
К концу января неутихающие в школе слухи приняли весьма мрачный окрас. Когда выяснилось, что в этой истории были замешаны Пожиратели смерти, многие студенты начали смотреть на представителей Слизерина так, словно они тоже в чем-то провинились. В школе стали поговаривать, что Гарри Поттеру не место на этом факультете, что там ему грозит опасность; несколько представителей от Гриффиндора и Рейвенкло даже ходили к директору с просьбой перевести Гарри на другой факультет. Между слизеринцами и учениками других факультетов постоянно происходили конфликты, слизеринцев начали открыто обвинять в пособничестве Волдеморту. Профессора пытались как-то успокоить учеников, объяснить всю беспочвенность этих обвинений, и восстановить хотя бы относительное спокойствие в школе, но с каждым днем ситуация становилась только хуже. Тома, казалось, вселило общее сумасшествие, и он не уставал повторять, что всему виной узколобость волшебников и их неспособность адекватно воспринимать действительность. На все расспросы Арчер отвечал открытым презрением и говорил, что не имеет к случившемуся никакого отношения. Это автоматически переключало всеобщее внимание на Гарри, а он, в свою очередь, все больше закрывался в себе и избегал любых контактов с окружающими, предпочитая проводить свободное время в гостиной своего факультета. Надо было отдать слизеринцам должное, они, в отличие от других учеников, не донимали его вопросами и вообще старались делать вид, что ничего не случилось, но даже среди них Поттер ощущал скрытое неодобрение и осуждение. Слизеринцам не нравилось повышенное внимание к их факультету, и они, что очевидно, во всем винили Гарри. В итоге, он начал прятаться и от сокурсников, скрываясь в спальне.
— По-моему, это уже перебор, — Гарри поднял голову, встретившись взглядом с Драко Малфоем, который, отодвинув полог его кровати, разглядывал разложенные на одеяле учебники. — Долго собираешься тут сидеть?
— С каких это пор я должен перед тобой отчитываться? — раздраженно уточнил Поттер, уставившись в учебник по чарам.
Малфой уселся на край его кровати, отодвинув в сторону кипу исписанных пергаментов, и насмешливо взглянул на сокурсника.
— Великий Гарри Поттер прячется от проблем? — вопросительно изогнув бровь, сказал он. — Это как-то не вяжется с твоим образом героя, знаешь ли…
— А кто сказал, что я герой? — ворчливо буркнул Поттер, продолжая гипнотизировать взглядом учебник.
— Все говорят, — Драко вздохнул. — Знаешь, в чем твоя проблема?
— Хм?
— Ты слишком хочешь всем нравиться, — Драко усмехнулся, заметив негодование в глазах сокурсника, обращенных к нему. — Что? Будешь спорить?
— Я не пытаюсь никому нравиться!
— Ну конечно! Именно поэтому у тебя такая орава друзей.
— Что плохого в том, чтобы иметь много друзей? — недоуменно спросил Поттер.
— Ты сам-то хоть одного из них считаешь другом? — спокойно поинтересовался Малфой и понимающе хмыкнул, когда уверенное: «Конечно, считаю!» так и не сорвалось с губ сокурсника. — Ценность друзей не в количестве, а в качестве, ты и сам это прекрасно знаешь, потому что кроме Арчера тебе на самом-то деле никто не нужен. Стадное чувство — удел гриффиндорцев, которые не способны выбирать друзей. Мы же слизеринцы, Поттер, и пора бы понять, почему ни один уважающий себя слизеринец не станет позорить себя и свой факультет, заводя знакомства с кем попало.
— Будешь учить меня выбирать друзей? — раздраженно бросил Гарри, отказываясь соглашаться со словами сокурсника.
— Да общайся с кем хочешь, — фыркнул Малфой. — Только потом не скули о том, что тебя предали твои друзья и не удивляйся, почему целая толпа болванов, чьих имен ты даже не помнишь, донимает тебя бестактными вопросами.
— Что…
— Они считают, что ты такой же, как они, Поттер, что они могут беспрепятственно с тобой общаться, они начинают думать, что ты не слизеринец. Если бы подобное произошло со мной, ни одному идиоту не пришло бы в голову лезть ко мне с расспросами…
— Потому что всем на тебя плевать, — язвительно заметил Гарри.
— Потому что я слизеринец. К слизеринцу не будут приставать с предложениями дружбы всякие отбросы, ты же, со своей безмерной доброжелательностью, без разбору общался со всеми. Теперь из тебя пытаются сделать цирковое животное. Был бы ты умнее, повел бы себя иначе.
— И как же? — Гарри отвернулся, уставившись в одну точку. — Оскорблял всех вокруг? Кичился своими мнимыми достоинствами и унижал тех, кто в чем-то хуже? Не слишком ли это низко, Малфой?
— Я говорю об уважении, — закатил глаза Драко. — Люди должны уважать тебя, они должны знать свое место, — он вздохнул. — Вот она, проблема тех, кто рос с магглами, — они ничего не знают о воспитании волшебников.
— Полагаю, Волдеморт очень много об этом знал, если столько магов пресмыкалось перед ним, — огрызнулся Гарри.
Насмешливая маска Малфоя разлетелась вдребезги, и в серых глазах вспыхнул страх, плотно переплетенный со злобой.
— Не смей упоминать его имя, Поттер, — прошипел он, — и так оскорбительно отзываться о нем. Тёмный Лорд был великим волшебником, он мог изменить наш мир в лучшую сторону, он мог…
— Указать всем нам, где наше место, да? — перебил его Гарри.
— Ты ничего не знаешь о нём!
— Я знаю достаточно, чтобы утверждать, что его могущество сильно преувеличено. Волдеморт был ничем не лучше обычного тирана и убийцы!..
Он замолчал, когда кулак Драко со всей силой врезался в его скулу. Поттер отшатнулся, чувствуя, как вместе с болью приходит давно затаенная злость. В следующее мгновение первокурсники яростно колотили друг друга, стараясь нанести как можно больше урона противнику. Ни один из них не знал, сколько они так катались по полу, осыпая друг друга градом беспорядочных ударов, но выдохлись практически одновременно и, не сговариваясь, прекратили драку. Гарри сел, привалившись спиной к стене, и стер кровь с разбитой губы.
— Никогда бы не подумал, что Драко Малфой пустит в ход кулаки, — хмыкнул он, наблюдая, как тот усаживается рядом с ним, осторожно ощупывая ссадину у себя на лбу. — Это же так по-маггловски.
— Это все из-за тебя, — обиженно буркнул Драко, — ты меня так бесишь, что я не смог удержаться от соблазна врезать тебе по роже.
— Фу, как грубо, — передразнивая писклявый голос их сокурсницы Панси Паркинсон, сказал Поттер, Малфой прыснул.
Оба какое-то время молчали, разглядывая друг друга и прикидывая, у кого из них больше синяков и ссадин, наконец, Малфой фыркнул.
— Все-таки, идиот ты, Поттер, — констатировал он.
— Я знаю, — Гарри вздохнул. — Скажи, почему ты поддерживаешь Волдеморта?
Блондин вздрогнул и поморщился.
— Мерлина ради, не зови ты его по имени, — раздраженно попросил он.
— Почему нет? — Поттер удивленно поднял брови, поворачивая голову к сокурснику. — Что такого пугающего в этом имени?
— Ничего, — подумав, ответил Драко, — просто отец всегда говорил, что называть Его по имени может лишь равный Ему.
— И все?
— Да…
— Ну и глупость, — Гарри презрительно хмыкнул, — он не сделал ничего особенного, чтобы заявлять о своем величии.
— Он был могущественным магом!
— И что? Куда он направил свое могущество? Что он сделал? Как изменил этот мир? Оставил сиротами сотни детей? Пытал тех, кто был с ним не согласен? Убивал и держал в страхе тех, кто осмеливался противиться его диктатуре? Брось, Драко, в нем нет и не было ничего великого! Хочешь сейчас сказать мне о его способностях? — усмехнулся Поттер, когда Малфой открыл рот, собираясь выразить протест. — Не спорю, возможно, он и был силен, но что с того? Разве это показатель? Разве только сила решает судьбы мира? — Гарри смерил сокурсника печальным взглядом. — Тогда магический мир ничем не лучше маггловского, потому что это дикость. Мне всегда казалось, что маги должны быть выше магглов, но, оказывается, разницы между ними никакой нет…
— Не говори ерунды! — возмущенно бросил Драко. — Мы лучше магглов! Ты просто не понимаешь нашу историю, наши цели! Тёмный Лорд хотел избавить мир от жалких слабаков, хотел оставить только сильных, чистокровных магов!
— И сколько бы вас таких осталось? — язвительно уточнил Поттер. — Долго бы вы протянули в своем тесном кругу сильных и чистокровных? Драко, я прочитал море книг по истории магии. Читал о войне с Вол… Тёмным Лордом, с Гриндевальдом, и цели их были совершенно понятны. Вырезать всех магглов и магглорожденных — самая глупая затея, которую только можно придумать, вряд ли Тёмный Лорд или Гриндевальд хотели подвергнуть тотальному вымиранию весь магический мир. Драко, разве ты не понимаешь, что на самом деле они стремились только к власти, и плевать им было на всех вокруг. Чистота крови — лишь предлог.
— Что плохого в величии? — надменно фыркнул Малфой. — Любой хочет стать могущественным, но только единицы способны на это, так почему бы не встать на сторону того, в чьих руках будут сила и власть?
— Так и чем же ты после этого отличаешься от магглов? — насмешливо поинтересовался Поттер. — Как ни посмотри, что магглы, что волшебники начинали страшные войны ради власти и при этом всегда прикрывались какими-нибудь благородными целями. Но в убийствах и войнах нет ничего благородного! Ни одна война не приведет ни к счастью, ни к миру! Так не бывает.
— И это мне говорит человек, победивший Тёмного Лорда, — тихо заметил Малфой. — Человек, родители которого были убиты Тем-Кого-Нельзя-Называть. Человек, у которого есть все причины для войны и мести, — он иронично изогнул бровь. — Не слишком ли это лицемерно с твоей стороны говорить о мире во всем мире?
— Я не собираюсь мстить, — твердо заявил Гарри.
— Скажи ещё, что не встанешь на сторону света, если начнется война, — язвительно усмехнулся Драко.
— А почему я вообще должен вставать на чью-то сторону? — непонимающе спросил Поттер. — Что если я вообще не хочу ни с кем воевать?
— Тогда чего же ты хочешь? — удивленно моргнул Драко.
— Для начала, я хочу, чтобы все оставили меня в покое, — усмехнулся Поттер.
— Ну, для этого тебе нужно родиться в другой жизни, — насмешливо заметил Драко.
— Да, спасибо за совет, — мрачно буркнул Гарри. — Снейп тоже что-то подобное предложил.
— Знаешь, может быть, ты действительно весь такой миролюбивый и правильный, но вот того, что ты идиот, ещё никто не отменял.
— Ну, раз ты у нас умный, может, дашь мне какой-нибудь ценный совет? — Гарри язвительно хмыкнул.
— Тебе нужно проявить твердость характера и доказать, что ты настоящий слизеринец, — протянул Малфой нравоучительным тоном. — Прекрати прятаться и вылезай из своей раковины, — он усмехнулся, — покажи уже чего стоит Великий Поттер.
— Я не великий, — поморщился Гарри.
— Чушь, — Малфой широко ухмыльнулся. — Слизерин всех нас ведет к величию, смирись с этим.
— Людей нельзя изменить…
— Но можно изменить своё отношение к ним, — они обменялись понимающими улыбками.
Как раз в этот момент дверь открылась, и в спальню вошел Том. Заметив сидящих на полу мальчишек, Арчер остановился, удивленно их разглядывая.
— Хорошо смотритесь, — наконец прокомментировал он, — очень… симметрично.
— Твой ненормальный Поттер чуть не сломал мне нос, — гнусаво пожаловался Драко, поднимаясь на ноги.
— Какая досада, — Арчер уселся на свою кровать. — Гарри, вот ты ничего до конца довести не можешь!
— Между прочим, это Малфой начал, — тут же отозвался Поттер, чувствуя, как отпускает нервное напряжение, которое сопровождало его на протяжении последних двух недель. Он никогда не думал, что примитивная драка может так успокоительно на него подействовать.
— Избавь меня от подробностей, — Том поморщился и окинул друга оценивающим взглядом: — Кстати, скоро обед, так что, думаю, тебе нужно навестить мадам Помфри, — заметил он.
— Зачем?
— Чтобы не распугать всю школу своей опухшей физиономией, — Арчер пожал плечами.
— И что? Никакого сочувствия к пострадавшему другу? — обиделся Гарри.
— Не сегодня, — самодовольно ухмыльнулся Том.
Драко откинул со лба прядь растрепавшихся волос, небрежно поправил прическу, стряхнул с мантии пару невидимых пылинок и высокомерно взглянул на недавнего противника.
— Советую поспешить в Больничное крыло, Поттер, — растягивая слова, сказал он, возвращаясь к своему привычному амплуа чистокровного аристократа. — Я не желаю, чтобы ты позорил наш факультет своим видом.
— Скажи это своему отражению, Малфой, — беззлобно огрызнулся Гарри, за что тут же был награжден презрительным взглядом.
Мадам Помфри встретила слизеринцев потрясенным взглядом, после чего на обоих был обрушен град осуждения и возмущения в основном сводящийся к тому, что ни один уважающий себя волшебник не опустится до применения грубой силы. Впрочем, несмотря на все своё недовольство, медсестра поспешила залечить все шишки и ушибы и заботливо осмотрела обоих, проверяя, нет ли серьезных повреждений. Только после этого их отпустили восвояси, заверив, что в случае повторения подобного инцидента мальчиков отправят лечиться к профессору Снейпу. Всю обратную дорогу до подземелий Гарри представлял себе реакцию строгого декана, если они с Драко появятся на его пороге покрытые синяками и ссадинами. Живо вообразив себе эту картину, Гарри пришел к заключению, что он, скорее, отгрызет собственную руку, чем доверит свое лечение разгневанному Снейпу. Уже подходя к общежитию Слизерина, оба первокурсника нос к носу столкнулись с Гермионой, которая явно кого-то ждала, расхаживая взад-вперед у самого входа в гостиную.
— Гарри! — она облегченно выдохнула. — Я как раз хотела с тобой поговорить.
Драко, который не привык к тому, чтобы его так просто игнорировали, надменно взглянул на Гермиону.
— Ты забыла, где располагается гриффиндорская башня, Грейнджер? — презрительно осведомился он.
Гермиона бросила на него мимолетный взгляд:
— И тебе привет, Малфой, — она снова посмотрела на друга, Драко поперхнулся от возмущения. — Гарри, я кое-что нашла и хотела рассказать тебе…
— А ты не обнаглела, грязнокровка? — перебил её Малфой. — Или тебе жить надоело?
Гермиона обратила к нему горящий негодованием взор и уже собралась ответить, когда Гарри, наконец, удалось вмешаться в назревающий конфликт.
— Драко, — тихо окликнул он, — помнишь, ты жаловался, что я чуть не сломал тебе нос?
— Что? — Малфой непонимающе моргнул.
— Так я могу повторить попытку, — Поттер многообещающе улыбнулся, — гарантирую, что на этот раз не промахнусь.
— Ты её защищаешь? — удивился Драко. — Мы, кажется, обсудили все минусы общения с такими отбросами, как она, — он одарил Грейнджер брезгливым взглядом.
— А, может быть, ты позволишь мне самому решать, с кем стоит общаться? — очень вежливо осведомился Гарри.
Малфой опешил, никогда прежде он не слышал столько затаённой угрозы в простом вопросе. Сейчас, глядя в изумрудные глаза сокурсника, ему вдруг стало очень не по себе, он не мог объяснить причины, но такое спокойствие пугало его гораздо больше чем открытый гнев.
— Как знаешь, — стараясь не выдать собственного страха, Драко максимально безразлично пожал плечами, — только не говори потом, что я тебя не предупреждал.
С этими словами он поспешил убраться. Такого Гарри Поттера он ещё никогда не видел и надеялся, что больше не увидит. Когда за Малфоем закрылся проход в гостиную, Гарри с виноватой улыбкой посмотрел на притихшую Гермиону.
— Извини, я не хотел, чтобы так вышло.
Грейнджер покачала головой и повернулась к нему спиной.
— Давай уйдем отсюда, — тихо попросила она, почему-то её голос показался Поттеру очень жалобным.
Вместе они покинули подземелья и вышли на улицу. Гарри поморщился от рассеянного солнечного света — отражаясь от снега, он почти ослепил привыкшего к полутьме слизеринца.
— Я теперь понимаю, почему с годами все представители моего факультета становятся такими бледными и злыми, — задумчиво протянул он. — Попробуй-ка в течение семи лет жить в подземельях без солнечного света.
Гермиона ничего не ответила, она так и продолжала стоять спиной к другу в мрачном молчании. Гарри обеспокоенно шагнул к ней.
— Ты в порядке? — осторожно спросил он.
— Да, — раздался тихий всхлип, и девочка поспешно провела рукой по лицу.
— Ты плачешь? — Гарри стремительно обошел подругу, оказавшись с ней лицом к лицу, покрасневшие глаза были самым красноречивым ответом. — Это из-за того, что сказал Малфой? — на всякий случай уточнил он, Грейнджер сделала судорожный вдох и попыталась отвернуться, но Поттер удержал её за плечи, глядя в карие глаза девочки. — Ну скажи что-нибудь! — взмолился он, начиная паниковать.
Он понятия не имел, что нужно делать в подобных ситуациях, плачущие девчонки были вне его компетенции, поэтому он продолжал глупо таращиться на текущие по щекам Гермионы слёзы и взволнованно сопеть.
— Не понимаю я этого, — еле слышно сказала она. — Почему меня считают какой-то ущербной? Я что, чем-то хуже, если мои родители магглы? Со мной так тяжело общаться?
— Нет, — замотал головой Поттер, — не слушай ты Малфоя, он и сам-то не очень понимает, о чем говорит!
— Да, но… Гарри, кроме тебя у меня совсем нет друзей! — она громко всхлипнула, казалось, боль и неуверенность долгое время копились в ней и теперь изливались этими горькими слезами. — На Гриффиндоре все считают меня зазнайкой и стараются избегать, слизеринцы презирают из-за моего происхождения, а хаффлпаффцам и рейвенкловцам вообще нет дела до учеников с других факультетов!
Она отошла от друга и с тяжелым вздохом опустилась на заснеженную скамейку, спрятав лицо в ладонях. Гарри осторожно присел рядом с ней и ободряюще погладил её по плечу.
— Знаешь, — задумчиво сказал он, — мне в последнее время часто говорят одну и ту же фразу, — он помолчал, разглядывая плачущую подругу. — Если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней.
Грейнджер посмотрела на него с горькой улыбкой.
— Это не так-то просто, — призналась она, — мне все время кажется, что я изгой… и что бы я ни делала, как бы ни старалась измениться…
— Не нужно меняться в угоду чьим-то ожиданиям, — перебил её Гарри, — будь собой, такой, какая ты есть, не пытайся переделать себя, — он помолчал и чуть тише добавил: — Все равно ты не сможешь угодить всем и в итоге будешь только больше страдать.
Грейгджер некоторое время внимательно изучала его лицо.
— Почему мне кажется, что ты говоришь не только обо мне? — осторожно заметила она.
— Наверное, потому что это правда, — он усмехнулся и пожал плечами. — Я полжизни пытался быть кем-то другим, думая, что люди полюбят меня, если я оправдаю их ожидания, но это не так. — Гарри вдруг тепло улыбнулся. — Те, кому мы действительно дороги, примут нас такими, какие мы есть, не требуя ничего взамен, не ожидая, что мы будем подстраиваться под них.
— Ты сейчас говоришь об Арчере? — уточнила Гермиона, хотя и сама уже знала ответ.
— Да, — Поттер кивнул. — Честно говоря, понятия не имею, почему он дружит со мной, но Том — единственный человек, который никогда ничего от меня не ждал и не требовал. А остальные… какое мне до них дело? Разве можно назвать другом того, кто даже не видит, какой ты на самом деле?
— Тебе повезло, что у тебя есть Том, — с легкой завистью сказала Гермиона. — У меня никогда не было настоящих друзей… даже когда я училась в маггловской школе, — она вздохнула. — Меня всегда избегали… Гарри?
— Хм?
— А почему ты со мной общаешься?
Он удивленно поднял брови.
— А почему нет? Ты мне нравишься, с тобой интересно. Ты очень умная и любознательная, — он невольно покраснел. — И вообще, разве нужна причина, чтобы дружить с кем-то?
— Наверное, нет, — Гермиона искренне улыбнулась ему. — Значит, это и есть дружба, да? Когда ты просто любишь человека таким, какой он есть? Когда понимаешь его так же, как он тебя? — она в задумчивости сморщила лоб. — Друг — это тот, кто рядом с тобой несмотря ни на что?
— Вот все-то тебе надо загнать в рамки энциклопедии, — недовольно пробурчал Поттер. — Забудь ты уже об этом и не обращай внимания на тех, кто хочет причинить тебе боль, — тут он лукаво улыбнулся. — Будь собой, иначе ты перестанешь нравиться Тому.
— Что? — удивленно спросила Гермиона, окончательно забывая о своих печалях.
— А ты не знала? — деланно удивился Гарри. — Ты единственный человек, который вызывает у Тома столько эмоций.
Гермиона густо покраснела, отчего тут же начала злиться.
— В смысле, я его раздражаю? — недовольно уточнила она.
— Ты ему интересна, а его вообще мало кто интересует, — Поттер пожал плечами. — Он хоть и ворчит постоянно, но ему нравится, как ты мыслишь, иначе он бы игнорировал тебя так же, как и всех остальных. Поверь мне, одно то, что Том обратил на тебя внимание, уже говорит о твоей неординарности.
— Вот уж глупость, — скрывая смущение за высокомерием, хмыкнула Грейнджер. — Можно подумать, меня волнует мнение твоего самовлюбленного приятеля!
Гарри рассмеялся, радуясь, что подруга вновь стала прежней, да и сам он почувствовал, как с плеч свалилась тяжесть собственных сомнений и страхов, разговор с Гермионой расставил по местам все спутанные мысли и принес в душу небывалое спокойствие и уверенность. Теперь он точно знал, что последнее, о чем стоит беспокоиться, это ожидания окружающих. Впрочем, он всегда это знал, в конце концов, нужно быть немного эгоистом, ведь не зря же Шляпа определила его на Слизерин.
— Ну что? — бодро сказал он, поднимаясь на ноги. — Остаемся собой и к черту всех, кто не согласен?
На лице Гермионы засияла улыбка.
— Мы остаемся собой, — решительно кивнула она.
— И никаких больше слез, — строго предупредил Поттер.
— Только не из-за этого, — пообещала Грейнджер, и оба изрядно замерзших ребенка поспешили вернуться в школу, обмениваясь ничего не значащими шутками и тихо посмеиваясь над собой и своими страхами.
— Гарри! — Гермиона хлопнула себя по лбу и остановилась посреди коридора. — Я же совсем забыла рассказать тебе кое-что.
— А может потом? — зябко поежился тот, мечтая добраться до теплой гостиной. — Тут все еще холодно, — он окинул коридор недовольным взглядом, словно от этого в школе должно было мигом потеплеть.
— Ой, ну ладно, — она закатила глаза, — тогда приходи в библиотеку после обеда.
На этом она удалилась в сторону Гриффиндорской башни, Поттер пожал плечами и побрел в подземелья, где его тут же сцапал Том, возмущенно вопрошая, «где можно было шляться целый час». Гарри на расспросы друга только загадочно улыбался, думая о том, что всеобщее школьное помешательство теперь стало казаться ему незначительной мелочью. На обед он шел в прекрасном настроении.
— Поттер, — Гарри как раз засунул в рот кусочек ароматного бифштекса, поэтому мог ответить окликнувшему его Флинту лишь невнятным мычанием. Староста на неподобающее слизеринцу поведение первокурсника недовольно нахмурился и строго заметил: — Сначала прожуй, потом говори.
Гарри послушно проглотил мясо и с невинным видом запихнул в рот оставшийся на тарелке кусок бифштекса, Маркус опасно сузил глаза.
— После обеда жду тебя на квиддичном поле, — Флинт злорадно улыбнулся, наблюдая за тем, как Поттер давится, пытаясь одновременно проглотить свой обед и что-то сказать. — Не понимаю, что ты там бормочешь, Поттер, — фыркнул он. — Сразу после обеда отправляйся на поле и никаких опозданий!
На этом он удалился из Большого Зала, не оставив никакой возможности возразить.
— Но кто же летает на полный желудок? — проглотив, наконец, свой бифштекс простонал Гарри.
Том пакостно захихикал, заслужив обиженный взгляд. Неожиданно Поттер вспомнил про встречу с Гермионой и принялся внимательно разглядывать гриффиндорский стол. К сожалению, той не оказалось на привычном месте, по-видимому, она уже пообедала и теперь ждала его в библиотеке. Несколько минут Гарри мысленно разрывался между желанием сбегать к Гермионе, быстро объяснить ситуацию и помчаться на квиддичное поле и страхом задержаться хоть на минуту и получить нагоняй от капитана команды. Решение пришло само собой в виде лучшего друга, который как раз собрался уходить.
— Том, — Поттер поднялся из-за стола и схватил Арчера за локоть, привлекая его внимание, — Гермиона ждет меня в библиотеке, скажи ей, пожалуйста, что я на тренировке.
— Издеваешься? — недоверчиво спросил тот.
— Ну пожалуйста! — взмолился юный ловец слизеринской команды. — Флинт меня прикончит, если я опоздаю.
— Просто скажи ему, что задержался здесь, — безразлично пожал плечами Том. — Мне что, нужно тебя всему учить?
— Учитывая то, что половина нашей команды сейчас сидит здесь, моя ложь раскроется в первые двадцать секунд, — не желая отступать, зашипел на друга Поттер. — Они же сдадут меня с потрохами, ну, Том!
— Ой, ладно, — Арчер закатил глаза, — иди уже на свою тренировку.
Он проводил радостно умчавшегося Поттера недовольным взглядом и фыркнул.
— Теперь придется терять время на эту зубрилу, — пробурчал он, выходя из Большого зала.
Глава опубликована: 22.11.2011
Редактировать текст главы
Глава 15. Тайные знания
Том вошел в библиотеку, окидывая книжные полки таким взглядом, словно каждая из них несла персональную ответственность за его дурное расположение духа. Хотя во всем была виновата Грейнджер, которая нестерпимо его раздражала… а еще правильнее будет сказать, что виноват был Гарри, который использовал Тома как почтовую сову для передачи сообщений. Но все же приятнее было злиться на дотошную гриффиндорку, а не на лучшего друга, поэтому к тому моменту, когда Арчер обнаружил Гермиону, он был в подходящем настроении для затяжной ссоры. Грейнджер была поглощена изучением книг, которых вокруг нее было разложено великое множество, и отвлеклась только когда Том вплотную приблизился к ее столу.
— А где Гарри? — нахмурилась она, поняв, что Арчер пришел один.
— Флинт утащил его на тренировку прямо из-за обеденного стола, — Том недовольно скривился, — так что, не жди его.
Он уже собрался уйти, когда Грейнджер нехотя окликнула его:
— Подожди, — Том обернулся, гриффиндорка нерешительно покусывала губы, но, наконец, не выдержала: — Я могла бы рассказать тебе то, что узнала.
— Чтобы я потом передал Гарри? — презрительно уточнил он. — Нет уж, спасибо большое, избавь меня от бесполезной траты времени.
— Но я думала, тебе это тоже будет интересно, — спокойно заметила она. Арчер неожиданно понял, что Гермионе настолько не терпится поделиться своими открытиями, что она готова говорить даже с ним.
Первым желанием было бросить в ответ что-нибудь особенно обидное и уйти, но в нем неожиданно проснулось любопытство, и он медленно, словно нехотя, присел напротив, выжидающе изогнув бровь.
— Когда Гарри рассказал о похищении, мне стало интересно, и я немного разузнала об этом Велиаре Грависе, — начала Гермиона. — Точнее, попыталась разузнать, — она недовольно нахмурилась. — Знаешь, оказывается, у волшебников нет книг, где подробно описываются семейные древа. Вернее есть, но они составляются на заказ для чистокровных семей, а не для общего пользования.
— Я в курсе, — перебил ее Том.
Они с Гарри потратили немало времени, изучая горы книг, но нигде не видели подробных семейных древ, только обрывочные упоминания об особо выдающихся магах.
— Когда я это обнаружила, — продолжила Грейнджер, не обратив внимания на раздраженный тон Арчера, — то решила самостоятельно выстроить родовую последовательность семьи Гравис, благо эта фамилия много где встречается. У меня получилось некое фамильное древо. — Том проследил за ее взглядом и удивленно поднял брови. Перед Гермионой на столе лежал широкий лист пергамента, исписанный аккуратным мелким почерком, приглядевшись, можно было обнаружить, что весь пергамент покрывали имена и даты, соединенные друг с другом тонкими линиями.
— Ты это сделала сама? — потрясенно спросил он, разглядывая ее записи.
— Да, — Гермиона явно не придавала этому большого значения, — я изучила множество книг, выискивая представителей семьи Гравис, нашла несколько исторических справок и дат и для своего удобства набросала необходимую информацию на пергамент. В итоге у меня получился вполне сносный вариант их семейного древа.
— Грейнджер, да на такое годы нужны, — ужаснулся Том.
— Мне хватило месяца, — пожала плечами Гермиона. — Главное, правильно расставлять приоритеты и внимательно анализировать информацию. Не очень-то и сложно… хоть и долго, — она искоса глянула на собеседника — тот выглядел потерянным, что невероятно польстило юной любительнице книжек.
— Слушай, — после минутного молчания сказал Том, жалостливо глядя на нее, — у тебя друзья-то есть?
— Есть, — оскорбленно ответила Гермиона, тут же начиная злиться.
— Надо же, — Том покачал головой, — никогда бы не подумал… и много?
— Думаю, побольше, чем у тебя, — огрызнулась та.
— Даже любопытно, сколько сумасшедших готовы терпеть твою дотошность, — Арчер язвительно усмехнулся.
— Мою дотошность хотя бы можно терпеть, — в тон ему ответила Гермиона. — А вот в том, что в этом мире найдется хоть один человек, способный находиться с тобой в одном помещении больше пяти минут и не убить тебя, я очень сомневаюсь.
— Оставь свое мнение при себе, Грейнджер, — фыркнул Том.
— И тебе желаю того же, — зашипела на него Гермиона.
Оба первокурсника замолчали, прожигая друг друга ненавидящими взглядами, мимо них прошла группа хаффлпаффцев, мирно расселись недалеко от грозной парочки и, тихо переговариваясь, приступили к своим домашним заданиям. Гермиона сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и велела себе быть умнее этого несносного, невозможного, отвратительного, самодовольного, нахального… одним словом, просто быть умнее.
— Когда Гарри рассказывал о том, что произошло, он сказал, что того человека звали Велиар Гравис, так? — ровным голосом начала она, делая вид, что ничего не произошло.
— Да, — Том демонстративно откинулся на спинку стула, принимая нарочито скучающий вид.
— Вот это и странно, — она нахмурилась, — потому что исходя из моих исследований, род Грависов прервался в 1925 году. Может быть, Гарри ошибся?
— Понятия не имею, я с этим типом не успел тесно познакомиться, — поморщился Арчер.
— Последними представителями рода были братья Хоган и Тимар Гравис. Но Хоган умер в возрасте двадцати шести лет, обстоятельства его смерти так и остались загадкой, а Тимар пропал без вести и вскоре был найден мертвым.
— Так может быть этот Велиар чей-то сын или внук? — Том зевнул.
— Вряд ли, — покачала головой девочка. — Тимар был сквибом, к тому же на момент смерти ему было тринадцать лет. Сомневаюсь, что он успел завести детей в таком возрасте. А у Хогана наследников не было.
— То есть, Велиар Гравис — это просто волшебник, присвоивший себе чужую фамилию, — подытожил Арчер.
— Полагаю, что да. Грависы были достаточно известной семьей, — снова затараторила Гермиона, — когда их род прервался, их семью внесли в реестр «мертвых наследий».
— В реестр чего? — нахмурился Том.
— Ты даже этого не знаешь? — с издевкой поинтересовалась Грейнджер и, не дав ему ответить, быстро продолжила: — «Мертвые наследия» — врожденные способности, из поколения в поколение передающиеся в волшебных семьях, которые канули в Лету со смертью последних представителей семей. К числу «мертвых Наследий» относят заклинателей, некромантов, ловчих, говорящих, плетельщиков заклинаний и стихийных магов, хотя последние под вопросом, потому что некоторые источники утверждают, что Альбус Дамблдор владеет искусством магии воды.
— А разве всему этому нельзя научиться? — Арчер пожал плечами.
— Нет, с этими способностями можно только родиться, — с легкой завистью вздохнула Гермиона. — Так жаль, что все эти удивительные возможности умерли вместе с их обладателями.
— Ты что-то говорила про Грависов, — напомнил Том, хотя тема «мертвых наследий» не на шутку его увлекла, вот что он хотел бы получить в наследство от родителей — какой-нибудь особый дар.
— Ах да, — опомнилась Грейнджер, — Грависы были известны, как род ловчих. Ловчие способны были поймать и обуздать стихийных духов.
— Зачем?
— Потому что если правильно рассчитать энергию такого духа, то можно зарядить ею артефакт или использовать такого духа для магических обрядов и ритуалов. Долгое время Грависы работали с алхимиками, но потом их деятельность приобрела довольно узкую специфику, — Гермиона замолчала, подбирая слова. — Они… отлавливали и приручали домовых эльфов.
— Ловчие? — презрительно скривился Том. — Зачем волшебнику с такими способностями заниматься такой ерундой?
— Ты не понимаешь, — запротестовала Гермиона, которая прочитала достаточно книг о домовых эльфах, чтобы уверенно вести дискуссию на эту тему, — домовики — невероятно редкие создания. О них практически ничего неизвестно, а написано еще меньше, но если сопоставить факты, то получается, что на самом деле те домовые эльфы, которых мы знаем, — одно из гениальнейших изобретений алхимии!
— Хочешь сказать, что на самом деле домовики это пойманные духи, заключенные в физическую оболочку? — не поверил Том.
— Да, по крайней мере, это моя теория, — кивнула Грейнджер. — Не зря в названии фигурирует «эльф». Видимо Грависы… или тот, кому это пришло в голову, использовали для создания домовиков лесных духов. Эльфов или фей. Известно, что эльфы живут на границе миров и невидимы для простых людей, хотя при желании могут им являться. Поймать фею невозможно, так как она не обладает физическим телом. Но что если когда-то ловчий смог поймать эльфа и создать для него материальный облик? Ведь до сих пор неизвестно, откуда вообще взялись домовики, так может быть, их просто создали маги?
— А как ты объяснишь их послушание и любовь к тяжелой работе? — задал встречный вопрос Арчер, которому становилось все труднее делать вид, что ему скучно.
— Честно говоря, не знаю, — вздохнула Гермиона, — сомневаюсь, что духи стали служить магам добровольно… Возможно существует какое-то соглашение… или что-то вроде того.
— Мне интересно, а сами домовики знают об этом?
— Наверное нет, ведь тогда могло вспыхнуть восстание, они бы наверняка захотели вернуть свободу, — Грейнджер выглядела несколько возмущенной положением, в которое волшебники поставили этих существ. — К тому же, им нравится их работа, и они не смыслят жизни без хозяина… так что, видимо, на них когда-то наложили очень могущественные чары.
— Если ты права, — задумчиво протянул Том, — то становится понятно, почему на них не действует наша магия и ограничения, и почему их магия так отличается от нашей. Это магия стихийных духов, — он восхищенно выдохнул. — Удивительно, сколько талантливых колдунов существовало в этом мире… додуматься же надо…
— А по-моему, это дикость, — недовольно перебила Гермиона. — Как можно так поступать с разумным существом? Сковывать его волю и сознание, делать рабом?
— А что в этом плохого? — пожал плечами Арчер. — Кто сильнее, тот и правит.
— Отличный девиз для тирана, — тут же начала злиться Гермиона. — У тебя сердце-то есть?
— Это такой ненужный стучащий орган? — невинно поднял брови Том. — Да, кажется, было что-то подобное, все гадаю, зачем оно нужно.
— Исключая очевидное? — язвительно усмехнулась Грейнджер.
— Спорю на свою волшебную палочку, магу необязательно нужно сердце, чтобы жить, — Арчер послал ядовитую улыбку, на что Гермиона ответила испепеляющим взглядом.
Наступила еще одна воинственная пауза, которую в этот раз прервал Том, заглянув в записи Грейнджер.
— А что насчет остальных наследий?
— Что?
— Ну эти «мертвые наследия», кроме ловчих есть и другие? Эти, — он сузил глаза, пытаясь прочитать названия, — говорящие?..
— Да, — Гермиона тут же переключилась в режим лекции, — говорящие — маги, способные понимать и говорить на языке животных. Кстати, Салазар Слизерин мог говорить со змеями, — в ее словах удивительным образом перемешались восторг и отвращение. — Но эта способность относится к темной магии. Вообще все основатели обладали особыми способностями. Например, Годрик Гриффиндор был одним из сильнейших заклинателей, он мог приручить практически любое существо, магическое или нет, Ровена Рейвенкло обладала талантом плетельщиков заклинаний и открыла более трехсот магических формул. По-моему, она была просто удивительной волшебницей, плетельщики видят нити магии и могут составлять из них узоры, которые потом становятся заклинаниями. Более тонкой и сложной магии я и представить не могу! Однажды я наткнулась на пару формул, из которых потом были составлены заклятия, и запуталась на третьей строчке. Кстати, некроманты тоже обладали способностью плетельщиков, но более узкой направленности, потому что их магия была напрямую завязана на магии смерти. А вот наследие Хельги Хаффлпафф до сих пор сохранилось, — торжествующе произнесла Гермиона, — она была целителем.
— Целителем? Колдомедиком?
— Нет, колдомедицина это ответвление целительства, то, чему маги могут научиться. Целители могут излечить любую рану без зелий и заклинаний, одним прикосновением. Это очень ценный дар, испокон веков семьи целителей считались неприкосновенными. Ольхава Ликорис, одна из наследниц целителей, создала целое направление магии, опасаясь, что не сможет произвести на свет потомков, которым передаст свой дар. Так появилась колдомедицина.
— А кроме целительства, ты знаешь какие-нибудь сохранившиеся наследия?
— Ну… — она задумалась, — самые известные: метаморфы — маги, способные менять собственный облик, прорицатели, врожденные легилименты, способные читать мысли, кстати, они же создали одноименную науку — Легилименцию, способность читать мысли, и Окклюменцию — способность закрывать сознание. Еще существуют врожденные анимаги, но их очень мало.
— Врожденные? — завистливо переспросил Том. — То есть, им даже не нужно учиться, чтобы превращаться?
— Да… но некоторые поговаривают, что это не наследие, а просто гены.
— Гены?
— Ну да, если в роду был оборотень, который дал потомство, дети вполне могут перенять его способности… как болезнь, — Гермиона помрачнела. — Вообще, я мало об этом знаю.
— О, так все-таки есть область, о которой ты мало знаешь? — не удержался от ехидной реплики Арчер, Грейнджер открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут рядом послышался удивлённый голос.
— Вот это да, — Гарри ухмыляясь, стоял рядом с их столом и переводил насмешливый взгляд с одного на другого, — никогда бы не подумал, что длительное совместное времяпрепровождение Гермионы Грейнджер и Томаса Арчера может обойтись без кровопролитных военных действий.
— Отличное наблюдение, Гарри, — Гермиона мигом переключила свое раздражение на друга. — На самом деле, очень хорошее! Я вот и сама об этом думаю, так что пойду-ка я, пока мне действительно не захотелось кого-нибудь придушить.
С этими словами она поднялась из-за стола, сгребла все свои свитки и пергаменты и гордо скрылась за одним из стеллажей, вероятно собираясь вернуть учебники на полки.
Гарри и Том молчаливо проводили ее взглядами и, наконец, Поттер со вздохом рухнул на соседний стул.
— Флинт меня замучил, — пожаловался он другу, — кстати, о чем вы так долго говорили?
— Так и знал, что именно мне придется все тебе пересказывать, — скорбно вздохнул Арчер, хотя мысленно он все еще продолжал поражаться Гермионе, задаваясь вопросом, сколько сил и терпения нужно, чтобы собрать столько информации, проанализировать ее и четко систематизировать.
— Знаешь, я все думаю, — Том уселся поудобнее, подперев голову рукой, — ты вообще уверен, что твоя Грейнджер человек?
* * *
Рассказ друга о Грависе Гарри воспринял со сдержанным интересом, коего совершенно не проявил в отношении этих «мертвых наследий» и лишь вскользь отметил то, что Виви как раз был именно пойман прошлым хозяином, а Грависы, по словам Тома как раз на этом и специализировались.
— Ведь Лорвин Гравис действительно ловил домовиков и приручал их, — задумчиво изрек Поттер, — а Велиар говорил об этом человеке как об отце.
— Тогда объясни, почему его нет на семейном древе, а последними в роду значатся Хоган и Тимар, — Арчер скучающе катал по столу маггловский карандаш, который оставила там Гермиона, и гадал, когда же его другу надоест играть в сыщика, ему самому это уже немного наскучило. Тем более, теперь у него была гораздо более интересная тема для размышлений.
— Может быть, Тимар не умер? — тем временем предположил Поттер. — Может, Велиар его сын? Или внук?
— Гарри?
— Что?
— Вот скажи мне, какая разница кто кому кем приходился? — Том зевнул. — Если честно, мне совершенно неохота копаться в истории этой семейки.
— Как знаешь, — удивительно легко согласился тот. — Тогда чем займемся?
— Ну, не знаю, как ты, но у меня еще есть дела, — Том поднялся из-за стола.
— Что еще за дела? — насупился Гарри.
Арчер ничего не ответил, только послал другу пугающе-маниакальную улыбку:
— Потом узнаешь, — с этой угрозой, а больше Гарри это выражение лица никак охарактеризовать не смог, Том удалился из библиотеки, оставляя того наедине с тем обилием информации, которой успел забить ему голову.
Пару секунд Поттер недоуменно смотрел ему вслед, а потом с криком: «Эй, подожди меня!» — подхватил с пола свою сумку и поспешил следом.
* * *
Утро следующего дня для Тома началось… странно. По крайней мере, он нечасто имел счастье с утра пораньше лицезреть физиономию лучшего друга, который, забравшись на его кровать и комфортно устроившись на его одеяле, сидел, скрестив ноги, и терпеливо ждал его пробуждения. Арчер закрыл глаза, надеясь, что все ещё спит, потом открыл. К сожалению, Гарри продолжал сидеть напротив него. Вообще Поттер не имел обыкновения вставать чуть свет, нарушать личное пространство Тома и устраиваться на его кровати, забираясь с ногами на одеяло. Картину дополняла широкая, почти маниакальная улыбка на его лице. Все это в целом зародило в душе Тома нехорошие подозрения, и он начал мысленно прикидывать, какой сегодня день недели, потому что обычно крыша у Гарри ехала по вторникам и воскресеньям, и в эти дни он становился особенно странным. Сегодня как раз было воскресенье.
— Ты чего здесь делаешь? — хриплым со сна голосом поинтересовался Том. — Кровать свою потерял?
Улыбка на лице Гарри стала еще шире, что, по мнению Арчера, претило всем законам человеческой физиологии.
— Хорошо, что ты уже проснулся, — загадочно ответил Поттер, — а то я собирался тебя будить.
— Зачем? — настороженно спросил Том.
— О, — просиял Гарри, — потому что мне нужно тебе кое-что отдать.
Арчер приподнялся на локтях, сонно моргая, и только сейчас заметил, что кроме Поттера на его кровати был еще один инородный предмет.
— Это еще что? — он недовольно уставился на объемный мешок, лежащий у ног Гарри.
— Знаешь, я долго искал… все не знал, что купить, и решил просто взять всего понемножку, — с этими словами мальчик-который-внезапно-свихнулся, начал поочередно выкладывать на одеяло содержимое мешка, состоящее из разнообразных коробочек, пакетиков и свертков.
По мере того, как во всем этом шуршащем цветастом безобразии Том узнавал разнообразные волшебные сладости, его недовольство начинало сменяться недоумением, а потом и удивлением. Казалось, здесь было все, что только можно вообразить: леденцы Берти Ботс, сахарные перья, шоколадные лягушки, мармелад с ореховым сиропом, коробочки с пирожными, и множество других сладостей, а картину эту завершал большой торт, сделанный в форме Хогвартса и чудом уцелевший в этом бездонном мешке, который, к слову, все-таки опустел. Гарри, продолжая счастливо улыбаться, следил за реакцией друга. Арчер молчал больше минуты.
— Что это? — наконец, выдавил он.
— С Днем Рождения! — громко проскандировал Поттер и с видом фокусника выудил откуда-то пару бутылок, наполненных подозрительной на вид субстанцией.
Том боролся с собой не меньше трех минут, прежде чем смог взять себя в руки.
— Поправка, — сухо начал он, — во-первых, мой день рождения случился двадцатого января, а на дворе уже февраль, гений. Во-вторых, почему ты завалил мою кровать, — он презрительно осмотрел разложенные перед ним сладости, — этим?
— Считай это запоздалым поздравлением! — разом отвечая на оба вопроса, объявил Гарри, которого ничуть не смутило недовольство друга, он-то прекрасно знал, что тот ворчит просто из вредности.
— И ввиду этого ты решил подарить мне кондитерский магазин? — язвительно уточнил Том, напомнив Поттеру их декана.
— Нет, — качнул головой он, — это для празднования, а подарок вот, — и с этими словами он протянул другу объемную коробку, наспех завернутую в зеленую упаковочную бумагу.
Помедлив, Арчер, словно нехотя, принял подарок и, стараясь, чтобы его манипуляции не выглядели слишком нетерпеливыми, развернул его, мимолетно отметив, что так криво упаковать подарок мог только его друг, и было в этом что-то… очень домашнее. Семейное.
— Шахматы?
— Не просто шахматы, — Поттер фыркнул, — волшебные шахматы, я же знаю, тебе нравится эта игра.
— Особенно мне нравится, как фигурки убивают друг друга, — мрачно пошутил запоздалый именинник.
— Они же потом восстанавливаются, — погрустнел Гарри. — Тебе не нравится? Я могу подарить что-нибудь другое…
— Нет, — Том поспешно убрал шахматную доску подальше, пока его темпераментный товарищ не решил развеять ее по ветру, — просто неожиданно как-то.
— Да, знаешь, — Поттер принялся задумчиво теребить рукав своей пижамы, — все эти похищения, выздоровления и все такое… я и не понял, что мы пропустили твой день рождения.
— Ясно, — Том усмехнулся, убирая с лица недовольное выражение, в конце концов, кто, как не Гарри делал его жизнь такой яркой.
Наверное, именно эта непосредственность, с которой его приятель мог в одно прекрасное утро разбудить его, засыпав кровать сладостями, а потом что-то беззаботно щебетать о том, что он забыл про день рождения лучшего друга, и делала их общение таким особенным для Арчера.
— Ну ладно, а где ты все это взял? — он обвел красноречивым взглядом гору волшебных лакомств.
— О, это Фред и Джордж, — оживился Гарри, — близнецы с Гриффиндора. Они знают тайный ход, который ведет в Хогсмид — волшебную деревню рядом с Хогвартсом, там можно купить разные сладости, — он уселся поудобнее, облокотившись спиной о стену. — Они мне еще сливочного пива принесли, а ты пробовал…
— Нет, — Арчер с недоверием покосился на бутылки, которые друг продолжал держать в руках.
— Но это очень вкусно! Вот, попробуй же! — Том безропотно взял одну из бутылок и с сомнением принюхался, напиток пах обнадеживающе.
Поттер уже принялся распаковывать пирожные, непринужденно болтая о магической деревушке, куда ему уже не терпелось попасть, Арчер слушал его в пол-уха, осторожного потягивая сливочное пиво, оказавшееся довольно вкусным, и наблюдая за энергичным другом.
— Вот ты ведешь себя, как будто тебе четыре года, — насмешливо заметил Том, хотя ему и нравилось это беззаботное настроение приятеля.
— А ты, будто тебе все сто стукнуло, — не остался в долгу Поттер.
Полог кровати Арчера отъехал в сторону, и к ним заинтересованно заглянул Забини.
— Ого, — его глаза восторженно сверкнули, — да здесь целый пир! Драко иди сюда, у нас, похоже, намечается пижамная вечеринка…
Том так и не понял почему, а главное, КАК на его кровати собралось столько народу, потому что, повинуясь необъяснимому чутью, к ним в спальню стянулась половина мальчишек с первого курса. Кто-то из них принес еще с десяток бутылок сливочного пива, кто-то притащил конфеты, которые прислали им из дома родители, а кто-то вызвался обучить всех волшебному покеру. И все это в целом было так похоже на настоящий день рождения с кучей гостей и подарков, что даже у ворчливого по утрам Арчера поднялось настроение… пусть даже об истинной причине тожества знали только Том и Гарри. Время за разговорами и играми пролетело незаметно, ребята расправились со сладостями и сливочным пивом, поделились друг с другом забавными историями и даже наигрались в покер, который оказался весьма интересной, хоть и сложной игрой. Наверное, впервые в жизни Гарри и Том почувствовали себя по-настоящему «своими» среди сокурсников.
Когда утро плавно превратилось в полдень, в спальню заглянул Флинт, обеспокоенный исчезновением половины первокурсников, и раздраженно разогнал одиннадцатилеток по комнатам, велев привести себя в порядок и не позорить факультет.
— Как мы его позорим, если нас никто не видит? — обиженно пробурчал Блэйз, сворачивая кораблик из какого-то фантика, когда они обедали в Большом Зале.
Драко хмыкнул:
— Боится, что мы распустим в общежитии флюиды гриффиндорцев, — он обернулся к Гарри. — Поттер, вот ты у них был, что скажешь?
— Скажу, что это чушь, — фыркнул тот, с аппетитом поглощая свой обед. — Устраивая вечеринку, они обычно не ведут себя так степенно, словно очутились на светском приеме.
— Вот видишь, — усмехнулся Забини, — все-таки кровь — великая сила!
— А причем тут кровь? — отстраненно поинтересовался Том, отрываясь от чтения какой-то книги.
— Ну как же, — Драко тут же самодовольно нахохлился, — мы впитали хорошие манеры с молоком матери...
Арчер впился в Малфоя тем самым долгим немигающим взглядом, который обычно заставлял его оппонентов чувствовать себя полным ничтожеством. Гарри очень хорошо знал этот взгляд, чтобы от души повеселиться. Надо отдать ему должное, Драко быстро взял себя в руки и даже попытался вернуть своему голосу прежнюю надменность.
— Без обид, Арчер, но признай, тебе все еще не хватает воспитания, ведь ты рос с магглами, — последние слова он сказал так, будто имел в виду что-нибудь вроде «ведь ты рос в грязи», что весьма отчетливо улавливалось в его интонациях.
— По крайней мере, пробелы в воспитании можно восполнить, — тонко улыбнулся Том, — а вот умственные способности самолюбованием, увы, не повысишь, Драко, — и он вернулся вернулся к еде, оставляя Малфоя давиться от злости.
Гарри и Блэйз весело переглянулись. Обмен подобными завуалированными оскорблениями с проверкой «на вшивость» происходил между этой парочкой не реже раза в неделю и всегда отличался емкостью и чрезвычайной содержательностью. Разница была только в том, что Арчер делал это от скуки, а Малфой из вредности. Однажды Драко попытался испробовать подобный метод общения на Гарри, но встретился с непреодолимой стеной абсолютного флегматизма, и если в подобных разговорах Том отвечал какой-нибудь витиеватой колкостью, то от Поттера можно было добиться только скучающего взгляда и лаконичного: «Придумай что-нибудь поинтереснее…» После этого Драко тут же отставал от сокурсника, презрительно мотивируя это тем, что «Поттер совершенно не умеет вести диалог».
Время летело незаметно, февраль сменился мартом, а за мартом пришел апрель, укутав Хогвартс бесконечными дождями и серым небом. Гарри усиленно старался ни во что не влипать, не влезать и не вляпываться, тихо посещал занятия и игнорировал так и не остывший к нему интерес со стороны некоторых учеников Хогвартса. Том постоянно пропадал в библиотеке, хотя и непонятно было, что он там делает, обложившись горой книг, ведь к экзаменам он был прекрасно готов, а дополнительными занятиями никогда не увлекался. Несколько раз Поттер видел, как его друг подходит к слизеринцам со старших курсов и о чем-то их спрашивает с таким важным видом, словно выполняет поручение если не директора, то декана точно. Что удивительно, от него никогда не отмахивались, порой Арчер что-то записывал, слушая разъяснения старшекурсников, после чего чинно удалялся. Гарри оставалось только гадать, чем же занят его друг, потому что на все расспросы Том отвечал неопределенным пожатием плеч и требовал отстать от него с дурацкими вопросами. Гарри злился, обижался, расстраивался и тосковал, попутно жалуясь Гермионе. Грейнджер, надо отдать ей должное, слушала внимательно, сочувственно кивала, советовала набраться терпения и позволить Арчеру иметь свои секреты, хотя ей и самой уже было очень любопытно узнать, что же такое делает Том. Загадка разрешилась сама собой.
За окном медленно угасал очередной пасмурный день, а дождь противно барабанил по стеклам, не позволяя ученикам выйти на улицу. Гарри наскучило сидеть в гостиной и в очередной раз проигрывать в шахматы Малфою, поэтому он отправился погулять по школе и в итоге примостился на подоконнике одного из окон в компании учебника по трансфигурации, который зачем-то взял с собой. Читать ему наскучило довольно быстро, поэтому, отложив книгу, он прислонился виском к прохладному стеклу и бездумно уставился на школьный двор, который сейчас больше напоминал болото.
— Что за привычка пропадать, когда ты мне нужен!
Этот голос прозвучал так близко, что Гарри от неожиданности дернулся, стукнувшись затылком о каменную стену. Быстро переборов боль, он обратил негодующий взгляд на лучшего друга, который явно наслаждался зрелищем.
— Простите, мы знакомы? — холодно поинтересовался Поттер, вызвав у Тома веселый смешок.
— Только не говори мне, что ты обиделся, — фыркнул он.
— Конечно же нет, — язвительно бросил Гарри, — на что тут обижаться? Подумаешь, лучший друг предпочел общению с тобой пыльные книжки и игнорировал тебя на протяжении двух месяцев…
— Вот и я думаю: тут не на что обижаться, — согласился Арчер, словно и не заметил сарказма, — подвинься, — он уселся на подоконник рядом с Поттером и принялся копаться в своей сумке. — Хочу тебе кое-что показать.
Гарри гордо молчал, разрываясь между обидой и любопытством, но определиться он так и не успел, потому что Том, наконец, извлек из сумки то, что искал.
— И что это? — хмуро поинтересовался Поттер, разглядывая толстую тетрадь в кожаном переплете, Арчер закатил глаза.
— Это, Гарри, тетрадь, — чуть ли не по слогам сказал он. — Ну, знаешь, такая штука, состоящая из страниц, скрепленных вместе.
— Очень познавательно, — обиделся Поттер, — спасибо, что пояснил.
— Не за что, — ехидно отозвался его друг.
Гарри вздохнул, иногда Том был просто невыносим.
— Итак, что же ты хотел мне показать? — устало осведомился он, понимая, что в язвительности Арчера ему все равно не переплюнуть.
Том молча протянул Гарри тетрадь и тот, открыв ее, принялся изучать исписанные аккуратным почерком станицы. Примерно пять минут спустя, он непонимающе взглянул на друга.
— Ты два месяца переписывал учебник?
— Лучше, — самодовольная улыбка на лице Арчера становилась шире с каждой секундой, — я сам создал учебник.
— Чего?
— Видишь ли, — менторским тоном заговорил Том, — после истории с Запретным лесом, я пришел к выводу, что система образования в Хогвартсе оставляет желать лучшего. Столкнувшись с врагом, мы ничего не могли ему противопоставить кроме пресловутой левитации. Конечно, никто не ждет, что первокурсник сможет наравне сражаться с Пожирателем смерти и все такое, но, подробно изучив школьную программу, я понял, что девяносто процентов заклинаний это безобидная бытовая магия для повседневной жизни. Нас практически не учат защищаться и, что еще важнее, нападать. Поэтому я провел небольшое исследование и составил самоучитель, по которому мы с тобой будем заниматься.
Гарри смотрел на Тома широко распахнутыми глазами и не знал, что сказать. Все это время его друг втайне от него делал… учебник? Для дополнительных занятий? Сколько же информации нужно было изучить для этого? Поттер снова пролистал тетрадь, теперь он уделял записям друга гораздо больше внимания.
— Ты все это сделал сам? — потрясенно выдохнул он. — Все эти параграфы, оглавление, сноски… все сам?
— Ага, — Арчер кивнул, — я опросил старшекурсников, выяснил уровни подготовки, составил план занятий для каждого курса, начиная со второго, и определил порядок работы, после чего подобрал подходящие заклинания разной степени сложности, — он помолчал. — Правда, это пока сокращенная версия, уверен, впоследствии мы найдем еще кучу полезных заклинаний.
— Но… но почему ты мне ничего не говорил? Я бы помог… как ты вообще сам смог столько сделать?
— Во-первых, ты не умеешь работать с информацией, — авторитетно заявил Том, — во-вторых, я и сам прекрасно справился, — он фыркнул, — а в-третьих, можно подумать в этой школе одна Грейнджер способна превращать град разрозненных сведений в логически выстроенную цепочку размышлений.
— А-а-а, — ехидно протянул Поттер, — то есть так ты пытаешься доказать то, что ничем не хуже Гермионы?
— Да причем тут она? — раздраженно буркнул Арчер. — Я и без этого прекрасно знаю, что превосхожу ее по всем параметрам!
— Да, именно поэтому ты постоянно с ней соревнуешься, — продолжал тихо посмеиваться слизеринец.
— Очень смешно, — Том закатил глаза, — между прочим, я это ради тебя делал.
— Ради меня? — удивленно моргнул Гарри.
— Конечно! — Том посмотрел на друга, как на полного болвана. — Неужели ты думаешь, что та попытка убить тебя была последней?
— Ну, нет, но…
— Но… — насмешливо передразнил Том, — но что? Хочешь сказать, что будешь отбиваться от них левитацией или забросаешь своими блестящими эссе по зельям? Гарри, рано или поздно тебе снова придется столкнуться с какими-нибудь чокнутыми последователями Волдеморта, и мне хотелось бы ставить на тебя в этой схватке. Да и потом, — Арчер весело взглянул на друга, — неужели ты не хочешь выучить парочку интересных заклятий, не забывай, у нас ведь далеко идущие планы.
— А, я и забыл, — скучающе протянул Гарри, — ты же хочешь завоевать мир.
— Именно! А для этого нужно очень много знать, — Том победно улыбался.
— Да, но как ты планируешь заниматься? — вздохнул Поттер, как бы он ни хотел это признавать, но в одном его друг был прав — если его пытались убить однажды, то попытаются снова.
— Я все продумал, — энергично заговорил Арчер, — летом мы будем заниматься по этому самоучителю, — он ткнул пальцем в тетрадь, которую Гарри продолжал держать в руках. — Ну и я составил небольшой список литературы. Конечно, пользоваться волшебными палочками на каникулах мы не сможем, но будем хотя бы просто разучивать заклинания, а когда вернемся в школу, найдем подходящую аудиторию, где будем практиковаться.
— Ты что, предлагаешь все лето учиться? — жалобно простонал Поттер.
— О, поверь мне, скучно не будет, — Арчер широко ухмыльнулся и достал из сумки учебник «Искусство Анимагии». — Мы очень много узнаем за лето, — он заговорщицки улыбнулся, и Поттер не мог не улыбнуться в ответ.
Идея пришлась ему по душе.
— Осталось только сдать экзамены, — заключил он, Том пожал плечами:
— Ну, с этим мы как-нибудь справимся.
* * *
Не успев начаться, закончился и апрель, а за ним пришел май. Этот месяц был особенно важным не только из-за финальных экзаменов, но и потому что именно в мае проходили два последних матча по квиддичу, после чего определялся факультет-победитель.