Глава 3. Взаимопомощь первобытных людей как предтеча социальной помощи
Истоки, корни зарождения социальной помощи как системы общественных отношений, несомненно, следует искать на заре человечества – в период возникновения первобытной родовой общины.
Этот период (называемый, как правило, архаичным) не оставил каких-либо письменных источников, что не позволяет достоверно судить о реальном состоянии отношений социальной помощи. Но крайне неравномерное развитие человечества дает возможность ученым и путешественникам изучать жизнь народов, находящихся еще на стадии родоплеменного общества. Эти исследования помогают составить представление о начальном периоде развития человечества, реконструировать социальные отношения в родоплеменной период.
Поставив перед собой цель – найти корни и зачатки социальной помощи, используем предложенную Л. Морганом периодизацию развития человечества: дикость, варварство, цивилизация, и исследуем особенности первых двух периодов.
“Период дикости” характеризуется преимущественным присвоением готовых продуктов природы. Человек осваивает рыбную ловлю и охоту, начинает использовать огонь. С изобретением лука и стрел охота становится одной из обычных отраслей труда. Дерево, камень используются человеком для создания жилищ и орудий труда. Существует людоедство.
На средней ступени дикости возникает род. Первобытная родовая община представляла собой социально однородную общность, основанную на личных кровных узах. “Периоду дикости” соответствовали неограниченные половые связи внутри рода, групповой брак, поэтому все члены общины являлись кровными родственниками.
В основе жизнедеятельности архаичного человека находились инстинкт самосохранения как биологический фактор и стремление к удовлетворению эгоистических интересов и потребностей как фактор социально-экономический (но в конечном счете обусловленный первым фактором).
Эгоистические цели, интересы и потребности первобытного человека представляли собой витальные, базовые потребности, в первую очередь – в пище, жилище, одежде, сексе, личной безопасности, возможности совершать культовые действия. Немаловажно, видимо, было и стремление индивида к доминирующему, приоритетному положению в родовом сообществе и т. п.
В одиночку удовлетворить свои базовые потребности человек не мог. Получить помощь, услугу, необходимые для достижения своих целей, он мог лишь в том случае, если сам оказал помощь сородичу. Так, оказывая помощь взаимообразно, индивиды реализовывали собственные эгоистические интересы.
Изначально группируясь в сообщества, люди стремились реализовывать свои интересы в группе и при помощи группы, всех ее членов, что в значительной мере повышало уровень удовлетворения потребностей.
Закрепление, главным образом на сакральном уровне, соответствующих моральных норм взаимопомощи, обязательных для всех, давало возможность каждому члену рода удовлетворять свои потребности во взаимопомощи опосредованно, через сообщество. Род связывал взаимными обязательствами взаимопомощи-помощи каждого из своих членов.
Помимо инстинкта самосохранения и стремления удовлетворять свои эгоистические интересы, к факторам, стимулирующим возникновение и воспроизводство отношений взаимопомощи-помощи, можно отнести фактор конфликтности и враждебности. Так, Г. Зиммель в “Созерцании жизни” отмечал, что своим возникновением солидарность обязана враждебности (“враждебный третий”). Внешние по отношению к группе угрозы выступают как консолидирующий ее фактор и порождают солидарность, взаимопомощь внутри группы.
Непрерывные межплеменные конфликты, войны за обладание ресурсами (территорией, скотом, пищей, продуктами человеческого труда) требовали сплоченных, эффективных взаимодействий соплеменников. Поэтому сообщество ограничивало самосохранительные побуждения и индивидуальные интересы и подчиняло их общественным, требующим коллективных усилий и взаимопомощи. Отклонение от норм коллективного поведения, общих моральных норм строго каралось, так как вело, в конечном счете, к гибели племени.
Весь процесс жизнедеятельности человека в группе, обществе неизбежно требовал взаимодействия, взаимопомощи, солидарности, поэтому, как только индивиды объединялись, возникала потребность в этих отношениях.
Как фактор распространения отношений помощи можно отметить подражание: людям свойственно следовать примеру другого. Это формировало поведенческие стереотипы, обычаи, традиции.
Французский социолог Г. Тард в “Законах подражания” (1890) отмечал, что основной движущей силой исторического процесса, как и человеческого сообщества, является неодолимое психическое стремление людей к подражанию. Он особенно подчеркивал, что “первичный социальный факт состоит в подражании, в явлении, предшествующем всякой взаимопомощи, разделению труда и договору”. В соответствии с выведенным Г. Тардом законом подражания “любое самое незначительное нововведение стремится распространиться по всей сфере социальных отношений”, распространяясь при этом от доминирующих индивидов и слоёв.
Верования, религия также способствовали воспроизводству отношений помощи. Они являлись одним из важнейших факторов интеграции индивида в общество с помощью вырабатываемых общих ценностей, необходимых для выживания.
Религия выступает как способ руководства образом жизни, где взаимодействие, взаимопомощь и солидарность членов общества являются необходимым условием выживания и реализации эгоистических интересов и потребностей. Подробно данный аспект будет рассмотрен в следующей главе.
Вся жизнедеятельность архаического человека происходила в обществе. В одиночку было невозможно ни добывать пищу, ни защищаться от диких зверей и враждебных племен, ни сооружать жилища. Изгнание из рода означало верную и скорую смерть. Коллективная форма ведения хозяйства, всей жизнедеятельности не могла не предполагать взаимодействия, взаимопомощи как обязательного рационального условия повышения эффективности деятельности, что было жизненно важно в процессе естественного отбора.
В силу коллективного характера производства и присвоения, защиты от враждебного мира и культовых действий, в одиночку (семьей) реализовать свою жизнедеятельность ни физически, ни духовно человек не мог. Только в рамках рода, то есть используя коллективную форму сосуществования, основанную на взаимопомощи-помощи, древний человек имел реальный доступ к экономическим ресурсам, получал личную безопасность и доступ к божествам рода (придумать себе личного божка древний человек не мог).
Таким образом, род обеспечивал каждому индивиду реализацию важнейших жизненных потребностей и интересов в рамках общежития посредством механизмов коллективных взаимодействий, основанных на взаимопомощи, взаимных услугах, обмене дарами и т. п. Как отмечал Ф. Энгельс, недостаток способности отдельной особи к самозащите надо было возместить объединенной силой и коллективными действиями стада.
Взаимная помощь как обмен услугами, дарами (дар – “отдар”) возникла в условиях общности интересов и целей и вытекала из самого характера человеческого труда, предполагающего одновременно объединение усилий и разделение функций.
Возникнув как объективно необходимая трудовая функция, архаичная взаимная помощь постепенно становится насущным условием обеспечения жизнедеятельности человека, определяет характер межличностных отношений в обществе, становится идеологией родовой общины.
Идеология взаимопомощи легко воспринялась архаическим человеком, по своей природе эгоистичным, потому что не была по сути альтруистической, безвозмездной, а, наоборот, предусматривала ответное действие, необходимое индивиду. Важно заметить, что она предполагала эквивалентность, а значит, была возможна только между равными, в данном случае – здоровыми, трудоспособными, сильными и полезными для рода членами.
Поэтому взаимопомощь на этом историческом этапе развития общества осуществлялась только среди равных субъектов. Если ответные услуги не предполагались, например, вследствие нетрудоспособности, возраста, болезни объекта помощи, и логика помощи как помощи взаимной нарушалась, то и оказывать ее было не принято. Существование в условиях борьбы за выживание, ограниченность ресурсов, необходимость ежедневно добывать пищу не могли породить более гуманные общественные отношения.
Взаимопомощь членов первобытной социальной организации была объективно необходима и как фактор групповой самозащиты, и группового самосохранения. Так, удача на охоте или различные физические и умственные способности соплеменников, если бы они добывали пищу индивидуально, могли послужить разделению общины на сытых, владеющих пищей, и голодных, этой пищи не имеющих. Люди, страдающие от голода, набрасывались бы на соплеменников, отбирая пищу. В результате внутригрупповая борьба ослабляла бы племя, делало его легкой добычей для соседей. Поэтому личные интересы поглощались групповыми потребностями, а взаимодействие, взаимопомощь членов рода были необходимыми условиями сохранения целостности социальной группы. Стремление выжить являлось мощным фактором взаимопомощи.
Далее ступень развития человечества – варварство. В этот период происходит первое разделение труда, возникают скотоводство и земледелие, человек овладевает гончарным искусством, приручает и начинает разводить домашних животных, осваивает возделывание съедобных растений, растет производство продуктов природы за счет деятельности людей.
С развитием производственных отношений меняется и само первобытное общество. Родовая община перестает в решающей степени зависеть от случайностей охоты и уже сама производит продукты природы. Постепенно отпадает жизненная необходимость регулировать количественную составляющую рода в зависимости от предполагаемой добычи на охоте. Род начинает расти и на низшей ступени варварства достигает своего расцвета.
Возникновение отношений социальной помощи. На средней ступени варварства освоение скотоводства и земледелия, возникновение более совершенных орудий труда сделали возможным появление некоторых излишков над собственной потребностью, которые в силу неразвитости хозяйственных отношений и сохранения первобытных традиций не могли быть обращены в сокровища или стать частной собственностью и принадлежали всему роду. Появилась возможность их общественного распределения. В связи с этим возник шанс прокормиться возле сильных, трудоспособных членов рода и у немощных (стариков, увечных), неспособных на равных участвовать в хозяйственной деятельности общины. Слабые члены рода теперь начинают получать, вероятно нерегулярно, неравномерно, из остатков первую в истории человечества общественную помощь. Можно предположить, что с развитием производства, разделением труда и выделением его различных функций появляются “рабочие места” и для тех членов рода, физическое состояние которых ранее определило бы их в разряд нетрудоспособных, иждивенцев. Участвуя в общественной трудовой деятельности, они обретали полезность и выходили из категорий, требующих попечения общества. Так в период средней ступени варварства возникают объективные предпосылки социальной помощи в рамках рода.
С развитием производственных отношений, освоением железа (плуг, топор, меч) ремесло отделяется от земледелия и все больше дифференцируется по трудовым функциям. Растет количество членов рода, процесс взаимопомощи начинает носить все менее межличностный, ситуативный характер; он заключается в обмене услугами, помощью в процессе коллективной трудовой деятельности. Взаимопомощь выходит за рамки трудовой функции и реализуется на абстрактном уровне.
Общество обеспечивало взаимную помощь на уровне нормы морали: члены рода обязаны помогать друг другу и имеют право требовать помощь в случае нужды. Нарушившие обычай помощи сородичу ставили себя вне общества.
Общество опосредовало внутриродовые субъектно-объектные отношения эквивалентной помощи: существуя в рамках рода как взаимопомощь, в межличностных отношениях на конкретный момент действия она начинает выступать как помощь, что способствует формированию альтруистических взаимоотношений соплеменников.
В отношениях взаимопомощи-помощи берет свое начало и гуманизм как сострадание, сорадование, реализующийся в общении и деятельности людей в актах содействия, соучастия, помощи. Именно в результате совместной деятельности, предполагающей реальное сотрудничество, создающей общность эмоциональных переживаний, происходит переход к опосредованным моральными нормами актам соучастия, в том числе помощи и поддержки.
Перераспределение результатов военной добычи или деятельности: охоты, рыболовства, собирательства, земледелия и скотоводства, являвшихся в первобытнообщинном обществе коллективной собственностью, производили вожди и старейшины, либо коллективные органы рода.
Так, К. Поланьи в своей работе “Великая трансформация: Политические и экономические истоки нашего времени”, рассматривая общества охотников и собирателей острова Тробрианд в Западной Меланезии, отмечает, что никакие товары не хранятся в запасе и даже не находятся в постоянном владении. Они тут же раздаются в соответствии с правилами этикета и магии. Возвращающиеся с охоты, рыбной ловли, сбора фруктов отдают большую часть своей добычи в пользу общины. Доминирует идея взаимности: отдал сегодня, возьмешь завтра. Товары распределяются с учетом потребностей “непроизводящего” населения, то есть достаются объективно неспособным к самообеспечению членам рода. Это родовая социальная помощь.
Но перераспределение осуществлялось не только через общинные фонды, но и напрямую между членами рода посредством обмена. Обмен проявлялся в виде свободных дарений (дар – “отдар”) и носил, как правило, эквивалентный характер, но мог производиться и с “переплатой” – давали больше, чем получали. Это укрепляло престиж индивида, осуществлявшего неэквивалентный обмен. Отношения неэквивалентности были характерны для вождей, старейшин, укреплявших подобным способом свой авторитет, а также стремившихся установить зависимость рядовых членов рода. Некоторые авторы определяют данные отношения как “престижную экономику”, которая базировалась на традициях и обычаях помощи вождей и старейшин рода своим соплеменникам.
Традиции перераспределения порождали неписаные права членов рода на часть добычи, в том числе военной, результаты труда в силу родства и членства в данном сообществе. Но перераспределение всегда ограничивалось ресурсами, поэтому могло не происходить вовсе (при дефиците пищи, голоде).
Социальная помощь как помощь общества рассматривается, как правило, в качестве его инструмента, предназначенного для нейтрализации, противостояния рискам, угрозам, в том числе генерируемым непосредственно самим обществом, негативно воздействующим на человека как члена этого общества. Причем члена не обычного, а слабого, в силу различных причин объективного характера неспособного к самообеспечению и нуждающегося в заботе социума.
Какие риски были актуальными для первобытно-общинного строя, что могло нарушить нормальное социальное положение древнего человека и вызвать необходимость в помощи общества?
Как особенность воздействия рисков можно отметить неразрывную связь и взаимовлияние индивидуальных рисков, воздействующих непосредственно на человека, и рисков коллективных, нарушающих жизнедеятельность рода в целом. Так, риск потери трудоспособности означал для древнего человека смерть, поскольку бесполезные для общества, иждивенцы не могли содержаться в условиях ограниченности ресурсов и “исключались” из общества. В то же время потеря трудоспособности (в первую очередь – способности добывать пищу), возможно, одного, самого опытного охотника, могла означать голодную смерть для всего рода. Риски насилия соседних племен, стихийных бедствий, болезней, неурожаев, падежа скота и другие воздействовали как на все племя, так и на каждого его члена одновременно. Любой индивидуальный риск мог стать риском коллективным, равно как и содержащие угрозу родовой общине риски представляли опасность для каждого индивида.
Род брал на себя функции защиты своих членов от рисков, значимых в этот исторический период. Например, у североамериканских индейских племен, в греческих, римских родах, как отмечал Ф. Энгельс, господствовали обычаи, в силу которых члены рода обязывались оказывать взаимную помощь, защищать свободу друг друга, защищать от насилия, содействовать при мщении за ущерб, нанесенный чужими. Обеспечение безопасности отдельного человека также брал на себя род. Род являлся единственным субъектом социальной защиты, обеспечивающим весь комплекс социально-защитных действий в сфере жизнедеятельности древнего человека. Поэтому оказаться вне родового пространства для древнего человека было равносильно смерти.
Можно выделить следующие формы общественной помощи, характерные для позднего периода развития первобытной родовой общины:
• Защита от рисков внешнего происхождения. Это помощь рода, которая обеспечивала свободу человека (риск пленения) его личную безопасность (риск насилия), возмещение ущерба или организацию его компенсирования (кровная месть) и т. п.
• Помощь в рамках рода – хозяйственные формы помощи и взаимопомощи; помощь вождей и старейшин; помощь старикам; межличностная взаимопомощь.
• Культовые, сакральные формы помощи, связанные, как правило, с культом смерти, языческими праздниками, обрядами.
Эти формы являются архетипами всех последующих систем социальной помощи и социальной защиты.
Процесс возникновения и становления социальной помощи шел крайне неравномерно, противоречиво. Возможно, длительное время помощь слабым членам рода была характерна лишь для племен, занимавшихся земледелием и скотоводством, поскольку они имели относительно стабильные жизненные ресурсы. Как отмечал С. М. Соловьев, племена, имеющие особый хозяйственный уклад и соответствующий ему образ жизни, например, германцы, литовцы и другие, традиционно избавлялись от “лишних, слабых и увечных” сородичей, которые не вписывались в воинственную концепцию организации жизни рода. И на высшей степени варварства у германцев оставался обычай приносить людей в жертву, умерщвлять пленников.
Обычай избавляться от иждивенцев, например, слабых или просто нежеланных детей, продолжал существовать и в более поздние периоды развития человечества практически во всех государствах, включая Древнюю Грецию и Рим.
Поэтому весьма сомнительными представляются тезисы некоторых ученых, связывающих возникновение социальной помощи с уравнительными основами организации первобытного общества и вынужденным характером заботы “о тех, кто не могли прокормить себя сами”, обусловленной необходимостью выживания рода.
Так, Е.П. Агапов и К.В. Волощукова отмечают, что локальная родственная группа первобытного общества “обеспечивала материальную поддержку всем тем, кто входили в ее состав. Эта поддержка выражалась в том, что каждый член группы – трудоспособен он или нет – потреблял столько, сколько ему было положено. Без такого потребления локальная группа не смогла бы выжить и обеспечить свое расширенное воспроизводство”*18.
*18: {Агапов Е. П., Волощукова К. В. История социальной работы: Учеб. пособие. – М.: ИТК “Дашков и К°”; Академцентр, 2009. – С. 8.}
С этим согласиться нельзя. Обеспечить материальную поддержку всем нетрудоспособным первобытное общество не могло, и связано это было, в первую очередь, с ограниченностью ресурсов. Поэтому и возникает моральная норма, обычай избавляться от иждивенцев в принципе или по ситуации, а не содержать их любой ценой, оказывая “материальную поддержку”. Именно эта моральная норма и была призвана обеспечить выживание и воспроизводство группы в условиях ограниченности ресурсов.
Тем не менее, несмотря на весьма негуманные нравы, неустойчивость отношений помощи, в целом период расцвета родоплеменных отношений (высшей ступени варварства, по периодизации Л. Моргана), может быть охарактеризован как начальный этап социальной помощи.
Так как социальная помощь напрямую зависит от ресурсов общества, отношения социальной помощи не могли быть в этот исторический период стабильными и носили ситуативный характер. Рост плотности населения при неизменном количестве ресурсов либо их резкое сокращение объективно приводили к ресурсному дефициту и необходимости регулирующих действий общества, чтобы удовлетворить потребности, прежде всего в пище. Общество должно было либо увеличивать ресурсы, либо сокращать численность населения. Нарушенное равновесие “население – ресурсы” наши предки могли восстанавливать тремя основными способами.
Первый – увеличение ресурсов общества за счет развития более интенсивных форм хозяйствования. Это эволюционный путь, опосредованный общественно-экономическими формациями. Рост плотности населения, несомненно, заставлял наших предков изобретать новую технику обработки земли, смену самих форм землепользования, совершенствовать скотоводство, орудия труда, но в период родоплеменных отношений этот способ не мог в полной мере эффективно обеспечивать потребности общества по объективным причинам.
Второй способ – насильственный захват чужих ресурсов (территорий, скота и т. п.). Это война. И захватнические войны весьма эффективно регулировали баланс “население – ресурсы”: удачная кампания – племя получало дополнительные ресурсы и развивалось, неудачная – численность племени сокращалась.
Вместо весьма рискованного второго способа (а когда и вместе с ним), в целях достижения равновесия населения и ресурсов рода, широко использовался третий способ – сокращение численности рода за счет малополезных его членов и иждивенцев. В этом случае социальная помощь стремилась к нулю, а подходы социальной помощи первобытного общества менялись “до наоборот”. Поддерживаемые ранее в рамках общества слабые его члены – старики, дети, больные, калеки – не только переставали получать социальную помощь, но вообще исключались из общества. Это объективно вело к улучшению социального положения оставшихся в живых сородичей, повышало устойчивость рода. “Во времена недостатка пищи для всех членов группы целесообразно, чтобы погибли старые и бесполезные члены, а не молодые и сильные”*19.
*19: {См.: Сорокин П. А. Голод как фактор. Влияние голода на поведение людей, социальную организацию и общественную жизнь. – М.: Academia & LVS, 2003. – С. 170.}
Исключение из сообщества иждивенцев отражало групповую самозащиту, ее приоритетность над социальной помощью и было социально приемлемо в данный конкретно-исторический период.
Необходимо отметить зависимость социальной помощи от силы воздействия рисков социального положения. Существовали ситуации, зафиксированные у всех народов и в различные исторические периоды, когда воздействие рисков было настолько сильно, что они “взламывали” существующие системы социальной защиты, и отношения социальной помощи рушились.
Дефицит пищи (голод), как отмечал П. А. Сорокин, подавляет рефлексы группового самосохранения, направленные на охрану интересов, жизни, безопасности ближних и социальной группы. Рефлексы индивидуальной самозащиты (выжить любой ценой) берут верх, что влечет убийство членов рода, сограждан, то есть членов социальной группы. В этой обстановке отношения социальной помощи деформируются. Отсутствие каких-либо материальных ресурсов для ее воспроизводства делало отношения социальной помощи не актуальными в данный конкретно-исторический момент. Рефлексы индивидуальной самозащиты реализовывались в первую очередь за счет слабых членов социальной группы, которые ранее, возможно, получали посильную общественную помощь.
Когда воздействие риска голода проходило и (или) устанавливалось необходимое соответствие численности сообщества имеющимся ресурсам, система социальной помощи вновь начинала действовать, как обычно.
Можно выделить следующие базовые характеристики социальной помощи, присущие первобытно-общинному строю:
• Вынужденный характер. Индивид находился в постоянной зависимости от помощи сородича, поэтому сам был заинтересован оказать ему помощь в расчете на ответную услугу.
• Обязательность. Отношения помощи находились под социальным контролем, и нарушители традиций помощи карались.
• Коллективность. Отношения помощи распространялись на определенное сообщество, связанное кровным родством, религией, территорией и т. п.
• Религиозность. Помощь базировалась на религиозном сознании, которое материализовывалось в традициях, обычаях, обрядах помощи.
• Нестабильность. Неустойчивость экономических основ первобытного общества вела к неустойчивому характеру самой социальной помощи, которая зачастую зависела от стечения обстоятельств.
• Перераспределительность (реципрокация). В основе социальной помощи лежали материальные и иные ресурсы рода, распределяемые между нуждающимися в социальной помощи по обстоятельствам.
• Помощь в основном носила материальный характер (пища) и оказывалась нетрудоспособным сородичам.
Сделаем некоторые выводы. Социальная помощь возникает в период развитых отношений взаимопомощи первобытнообщинного строя. Взаимопомощь внутри рода выступает фактором, обеспечивающим групповую самозащиту (рефлекс группового самосохранения), целостность и устойчивость родового сообщества. Племена, не овладевшие механизмом отношений взаимной защиты, погибали.
Взаимопомощь (“ты мне – я тебе”) в рамках родового пространства реализуется как помощь: члены рода в силу обычая обязаны помогать друг другу и имеют право требовать помощь в случае нужды. Отношения помощи среди соплеменников обеспечиваются на уровне норм морали, обычаев и традиций.
Идеология социальной помощи как помощи общества слабым его членам была подготовлена практикой взаимопомощи, религиозным мировоззрением и культовыми ее формами. Материальную основу социальная помощь получает лишь тогда, когда происходит увеличение производства продуктов природы, сокращается зависимость рода от успеха охоты и собирательства. Возникновение некоторых излишков производства явилось материальной предпосылкой возникновения социальной помощи.