Вообще-то... непьющий, но... в гостях, при встречах...
Иван Дроздов ТАЙНЫ ТРЕЗВОГО ЧЕЛОВЕКА
ФЕНОМЕН ШИЧКО
О Ленинградском психофизиологе Геннадии Андреевиче Шичко ходят легенды. Человек с виду вроде бы незаметный, он будто бы обладает удивительной способностью переубеждать людей. Одна-две беседы, и пьяница становится трезвенником.
Как-то в разговоре с академиком Федором Григорьевичем Угловым я спросил о Шичко: правду ли говорят и пишут о его необыкновенном даре?..
Встречаться с ним не приходилось, — сказал Углов, — но слышал о нем не однажды. Геннадий Андреевич много лет — пожалуй, лет тридцать — трудится в НИИ экспериментальной медицины, ведет там группу ученых. Помнится, лет десять назад читал его монографию о рефлексах — Шичко исследовал вторую сигнальную систему и ее физиологические механизмы. Работа любопытная: много новых и смелых мыслей, интересные наблюдения. Жаль, что монография мало известна в медицинском мире.
Ну, а пьяниц... действительно излечивает?
Федор Григорьевич скептически улыбнулся, пожал плечами — видно, и сам не очень-то верил в это.
Через несколько лет я, оказавшись в Ленинграде, вновь побывал у Углова. За ужином снова зашел разговор о Шичко. Федор Григорьевич показал пачку материалов: одни были отпечатаны на машинке, другие представляли собой публикации в газетах и журналах. И все о Шичко, о клубе трезвости, созданном им.
По-моему, он первый у нас, — говорил Углов. — Институтское начальство, как мне рассказывали, не одобряло его затеи, а кое-кто и смеялся над ним. Но он упрямый!.. — Федор Григорьевич на секунду задумался и вдруг предложил: — Хотите побывать у него?..
Вечером следующего дня отправились в гости к Геннадию Андреевичу.
Живут Шичко в небольшой квартире вдвоем. Хозяйка — Люция Павловна — веселая, добродушная женщина. Оба они — люди нашего, фронтового поколения.
К тому времени мне уже доводилось слышать: "Шичко — самый лучший гипнотизер. Глянет — и ты уснешь, или подымешь руки и не сможешь их опустить".
Потому теперь я пристально рассматриваю сильную спортивную фигуру ученого, правда, несколько ограниченную в движениях (он был тяжело ранен под Сталинградом, у него повреждены ноги) — и пытаюсь понять, что же в нем такого необыкновенного? Разве что речь — проникновенная, веская, отточенная. Сразу после войны Геннадий Андреевич закончил Медицинскую академию, потом — философское отделение университета. Несколько лет преподавал философию...
Вы что же, владеете искусством гипноза? — спросил я.
В некотором роде это моя профессия. Но только к гипнозу я подхожу не с общепринятыми мерками. Бытует мнение: гипноз — сноподобное состояние, а я утверждаю принцип гипнотического бодрствования. — Он улыбнулся. — Впрочем, если хотите, можно "проиллюстрировать".
Мы согласились, и он приступил к сеансу. Нас было четверо. Удобно расположив "пациентов" рядком на небольшом диванчике, Шичко попросил нас и наших жен настроиться на волну его желаний. Заметил:
В отношениях между людьми очень важно взаимопонимание... Уважать человека — значит верить в него. Быть чутким ко всему, что он говорит. Нам иногда кажется, человек говорит пустое, на самом же деле... великое таинство заключено в словах...
Говорил он все тише, монотоннее. И все медленнее ходил возле нас. Жесты и движения сделались плавными, он как бы замирал, настраивал и нас на отдых... Да, мы на себе испытали силу его внушения. Много ли он говорил, мало ли — ощущения бытия оставили меня, наступил провал сознания...
Потом я услышал:
Ну вот... вы отдохнули. Пойдемте в другую комнату. Будем пить чай.
Смотрю на своих соседей — они вяло и будто бы сонно улыбаются, и только Надежда Николаевна, моя жена, хранит на челе печать бодрости.
Геннадий Андреевич пояснил:
Ваша супруга скептически усмехнулась — для нее нужны были дополнительные усилия.
Сели за стол. Люция Павловна неожиданно спросила меня:
Вы пьете?..
Вообще-то... непьющий, но... в гостях, при встречах...