Минимализм в современной российской поэзии.
Проблема минимальности стихового объема является одной из самых сложных в современном стиховедении, так как диссонирует с пониманием стиха как горизонтально-вертикального художественного вербального феномена, возникающего из со-противопоставления соизмеримых объектов. Ограниченность 1-й строкой приводит к нарушению принципа стихового ожидания по вертикали, тогда как минимализация собственно стихового ряда придает тексту расплывчатость, сужение до уровня слова, слога, буквы, знака или нулевой вербальности.
В литературоведении уже определена система терминов для однострочного текста (одинокая строка, однострок, моностих), тогда как для прочих феноменов либо используется понятие удетерон (ни стих, ни проза, или и то, и другое), либо метафорически-изысканные, но мало что проясняющие именования – «однословное стихотворение», стихи - «повторялки» «белое молчание», «поэтическое молчание», «освобожденный текст» и т.д.
Между тем проблема классификации и описания минималистских форм становится все насущнее: со времени тыняновского определения «эквивалента текста» в российской литературе появилось множество явлений, которые реализуют механизм уменьшения стихового объема в самых нетрадиционных модификациях. Конечно же, здесь не может быть неучтенным момент парадоксальности, заключающийся в нарушении читательского ожидания (совокупность минус-приемов начинает действовать как единая система сознательных отказов от стихотворных определителей различного уровня). При этом наблюдается определенная закономерность эволюционирования миниформ: традиционные моностихи «классического» типа сосуществуют с авангардными системами подобно тому, как классическая метрика развивается параллельно неклассической.
Многие исследователи вполне резонно отмечают, что проблема минимализации объема включает в себя принципиально разнородные по происхождению и структуре феномены, именно поэтому в их классификации рациональнее исходить из представления об их динамичности, статичности или же синкретичности.[70] В связи с этим можно выделить следующие структурные образования:
Статичные формы.
А) Брахиколон - в чистом виде встречается крайне редко и в основном в виде вкраплений в полиметрические структуры:
Треск! Смел
Труск! свел
Трыск! боль,
Тряск! борт
Брезг! свет
Брузг! смерть
Брызг! жить -
Брязг! нить…
С.Кромнин В.Строчков
Исключение составляют многочисленные примеры из творчества поэта Бонифация, который строит на этой основе многочисленные авангардистские тексты и даже поэмы («40 раз по разу»);
Б) Брахиколоноподобные формы - характеризуются тенденцией к уменьшению вербального объема строк за счет графического выделения подстрочий, которые могут соответствовать слову или слогу: спондеические структуры и различные игровые формы с использованием слогового членения и акцентным перебросом:
Жизнь – Ла-
Ад, ско-
Смерть – ва,
Рай, ско-
Я ва-
Рад… ла.
Г.Наумов Бонифаций
В) Однословные тексты – выдвигают на первый план именно лексическую минималистичность формы: у А.Хвостенко, включающего такие тексты в состав цикла «Подозритель», каждый из них оказывается пронумерованным, что позволяет говорить о тяготении к образованию макротекста:
7.
Я
33.
О..!
45.
Забор
Можно причислить к этому разряду стиховые структуры, в которых строкой является отдельно взятое слово:
Нота
Свеча
Звезды
Аккорд
А. Крестовиковский
Г) Классический моностих – реализует традиционные, легкоузнаваемые формы русской поэзии. Одним из самых известных авторов моностиха является В.Вишневский. Большая его текстов часть выполнена 5-стопным ямбом с мужскими и женскими каталектическими формами: О, раствори мне хоть немного кофе!.. (Я5, женское окончание = Ж); Я в юности все двушки прозвонил... (Я5 мужское окончание = М). Среди прочих метрических основ используются 6-стопный ямб и даже трехсложники: Я ждал тебя, я ждал, меня продуло... (Я6 Ж); И даже паденье мое не свободно... (Амф4 Ж); В первый раз за последнюю жизнь... (Ан3 Ж); О, куда ж мне теперь, обнаженному?! (Ан3 дактилическое окончание); Улыбаюсь во сне — ну а что мне еще остается... (Ан5 Ж).
Д) Неклассический моностих (удетерон) – реализует неклассические формы стиха, которые в результате лексической недостаточности и отсутствия соотносимых форм могут интерпретироваться и как прозаические структуры: «А обои можно пообдирать?» (Бонифаций).
Е) Ритмонеразличимый (акцентноаморфный) моностих – в результате акцентной избыточности или недостаточности приобретающий обратимость (вариативность метра). Так, у поэта-авангардиста Э.Ураганова моностих оказывается случайным вкраплением в полновесную стихотворную книгу, отсюда, очевидно, его вариативность: «Скучно быть человеком» (в зависимости от акцентоопределения - 2-стопный анапест с женским окончанием или дольниковая форма (0.4.1)). Еще сложнее моностих зауми, основанный на слиянии слов или их фрагментов, на «семантически неопределимых» формах. Это уже пограничная модель минимализма, соединяющая сразу два и более принципа художественной выразительности: «ьньзньизньжизньизньзньньь» (Бонифаций).
Ж) Усеченные словотексты - особенный случай представляют в этом плане постмодернистские конструкции с усечением знаменательной части слов, в результате чего оголяется принцип глагольного рифмования:
Модуль -7
ашкаться
юшкаться
ишкаться
ошкаться
ышкаться
В.Друк
З) Тексты с нулевой содержательной основой – предельный уровень реализации статичности системой минус-приемов (намеренно используемая пустая страница или ее часть, отведенная для некоего текста). Примеры этого порядка довольно многочисленны: от нулевого текста в составе сверхтекста («Стихи для перстня» Сапгир Г.«Подозритель» Хвостенко А., «Детоталиризация» Ахметьев И. и т.д.) до отсутствия заявленного названием или структурой книги поэтического произведения (чаще всего связанное с индексальной заменой на невербальные формы) – в сборнике «Детям» Г.Сапгира ряд текстов строится на жестах, системе дыхания, различных движениях:
(Шумный долгий вдох)
(Шумный долгий выдох) и т.д. («Раковина»)
Динамичные формы.
А) Тексты с постепенным уменьшением стихового объема, происходящее последовательно на лексическом и стиховом уровнях:
Ну ладно, не меня, но хотя бы её. 1.322.0 = Тк4
Ну ладно, не меня, но хотя бы... 1.32.1 = Тк3
Ну ладно, не меня хотя бы! 1.31.1 = Я4
Ну ладно, хотя бы меня. 1.22.0 =Амф3
Ну ладно, меня, хотя... 1.21.0 = Дк3
Ну ладно, меня! 1.2.0 = Амф2
Ну ладно. 1.1 = Амф1 или Я1
Ну? 1 = дактиль или хорей
С.Литвак
Подобный прием минимализации может представлять собой словесное, слоговое, буквенное усечение и в области клаузулы, и в области анакрузы, и в центре строки (аферезис, апокопа, синкопа и даже их сочетание), при этом он связан с изменением метрической природы строк и их графическим видом. Подобным экспериментированием активно занимается Бонифаций:
Лапулей
Апулей
Пулей
Улей
Лей
Ей
Воспаленье
оспа лень
спален
Пале
Ал
Б) Фрагментарные тексты - не реализуют последовательно графически принцип минимализации, активно используя традиционные знаки лакун и эквивалентов текста:
(....) ангелы охают на лапах Бога.
(....) иерархия архангелов и серафимов.
(....) апартаменты (......) - алый тюль.
(....) восковые фигуры, алые (....).
В.Артамонов
в) Тексты с мнимым уменьшением стихового объема возникают за счет использования приемов усечения слов, не отражающихся на длине стихового ряда, при этом метро-ритмические параметры текста могут вполне соответствовать традиционным представлениям:
Какая ты шумная, умная, мная,
а я—я не шумный, не умный, не мный,
и крутишь, и вьешь из меня, изменяя,
души колебанья, легки и темны.
Какая глазастая, застая, стая,
а я диковатый, я ватый, я тый,
подуешь — замерзну, пригреешь — оттаю,
все в жизни моей от твоей суеты.
Да, гибнущим, ибнущим, бнущимв пучине,
в пустыне, по чину положенный вопль
дается — и глядь — откачают, починят,
но нет, не рассчитывал я на него б.
А.Воркунов
Псевдоуменьшение может осуществляться и за счет использования скобок, как бы выводящих часть текста за рамки произносимого вслух:
Презумпция (с трезубцами бегут)
Вины (безумцы на шестой этаж
Ко мне домой за робкий эпатаж
Отличного от прочих, чушь несут
На штекерах, на стягах, на штыках,
На языках изустных. Не ко мне –
Советский мальчик балуется лифтом
А я вниманья граждан недостоин.
И твоего вниманья недостоин –
Презумпция вины не позволяет.
Презумпция вины не позволяет
Испытывать синхронные влеченья
С чужими, со своими, с никакими,
великими, со слабыми, с живыми
И нежными, тем более с тобой).
С.Лейбград
В данном примере собственно художественный вербальный ряд сводится к двум словам вне скобок, образующим оксюморонное сочетание – «презумпция вины».
Г) Тексты с композиционным уменьшением строфического объема – достаточно традиционны для русской поэзии с нетождественной строфикой. Подобные формы могут быть связанны с последовательным усечением лексически однородных строф «По ложбинам и кустам» Литвак С. или формальным уменьшением количества строк: у Вс.Зельченко в эксперименте с эпатирующим названием «Недоносок» подзаголовок представляет собой схему реализуемого строчного объема с порядковым его уменьшением - (7-6-5-4-3-2).
Синкретические формы.
а) Тексты с минимальной вербальностью (пропусками букв, слогов, слов за счет различных эквивалентов) чаще всего связываются с традицией конструктивизма и визуальной поэзии:
СКАЗКИ О ПОЛОВОЙ ЖИЗНИ
Сказка № 1
Жизнь шла двумя потоками. ГОСТ 1505-48..
Книга первая ........ видимость полового три
..................... одна видимость........................?
Глава 2455
камера № 2455
+ (плюс)
горб № 2455. ..........................№2455
гроб№ (Л.Богданов)
Альтернативная вербальному тексту визуализация может иметь в своей основе иконический прием внедрения невербального символа:
(Вознесенский А. «Желтый дом»)
б) Тексты с нулевой вербальностью - используют принцип номинации супрематистской живописи (объясняющий и заменяющий собой собственно художественный объем) или могут полностью переходить на альтернативный вербальному логико-смысловой ряд:
Двепараллельные строки
- - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - -
Ры-Никонова
7, 14, 1,
25, 31,
48, 48,
251.
Бонифаций
в) Текст в тексте представляет собой собственно пространственную минимализацию с усилением визуального ряда и усложнением рецепции:
А.Вознесенский
г) Фрагментарный моностих реализует сразу три минималистские тенденции: по горизонтали и вертикали на уровне строк и слов, но при этом сохраняет определенную ритмо-смысловую самостоятельность: «Как важно оборвать стихотворе...» (Вишневский В.)
Таким образом, проблема минимализации художественного объема упирается, прежде всего, в традицию восприятия. И в этом отношении М.Л.Гаспаров справедливо отмечает, что: «...такие «стихи» возможны только в культуре с развитой поэтической традицией»[71]
Тот факт, что в новейшей русской поэзии сохраняется экспериментальная сущность минималистской парадигматики, свидетельствует о незамкнутости современного литературного процесса, который трансформирует само понятие поэтического текста в поисках расширения потенциальных возможностей языка культуры. Эксперименты этого уровня не всегда удачно и достаточно выразительно стремятся к выполнению в предельно допустимой форме закона усложнения читательской рецепции, замене эстетического наслаждения (в аристотелевско-гегелевской трактовке) на имманентный эстетический анализ, когда читатель вынужден уподобляться исследователю, дешифровальщику, не знающему кода. Именно отсюда идет в современной эстетике и критике традиция непонимания и неприятия минималистской поэтики, лишенной, по мнению адептов традиционного искусства, какого бы то ни было смысла.
Последнее обстоятельство, однако, тоже не может считаться corpus delicti для минимализма, так как экспериментаторство издавна является прерогативой поэзии. Очевидно, дело здесь лишь в степени и мере использования этих механизмов и в определенной консервативности российского менталитета, с большим трудном признающего литературным фактом то или иное явление, не подпадающее под стереотипную классическую модель стиха.