Глава 7. Жажда расстройства 17 страница
Скоро стало ясно, что, несмотря на радио-хиты Aerosmith, мы приобрели доминирующую привлекательность. Это случилось очень быстро для нас, благодаря постоянным ротациям на MTV " Sweet Child o' Mine": за несколько недель после выхода сингла в начале июня, песня стала хитом номер 1, и мы приобрели больше народной популярности. Мы узнали об этом от менеджмента, но до меня не дошел весь смысл, пока Rolling Stone не появился в туре: они послали репортера, чтобы сделать статью с фото на обложке про Aerosmith, но через нескольких дней, наблюдая за реакцией толпы и за нашими выступлениями, журнал решил поместить на обложку наше фото. К концу тура мы были абсолютно независимыми, производя такой ажиотаж, что в значительной степени озадачивало меня каждую ночь.
Тем не менее, мы по-прежнему были настоящим цыганским табором, поэтому менеджер Aerosmith, Тим Коллинс, прислал каждому из нас прощальный подарок, который был нам так необходим: чемодан. Они подарили нам по алюминиевому чемодану Halliburton, который хранится у меня до сих пор. Тим понял, что мы относимся к такому типу людей, которые могут десятилетиями обходиться без чемодана в туре — и он был прав. Я помню, как был взволнован и благодарен за это; я зашел в раздевалку к Джо и Стивену и поблагодарил их от всего сердца. Они посмотрели на меня как на идиота; теперь я понимаю, что вероятно они понятия не имели об этом подарке их менеджера для нас.
ВО ВРЕМЯ НАШЕГО ТУРА С AEROSMITH мы сняли свой третий видеоклип. Живые выступления для "Paradise City" были сняты в двух местах; первым был Giants Stadium в Нью-Джерси (New Jersey) и вторым был фестиваль Монстры Рока в Доннингтоне в английском Мидлендсе (the Monsters of Rock Festival at Castle Donnington in the English Midlands) месяц спустя, 20 августа 1988. К моменту выступления на фестивале "Sweet Child" и "Welcome to the Jungle" транслировались по всему миру, и наш альбом входил в Десятку Лучших (Top Ten). На этом шоу мы столкнулись с сумасшедшей реакцией, не виданной нами прежде. Фестиваль побил все рекорды в том году, превысив расходы в сто тысяч марок. Возможно, лучшего места для видеосъемки живого выступления группы и придумать было нельзя, … за исключением факта, что два человека были затоптаны насмерть перед сценой во время нашего выступления.
Аудитория была сумасшедшей, настоящее море подвижных людей. Эксл не раз останавливался, чтобы управлять толпой, но успокоить ее было невозможно. Мы понятия не имели, что в толпе были пострадавшие, не говоря уж об убитых; после концерта мы отмечали в соседнем пабе, вошел совершенно обезумленный Алан и сообщил нам новости. Это было ужасно; никто из нас не знал, что делать: то, что было причиной для празднования, моментально превратилось в трагедию. Это было началом длинного, странного и противоречивого периода.
МЕНЬШЕ, ЧЕМ ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ Ганзы представляли "Welcome to the Jungle" на церемонии MTV Video Music Awards и забрали с собой награду, как Лучший Новый Артист Года (Best New Artist Award). Хотел бы я знать, где этот трофей сегодня; предполагаю, что я оставил его в такси, и чем больше я об этом думаю, так нам и надо. Затем, 24 сентября 1988 — спустя почти год, месяц и день после своего релиза альбом Appetite for Destruction в течение трех недель находился в десятке лучших альбомов Billboard. Вот так началось господство нашего террора. По правде говоря, все, чего мы добивались – это быть в десятке hair metal-групп, добиться успеха в своей жизни. Мы, по крайней мере, я, никогда не стремились быть Мадонной; настоящая поп-звезда такого уровня не имеет ничего общего с нашей группой, как мне думается. Но прежде, чем я понял, мы добились своего едва ли не за одну ночь.
После такой заботы о нас, как выпуск альбома, затем годичного ожидания нашего успеха, Том Зутот не собирался позволить нам снижать темпы: он убедил нас сделать акустическую запись сразу же после выхода альбома Live! Like a Suicide, и немедленно ее выпустить. Мы назвали ее G’N’R Lies и выпустили 29 ноября 1988 года. Альбом попал в пятерку лучших через неделю после своего выхода, и неожиданно группа, на которую Geffen особо не рассчитывал, установила рекорд: мы были единственной группой, имеющей два альбома в пятерке лучших одновременно на протяжении всех 80-ых.
Мы уже сокрушили Америку и Великобританию, так что Алан заявил нас в тур по Японии, Австралии, и Новой Зеландии, где только что вышел наш альбом. Япония была этаким культурным шоком; проснувшись на первое утро, я выглянул из своего окна, и все японские игрушки и каждая история о Годзилле, фанатом которых я внезапно стал, приобрели новый смысл. Иззи было хуже, чем мне: он реально завис на неделю до нашего отлета, поэтому чтобы без проблем перенести десятичасовой перелет, он выпил горсть Валиума, едва зашел в самолет. Он проспал весь полет и оставался невменяемым после, так что нам пришлось нести его через иммиграционный контроль. Мы приложили все усилия, чтобы поддерживать его на протяжении всей процедуры, но было не похоже, что он хотел этого.
Когда он проснулся в своем гостиничном номере, не имея ни малейшего понятия, где находится, он позвонил на стойку регистрации, сомневаясь, остановился ли кто из нас в этой же гостинице. Они соединили его с номером Стивена.
"Эй, чувак, это - Иззи", сказал он. "Мм... где я?"
"Эй, чувак!" ответил Стивен. "ты в Японии!"
"Нет".
"Да, чувак! Мы в Японии!"
"Иди ты к гребаной матери", сказал Иззи. "Не может быть".
"Да, чувак, выгляни в свое гребаное окно!
Как и любая другая хард-рок или хэви-метал группа, выступающая в Японии, мы зависали в Roppongi - в действительности мы остановились в Roppongi Prince Hotel. Выбирая между разбавленными напитками и некачественными наркотиками, я сразу же измучился, потому что понятия не имел, куда же еще пойти. Большую часть тура я просидел взаперти своего номера, комната которого, следует упомянуть, была размером десять на десять футов, из которых использовалось 50. Разумеется, там была барная стойка, но помимо прочего, я не мог общаться с симпатичными японскими фанатками. Они встречали нас в аэропорту, некоторые из них сопровождали до гостиницы, и караулили в холле или возле входа в гостиницу, на случай, если мы решим выйти. Я был польщен, но находил это довольно странным. Пару раз меня под охраной отвозили в Хард-рок кафе и еще какие-то клубы, и я не видел никакой причины для повторных поездок: псевдо- танцпол рок-клубов, полный приезжих американских моделей, ничего не значил для меня. К счастью, я встретился со знакомой девочкой из Лос-Анджелеса, и это сделало вещи более терпимыми. Иначе, мои воспоминания об этом туре сводились бы к трем вещам: липкий рис, саке, и Джек Дэниэл.
Мы сыграли всего пять концертов и на сверхскоростном пассажирском экспрессе отправились выступать за пределами Токио. Нашим промоутером по Японии был господин Удо (Mr.Udo), который известен сотрудничеством со всеми крупными хард-роковыми группами того времени; он видел самые скандальные группы от Van Halen до Motley, благополучно устраивая их концерты по стране без несчастных случаев. По обыкновению, г. Удо принимал нас за обедом, на котором присутствовали руководители нашего японской студии звукозаписи и важные спонсоры — которые, как нам сказали, были членами Якудзы, японской Мафии. Нас предупредили, чтобы мы не показывали свои татуировки той ночью, дабы не оскорбить Якудзу: в Японии татуировки несут намного больше значения, чем в других странах, и нанесение тату является важным элементом культуры Якудзы. Разумеется, мы не послушались: у Эксла были короткие рукава, и я снял свой пиджак и завернул рукава моей футболки, не задумываясь об этом. Обед прошел в приятной атмосфере, и г. Удо в конце встречи подарил нам в качестве прощального подарка по видеокамере. Эти камеры были добрым жестом, который обернулся для нас проблемой в итоге: ни одному из нас не хватило ума записать их как подарки при прохождении таможни, так что японские власти задержали нас при их обнаружении. Некоторых из нас, по крайней мере: я забыл, к какому времени нам надо было в аэропорт, и думаю, что Стивен тоже. Дафф, так или иначе, прошел контроль, но остальных ребят задержали. После часа допроса, Иззи решил проблему, разбив камеру перед охранниками. Эксл, однако, этого не сделал, и его обыскали по полной программе; я полагаю, что его заставили раздеться догола. В любом случае, мы пропустили наш самолет, ожидая его.
Нашей следующей остановкой была Австралия; у нас был небольшой тур в Сиднее и Мельбурне, и поскольку наш альбом только-только вышел у них, взломав их сознание, мы реанимировали несколько каверов, таких, как "Marseilles" от Angels(австралийская рок-группа 70-х) и "Nice Boys Don't Play Rock 'n' Roll" одной из самых великих рок-групп Австралии, Rose Tattoo (известная австралийская хард-рок группа с 1976 г.). Мы планировали встретиться, и я должен сказать, что лидер их группы, Энгри Андерсон (Angry Anderson), кажется, все-таки был. У Энгри татуировок больше, чем у кого-либо, и он был в точности таким же настоящим и искренним, как я и думал.
К этому времени у нас обнаруживались признаки физического износа по медицинским показаниям из-за насыщенности турами. Они сделали свое дело. Мы были также испорчены явным энтузиазмом американских фанатов, так что Австралия нас немного разочаровала, когда мы нуждались в подъеме. Девочки были сдержаннее и независимее. Они не расталкивали друг друга, чтобы увидеть нас, если встречались на нашем пути. В это время героин снова показал свое уродливое лицо: мы с Иззи столкнулись с кем-то, у кого было немного и ширнулись. Затем мы обнаружили, что в Австралии существует давняя культура героина. Мы принимали наркоту вместе, понемногу то здесь, то там, тем не менее, это не превратилось в каждодневную привычку.
Мы смогли извлечь из этого выгоду и написать немного хороших песен во время этого тура. "Civil War" была инструментальным вариантом, который я написал как раз перед нашим отлетом в Японию. Эксл начал писать лирику, и мы обработали ее на саундчеке в Мельбурне, сначала вступление, затем хэви-секшн (heavy section). Эта песня сложилась очень быстро. После пяти концертов в Австралии мы заглянули в Новую Зеландию, и в этот момент я понял, что выдохся полностью. Это было два долгих года в дороге. В то же самое время я не хотел возвращаться домой, потому что мне некуда было идти.
Когда мы вернулись в Лос-Анджелес, я сделал себе редкий подарок: гитара. Каким-то образом этот коллекционер связался с нашим менеджментом, потому что он хотел продать мне Лес Пол 1959 Джо Перри (Joe Perry's 1959 Les Paul) — Sunburst табачного цвета (Cм. ссылку про эту гитару http://www.guitars.ru/05/info.php?z871 – прим. Тимофеевой), он фотографировался с ней бесчисленное количество раз. Бывшая жена Джо продала гитару, когда тот сидел на наркоте и у них были трудные времена. И теперь этот парень принес фотографии и всю документацию. Я хорошо знал эту гитару - Джо держал ее в руках на постере Aerosmith, висевшем у меня на стене. У нее была одна отметина (трещина); это была хорошая сделка.
Парень хотел за нее восемь штук (8000 $), и хотя я никогда в жизни не тратил восемь тысяч на что-либо, эта гитара должна была быть моей. Это был довольно волнительный момент, когда я, наконец, взял гитару в свои руки; тот самый инструмент, который сыграл огромную роль в моей жизни, был теперь моим (и я использовал ее в клипе "November Rain"). Я на самом деле чувствовал себя успешным.
Если мне не отказывает память, это было как раз в то время, когда я окончательно отправил на хранение гитару, которую использовал на Appetite и в клипе "Welcome to the Jungle", моя точная копия Лес Пола (и дублирующая модель той, которую я купил). Во время концертов я жестоко обращался со своими гитарами, и к моменту окончания всех этих туров они были серьезно разбиты.
В любом случае, мне требовались две новые гитары для туров, так что я обратился к Gibson относительно двух Лес Полов Стандарт (Les Paul Standards). Они ценили мою преданность, но так как в тот момент я не был высококлассным профессионалом, они не отдали мне их бесплатно, а продали по оптовой цене. Это было прекрасно: я получил два красно- оранжевых Sunburst и тут же заново отполировал их так, чтобы они выглядели не такими новыми и ярко цветными. Я хотел, чтобы они были слегка матовыми и более потрепанными. Одну гитару я использовал в продолжении тура Appetite, на протяжении всего тура Use Your Illusion , и в обоих турах Snakepit. Ее также можно увидеть в клипах "Sweet Child o’Mine" и "Paradise City". Другая оставалась запасным вариантом.
Они видели жизнь, мягко выражаясь. Когда создавался Velvet Revolver, эти гитары были настолько убиты, что я решил не отказываться от них, но использовал как можно реже на сцене – я беру их всякий раз, когда мы играем "Fall to Pieces". Чтобы заменить их, я попросил у Gibson еще одну пару и на сей раз, вероятно, я был чуть большим профессионалом, так что они дали их мне безо всяких вопросов. На самом деле они пошли дальше: они сделали мне модель Лес Пола Слэша (Slash model Les Paul), которая является точной копией тех Стандартов 1988, купленных мною у них много лет назад. Сейчас я использую их на сцене, и они абсолютно точные копии, когда я в первый раз открыл корпус, чтобы посмотреть серийный номер, 001, я думал, что вижу свою оригинальную гитару, вернувшуюся ко мне. У точной копии есть все уникальные трещины, царапины и сигаретный ожог, которые были на моей гитаре. У нее даже есть трещина в грифе с тех пор, как она взорвалась перед моим лицом, а потом ее починили — мы доберемся до этой истории немного позже. Как бы там ни было, гитару назвали Slash Signature (см. ссылку http://www.guitars.ru/05/info.php?z867) – она была абсолютно похожа на мою. Учитывая, что они сделали то же самое для Джимми Пэйджа — они копировали гитару, которую он использовал для The Song Remains the Same и на всех самых известных альбомах Led Zeppelin — мне польстило, что они и со мной поступили также.