Глава 3 ТОЧКА ЗРЕНИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА 7 страница

Однако на ход событий теоретические прения влияния не оказывают — скорее они дают колеблющееся отображение того, что происходит. Женщина отвоевывает себе экономическую значимость, утраченную ею еще в доисторические времена, поскольку вырывается из дому и, работая на заводе, по-новому принимает участие в производстве. Такой переворот становится возможным благодаря машине, ибо разница в физической силе между работниками мужского и женского пола в огромном большинстве случаев нивелируется. Поскольку резкий скачок промышленности требует гораздо больше рабочих рук, чем могут предложить работники мужского пола, привлечение женщин делается необходимым. Это и есть та великая революция, которая в XIX веке преображает участь женщины и открывает перед ней новую эру. Маркс и Энгельс по достоинству оценивают значение этой революции и обещают, что освобождение пролетариата принесет с собой и освобождение женщин. И действительно, «у женщины и рабочего есть нечто общее — они оба принадлежат к числу угнетаемых», — говорит Бебель. И оба они освободятся из-под гнета благодаря тому значению, которое в результате технической революции приобретет их производительный труд. Энгельс показывает, что судьба женщины тесно связана с историей частной собственности; в результате какой-то катастрофы патриархат пришел на смену материнскому праву и подчинил женщину вотчине; промышленная революция представляет собой противоположность былого краха и приведет к эмансипации женщин. Он пишет; «Освобождение женщины станет возможным только тогда, когда она сможет в крупном общественном масштабе участвовать в производстве, а работа по дому будет занимать ее лишь в незначительной мере. А это сделалось возможным только благодаря современной крупной промышленности, которая не только допускает женский труд в больших размерах, но и прямо требует его...»

В начале XIX века женщина подвергалась более постыдной эксплуатации, чем работники противоположного пола. Надомная работа представляла собой то, что англичане называют «sweating system» («потогонная система»); несмотря на непрерывный труд, работница зарабатывала недостаточно, чтобы обеспечить себя всем необходимым. Жюль Симон в книге «Работница» и даже консерватор Леруа-Больё в работе «Женский труд в XIX веке», опубликованной в 1873 году, обличают чудовищные злоупотребления; так, последний заявляет, что двести тысяч француженокработниц не зарабатывают и пятидесяти сантимов в день. Понятно, что они стремятся перейти на мануфактуры; впрочем, вскоре за пределами цехов останутся лишь ремесла швеи, прачки да прислуги — рабские ремесла с голодным жалованьем; даже плетение кружев, трикотажное производство и т.п. захвачены заводом; зато существует массовый спрос на рабочую силу в хлопковой, шерстяной и шелковой отраслях; больше всего женщин используют в прядильных и ткацких цехах. Часто хозяева предпочитают их мужчинам, «Они лучше работают за меньшую плату». Эта циничная формула проливает свет на драматизм женского труда. Ведь только через труд женщина обрела свое человеческое достоинство, но борьба была исключительно тяжелой и долгой. Прядильщицы и ткачихи работают в никуда не годных гигиенических условиях. «В Лионе, — пишет Бланки, — в басонных цехах некоторые женщины вынуждены работать, почти повиснув на ремнях, одновременно действуя ногами и руками». В 1831 году работницам шелковой промышленности приходилось работать летом с трех до одиннадцати часов вечера либо по семнадцать часов в день, «часто во вредных для здоровья цехах, куда никогда не проникают солнечные лучи, — говорит Норбер Трюкэн. — Половина этих девушек заболевают чахоткой, еще не закончив обучение. Когда они жалуются, их обвиняют в притворстве»1. «Чтобы выжать их до конца, они прибегают к самым возмутительным средствам — нужде и голоду», — говорит анонимный автор «Правды о лионских событиях». Случается, что женщины совмещают сельскохозяйственный труд с работой на заводе. Их цинично эксплуатируют. В одном из примечаний к «Капиталу» Маркс рассказывает; «Г-н N, фабрикант, поведал мне, что для работы на механических ткацких станках он нанимает исключительно женщин, причем отдает предпочтение замужним, а среди них — тем, кому нужно содержать большую семью, потому что они гораздо осмотрительнее и послушнее, чем незамужние, и вынуждены работать до изнеможения, чтобы обеспечить своих домашних необходимыми средствами. Именно так, — добавляет Маркс, — чистые свойства женщины обращаются ей во вред, а все нравственные и уязвимые стороны ее натуры превращаются в орудие порабощения и источник страдания». Резюмируя «Капитал» и комментируя Бебеля, Ж. Дервиль пишет: «Роскошный зверек или вьючное животное — вот что представляет собой женщина сегодня, и практически ничего более. Ее содержит мужчина, если она не работает, и опять-таки он же содержит ее, если она убивается над работой». Положение рабочих-женщин было настолько плачевным, что Сисмонди и Бланки стали требовать недопущения женщин в цеха. Причина этого частично состоит в том, что женщины поначалу не умели защищаться и не смогли организоваться в профсоюз. Женские объединения возникают в 1848 году, но первоначально это были только производственные объединения. Движение это продвигалось вперед крайне медленно, что видно из следующих цифр: в 1905 году среди 781 392 членов профсоюза насчитывалось 69 405 женщин; в 1908 году среди 957 120 членов профсоюза насчитывалось 88 906 женщин; в 1912 году среди 1 064 413 членов профсоюза насчитывалось 92 336 женщин; в 1920 году на 1 580 967 трудящихся приходилось 239 016 рабочих и служащих женщин — членов профсоюза, а среди женщин, занятых в сельском хозяйстве, — всего 36 193 члена профсоюза на 1 083 957, то есть всего 292 000 женщин — членов профсоюза при общем числе трудящихся, состоящих в профсоюзе, 3 076 585. Они остались безоружными перед лицом открывающихся перед ними новых возможностей из-за традиционной привычки к смирению и подчинению, из-за недостатка солидарности и коллективной сознательности.

В результате такого поведения женский труд долго оставался нерегламентированным. Вмешательства закона пришлось ждать до 1874 года; да и то, несмотря на проведенные в период Империи кампании, только два положения в нем касаются женщин; одно из них запрещает использовать труд несовершеннолетних в воскресные и праздничные дни; их рабочий день ограничен двенадцатью часами; что касается женщин старше двадцати одного года, то им всего лишь не разрешают подземные работы в шахтах и каменоломнях. Первая хартия женского труда датируется 2 ноября 1892 года; она запрещает ночную работу и ограничивает рабочий день на заводе; однако остается множество путей обойти ее. В 1900 году рабочий день ограничивается десятью часами; в 1905 году еженедельный выходной становится обязательным; в 1907 году трудящиеся женщины получают право свободно распоряжаться своим заработком; в 1909 году вводится гарантированный оплаченный отпуск для рожениц; в 1911 году положения 1892 года принимаются к неукоснительному исполнению; в 1913 году разрабатывается порядок предоставления отдыха женщинам до и после родов и запрещается использование их на опасных и утомительных работах. Понемногу складывается социальное законодательство и женский труд получает гарантию соблюдения гигиены: закон требует стульев для продавщиЦг запрещается долгое стояние у внешних витрин и т.д. Международное бюро труда способствовало заключению международных конвенций относительно санитарных условий женского труда, предоставления отпусков

по беременности и т.д.

Вторым следствием смиренной пассивности работниц были заработки, которыми им приходилось довольствоваться. Почему заработная плата для женщин была установлена на таком низком уровне — это феномен, объяснявшийся по-разному и обязанный своим возникновением целому ряду факторов. Сказать, что у женщин меньше потребностей, чем у мужчин, недостаточно — это годится лишь как последующее оправдание. Скорее женщины, как мы уже видели, не сумели защитить себя от эксплуататоров; им предстояло столкнуться с конкуренцией тюрем, которые выбрасывали на рынок продукцию, произведенную без затрат на рабочую силу; конкурировали они и друг с другом. Кроме того, следует заметить, что освободиться с помощью работы женщина стремится в недрах общества, где сохраняется общность имущества супругов; связанная с домом отца или мужа, она чаще всего довольствуется тем, что вносит свой вклад в хозяйство, она работает вне семьи, но для семьи; а поскольку для работницы речь не идет о том, чтобы удовлетворить все свои потребности, ей приходится соглашаться на вознаграждение, значительно уступающее тому, что требует мужчина. И если значительное число женщин соглашается на пониженную заработную плату, вся женская зарплата в целом, естественно, выравнивается по этому, наиболее

выгодному для нанимателя, уровню.

Во Франции, по данным опроса, проведенного в 1889—1893 годах, за равный с мужчиной рабочий день работница получала лишь половину того, что платили мужчине. По данным опроса 1908 года, самая высокая почасовая плата надомным работницам не превышала двадцати сантимов в час и доходила до пяти сантимов; при такой эксплуатации женщине невозможно было жить, не прося милостыню или не имея покровителя. В Америке в 1919 году женщина получает лишь половину мужского заработка. Приблизительно в тот же период за одинаковое количество угля, извлеченного из германских шахт, женщине платили примерно на 25 процентов меньше, чем мужчине. Между 1911 и 1943 годами женская заработная плата во Франции росла немного быстрее, чем мужская, но все равно осталась значительно ниже ее.

Наниматели стали охотно принимать на работу женщин, поскольку они соглашались на низкую зарплату, а это вызвало сопротивление со стороны трудящихся мужского пола. Между делом пролетариата и делом женщин не было столь непосредственной солидарности, как это утверждали Бебель и Энгельс. Возникла примерно та же проблема, что и в США в связи с черной рабочей силой. Наиболее угнетаемые меньшинства какого-либо общества охотно используются угнетателями как оружие против основной массы того класса, к которому они принадлежат; тем самым первоначально они выступают как враги, и требуется более глубокое осознание ситуации, чтобы интересы черных и белых, работниц и рабочих не противопоставлялись друг другу, а сочетались бы. Вполне понятно, что трудящиеся мужского пола восприняли поначалу эту дешевую конкуренцию как страшную угрозу и отнеслись к ней враждебно. Только когда женщины были вовлечены в профсоюзную деятельность, они смогли защищать свои собственные интересы, не опасаясь поставить под удар интересы рабочего класса в целом.

Несмотря на все эти трудности, женский труд продолжал развиваться. В 1900 году во Франции еще насчитывалось 900 000 надомных работниц, изготовляющих одежду, изделия из кожи, погребальные венки, сумки, поделки из стекла, предметы роскоши; но число их значительно сократилось. В 1906 году 42 процента женщин трудоспособного возраста (от восемнадцати до шестидесяти лет) были заняты в сельском хозяйстве, промышленности, торговле, работали в банках, страховых компаниях, конторах, имели свободные профессии. Движение это было ускорено во всем мире кризисом рабочей силы 1914—1918 годов и аналогичным кризисом во время второй мировой войны. Мелкая и средняя буржуазия решилась влиться в это движение, и женщины стали осваивать также и свободные профессии. Согласно одной из последних переписей довоенного времени, во Франции работают 42 процента от общего числа женщин в возрасте от восемнадцати до шестидесяти лет, в Финляндии — 37, в Германии — 34,2, в Индии — 27,7, в Англии — 26,9, в Нидерландах — 19,2, в США — 17,7 процента. Однако во Франции и Индии столь высокие показатели вызваны большим удельным весом сельского труда. Если исключить крестьянство, во Франции в 1940 году насчитывается примерно 500 000 женщин, возглавляющих предприятия, миллион служащих, два миллиона рабочих, полтора миллиона единоличниц или безработных. Среди рабочих Насчитывается 650 000 надомниц; 1 200 000 заняты в перерабатывающих отраслях, 440 000 из них — в текстильной промышленности, 315 000 — на швейных предприятиях, 380 000 работают швеями на дому. По торговле, свободным профессиям, сфере обслуживания показатели во Франции, Англии и США примерно совпадают.

Одна из основных проблем, возникающих в связи с женским вопросом, — это, как мы видели, проблема совмещения воспроизводящей роли женщин и ее производительного труда. В ранний исторический период глубинной причиной того, что на долю женщины выпала домашняя работа, а участвовать в построении мира ей было запрещено, была ее подчиненность функции продления рода. Цикличность периодов течки и брачных сезонов у самок животных обеспечивает им экономию сил; у женщин же, напротив, с момента наступления половой зрелости и до климакса способность к деторождению не ограничена природой. В некоторых цивилизациях ранние браки запрещены; известны индейские племена, где требуется, чтобы женщинам был обеспечен хотя бы двухлетний отдых между родами; но в целом на протяжении многих веков женская плодовитость никак не регулировалась. Еще во времена античности1 применялись противозачаточные средства, обычно предназначенные для женщин: микстуры, свечи, вагинальные тампоны; но они оставались секретом проституток и врачей; может быть, секретом этим владели римлянки периода упадка, которых сатирики упрекали за бесплодие. Средневековье же об этом ничего не знало; никаких следов подобных секретов вплоть до XVIII века. Для целого ряда женщин жизнь в эти времена представляла собой непрерывную череду беременностей; даже женщины легкого поведения расплачивались за свободу любви беспрестанным материнством. Правда, в определенные эпохи человечество ощущало потребность в сокращении численности населения; но в то же время нации боялись ослабеть; в эпохи кризисов и нищеты снижение уровня рождаемости достигалось установлением более позднего брачного возраста. Как правило же, люди женились молодыми и имели столько детей, сколько могла выносить женщина; и только детская смертность сокращала численность живых детей. Уже в XVII веке аббат де Пюр2 протестует против «любовной водянки», на которую осуждены женщины; 1 «Самое древнее из известных упоминаний о противозачаточных средствах — это египетский папирус второго тысячелетия до нашей эры, рекомендующий вагинальное применение странной смеси, состоящей из экскрементов крокодила, меда, едкого натра и некоей клейкой субстанции» (P.Aries. Histoire des populations françaises). Персидские средневековые врачи знали тридцать один рецепт, из которых только девять относились к мужчине. Соранос в эпоху Адриана объясняет, что в момент эякуляции женщина, не желающая иметь детей, должна «задержать дыхание, немного податься всем телом назад, чтобы сперма не могла попасть в os uteri (в матку), потом сразу встать на корточки и вытолкнуть все из себя».

а г-жа де Севинье советует дочери избегать слишком частых беременностей. Однако мальтузианская тенденция получает развитие во Франции лишь в XVtII веке. Сначала обеспеченные слои общества, а потом и все население признают разумным соотносить количество детей с возможностями родителей — и тогда в обиходе начинают появляться противозачаточные средства. В 1778 году демограф Моро пишет; «Не только богатые женщины видят в продлении рода устаревшую попытку ввести их в заблуждение; зловещие секреты, во всем животном мире ведомые одному лишь человеку, уже проникли в деревню; природу обманывают даже в деревнях». Практика coitus interruptus (прерванного сношения) распространяется сначала в буржуазной среде, а потом и среди сельского населения и рабочих; презерватив, ранее существовавший в качестве антивенерического средства, становится противозачаточным средством, которое получает особенно широкое распространение после открытия вулканизации в 1840 году!. В англосаксонских странах birth control (контроль за рождаемостью) разрешен официально и найдено множество способов разграничить две ранее неделимые функции — сексуальную и воспроизводящую. Когда в трудах венских медиков был в точности установлен механизм зачатия и благоприятствующие тому условия, в них же были подсказаны пути, как этого избежать. Во Франции пропаганда противозачаточных средств и продажа пессариев, вагинальных тампонов и т.д. запрещены, но это не мешает широкому распространению birth control, Что же касается аборта, он нигде не был официально разрешен законом. Римское право не оказывало специального покровительства внутриутробной жизни; nasciturus (зародыш) оно рассматривало не как человеческое существо, а как часть материнского тела: «Partus antequam edatur mulieris portio est vel viscerum»2. В период упадка Римской империи аборт считался в порядке вещей и законодательная власть, даже стремясь повысить рождаемость, не решилась его запретить. Если женщина отказывалась рожать вопреки воле мужа, он мог привлечь ее к ответственности — но вина ее состояла в непослушании. В целом в восточной и греко-римской цивилизации аборт допускался законом.

Отношение морали к этому вопросу было в корне пересмотрено с наступлением христианства, которое наделило зародыш душой; в таком случае аборт принимает характер преступления против самого плода, «Любая женщина, поступающая так, чтобы не смочь родить столько детей, сколько она могла бы, столько же

«К 1930 году одна американская фирма продавала двадцать миллионов презервативов в год. Пятнадцать американских мануфактур выпускали их полтора миллиона в день» (П. Ариэс).

«Нерожденное дитя является частью женщины, чем-то вроде внутреннего органа».

раз становится человекоубийцей, равно как и женщина, пытающаяся поранить себя после зачатия», — говорит Блаженный Августин. В Византии аборт карался лишь временной ссылкой; у варваров, допускавших детоубийство, аборт считался предосудительным, только если совершался насильно, против воли матери, — в качестве выкупа следовало уплатить плату за кровь. Но первые Вселенские соборы установили за это «человекоубийство» самые суровые кары, каким бы ни был предполагаемый возраст плода. Между тем возникает один вопрос, ставший предметом нескончаемых дискуссий: в какой момент душа проникает в тело? Святой Фома Аквинский и большея часть авторов установили, что одушевление происходит примерно на сороковой день для детей мужского пола и на восьмидесятый — у детей женского пола; так стали отличать одушевленный плод от неодушевленного. В средние века пенитенциарная книга гласит; «Если беременная женщина умертвит свой плод в течение сорока пяти дней, она подвергается наказанию сроком на один год. Если она сделает это до истечения шестидесяти дней, то подвергается наказанию сроком на три года. В случае же если ребенок уже одушевлен, ее следует считать человекоубийцей». В то же время в книге добавляется: «Существует большая разница между бедной женщиной, умерщвляющей свое дитя из-за того, что ей трудно его прокормить, и той, что не имеет иной цели, кроме как скрыть преступление блуда», В 1556 году Генрих II издал знаменитый эдикт о сокрытии беременности; поскольку простое сокрытие каралось смертью, был сделан вывод, что с еще большим основанием эта мера должна применяться в случае аборта; в действительности эдикт был направлен против детоубийства; но было решено, что он дает право карать смертной казнью тех, кто делает аборт, и их сообщников. К XVIII веку различие между одушевленным и неодушевленным плодом исчезло. В конце века Беккария, влияние которого во Франции было весьма значительным, выступил в защиту женщины, отказывающейся иметь ребенка. Кодекс 1791 года оправдывает женщину, но карает ее сообщников «двадцатью годами кандалов». К XIX веку аборт перестают считать убийством — его рассматривают скорее как преступление против государства. Закон 1810 года полностью запрещает его под страхом лишения свободы и каторжных работ для женщины и ее сообщников; в действительности врачи по-прежнему делают аборт в случаях, когда речь идет о спасении жизни матери. Чрезмерная суровость закона сама привела к тому, что к концу века присяжные перестали его применять; арестов было ничтожно мало, а 4/5 обвиняемых были оправданы, В 1923 году новый закон снова предусматривает каторжные работы для сообщников и тех, кто осуществляет операцию, но женщину карает только тюремным заключением или штрафом; в 1939 году новый декрет всецело направлен против специалистов: отныне к ним не применяется условное наказание. В 1941 году аборт был объявлен преступлением против государственной безопасности. В других странах это считается правонарушением, подлежащим исправительному наказанию; впрочем, в Англии это уголовное преступление (felony), караемое тюрьмой или каторжными работами. В целом кодексы и суды гораздо снисходительнее к самой женщине, чем к ее сообщникам. Впрочем, Церковь продолжает относиться к этой проблеме все так же сурово. Кодекс канонического права, утвержденный 2 7 марта 1917 года, гласит: «Те, кто осуществляет аборт, считая также и мать, в случае, если результат достигнут, подвергаются отлучению — latae sententiae», к которому прибегают лишь в исключительных случаях. Никакие обстоятельства не учитываются, даже наличие угрозы для жизни матери. Совсем недавно папа снова заявил, что, выбирая между жизнью матери и ребенка, следует принести в жертву первую: ведь мать, будучи крещеной, может попасть на небо — любопытно, что ад в таких подсчетах никогда не фигурирует, — тогда как плод обречен вечно оставаться в лимбеϊ.

Лишь в течение краткого периода аборт был официально разрешен в Германии до прихода нацизма и в СССР до 1936 года. Но, невзирая на религию и законы, во всех странах он занимает значительное место. Во Франции за год насчитывается от восьмисот тысяч до миллиона абортов — то есть столько же, сколько и рожденных детей, причем две трети составляют замужние женщины, у многих из которых уже есть один или два ребенка. Несмотря на предрассудки, сопротивление, пережитки устарелой морали, совершился переход от свободной рождаемости к рождаемости, управляемой государством и самими людьми. Прогресс в области акушерства значительно снизил опасность родов; постепенно уходят в прошлое и испытываемые при родах мучения; в последние дни — в марте 1949 года — в Англии вышло постановление об обязательном применении некоторых видов анестезии; они уже широко используются в США и начинают распространяться во Франции. Искусственное оплодотворение завершает эволюцию, которая позволит человечеству подчинить себе функцию воспроизводства. В частности, эти изменения имеют колоссальное значение для женщины; она может сократить число беременностей, разумно сделать их частью своей жизни, вместо то-

Во втором томе мы вернемся к обсуждению позиции Церкви. Отметим лишь, что католики далеко не буквально восприняли учение Блаженного Августина. Накануне свадьбы духовник шепчет на ухо невесте, что она может делать со своим мужем все что угодно, лишь бы сношение завершилось «как положено»; всякие предохранительные меры — в том числе и coitus interruptus — запрещены; однако разрешается пользоваться календарем, разработанным венскими сексологами, и совершать акт, единственная признанная цель которого — зачатие, в дни, когда женщина зачать не может. Бывают даже духовники, которые сами рекомендуют этот календарь своей пастве. В действительности существует множество «христианских матерей», имеющих всего двоих-троих детей и отнюдь не прекративших супружеские отношения после последних родов.

 


сея и от природных оков; она подчиняет себе свое тело большой мере избавленная от бремени деторождения, л взять на себя предлагаемую ей экономическую роль, что -ост ей в дальнейшем полное овладение своей личностью. .гак, эволюция положения женщины связана с совпадением

χ факторов; участия в производстве и освобождения от рабстдеторождения. Как предвидел Энгельс, ее социальный и полигический статус неизбежно должен был измениться. Феминистское движение, начатое во Франции Кондорсе, а в Англии Мэри Уоллстонкрафт в ее работе «Защита прав женщины» и подхваченное в начале века сенсимонистами, не могло увенчаться успехом, пока у него не было конкретных основ, В настоящее время требования женщины зазвучат в полную силу. Они будут раздаваться даже в буржуазной среде. Вследствие быстрого развития промышленной цивилизации земельная собственность отступает перед собственностью движимой; принцип единства семейной группы теряет силу. Подвижность капитала позволяет его обладателю, вместо того чтобы быть под властью своего состояния, владеть им в одностороннем порядке и иметь возможность им распоряжаться. Женщина была всецело привязана к супругу через посредство вотчины; когда вотчину отменили, супруги стали просто сосуществовать, и даже дети перестали быть связующим звеном, прочность которого могла бы сравниться с материальным интересом. Таким образом, личность начинает утверждать себя над группой; особенно эта эволюция бросается в глаза в Америке, где торжествует современная форма капитализма: здесь широко распространен развод и муж и жена представляют собой лишь временных союзников. Во Франции, где удельный вес сельского населения весьма значителен и где кодекс Наполеона установил опеку над замужней женщиной, развитие идет медленнее, В 1884 году восстанавливается развод, женщина может получить его в случае измены мужа; в то же время с точки зрения уголовного права разница между полами сохраняется: супружеская измена считается правонарушением, только если ее совершает женщина. Право опеки, принятое с оговорками в 1907 году, было окончательно побеждено лишь в 1917-м. В 1912 году было разрешено установление отцовства для внебрачных детей. Пересмотра статуса замужней женщины пришлось ждать до 1938 и 1942 годов; тогда отменяется долг послушания, хотя главой семьи по-прежнему считается отец; он выбирает место жительства, но женщина может воспротивиться его выбору, если представит веские основания; правоспособность ее возрастает — и все же в не совсем ясной формулировке: «Замужняя женщина обладает всей полнотой прав. Ее права не ограничены ничем, кроме брачного контракта и закона» — последняя часть статьи противоречит первой. Равенство супругов еще не достигнуто.

Что касается политических прав, во Франции, Англии и США они были завоеваны не без труда, В 1867 году Стюарт Милль выступил перед парламентом с первой когда-либо официально произнесенной речью в поддержку женского избирательного права. В своих трудах он настоятельно требовал равенства мужчины и женщины в семье и обществе. «Я убежден, что социальные отношения полов, при которых один пол подчинен другому именем закона, сами по себе нехороши и составляют одно из главных препятствий на пути к прогрессу человечества; я убежден, что они должны уступить место полному равенству». Вслед за его выступлениями англичанки создают политическую организацию под руководством г-жи Фоусетт; француженки группируются вокруг Мари Дерезм, которая между 1868 и 1871 годами посвящает целую серию публичных лекций анализу женской участи, она горячо спорит с Александром Дюма-сыном, посоветовавшим мужу, обманутому неверной женой: «Убей ее». Подлинным основателем феминизма был Леон Ришье; в 18 6 9 году он основал общество «В защиту прав женщин» и организовал Международный конгресс в защиту прав женщин, состоявшийся в 18 7 8 году. Вопрос об избирательном праве пока не поднимался; женщины ограничились требованием предоставления им гражданских прав; на протяжении тридцати лет феминистское движение каквоФранции, так и в Англии оставалось весьма робким. Правда, одна женщина, Губертина Оклер, развернула кампанию суфражисток; она создала группу «Избирательный голос женщины» и газету «Ситуаенн». Под ее влиянием образовалось множество обществ, но деятельность их была малоэффективна. Источником слабости феминизма были его внутренние разногласия; ведь женщины, как уже отмечалось, не солидаризируются по признаку пола — прежде всего они связаны со своим классом; интересы женщин, относящихся к буржуазии и к пролетариату, не пересекаются. Революционный феминизм воспринял сенсимонистскую и марксистскую традиции; кстати, следует отметить, что, например, Луиза Мишель выступает против феминизма, считая, что это движение только отвлекает силы, которые следует целиком употребить на классовую борьбу; с уничтожением капитала наладится и судьба женщины.

В 1879 году социалистический конгресс провозгласил равенство обоих полов, и с тех пор союз феминизма и социализма стал нерасторжимым, но поскольку собственной эмансипации женщины ждут прежде всего от освобождения рабочего класса, то и делу своему они придают лишь второстепенное значение. Представительницы буржуазии, напротив, требуют новых прав в рамках существующего общества, но не переходят в ряды революционеров; они хотят изменить нравы в ходе добродетельных реформ, таких, как уничтожение алкоголизма, порнографической литературы, проституции. В 1892 году собрался так называемый Феминистский конгресс, который дал имя всему движению; результаты его были невелики. Между тем в 1897 году выходит закон, позволяющий женщине выступать свидетелем в суде, одна^•о, когда женщина, имеющая степень доктора права, подала заявление на должность адвоката, ей ответили дтказом. В 1898 году женщины получают право избирать в Торговый суд, право избирать и быть избранными в Высший совет труда, допуск в Высший совет общественной благотворительности и в Школу изящных искусств. В 1900 году феминистки снова собираются на конгресс; но и он не приводит к большим результатам. Между тем в 1901 году Вивиани впервые поднимает в палате депутатов вопрос о женском голосовании — впрочем, он предлагает ограничиться предоставлением права голоса незамужним и разведенным женщинам. В этот период значение феминистского движения возрастает. В 1909 году создается французский Союз борьбы за женское избирательное право, вдохновительницей которого была г-жа Бруншвиг; она организует конференции, митинги, конгрессы, манифестации. В 1909 году Бюиссон делает сообщение относительно предложения Дюссозуа о предоставлении женщинам права голоса на выборах в органы местного управления. В 1910 году предложение в пользу женского избирательного права вносит Тома; к нему возвращаются в 191 8-м, а в 1919-м оно получает поддержку палаты депутатов; но в 1922 году в сенате оно не проходит. Ситуация складывается весьма сложная. Помимо революционного, так называемого независимого феминизма г-жи Бруншвиг появляется феминизм христианский: папа Бенедикт XV в 1919 году высказался за предоставление женщинам избирательного права, монсеньор Бодрийар и отец Сертийанж ведут в этом направлении активную пропаганду; на самом деле католики считают, что женщины во Франции представляют собой консервативный и религиозный элемент; именно этого и боятся радикалы: истинная причина их сопротивления — в том, что они боятся перераспределения голосов в случае, если женщинам будет позволено голосовать. В сенате многие католики, группа Республиканского союза и другие ультралевые партии выступают за предоставление женщинам права голоса — однако большинство против него, Вплоть до 1932 года сенат прибегает к всевозможным отсрочкам и отказывается рассматривать предложения, касающиеся женского избирательного права; тем не менее в 1932 году, когда палата депутатов проголосовала тремястами девятнадцатью голосами против одного за поправку, предоставляющую женщинам право избирать и быть избранными, сенат открывает прения, которые продолжаются на протяжении нескольких заседаний: поправка отклоняется. Отчет, напечатанный в газете «Офисьель», чрезвычайно знаменателен; в нем можно найти все аргументы, выдвигавшиеся антифеминистами на протяжении полувека в трудах, одно перечисление которых было бы весьма утомительным. В первую очередь в ход идут галантные аргументы типа: мы слишком любим женщин, чтобы позволить им голосовать; как некогда у Прудона, превозносится «настоящая женщина», принимающая дилемму «куртизанка или домохозяйка»; женщина потеряла бы все свое очарование, начав голосовать; она возвышается на пьедестале, так пусть и не сходит с него; став избирательницей, она теряет все и ничего не приобретает; для того чтобы повелевать мужчинами, ей не нужен избирательный бюллетень и т.д. Более серьезным аргументом служат интересы семьи: место женщины — дома; политические дискуссии привели бы к раздорам между супругами. Некоторые признаются в умеренном антифеминизме. Женщины отличаются от мужчин. Они не служат в армии. А что, проститутки тоже будут голосовать? А другие высокомерно настаивают на мужском превосходстве. Голосование — это обязанность, а не право, женщины ее недостойны. Они не столь умны и не столь образованны, как мужчины. Если бы они стали голосовать, мужчины бы изнежились. У женщин нет никакого политического воспитания, Они бы стали голосовать так, как прикажет муж. Если они хотят быть свободными, пусть сначала освободятся от своей портнихи. Предлагают даже такой великолепный по своей наивности аргумент: во Франции женщин больше, чем мужчин. Но, несмотря на убогость всех этих возражений, француженке пришлось ждать до 1945 года, чтобы получить политические права.