ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕБЕРУ, 30 ИЮЛЯ 1839 г

до ворот преисподней, куда и вталкивает меня с низким по­клоном, чтобы самому снова вознестись на небо. Ты через свои очки из шпата видишь все вдвойне и принимаешь моих трех товарищей за духов с горы госпожи Венеры. — Карапуз, чего ты кричишь о верном Эккарте 118? Смотри, ведь вот он: ма­ленький человек, с резким еврейским профилем; его зовут Берне; дай ему только взяться за дело, и он прогонит всю челядь госпожи Венеры. Затем ты тоже с полным смирением раскланиваешься со мной, а тут приходит и г-н Петер *, кото­рый одной половиной лица смеется, а другой хмурится и пока­зывает мне то хмурую половину, то смеющуюся.

В милом Бармене начинает теперь пробуждаться интерес к литературе. Фрейлиграт основал кружок для чтения драм, в котором, со времени ухода Фрейлиграта, Штрюккер и Ней-бург (приказчики у Лангевише) являются upop-a^oî ** либе­ральных идей. При этом г-н Эвих сделал остроумные открытия: 1) чю в этом кружке бродит дух «Молодой Германии», 2) что этот кружок in pleno *** является автором писем из Вупперталя в «Telegraph». И он внезапно уразумел, что стихи Фрейлиг­рата — якобы бесцветнейшие в мире, что Фрейлиграт-де значи­тельно ниже де ла Мот Фуке и будет через три года забыт. Точь-в-точь утверждение К. Бека:

О, Шиллер, Шиллер, ты в парении высоком

Не забывал про страждущий народ!

Ты людям вечно юным был пророком,

Свободы знамя смело нес вперед!

Когда бойцы бежали с поля брани

И трусы, бросив меч, скрестили длани, —■

Ты щедро проливал за правду кровь;

Ты жизнь свою, исполненную жара,

Испепелил... Мир не отвергнул дара,

Но оценил ли он твою любовь?

Нет! Он твоей не понял тяжкой муки!

Когда твоих стихов прибой все рос и рос,

Он лишь небесные в нем слышал звуки,

Но не увидел в нем кровавых слез ****.

Чья это вещь? — Карла Бека из «Странствующего поэта», с его могучими стихами и с пышностью его образов, но также с его неясностью, с его чрезмерными гиперболами и метафорами. Ведь общепризнано, что Шиллер — наш величайший либе­ральный поэт; он предчувствовал, что после французской рево­люции должна наступить новая эра, а Гёте этого не почувствовал даже после июльской революции; а если события надвига-

Петер Йонгхаус. Рва..

** — поборниками. Ред. •*• — вполном составе. Ред. «»»* к. Бек. «Странствующий поэт». Песнь третья, стих 52. Ред.


МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 28 СЕНТЯВРЯ 1839 Г. 419

лись на него и уже заставляли его почти поверить, что наступает нечто новое, то он уходил в свои покои и запирался на ключ, чтобы оставаться непотревоженным. Это очень вредит Гёте; но когда разразилась революция, ему было 40 лет, и он был уже сложившимся человеком, так что его нельзя упрекать за это. Хочу тебе в заключение кое-что нарисовать *.

Шлю вам кучу стихов, поделитесь между собой.

Твой

Фридрих Энгельс

Впервые в отрывках опубликовано Печатается по рукописи

в журнале «Die neue Rundschau», „

10. Heft, Berlin, 1913 Перевод с немецкого

и полностью в книге' F. Engels. « Schriften der FrüJueit». Berlin, 1920

МАРИИ ЭНГЕЛЬС

В БАРМЕН

Бремен, 28 сентября 1839 г. Дорогая Мария!

Давненько прошли времена, когда Ваша милость мне писала, это длилось довольно-таки долго, мадемуазель! Но я прощу тебе твои тяжкие прегрешения и кое-что расскажу. Завтра будет две недели, как мы отправились верхом в Дельменгорст. Это неболь­шой городок в Ольденбурге, с зверинцем, который называется так потому, что туда всегда заходят бременцы и ольденбуржцы.

* Под рисунками приведены следующие подписи (слева направо): Gemeincheit (Пошлость); Eine Karrikatur von Goethe (Карикатура па Гёте); L'homme (Человек); К. Gutzkow (К. Гуцнов); Kön. Preufl. Soldat(Королевско-прусский солдат); Nichts(Ничто). Ред.



МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 28 СЕНТЯБРЯ 1839 г.


Словом, что ты думаешь — мы побывали там, повернули об­ратно иприбыли домой? Да, но только после многих приклю­чений. Всю первую половину дороги я просидел в кабриолете, а когда приехал в то место, где должен был снова получить свою лошадь, то всадников еще не было, и нам пришлось остано­виться, пить скверное пиво и курить скверные сигары. Наконец всадники прибыли, но было уже восемь часов и совершенно темно. Когда я получил свою лошадь, мы отправились дальше, заплатили за въезд в городские ворота и поехали верхом по Нейштадту. Вдруг появилось восемь барабанщиков, они выби­вали вечернюю зорю и, повернув за угол, выстроились в ряд и пошли прямо на нас, так что лошади шарахнулись в разные стороны, барабаны били все сильнее, а благородная уличная молодежь Бремена кричала так, что мы все разъехались кто куда. Р. Рот и я встретились первыми и ускакали прочь, к другому концу города, где нам опять пришлось уплатить пош­лину, так как владелец конюшни живет за воротами. У него мы встретились с остальными, лошади которых понесли, мы отправи­лись домой пешком, и нам пришлось в третий раз уплатить пошлину. Разве это не интересная история? Ты не сможешь этого отрицать, по крайней мере, когда узнаешь, что, опоздав домой к ужину, я отправился в союз, съел там бифштекс с яйцами и был свидетелем очень интересной беседы, которая велась неда­леко от меня и касалась молодых собак и дохлых кошек. Indeed, very interesting! Very amusing! * В настоящий момент я как раз нахожусь в союзе, это то же самое, что в Бармене Конкордия, илиисправительное заведение. Лучшее, что здесь имеется, это множество газет — голландские, английские, американские, французские, немецкие, турецкие ияпонские. Пользуясь слу­чаем, я изучил турецкий ияпонский языки и таким образом знаю теперь двадцать пять языков. Это опять-таки очень инте­ресно знать молодой даме, которая собирается в пансион в Ман-гейм. Здесь был также Якоб Шмитт, он опять приедет на будущей неделе ипойдет со мной в винный погреб. Это, несомненно, самое лучшее заведение в Бремене. Кроме того, у нас опять появился театр, но я еще ни разу там не был. Farewell, my dear,

Yours for ever **

Фридрих

Впервые ■ опубликовано в журнале Печатается по рукописи

(iDeutache Revue». Stuttgart und Leipzig, „ .

Bd. 4 1920 Перевод с немецкого

___________ _________________________ На русском языке публикуется впервые

— Действительно, очень интересно, очень занимательно! Ред.

— Прощай, моя дорогая, твой навеки. Ред.


ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕВЕРУ, 8 ОКТЯБРЯ 1839 Г.



ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕБЕРУ

В БЕРЛИН

[Бремен], 8 октября 1839 г.

О Вильгельм, Вильгельм, Вильгельм! Так вот, наконец, вести от тебя! Ну, карапуз, слушай: я теперь восторженный штраусианец. Приходите-ка теперь, теперь у меня есть оружие, шлем и щит, теперь я чувствую себя уверенным; приходите-ка, и я буду вас колотить, несмотря на вашу теологию, так что вы не будете знать, куда удрать. Да, Гуиллермо, jacta est aléa *, я — штраусианец, я, жалкий поэт, прячусь под крылья гени­ального Давида Фридриха Штрауса. Послушай-ка, что это за молодчина! Вот четыре евангелия с их хаотической пестро­той; мистика распростирается перед ними в молитвенном благоговении, — и вот появляется Штраус, как молодой бог, из­влекает хаос на солнечный свет, и — Adios ** вера! — она ока­зывается дырявой, как губка. Кое-где он злоупотребляет своей теорией мифов, но это только в мелочах; однако в целом он гениален. Если вы сумеете опровергнуть Штрауса — eh bien ***, тогда я снова стану пиетистом. — Далее, я мог бы узнать из твоего письма, что Менгс был крупным художником, если бы, к несчастью, я этого не знал уже давно. Точно так же в от­ношении «Волшебной флейты» (музыка Моцарта). Устройство читального зала — вот это великолепно, и я обращаю твое внимание на следующие литературные новинки: «Царь Саул», трагедия Гуцкова 69; «Книга набросков» 60, его же; «Поэтические произведения» Т. Крейценаха 258 (одного еврея); «Германия и немцы» Бёйрмана 145; «Драматурги современности», 1-й выпуск, Л. Винбарга 27, и т. д. С большим интересом жду твоего отзыва о «Сауле»; в «Германиии немцах» Бёйрманв том месте, где он говорит о Вуппертале, привел выдержки из моей статьи в «Te­legraph». — Но я предостерегаю тебя от «Истории польского восстания (1830—1831)» Смита, Берлин, 1839 25\ написанной, не­сомненно, по прямому приказанию прусского короля****. Глава о начале революции имеет эпиграфом отрывок из Фукидида приблизительно следующего содержания: нам же, чуждым злых умыслов, они вдруг, без всяких причин, объявили

* — жребий брошен. Рев. •• — Прощай. Ред. ••• — ну что т. Ред. • ••• _ фриариха-Вильгельма III. Ред.



ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕВЕРУ, Й ОКТЯБРЯ 183Ô Г.


войну!!!!!! 26° О великая нелепость! Зато превосходна история этого славного восстания, написанная графом Солтыком и вышедшая на немецком языке в Штутгарте в 1834 году 2И, — у вас, конечно, она, как и все хорошее, будет запрещена. Другая важная новость — это то, что я пишу новеллу, которая будет напечатана в январе, разумеется, если она пройдет через цен­зуру, а это тяжелая дилемма.

Я не знаю, посылать ли вам стихи или нет, но мне кажется, что в последний раз я вам отправил «Odysseus Redivivus» *, и прошу прислать мне критический отзыв о посланной вам вещи. Здесь теперь находится один тамошний кандидат, Мюллер, который отправляется в плавание по Тихому океану в качестве корабельного священника. Он живет у нас в доме; у него самые крайние взгляды на христианство; ты себе это ясно предста­вишь, если я тебе скажу, что в последнее время он находился под влиянием Госнера. Трудно себе вообразить более экзаль­тированное представление о силе молитвы и непосредственного божественного воздействия на жизнь. Вместо того чтобы ска­зать, что можно достичь большей остроты чувств, слуха, зре­ния, он говорит: если господь указует мне место служения, то он должен дать мне и силы для него; но, разумеется, наряду с этим необходима и горячая молитва, и собственные усилия, иначе ничего нельзя достичь, и, таким образом, он относит этот известный, общий всем людям факт только к одним верующим. Ведь сам Круммахер должен был бы согласиться, что это со­вершенно детское, неосмысленное миропонимание. — Мне очень приятно, что ты теперь лучшего мнения о моей статье в «Tele­graph». Впрочем, вещь эта написана сгоряча, оттого и стиль у нее такой, какого я только пожелал бы для своей повести, но в ней также много одностороннего и полуистин. Круммахер, как ты, вероятно, знаешь, познакомился во Франкфурте-на-Майне с Гуцковым и, как говорят, рассказывает об этом mira-bilia ** — доказательство правильности штраусовской теории мифов. Я налегаю теперь на современный стиль, который, несомненно, является идеалом всякой стилистики. Образцом для него служат произведения Гейне, но особенно Кюне и Гуцкова. Однако мастером его является Винбарг. Из прежних стилистов особенно благоприятно повлияли на него Лессинг, Гёте, Жан Поль и больше всего Берне. О, Берне пишет стилем, который превосходит решительно все. «Менцель-французоед» w в стилистическом отношении — лучшее произведение немецкой

» _ «Возрожденного Одиссея». Рев. ** — чудеса. Ред.


ВИЛЬГЕЛЬМУ ГРЕБЕРУ, 8 ОКТЯБРЯ 1839 Г.



литературы, и к тому же первое, задача которого состоит в том, чтобы совершенно уничтожить противника; оно, конечно, у вас запрещено, чтобы не писали лучшим стилем, чем в коро­левских канцеляриях. Современный стиль соединяет в себе все преимущества стиля: предельная краткость и чеканность, ха­рактеризующая свой объект одним словом, вперемежку с эпи­ческим, спокойным описанием; простой язык вперемежку со сверкающими образами и яркими блестками остроумия, — сло­вом, юношески сильный Ганимед, увенчанный розами и с дро­тиком в руках, которым он убил Пифона. При этом для инди­видуальности автора открыт широчайший простор, так что, несмотря на родство, никто не является подражателем другого. Гейне пишет ослепительно, Винбарг сердечно-тепло и луче­зарно, Гудков отличается изумительной меткостью и порой озаряем ясным солнечным лучом, Кюне пишет с приятной об­стоятельностью, у него подчас слишком много света и слишком мало теней, Лаубс подражает Гейне, а теперь также и Гёте, но уродливым образом, ибо он подражает гётеанцу Варнхагену, а Мундт тоже подражает Варнхагену. Маргграф пишет все еще слишком обще и как будто пыхтя и отдуваясь, но это уляжется, а проза Бека еще не вышла из стадии ученичества. — Если соединить цветистость Жан Поля с точностью Берне, то полу­чатся основные черты современного стиля. Гуцков сумел удачно впитать в себя блестящий, легкий, но сухой стиль французов. Этот французский стиль подобен летней паутинке; современный немецкий — точно клочок шелка. (Образ этот, к сожалению, неудачен.) Но то, что ради нового я не забываю старого, доказы­вают мои занятия божественными гетевскими песнями. Но нужно изучать их в музыкальном отношении, лучше всего в различных композициях. В качестве примера я хочу тебе привести здесь рейхардтовскую композицию «Песни союза» *.

* Ниже приводится перевод текста стихов, данных в нотах:

— Друзья, себя спаявши любовью и вином,

Всегда при встречах наших мы эту песнь поем.

Навек союз меж нами: соединил нас бог.

Поддерживайте пламя, что этот бог зажег. (Первая строфа «Песни союза» («Bundeslied») Гёте, переложенной на музыку компо­зитором Рейхардтом). Ред.