Глубинные основания современной языковой ситуации
Однако ситуация представляется еще более сложной, поскольку языковая конфронтация имеет в своем основании предельно глубинный ценностный конфликт. За противостоянием языков обнаруживается отнюдь не один лишь конфликт местных политических амбиций и корыстных вожделений, но устойчивое многовековое противостояние на уровне цивилизационных (макрокультурных) систем.
Цивилизационные системы, как правило, выходят за пределы одной эпохи и представляют собой наиболее масштабную форму реализации и теоретического измерения мировой истории. Цивилизации различаются по своей истории, культуре, традициям и, главное, религиозным основаниям. Эти различия складывались на протяжении многих сотен и тысяч лет и не подчиняются закономерностям смены политических и экономических систем. Границы цивилизаций, как правило, не совпадают ни с нациями, ни с государствами, ни с теми или иными социальными группами. В этом плане представляется теоретически безосновательным говорить о существовании в современных исторических реалиях неких отдельных «российской» («русской»), «украинской» или еще каких-либо «моноэтнических цивилизаций», даже если такое - узкое - толкование греет сердца многочисленных «прогрессивных историков».
Вслед за А. Тойнби [15]С. Хантингтон полагает, что центральной осью мировой политики XXI столетия является конфликт между Западом и остальным миром и реакция незападных цивилизаций на западные мощь и ценности. Европа – понятие не географическое, а социокультурное и цивилизационное. «Европа заканчивается там, - считает Хантингтон, - где заканчивается западное христианство и начинаются ислам и православие. /…/ Украина – это расколотая страна с двумя культурами. Линия разлома между цивилизациями, отделяющая запад от православия, проходит по ее центру вот уже несколько столетий» [16]. И никакие «новые курсы», никакие «евроинтеграции» не в состоянии отменить «старую», в понимании местечковых геостратегов, историю.
Эту истину знали хорошо образованные государственные и политические деятели прошлого. Так, в одной из недавно опубликованных работ генерала А.И. Деникина приводятся слова министра иностранных дел Британской империи лорда Дж. Керзона, который самым настойчивым образом советовал главе тогдашнего (1919 год) польского правительства Ю. Пилсудскому «удержать свои притязания в разумных пределах, не стремясь поглотить народности, не имеющие с Польшей племенного родства и могущие быть источником лишь слабости и распада» [17]. Хорошо известно, чем впоследствии обернулся этот опасный курс для «Великой Польши». Эту истину надо усвоить и новой генерации доморощенных политиков.
На официальном уровне не принято признавать факт цивилизационного раскола Украины, здесь в ходу все больше рассуждения о «недостаточной информированности» и «низькому рівні національної свідомості» жителей восточных и южных регионов. Зато цивилизационном расколе Украины и о роли и значимости ее «Русского мира» прекрасно осведомлены не только ближние, но и дальние западные соседи. По мнению Мариана Калуски (Marian Karluski), польского писателя, живущего в Австралии, «Польша обязана всячески поддерживать идею раздела Украины и делать все, чтобы он наступил как можно скорее, поскольку всегда существует опасность того, что нынешнюю, русско-украинскую Украину вновь подчинит себе Москва. В то же время /…/ проделать то же самое с собственно "украинской" Украиной Москва не сможет. Именно такая Украина имеет наибольший шанс на вступление в Европейский Союз» [18].
Согласно французскому исследователю Александру Адлеру (Alexandre Adler), «Украина в реальности не существует. /…/ украинская идентичность, с небольшими отличиями в лингвистическом плане, - это вариант русской идентичности. Речь идет не о 'состоявшейся' нации, существующей в пространстве между Россией, Польшей и южнославянскими территориями. И сегодня, русский язык получает гораздо большее распространение в повседневной жизни, особенно в городах, чем украинский язык, на котором больше говорят в сельской местности центральной Украины» [19].Поэтому американский журналист Уильям Пфафф (William Pfaff) совершенно прав, когда говорит о том, что «данный регион представляет собой клубок тесно взаимодействующих друг с другом цивилизаций, где практически не существует серьезных этнических границ» [20].
Конфронтационная ситуация в языковой сфере Украины есть прямое следствие и элемент макрокультурного противостояния и столкновения цивилизаций внутри отдельного государства и общества. Раскол – это вчерашний день и привычное состояние Украины. В современной Восточной Европе, ведущей внутренний отсчет своего цивилизационного времени приблизительно от исторического перелома XV-XVII вв., всегда взаимодействовали народы, приобщенные к различным цивилизациям. Приоритетные направления социокультурного развития целого ряда структурных элементов восточноевропейского мира неоднократно изменялись на различных этапах их истории. Напротив, их макрокультурные основания остались неизменными.
Украина, как место развития многих самобытных этносов и культур, как особый геополитический регион с неоднократно менявшимися политическими границами, на протяжении своей истории зачастую опиралась на разнородные макрокультурные начала и ценности. Она никогда не имела абсолютного социокультурного единства и была достаточно мозаичной с точки зрения очень многих этнических, культурных и социальных характеристик. Исторически сложилось так, что Украина, совместно с Россией, представляет собой стержневое основание славяно-православной цивилизации, и одновременно она (в лице целого ряда своих западных регионов) является, начиная с XVI ст., дальней окраиной мира западноевропейского.
Украина по-прежнему разрывается между двумя основными европейскими цивилизациями и двумя ведущими языками, один из которых (русский) представляет собой системообразующий социокультурный фактор, другой (украинский) – не имеет внутреннего единства и несет в себе открыто противоборствующие диалектные линии, примыкающие к противоположным цивилизационным полюсам и примеряющие на себя весьма неоднозначные роли – от откровенных капитулянтов и проводников чужеродного культурного и антикультурного влияния до творцов замкнувшихся в своей самодостаточности культурных анклавов. В Крыму ныне выстраивается третий важный цивилизационный (исламский) фактор, который несет свою культурную традицию и свои долгосрочные установки.
Политические границы государств никогда не совпадают с границами культур и сферами преимущественного употребления тех или иных языков. Современная Украина сложилась вовсе не во времена Киевской Руси и даже не во времена Богдана Хмельницкого, но исключительно в рамках Российской империи и СССР. Независимая казацкая Украина 1654 года охватывала примерно 5-6 нынешних областей, тогда как большинство западных, северных, восточных и южных территорий принадлежали или контролировались, соответственно, Речью Посполитой, Московским царством и Крымским ханством. Целенаправленная государственная «русификация» XVIII - XX вв. стремилась искоренить тогдашний литературный украинский (скорее «староруський») язык, но вовсе не меняла языковой ситуации в нынешних Одесской, Херсонской, Николаевской, Запорожской, Днепропетровской, Харьковской, Луганской, Донецкой областях и в Крыму.
Данные регионы были колонизированы, заселены (и зачастую завоеваны) совместными усилиями русского, украинского и многих других народов и никогда не были украиноязычными. Украинский элемент расселялся на Слобожанщине, Донбассе и Новороссии наряду с русским, по инициативе и при поддержке российского правительства и нигде не был доминирующим. И русские здесь автохтонны в той же мере, сколь и украинцы. Поэтому рассуждения о «причинах заселення України представниками інших народів», как это сделано в уже упоминавшейся «Програме з українознавства», не только грубо искажают исторические факты, но и провоцируют углубление политического противостояния и окончательный распад страны.
При любом историческом раскладе православный «Русский мир» Украины никогда не замыкался в рамках узкоэтнической социальной группы и никогда не был отделен от православного «Украинского мира» Украины. Российское образованное общество имперского периода не только не испытывало враждебности к украинской («малороссийской») культуре, но, напротив, поощряло ее развитие (достаточно вспомнить биографии Н.В. Гоголя, Т.Г. Шевченко и многих других выходцев из Украины). В XIX в. центрами новой украинской словесности являлись не столько Киев и Полтава, сколько Москва и Петербург. В XVIII - начале XX столетий Киев был духовным (духовно-религиозным) центром Российской империи, тогда как Петербург и Москва являлись ее столицами, главными политическими и культурными центрами.
Языковые экспансии бывают успешными лишь тогда, когда они могут опереться на высокий культурный, технический и технологический уровень той стороны, которая их инициирует. Одной политической воли и голого администрирования здесь недостаточно. Когда в середине XVII века Украина вошла в состав Российского государства, она передала Москве все то, что созрело и созревало в ее культуре. На протяжении XVII-XVIII вв. старомосковская, а затем и общероссийская культура испытывает мощное влияние культуры украинской. Украинское влияние ощущался во всех сферах общественной жизни России - в архитектуре, живописи, одежде, церковном пении, театре, музыке, праве и даже в самом русском литературном языке [21]. При этом до конца XVIII ст. Украина была слабо интегрирована в общеимперские структуры (в 1648-1781 на значительной части ее территории существовало гетманское правление), что содействовало сохранению оригинального строя ее духовной жизни и препятствовало проникновению чужеродных культурных влияний.
Соответственно, высокий статус современного русского языка, одного из наиболее широко употребляемых во всем мире и одного из официальных языков ООН, во многом обусловлен «золотым» и «серебряным» веком русской культуры имперского периода, а также мощным научно-техническим рывком, совершенным в 60-70-х гг. ХХ столетия Союзом ССР. Надеяться на подобный успех украинского языка при нынешнем катастрофическом состоянии украинского общества и украинской культуры не только наивно, но и политически опасно.
Хорошо известно, что в центре затяжного политического противостояния вокруг принятия «Універсала національної єдності» находились вопросы государственного статуса русского языка, долгосрочных ориентиров внешней политики Украины (присоединение либо к НАТО, либо к ЕЭП), а также создания единой поместной православной церкви. В варианте, предложенном к подписанию президентской стороной, содержались все основные положения охранительно-революционаристской модели (см. выше): «Забезпечення статусу української мови як єдиної державної та мови офіційного спілкування органів влади /…/, приєднання до плану дій щодо членства в НАТО /…/, підтримка прагнень до утворення єдиної помісної Української православної церкви» [22].
Подобный подход свидетельствует уже не только о нежелании или неспособности решать языковую проблему в действующем правовом поле и в соответствии с Европейской хартией региональных языков. Ситуация предстает совершенно в ином, гораздо более опасном ключе: речь идето реализации четко выверенного курса на радикальное (обвальное) отклонение социокультурной системы православной части Украины от ее исторических ценностей, оснований и идеалов. В современной науке глубинные процессы подобного рода получили название «цивилизационных дрейфов» [23].
Дрейфующие системы изначально лишены активного (субъектного) начала и сориентированы в сторону тотального заимствования инородных базовых ценностей и идеалов, однако не способны к их усвоению. Этим они отличаются от внутри- и межцивилизационных трансформаций, которые тоже ориентированны на восприятие иных ценностей, однако подходят к ним избирательно, и всегда имеют в своем основании активный социальный субъект. Цивилизационные дрейфы выступают деформированной формой макроисторических трансформаций, строятся на негативных социокультурных установках и представляют собой попытку радикального выравнивания истории.
При любой раскладке сил преобразования подобного масштаба затягивались на века, а их следствия всегда были непредсказуемы. Искусственно созданные сверх- и надцивилизационные пространства («однополюсные миры»), хотя и способствуют более тесному сближению разнородных цивилизационных систем, однако не являются величинами устойчивыми и постоянными. Принятие иллюзорных ориентиров стратегического развития влечет за собой сокрушительные внешнеполитические провалы и структурные экономические катастрофы (достаточно указать на череду кризисов, охвативших топливно-энергетический комплекс Украины, начиная с марта 2005 г.).
Независимо от направленности развития, дрейфующие в западном направлении цивилизационные системы пребывают в состоянии ослабленном и неустойчивом, ибо утрачивают - в рамках затяжного переходного периода - способность к критическому взгляду, к самобытному существованию и постановке социально значимых целей. Пока идет поиск оптимальной программы деятельности, снявшиеся с места цивилизации остаются беззащитными перед лицом внешних и внутренних вызовов и буквально «зависают» в межкультурном пространстве. На «колоссальный психологический урон, который ненамеренно, но неизбежно нанесло западное вмешательство» указывал в свое время Тойнби: «духовный вакуум коренного населения все еще остается громадной бездной; утверждение ‘природа не терпит пустоты’ столь же истинно для духовного мира, сколь и для материального, и Западная цивилизация, не сумевшая заполнить этот духовный вакуум, оставила поле деятельности свободным для любой другой духовной силы, которая пожелала бы воспользоваться этим» [24]. С той поры в мире мало что изменилось (вспомним хотя бы бывшую Югославию или Ирак).
Характерным показателем того или иного цивилизационного дрейфа является величина его отклонения от исходных оснований, долгосрочных целевых установок и ценностей породившей его цивилизации (в пределах - от «незначительно» до «полной утраты»). Данная величина фиксируется по ряду культурных, социальных и этнических позиций и применительно к условиям конкретной исторической ситуации. Цивилизационная система всегда целостна. Именно поэтому на Украине под удар ставятся такие важные социокультурные основания ее «Русского мира», как православие, русский язык, кириллица (давно озвучены многочисленные «предложения» о переводе украинского языка на латиницу), историческая память народа. Принятие украинского языка в качестве единственного языка официального общения во всех сферах жизни общества неминуемо повлечет за собой ущемление канонического православия и окатоличивание населения всей страны, полное изъятие исторической памяти народа и реабилитацию ОУН-УПА, размещение на территории страны ядерных баз НАТО и курс на конфронтацию с Россией. Одного без другого не бывает. Как говорят в таких случаях англичане, «love me – love my dog» («любишь меня – люби и мою собаку»).
Попытки прямого переформатирования исторической памяти народа наиболее рельефно проявились, например, в формуле официальных торжеств по поводу 60-летия победы в Великой Отечественной войне, когда 9 мая 2005 г. большинство телевизионных каналов тупо демонстрировало документальные фильмы и передачи, оправдывающие и прославляющие «ветеранов» ОУН-УПА, часть из которых приносила присягу германскому фюреру и служила в войсках СС. Сходное действо – нельзя же отступать от курса - имело место 9 мая 2006 года в эфире Первого национального канала (УТ-1), когда картина шествия ветеранов Победы по Крещатику сопровождалась стенаниями телеведущего и гостя студии по поводу того, что страна так и не увидела марш «вояків УПА».
Согласно классической теории модернизации, трансформационные процессы должны проходить через следующие этапы: 1) (само)устранение и (само)ликвидация центральной зоны «плохой» («отжившей») культуры, т.е. важнейшей составляющей и основания цивилизационной системы; 2) этап собственно перехода или трансформации; 3) восприятие новой («прогрессивной») базовой системы ценностей и включение в состав иной социальной системы (цивилизации). На деле же «вольно дрейфующие» незападные цивилизации намертво фиксируются в «подвешенном», неустойчивом, нединамическом состоянии (с характерными для него шумовыми эффектами, имитацией перемен, пустыми перемещениями и колебаниями, полным блокированием любых попыток к его преодолению) либо рискуют, достигнув, как им казалось, вожделенной точки, не застать в ней западного «эталона».
Как правило, итогом цивилизационных дрейфов становится распад ранее доминировавших культур, подчас достаточно сильных и жизнеспособных, хотя и переживающих структурные кризисы. Поэтому контрпродуктивные «национальные элиты» всеми силами имитируют экономический рост и культурный расцвет - для чего коренным образом меняют знаковую (языковую и смысловую) систему фасадной культуры.
Хотя перемены проявляются достаточно специфически и движутся с разной скоростью отрыва от культурных основ, тем не менее, и в их практике и в установках можно обнаружить присутствие некоей исходной матрицы ущемления «Русского мира» Украины:
· они разрушают не столько социальные процессы, сколько их глубинные основания – культуру, историческую память, фундаментальную науку, систему образования, историческое православие и т.п., т.е. все то, что определяет цивилизационную перспективу, будущее;
· упор делается на формирование контркультурных элит-коммуникаторов, послушно проводящих чужие интересы и насаждающих чужие ценности;
· дрейфующим сообществам и группам задается установка на их перевод на «самоокупаемость» и «самоподпитку», ибо ни в одном ином социокультурном пространстве, помимо ими же самими созданного, они не выживают;
· особое внимание уделяется пресечению самого побуждения к долгосрочному действию и ликвидации установки к позитивной макрокультурной перемене, что проявляется в насаждении чисто прикладных социальных, экономических и политических программ, не поднимающихся выше уровня «частичной социальной инженерии».
Таким образом, конфронтационная ситуация в языковой сфере имеет своим основанием конфликт двух региональных составляющих цивилизационных систем – славяно-православной и католическо-протестантской («западной»). И если одна из них, славяно-православная, будет ущемляться другой, католическо-протестантской, то конфликт никогда не иссякнет и будет иметь постоянную глубинную подпитку.