ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ И БЕССМЕРТИЕ
Все люди знают, что “все люди смертны”. Это знание даже стало расхожим примером логического силлогизма. Но это не мешает людям мечтать, желать и надеяться на бессмертие. Всякая культура "знает" бессмертие и без него не мыслит ни свое, ни человеческое бытие. Откуда же это знание о бессмертии, если его никто реально не переживал? Вряд ли оно может быть просто фантазией, также как вряд ли является фантазией знание об Абсолюте, хотя все знают, что нет в жизни ничего абсолютного.
Что такое бессмертие?
Вопрос кажется пустым. Определенно ясно, что бессмертие - это когда не умирают, когда нет смерти, когда живут вечно. Но как только мы произносим слово “вечность”, мы уже попадаем в поле не простой проблемы, по поводу которой философия от Гераклита, Платона, Прокла и Плотина до Вл. Соловьева, Гуссерля, Витгенштейна и Хайдеггера высказала столько разных утверждений, а она и до сих пор открыта для размышлений. Да и само выражение “бессмертие - это жизнь, не знающая смерти” совсем не так просто, как кажется. Возьмем жизнь пустую и однообразную, складывающуюся из вечно повторяющихся механических действий и ситуаций, и представим ее “не знающей смерти”. Очевидно, что такая жизнь и бессмертие не могут совпасть. Бессмертие и пустота жизни, как справедливо писал Вл. Соловьев, совершенно несовместимо[117]. Но и содержательная значимость жизни сама по себе также не просто ассоциируется с бессмертием. “Можно ли представить себе Шекспира, бесконечно сочиняющего свои драмы, или Ньютона, бесконечно продолжающего изучать небесную механику, не говоря уже о нелепости бесконечного продолжения такой деятельности, какою прославились Александр Великий или Наполеон”, - пишет дальше Вл. Соловьев[118]. Значит, бессмертие не является простым бесконечным продолжением жизни даже в ее лучших проявлениях. Монотонное продолжение жизни в бесконечность, ее количественное измерение не может быть признано бессмертием. Бессмертие это не бесконечное продолжение жизни, это не количественная ее характеристика, оно своим смыслом должно быть связано с качественными характеристиками жизни. Оно должно иметь качественное определение.
Бессмертие - это избавление от неизбежности смерти, а не бесконечное механическое продление существования. Бессмертие - это преодоление смерти. Что же может быть преодолением смерти? Что может избежать смерти? Что может быть абсолютно избавлено от неизбежности смерти?
Только небытие. У небытия нет смерти. Ибо если небытию может быть противопоставлена его смерть, то это не смерть, а рождение, становление бытия, жизнь. Радость рождения - смерть небытия. Но это никакая культура, никто и никогда не признавала и вряд ли признает за смерть. Значит, бессмертие с качественной точки зрения, это небытие. Но это означает, что его нет, так как небытия, согласно Пармениду, нет, раз оно небытие. А если небытие есть? Так ли уж прав первый метафизик? Оно есть, если у него найдется своя качественная определенность. Такой качественной определенностью небытия, дающей ему наличное существование, выступает отрицательность. Тогда, бессмертие - это отрицательность, или, по крайней мере, оно бытийствует в отрицательности.
И если мы найдем то, что в действительности существует через отрицательность, мы найдем то, что избавлено смерти.
Этим то в действительности выступает индивидуальность как таковая. Во-первых, потому, что индивидуальность заявляет о себе своим именем, которое означает не- делимое (лат.in-dividuus - неделимый). Во-вторых, индивидуальность, неповторимость, уникальность личности (именно в личности человека индивидуальность находит свое наиболее полное проявление, именно здесь она обнаруживается как таковая) существует, утверждается через отрицание обусловленности. Безусловность - неотъемлемая характеристика индивидуальности, более того, именно она является условием существования индивидуальности. Индивидуальность утверждается не по принципу декартовых координат, в которых то, что ищет определенности, должно быть отождествлено с данными параметрами, а по принципу дантовых координат, которые задают апофатическое пространство и в которых то, что ищет определенности, должно отделить себя от данных параметров. Апофатическое пространство дантовых координат требует личной активности человека, простейшей формой которой выступает воздержание (epoche) от принятия предлагаемых обстоятельствами ценностей и установок и определения самому своей позиции, как от героя Дантовой Комедии в Первой песне "Ада" требовалось избегнуть встречи с дикими зверями-символами прельщения и пороков, чтобы достичь вершины с сияющей звездой счастья. Пространство дантовых координат порождает индивидуальность, задавая в своем поле специфические modi operandi и их последовательность. Первый modus operandi - "Если не то, не то, тогда..." - ведет к осмыслению ценностного содержания бытия и овладению выбором ("Negito ergo valet" - "Настойчиво отрицаю, следовательно, значит"). "Нетствование" - обязательный этап и логически необходимая ступень в становлении всякой индивидуальности. Это проявляется и в капризах ребенка, и в обособлении отрочества, и в бунте юности, и в уходе-возвращении героев, о котором говорит А.Тойнби как условии становления новых культур[119], и в творческом переборе вариантов, которые совершает художник. Второй modus operandi - "Если А, то уж А" - утверждает бытие индивидуальности, требуя осмысления своего собственного бытия как своего и неповторимого, как бытия своего мира ("Affirmo ergo est" - "Утверждаю, следовательно, есть"). В этом случае она не "нетствует", а обнаруживает свою самодостаточность и самотождественность.
Тогда обнаруживается другая качественная определенность бессмертия - избегает смерти абсолютное бытие. Таким абсолютным бытием выступает индивидуальность как таковая. Индивидуальность тождественна бытию, она событие мира и со- бытие миру. Индивидуальность, по выражению М.Бахтина, обречена на "не-алиби в бытии", она может всегда сказать о себе "мое-не-алиби в бытии" - всегда присутствие[120]. Став событием мира, индивидуальность входит в него, что требует от нее третьего способа действия - "Теперь, когда..., то...". Этот третий modus operandi ("Actus a recentiori" - "Приведение в движение из настоящего") ставит индивидуальность перед временем, открывая ей ее единственное время - время ее настоящей жизни, время, в котором должно проявиться и прошлое (все прошлое!) и будущее (все будущее!). (Понятие а recentiori вводит польский философ Ю.Банька[121]).
Индивидуальность избегает смерти не потому, что ее материальный субстрат не исчезает (не умирает), а потому, что ее неповторимое и уникальное бытие ничем и никогда не может быть заменено. Преодоление человеком смерти, считает Вл. Соловьев, достигается на пути утверждения индивидуальности как своей, так и другой, ибо “безусловная индивидуальность не может быть преходящей, и не может быть пустою”[122]. Безусловность индивидуальности выводит ее за границы условий, которые всегда преходящи, и делает индивидуальность неподвластной смерти.
Всякая конкретная индивидуальность незаменима, но степень развитости индивидуальности в личности, а, следовательно, и уровень “незаменимости” личности в бытии вряд ли могут быть одинаковыми. Индивидуальности, как сказал бы Сковорода, находятся в “неравном равенстве”, когда разные сосуды по объему оказываются одинаково полными[123]. Бессмертие индивидуальности поэтому проявляется не только в том, что она избегает смерти, но и в том, что она ее преодолевает, наполняя свою жизнь не просто важным содержанием каким бы оно ни было, а абсолютным содержанием, имеющим непреходящее значение.
Вл. Соловьев считал, что абсолютное содержание и бесконечное значение индивидуальность получает как существующая в Боге. Но здесь важна не сама ссылка на Бога, а то, как понимает философ существование в Боге. В философии всеединства Вл. Соловьева Бог выступает исходной точкой всеединства, в которой все вечно и нераздельно, все есть вместе и сразу, “все в одном”, это бытие всеединства. “И утверждать какое-нибудь индивидуальное существо в Боге значит утверждать его не в его отдельности, а во всем, или точнее - в единстве всего”[124]. Если придать этому утверждению не религиозный смысл, это означает, что индивидуальность открывается не как здесь существующее материально обособленное явление, а как явление, объявление всего существующего. Индивидуальность потому индивидуальность, что в ней и через нее открывается мир, является всеобщее, не разрушая, а преображая эту данную конкретную форму. “Истинная индивидуальность есть некоторый определенный образ всеединства, некоторый способ восприятия и усвоения себе всего другого”[125].
Эти слова русского философа полностью, на мой взгляд, раскрывают тайну индивидуальности как формы существования бессмертия: индивидуальность потому несовместима со смертью и преодолевает ее, что уже несет в себе и небытие, и бытие, тождественна благодаря своему способу определения в жизни как полному, подлинному бытию так и отрицательности - небытию.
Идея бессмертия в культуре, чаще всего продуцируемая религией, выросла из противопоставления жизни и подлинного бытия и поэтому не для всех культур была актуальной. Так эта идея была маргинальной для культуры Просвещения, породившей известный силлогизм о смертности людей и человека. Современная культура, идущая на смену культуре Просвещения, культуре “проекта Модерна” (Ю.Хабермас), начинает осваивать иной опыт переживания жизни, времени и бытия.
Понимание событийности бытия открывает человеку значимость настоящего, порождает взгляд на мир и жизнь a recentiori, что делает настоящее временем sub speciae entis (под знаком бытия)и бытием sub speciae recentis (под знаком настоящего). Тогда открывается возможность понимания бессмертия как характеристики настоящей, индивидуальной жизни, а не как будущего ее продления. Введение в культуру этого нового видения может оказать существенное влияние на изменение характера представления человека о самом себе и своих отношениях с миром, что и несет с собою культура постмодерна.
1996 г.