Использование неистолкованных сновидений

Персонификации в снах, включая образы сцен и неодушев­ленные предметы, отражают структуру психологических комплек­сов в личном бессознательном; все они представлены архетипическими сердцевинами в объективной психике и являются объектами деятельности центрирующей и индивидуирующей силы Самости или центрального архетипа. Те отдельные комплексы, ко­торые объективировались и приобрели образные формы в самом сновидении (включая отдельную констелляцию эго сновидения), отражают автономную активность Самости в отношении эго (как бодрствующего, так и в сновидении). Поэтому, до известной сте­пени, удается уяснить, что Самость делает с комплексами, объеди­няющими эго и другие содержания психического. Подобные на­блюдения могут использоваться в неинтерпретативных случаях,— и это, фактически, лучшее из того, что можно применить в не юнговских терапиях.

Мотивы сновидения могут относиться к настоящему или про­шлому, указывать на конкретных людей, живых или мертвых, или изображать фигуры, неизвестные в бодрствующей жизни. После­дние скорее всего оказываются персонифицированными частями собственной психики сновидца. Разобравшись с этим более вни­мательно и детально, можно выявить, что это за части и какие составляющие прошлого опыта эго сконстеллированы в сознатель­ной психике на момент сновидения. Психотерапевтическое внима­ние к выявленным областям, даже и без формального интерпрети­рования сновидения, может вести терапевтический процесс в том же самом направлении, что и естественный поток индивидуации.

Когда комплексы представлены (как в техниках гештальта), на них сфокусирована дополнительная психическая энергия, и на выходе следует ожидать увеличение осознавания. Такое разыгрывание (enactment), однако, не составляет того самого использова­ния сновидения, как в случае юнговского истолкования, поскольку фокус в подобного рода разыгрываниях направлен на сам сконстеллированный комплекс, а не на использование данного комп­лекса в общей структуре сновидения.

Когда клиницист приобретает навык в толковании сновиде­ний, последние могут служить дополнительным фактором в диаг­ностической и прогностической оценке, а также быть тонким ин­дикатором-помощником в установлении или изменении способов лечения, необходимости госпитализации и варьировании частоты психотерапевтических сеансов. Очень серьезно больной молодой шизофреник, например, часто видит себя сидящим в автомобиле, который начинает катиться назад, теряя управление. И это проис­ходит всякий раз перед тем, как у этого молодого человека начина­ется обострение психотических симптомов, и ему требуется более интенсивное лечение. В некоторых случаях верным оказывалось и обратное: ему мог присниться явный успех или успешное овладение чем-либо (например, легкая победа над мифическим Мино­тавром), когда у него наступала фаза улучшения. Однажды ему приснился цирковой фокусник, у которого оказались все части атомной бомбы, за исключением одной, находившейся у эго сно­видца. Когда фокусник спросил о ней, эго-сновидец не признался в том, что она у него есть. Сон совпал по времени с устранением психотического «взрыва», параллельного его сознательным вос­становительным усилиям. (Спустя много лет после лечения у мно­гих врачей, этот больной покончил с собой; его последние сны мне неизвестны).

Сновидения могут иметь отношение к другому материалу, обсуждаемому во время аналитического сеанса, когда о них захо­дит речь, или к сеансам групповой психотерапии, на которых захо­дит речь о сновидениях, или к специфической жизненной ситуации сновидца в момент сновидения. Внимательное сопоставление с контекстом бодрствующего эго в момент сновидения минимизи­рует наиболее серьезную ошибку в клиническом применении сно­видений: терапевт скорее всего проектирует на сновидение свои собственные мысли по поводу пациента, нежели использует сно­видение в качестве корректирующего сообщения из бессознательного этого больного.