Юнгианский подход к сновидениям

В юнгианском подходе к толкованию сновидений выделяются три главных момента:

1) ясное понимание деталей сновидения, как таковых;

2) сведение воедино ассоциаций и амплификаций в определенный порядок на одном или более из трех уровней — личном, куль­турном и архетипическом, и

3) помещение амплифицированного сна в контекст жизненной си­туации сновидца и в процесс его индивидуации.

Существуют, как уже указывалось, много неинтерпретативных применений сновидений, таких как гештальт-разыгрывания разнообразных мотивов снов, ведущих к пониманию комплексов, символически представленных в сновидении, но они совсем необя­зательно высвечивают значение самого сновидения, которое всегда должно быть рассмотрено на фоне текущей жизни сновидца.

Ясное понимание уточных, деталей запомнившегося сна суще­ственно в смысле минимизации опасности редукционизма. Если анализанд просто сообщает «Мне приснилась работа», то остаётся неясным, действительно ли во сне возникла каждодневная рабочая ситуация или же здесь использовалась рутинная событийность для того, чтобы символизировать внутренние психические процессы. Сказать «Мне снилась работа» —равносильно если сказать что пьеса «Гамлет» посвящена «семейным отношениям». Без пристального внимания к внутренним взаимоотношений образов сновидения (в особенности в сериях снов) аналитик оказывается перед опасностью спроектировать свою собственную теорию на материал пациента. Если аналитик убежден, что межличностные отношения обладают первостепенной важностью, то ему слишком легко «увидеть» в фигурах сновидения связь с теми или иными людьми во внешнем мире. Аналогичным образом чрезмерный акцент на переносно-контрпереносной связи (искажение взаимо­отношения пациент — аналитик, основанное на бессознательной динамике у обоих) может привести к тому, что слишком много сновидений будет интерпретироваться в терминах аналитической ситуации. Форма редукционизма, к которой наиболее склонны аналитики-юнгианцы,— это то, что можно назвать архетипическим редукционизмом. Так как все комплексы возведены из архетипической сердцевины, то всегда возможно переамплифицировать мотив сновидения в сторону архетипического значения с сопутствующей опасностью замещения архетипическими (часто очаровывающими) амплификациями напряжений индивидуационного процесса в собственной жизни сновидца. Вопросы, требующие полного выяснения всего, что касается

сна, схожи с теми, которые обычно используются для прояснения любой ситуации в обычной истории болезни. К примеру, если пациент рассказывает доктору о боли, то существует много допол­нительных деталей, которые необходимо уточнить, например:

боль постоянная или периодическая? Если периодическая, то како­ва частота ее появления? Боль острая или тупая? Появляется ли она в одном или в нескольких местах? Если в нескольких, то нс кажется ли, что она начинается в одном месте, а отдает в других? Что усиливает боль? Что ее облегчает? Мешает ли она пациенту спать? и так далее.

Предположим, анализанд сообщает, что во сне он увидел черепаху. Каков размер этой черепахи? Какого она цвета? Спокой­ная по виду, спящая или активная? Наблюдаются ли еще какие-нибудь необычные признаки? Я сам видел во сне черепах до пяти­десяти метров в диаметре, правда, видел и маленьких величиной в несколько дюймов. Но маленькая черепаха оказалась способной подпрыгнуть на три фута (приблизительно около метра,— В.З.) вверх и проглотить одним глотком довольно большой кусок рост­бифа. Черепаха –– это не просто черепаха!

Амплификация образов

Амплификация образа сновидения аналогична «счистке» трех слоев комплекса. В первом обнаруживаются личные ассо­циации — где данный образ появился в жизни пациента, что он думает об этом образе, как он его чувствует, ощущает и т. д. Эти ассоциации обнаруживают природу комплекса, как он развивался вокруг архетипической сердцевины. Например, во сне может появиться человек, знакомый сновидцу, и здесь встает вопрос: дол­жен ли этот образ сна рассматриваться объективно (относиться к реальному лицу во внешнем мире) или же субъективно (исполь­зование другого лица для персонификации какой-либо части соб­ственной психики сновидца). Практически, знакомые люди, места или события вполне вероятно «заносят» в сон объективный смысл, но они могут также относиться к интрапсихическим реалиям сно­видца, в особенности когда они сопровождаются сильным эмоцио­нальным настроем. Разумеется, резонно всегда иметь в виду обе возможности, но в клинической работе со снами с позиций юнгианского подхода акцент всегда делается на интрапсихическую зна­чимость образов сна.

«Средний слой» комплекса содержит образы более культур­ного порядка или трансперсональные, такие как правило красного сигнала светофора, означающего СТОП; белый цвет брачного наряда; Президента, олицетворяющего управляющий центр в госу­дарстве, и т. д. Культурные амплификации зачастую известны сновидцу на сознательном уровне, но могут оказаться не упомина­емыми спонтанно. Если сновидец выражает согласие в случае предложенной ему аналитиком возможной культурной амплифи­кации, то ее можно с уверенностью рассматривать, как потенци­альную составляющую комплекса, обусловившего данный образ сновидения.

Третий, архетипический, уровень амплификации характеризует юнгианское дополнение в общее пространство толкования сновиде­ний. Архетипы сами по себе невидимы и являются попросту некоей тенденцией структурировать опыт определенным образом. Любой образ, структурированный архетипом, становится образом этого архетипа (хотя всегда передающий меньше, чем целокупная потен­циальность архетипа). Архетипические образы в сновидениях часто не распознаются, потому что: 1) аналитик может быть не осведом­лен о мифологическом или архетипическом значении определенного мотива; и 2) поскольку любой повторяющийся человеческий опыт может быть архетипическим, многие архетипические элементы слишком «намозолили глаза», чтобы привлекать к себе внимание.

Архетипические образы — это те образы, которые утвердили свою значимость на достаточно большом количестве людей в течение дос­таточно длительного времени, чтобы стать общепринятой частью большой символической системы — часто изображаемые в фолькло­ре, запечатленные в сказке, мифе или религиозной системе, архаи­ческие или продолжающие жить и сейчас. Психика многих людей способна «отфильтровывать» архетипический образ.

В клиническом сеттинге (лечебном процессе) вовсе не обя­зательно, по моему мнению, делать интерпретации на архетипи­ческом уровне, чтобы провести доброкачественное толкование сновидения. Правда, встречаются случаи, когда архетипическая интерпретация гораздо более значима, чем толкование на индиви­дуальном уровне. Распознание архетипических образов, неизвест­ных сознательному разуму сновидца, может приоткрыть важное теоретическое окно в глубины природы психического и обес­печить более здоровую перспективу в наших личных каждоднев­ных драмах.

Контекст сновидения

Сновидение следует «прочитывать» в контексте текущей жизни сновидца. Юнг чувствовал, что сновидения наиболее часто оказывались компенсаторами сознательной позиции это, предлагая точку зрения (часто более содержательную), противоположную установке господствующей эго-идентичности. Эго всегда обладает ограниченным взглядом на реальность, в то время как сон прояв­ляет тенденцию к увеличению это (хотя фактическое увеличение может временно потребовать более узкого или более сфокусиро­ванного информирования). Помещение сна в контекст жизни сно­видца вовсе не поддерживает облегченное «прочтение» или полу­чение «ключа» к пониманию будущего действия. Точно также, принимая сон в качестве подтверждения текущей сознательной позиции сновидца, очень легко в большинстве случаев упустить компенсаторную информацию, которую содержит сновидение. Существует общее правило: если вы уже знаете, что — как вам кажется,— говорит сон, то вы упустили его значение.

Когда толкование сновидений делается установившейся прак­тикой в психотерапии, контекст на протяжении серии снов также развивается, и появляется возможность увязывать образ в теку­щем сновидении с аналогичным образом в сновидениях пред­шествующих. Связанные, но различные образы могут рассматри­ваться как разные виды того же самого комплекса, часто принося дополнительные подсказки к выявлению смыслов, лежащих в их основе. Существуют и другие «заповеди» в толковании сновиде­ний, но эти три вышеописанных базовых направления составляют саму суть.

Последующие разборы специфических примеров снов наряду с собственным опытом аналитика или врача будут способствовать пониманию того, как эти принципы применимы в реальной практи­ке. Некоторые сновидения весьма легко укладываются в класси­ческую драматическую структуру — ситуация, проблема и ослож­нение, кульминация и результат. В таких сновидениях часто воз­можно проследить неожиданные связи между сценами,— когда последующая сцена имеет своей, в некотором смысле, «причиной» действие это сновидения в сцене предшествующей. Это особенно важно при наблюдении активности (или ее недостатке) эго снови­дения, часто предлагающего непосредственные параллели в бодр­ствующей жизни. В общем, активность сновидения, имеющая место без участия эго сновидения (или с участием эго сновидения в качестве внешнего пассивного наблюдателя), также имеет отно­шение к «внешнему» — то есть бессознательному — в бодрствую­щей жизни сновидца. Другие принципы мы обсудим в последую­щих главах.

Глава 4