Десять месяцев до Пробуждения
Нас попросили передать пакет. Мы позвонили Сергею Пичугину и узнали, где он находится. Он жил у кого-то в квартире на окраине города, и мы поехали. Приехав, обнаружили его сонным и в мятой футболке. Он поставил чай и включил музыку. Мне это показалось странным. Зачем Просветленному музыка? Ему что, скучно или нужно заполнять пустоты какими-то звуками? Сергей казался самым доступным из всех Пробужденных, и мы, пользуясь случаем, стали расспрашивать его о том, о чем у Миши и Рубцова боялись спросить:
Как ты себя чувствуешь, что поменялось?
Да ничего не поменялось, просто я вспомнил Себя, вот и все.
А чувствуешь-то как себя?
Да отлично себя чувствую.
Он рассказывал на первой встрече о том, что молился. Я попросил рассказать о молитве.
«Не я, но ты, Господи. Не я, но ты, Господи». Вот так и молотил по несколько часов в день.
А что ты говорил про то, что тебя разъедало всего, как кислотой?
Ну да, разъедало... Жгло все внутри. Физически прям. Не знал, что делать... Но мне Артем объяснил: Бхакта, говорит у тебя, «милость Гуру», понимаешь ли, радоваться надо! Нормальная такая Бхакта. Катался по полу, встать не мог.
А давно ты Рубцова встретил? Сколько времени у тебя занял весь Путь?
Три месяца. Под пресс меня загнали и выжали все, что могли.
А тарабарщину ты делал?
Да, делал.
А как долго и как часто?
Ну, в свободное от работы время. Я же в «копчужке» жил. [Ангар, в котором производилась мебель]. Там ни окон, ни дверей. Начинаешь тарабарить – все гудит вокруг. Не понятно: то ли день, то ли ночь... Потом кто-нибудь позвонит, заканчиваешь. Иногда совершенно не понимал, сколько времени прошло, в измененке какой-то болтаешься...
И так все три месяца?
Да. Когда мантра выделилась, стал ее долбить. Стенок семь прошел, наверное... Тарабаришь, тарабаришь, бац, стенка рушится, потом дальше....
Мне это каким-то бредом все казалось. Каких стенок? Какая молитва? Но выглядел и говорил он вполне адекватно и ему хотелось верить.
А с Рубцовым ты часто встречался?
Раза три-четыре. Я к нему в Питер приехал, у самого ни денег, ни жилья. Сказал, останусь у него, мне жить больше незачем. Останусь пока не Пробужусь. Он спросил, что с работой. Я сказал, что я ее брошу, чтобы у него жить. Он сказал, что так не годится, что нужно отвечать за свои обязательства и работу оставлять нельзя. Сказал ехать назад и практиковать. Велел выделять наблюдателя. Как выделишь, говорит, придешь. Ну я ноги в руки и пошел.
Выделил?
Ну да. За пять дней. Круглосуточно молотил «Кто говорит? Я говорю!»
И как это было?
Я в магазин пошел. Устал молотить. Решил, что сегодня уже не выделю. Пошел хлеба купить. Расстроился, ну, а что делать? Подхожу к кассе и вдруг «Бац!», отлетаю назад и вижу себя со стороны.
Прям как меня сейчас?
Ну да. Вижу, как даю деньги, как беру сдачу, как беру хлеб, как разворачиваюсь и ухожу.
То есть – это не глюк? Ты реально видел себя со стороны? Это не было в тумане или как будто бы ты себя видел, как во сне, например?
Да нет же, говорю тебе. Реально видел себя. Как будто я другой человек. Вот он я стою, покупаю хлеб и другие люди рядом.
И сколько это времени длилось?
Недолго. Потом все в норму пришло и я пошел к Рубцову. Говорю:
Все, выделил, что дальше делать? – А он мне говорит:
Хм, точно выделил? – Я говорю:
Да, точно. – Он помолчал, потом говорит:
Ну раз выделил один раз, то второй еще проще будет. Давай-ка еще один раз.
Меня чуть не порвало. Я чуть не убился наблюдателя этого выделять, а он мне предлагает еще разок выделить. Я перетерпел, конечно, но мне реально хотелось его убить. Но что делать, сказали, значит надо делать. Я смирился и уже собрался уходить, а он посмотрел на меня хитрым глазом и говорит:
Выделил, говоришь?
Да.
Ну и ладно, делай тарабарщину.
Фу... Меня отпустило. Я не знаю, как бы я его второй раз выделял, проще удавиться было. Ну и на радостях побежал тарабарить.
А тарабарил долго?
Ну все три месяца и тарабарил.
По три часа?
Ну да, иногда больше.
Я подумал, что я вряд ли так смогу. Вспомнил, как мы с Настей до монастыря и обратно несколько часов тарабарили без каких бы то ни было подвижек, и мне стало как-то не по себе.
А что, тарабарщина должна в какую-то мантру превратиться? – Спросил я.
Ну да, ты тарабаришь, а потом какие-то слова начинают повторяться и сбиваются в устойчивую мантру, которая уже никуда не девается, как ты ее не разбивай. Вот ее и повторяешь.
А какая у тебя получилась?
Он выдал какой-то набор слов, как будто бы выдранных из итальянского языка, но совершенно бессмысленных. Мантра была довольно длинная, слов 7-8.
Потом мы поговорили про его путь. Он рассказал, что у него был бизнес, деньги, женщины. Все что он хотел. Но в один прекрасный момент он сел и сказал:
Господи, и это все? И ради этого я живу? Что дальше? – И тут началось.
Девушка ушла, украв деньги. Квартиру он потерял при неудачном обмене. Бизнес накрылся, потому что рабочие стали пить. И он остался один, без денег, без бизнеса и квартиры. На улице. Пошел проситься пожить у сестры, а она его не пускает. Но каким-то образом нашел, где переночевать и что поесть. И так продолжалось семь лет.
Но вы не парьтесь, – прочитал Серега наши мысли, – у вас, может, все по-другому будет. Не обязательно все отбирать будут, я просто привязан очень был. Я ведь, пока ничего не забрали, даже и не думал о каком-то там Боге. Бабки есть, жрачка есть, заказал бабу, трахнул и нормально. На следующий день то же самое. Какой на хрен Бог. А когда забрали, вот тогда репу-то и зачесал. Стал бегать по всяким батюшкам, по магам и гадалкам. Я ведь телепатией занимался, курс прошел целый, могу вот печень тебе откалибровать, хочешь?
Да ладно?
Да запросто. Пять сеансов по тысяче рублей, и у тебя новая печень.
Я засмеялся. Кто-то позвонил, и Сергей стал объяснять, как к нему добраться. Через минут пять пришел какой-то парень с теми же вопросами, что и у нас, и мы засобирались домой.
Ну что, удачи вам. Приходите еще. Вы вроде ребята толковые.
Июля
Мы собрались к Пичугину (не хотелось жутко, как всегда с этими встречами с Просветленными: мы придумывали объяснения и причины, чтобы не ехать, но нам всучили вещи для него) и вышло, как всегда, все очень хорошо и нужно. Я его назвала «хитрый сказочник». Все время хитро улыбается и вставляет разные иголочки аккуратно в нужные места. Но мне это всегда только приятно, а Антону – и подавно. Задаем ему вопросы, рассказываем о своем пути, спрашиваем о его. Он нам – о практиках, о самоотдаче им, о выделении «надзирателя» за масками. Об утончении слоев, которые с нас снимают. Сначала это физические объекты. Потом идет местами вынужденный «ментальный стриптиз». Чем дальше, тем активнее: шаг вправо-влево поднимает какие-то штуки, от которых надо избавляться. Идешь как по лезвию!
Мы благодарим, уходим, улыбаемся, как-то он ближе стал. Говорит: «Вы интересные, рад был вам». Это приятно слышать. Вроде бы уходишь довольный, но не от комфорта, а оттого, что ты в потоке. Внутри свербит, время идет, пора, пора, скорее!
Приехали на тантру [еженедельную]. А там, кажется, уже все отмерло. Сережа [тренер] – вот он, знакомый очень хорошо. И уже чужой. Практики делаешь, а в голове вопрос «зачем?!» Ушли с середины. Очень легко на душе. Очень хотелось почему-то внутри сделать это, обрубить эту дорогую сердцу связь. Наши пути с этими людьми разошлись.
Дома все поменялось. Мы делаем все то же, но все это наполнено смыслом! Все это для нашей цели! Хочется искренне от души отвязаться от пищевых удовольствий и зацепок за людей и несовершенство или, наоборот, за совершенство. Возьмите нас на небо, к себе, пожалуйста, поскорее! Закалите, укрепите, дайте цельности, дайте опыт, и мы придем к вам без всего, но с открытым сердцем.
Больше всего на пути заряжают следующие вещи:
Все, что приносит удовольствие – мешает. Что приносит радость – помогает.
Сережа Пичугин сказал, что каждый путь уникален! Что он может быть и радостным, и полным смеха и шариков, а не слез и тычков. Это восхитительно, потому что я чувствую, что у меня именно так. Я готова прожить его и не запутаться, не сбиться. Господи, дай мне сил сделать, принять и понять все, что ты сделаешь и скажешь. В тот же час, принять и отпустить, открыться тебе до конца, всем сердцем. Помоги сдвинуть валуны, которые загораживают нас с тобой друг от друга.
Свадьба