Глава 20. Цена одиночества 5 страница
Алек едва не отшатнулся, испугавшись такой алчности. Было странное ощущение, что существо высасывает из него саму жизнь. Рука Алека онемела до самого плеча.
– Не шевелись, – предупредил его Ихакобин, стиснув рукой локоть Алека, чтобы не дать ему двинуться с места: – Этот посильнее, чем в прошлый раз, то добрый знак.
Рекаро сделало последнее усилие, затем открыло глазки и уставилось на Алека. Глаза этого существа уже были не темно-голубыми, а серебристо-серыми, чуть темнее, чем сами белки. Тем не менее, как и предыдущее, оно было очень похоже лицом на юного Алека, хотя, пожалуй, с более выраженными чертами фейе. Алек коснулся его влажной прохладной щечки и на сей раз подумал о саламандре. Существо безмятежно смотрело на него. Ихакобин захихикал:
– Даже тебя растрогало, не так ли?
– Пожалуйста, Илбан, не причиняйте ему боли!
– Ты и впрямь очень сентиментален. Я уже говорил тебе: это – не человек. Кроме того, пока можешь не волноваться. Первое испытание оно выдержало.
Алек просмотрел на Ахмола, который все еще держал чашку. Что-то темное плавало в ней, но раб повернулся и унес её наверх прежде, чем Алек смог узнать, что это было. Холодные глаза рекаро все еще пялились на Алека, и он напрасно искал в них хоть какой-то проблеск интеллекта. Но как бы ни было, мысль о том, что вот это тельце снова обречено на растерзание и муки, оказалась невыносима.
"Ребенок, которого не родит ни одна женщина".
Его ребенок!
Всматриваясь в это личико и вспоминая отчаянные вопли другого, когда того резали на куски, он чувствовал, что его сердце наполняется отчаяньем и виной. Он вспомнил про отмычку, надежно припрятанную в матраце. Что ж, похоже, время пришло.
Кенир помог ему спуститься в комнату, где его уже ждал ужин. Бадья с водой также была приготовлена для него. После того, как он снова провисел в той жуткой клетке, возвратиться сюда, к этим безыскусным удобствам, оказалось для Алека чуть ли не счастьем. Не говоря ни слова, он позволил рабу вымыть себя и надеть одежду. Алеку было не до наслаждения всем этим, ибо он был как натянутая струна, ожидая, что вот-вот снова услышит сверху крики боли. Но всё было тихо.
– На сей раз всё как-то иначе, чем тогда? – спросил он, с благодарностью укладываясь в кровать и приступая к еде, состоявшей из холодного мяса и сыра, приготовленных для него.
– Я очень на это надеюсь, ради твоего же блага. Может быть он, наконец, оставит тебя в покое, если в этот раз получилось то, что нужно.
– Быть может, – Алек откусил ещё кусочек мяса: – Что было в той чашке?
Кенир ушел от ответа, поправляя одеяло на ногах Алека.
– Ты же видел. Скажи мне!
– Жидкость изменила свой цвет. Я понятия не имею, что это значит, – ответил Кенир, не поднимая глаз.
И Алек понял, что Кенир лжет. А когда он понял это, ему вдруг стало так тяжко.
Дверь была закрыта, стражи оставались снаружи.
– Что остановит его теперь от того, чтобы создавать все новых тварей, если они представляют для него такую ценность? Как ты думаешь, на сколько ещё раз меня хватит, чтобы войти в ту клетку и выйти из неё живым?
– Не говори так, прошу тебя! – взмолился Кенир: – Если получилось то, что ему было нужно, я буду просить его, чтобы он сделал тебя простым домашним рабом, вроде меня. Это не так уж плохо на самом-то деле.
Алек вцепился в его запястье и притянул к себе:
– Я не был и не буду ничьим рабом! Или за все эти годы ты совсем забыл, что такое быть свободным?
– Быть может и так. Но что мы можем поделать? Смирись со своей участью и постарайся извлечь из неё возможную выгоду, как делают все.
Алек собирался рассказать ему об отмычках, припрятанных в матраце. Он планировал попросить его помочь разыскать Серегила и даже предложить бежать вместе с ними на свободу, но эта внезапная ложь заставила его прикусить язык, и Алек промолчал, позволив Кениру поцеловать его в лоб и выйти.
"Ну что ж, пусть пока будет так", – сказал он сам себе, всё ещё не желая отказываться от единственного союзника, который у него имелся. "Когда настанет пора, я помогу и ему, если это будет в моих силах".
Он пощупал дыру, желая удостовериться, что ключи к его свободе находятся на положенном месте. Но их не было! И еду ему этим вечером принесли без всяких инструментов. Ошеломленный, он лихорадочно шарил по матрацу, даже приподнял край, заглядывая внутрь. От его костяного инструмента не осталось и следа, ничего, даже маленького осколка! Алека пробил мерзкий озноб. Сюда мог войти кто угодно: охранники, Ахмол, сам Ихакобин. Но что он знал наверняка, это то, что здесь не обошлось без Кенира.
Как там говорится? "За улыбками прячутся кинжалы, тали".
Совершенно несчастный и охваченный дрожью, он свернулся калачиком под своими одеялами, прикидывая, какое наказание ожидает его теперь. Впервые с тех пор, как попал в плен, он вдруг ощутил себя рабом.
На следующее утро, ещё до завтрака, его повели в мастерскую. Он ожидал увидеть там алхимика с кнутом в руках, но вместо этого его ожидал поднос с дымящимся яблочным печеньем и чашкой великолепного аурененского чая. Алек с подозрением посмотрел на все это, гадая, какой дурман туда подмешан на сей раз.
Ихакобин рассмеялся.
– Эй, ну-ка сделай лицо попроще! Сегодня у нас праздник, и эти превосходные печенья – твоя награда.
– За что? – спросил Алек, все еще будучи начеку. Возможно ли, чтобы он ничего не знал про отмычки, или это была такая игра?
Ихакобин взял одно печенье и откусил от него кусочек:
– Видишь? Оно просто превосходно!
Алек медленно опустился на табурет и взял печенье, но так и не решился попробовать. Ихакобин вздохнул, отломил половинку от надкушенного печенья и протянул Алеку. Оно было пропитано сиропом и пахло корицей и ванилью. Он учуял аромат его маслянистой корочки. Глядя на то, как Ихакобин спокойно доедает свою половинку, Алек решился надкусить самый краешек. Это было лучшее, что он ел за все последнее время, и кажется, алхимик на самом деле не подмешал туда никакой отравы.
– Не знаю, что с тобой сегодня такое, – сказал Ихакобин, разламывая пополам ещё одно печенье и позволяя Алеку самому выбрать, какую половинку взять.
Алек мигом проглотил свой кусок, а алхимик встал и направился к странному расписному шатру в дальнем конце комнаты. Он приоподнял его полог и Алек увидел железную клетку. В ней находилось рекаро, обхватившее худенькими ручками своё бесполое тельце. Его волосы были серебристыми, но светлее, чем у прошлого и длиной уже доходили до пояса. Когда существо, поискав глазами, заметило Алека, оно издало нечеловеческий тонкий вопль.
– Ему тоже хочется кушать. Ты должен пойти и накормить его.
Алек чуть не подавился печеньем. Ихакобин выгнул бровь, глядя на него:
– Уже второй раз сегодня ты выказываешь свою непочтительность, Алек.
Юноша быстренько проглотил то, что было во рту.
– Простите меня, илбан. Я всего лишь… я просто не знаю, что мне следует делать.
– Так-то лучше. Для того, чтобы не умереть, ему нужна твоя кровь. Только она поддерживает его жизненные силы.
Он достал шило:
– Подойди-ка сюда, Алек. Всего несколько капель. Ты же не хочешь, чтобы бедняжка страдал?
Его слова возымели действие. Алек безропотно поднялся и позволил Ихакобину уколоть его, затем опустился на корточки и протянул руку сквозь прутья решетки, не зная, чего и ожидать. Рекаро хищно фыркнуло и вдруг, молниеносно вскочив на коленки, схватило руку Алека и жадно присосалось к его пальцу. Было просто невероятно, насколько оно дикое и как много силы в этих маленьких бледных ручонках. Алек почувствовал острые края зубов, прорезавшихся сквозь бледные десны. Первый шок быстро уступил место очарованию. Хотя размером существо было почти такое же, как Иллия, к тому же гораздо лучше сформированное, чем его предшественник, поведением оно напоминало настоящего младенца.
– Оно умеет говорить, илбан?
– Говорить? Конечно, нет! С чего бы ему уметь говорить?
После того, как его осадили, Алек оставил свои вопросы при себе и сосредоточился на рекаро. Его ручки были холоднее, чем у Алека, но он мог чувствовать и мышцы и кости – все, как положено. Кроме того, что у него не было гениталий и пупка, а также помимо примечательного цвета кожи, оно казалось вполне человекоподобным. В этот самый момент существо вдруг глянуло на него, и он мог поклясться, что оно улыбнулось! Бесцветные губы, все еще сосавшие его палец, чуть изогнулись, а сверхъестественные серебристые глаза прищурились уголками. И только теперь Алек вдруг осознал, что и сам улыбается в ответ.
Теперь было видно, что оно, вроде бы пока было целым и невредимым, если не считать нескольких воспаленных точек на кончиках пальцев.
– Его кровь Вы тоже можете использовать, илбан?
– В его жилах течет твоя кровь, Алек, только более чистая.
"Кровь хазадриелфейе", – подумалось Алеку.
– Организм этого существа является одновременно и сосудом и атанором, очищающим её, – продолжал Ихакобин.
– Зачем это Вам, илбан? – вырвалось у Алека.
Но терпение хозяина подошло к концу.
– Довольно, Алек. Это уже не твоего ума дело.
Алек вернулся к себе совершенно потрясенный всем происшедшим, и во рту его все ещё не растаял вкус тех печений. Для того, чтобы рекаро, что бы оно из себя ни представляло, могло жить, нужен был Алек. А это в свою очередь, сильно ограничивало его собственные перспективы, если только он не сможет найти какой-то выход.
А если мне удастся сбежать, оно погибнет с голоду. Он и сам поразился, что его это так волнует. Кроме того, его беспокоила пропажа. Может ли быть, что их все-таки забрал не Кенир, а кто-то другой? Но тогда кто же и зачем?