Исследование - инструмент выработки отношения к гипотезам 6 страница

Последствия применения логики подтверждения можно проиллюстрировать примером психофизиологических исследований потенциалов, связанных с событиями, например медленного негативного отклонения, развивающегося между предупреждающим и императивным сигналами («CNV», «условное негативное отклонение», «волна ожидания») и высокоамплитудного позитивного колебания P300 (см. подробнее в [Александров, Максимова, 1997 б]). Типичная статья, посвященная исследованию этих электрофизиологических феноменов, опубликованная, например, в журнале «Electroencephalography and Clinical Neurophysiology», или «Psychophysiology», содержит формулировку гипотезы о связи характеристик колебания (амплитуды, временных характеристик, их распределения по поверхности головы) с какими- либо психологическими или поведенческими переменными, без приведения контргипотезы. В результате каждой следующей такой работы оказывается подтвержденной еще одна связь какого-либо потенциала, компонента или волны с теми или иными психологическими феноменами, при этом неподтверждение гипотезы всегда оставляет надежду на ее подтверждение в дальнейших исследованиях, а подтверждение может быть не достигнуто в последующих проверках (см. проблемы, возникающие при применении индуктивного метода, с. \метод, «в-третьих»\). Таким образом, даже после сотен проведенных исследований, «поля психологических корреляций» потенциалов остаются неопределенными, а основные проблемы этой области исследований остаются не решенными [КТО????]. что, собственно и составляет основные трудности индуктивного метода (см. подразд. МЕТОД).

При выработке отношения к гипотезам должны быть уравнены шансы подтверждения и опровержения альтернатив (см. [Корнилова, 1997, с. 126]), так, чтобы предубеждения исследователя не могли оказать влияние на принятие решения (см. подразд. Взаимодействие Иссл. и объекта). Строго говоря, называя сопоставляемые альтернативы “гипотезой” и “контргипотезой”, исследователь имплицитно вносит предпочтение, предубеждение (англ. - bias) в процедуру исследования. Действительно, в "гипотезе” и “контргипотезе” фиксируются альтернативы, по-разному соотносящиеся с основным содержанием парадигмального знания. В общем случае одна их этих альтернатив указывает или на наличие феномена (как правило – «гипотеза», а «контргипотеза» - нет), или на аномалию (как правило – «контргипотеза», а «гипотеза» – нет).

В логике подтверждения гипотеза – предпочитаемая (если не единственная) альтернатива, исследователь стремится доказать ее истинность, а контргипотеза (если она сформулирована) - альтернатива, лишь оттеняющая гипотезу, представляющая лишь противоположный гипотезе пример. В логике опровержения такое асимметричное отношение к гипотезе и контргипотезе неприемлемо, гипотезу и контргипотезу формируют как равноправные и равновероятные альтернативы, контргипотеза обязана обладать познавательной ценностью, она не может быть тривиальной или необоснованной, противоречащей доказанным положениям. Для ее отвержения должен быть применен тот же концептуальный, методический и логический аппарат, что и для опровержения гипотезы.

Разумеется, что без ценностного отношения к парадигмальному знанию исследовательская работа не может реализоваться, но вся логика выполнения исследования, объяснение результатов и способы их представления научному сообществу подчинены таким нормативам, которые, при правильном их применении, могут снизить влияние предубеждения исследователя.

Описание предмета исследования, предписываемое объяснительными принципами, может быть построено и подвергнуто фальсификации только через выдвижение и фальсификацию гипотез. Полнота такого описания обеспечивается полнотой системы гипотез, каждая из которых представляет собой содержательную альтернативу. Заметим, что полнота системы гипотез является важнейшим основанием не только организации исследования, но и понимания текста публикации (см. разд. I.2, Публикац.). Формирование системы гипотез есть порождение потенциального знания о предмете; часть возможных гипотез может быть отброшена на основании их логической или фактической необоснованности, а также иных формально обоснованных причин. Эмпирическое исследование необходимо для селекции гипотез, выбор между которыми нельзя сделать a priori или исключительно средствами логики. С этой точки зрения исследование не порождает нового знания об объекте, а лишь дает надежные основания для сокращения множества его теоретически возможных альтернативных описаний. Знание, которое порождается в процессе исследования, представляет собой "как правило... информацию, касающуюся различных соперничающих гипотез и способа, при помощи которого они выдерживают разнообразные проверки" [Поппер, 1992, с. 21].

(2) Гипотеза как высказывание в соответствии с дедуктивно-номологической моделью объяснения [Гемпель, 1998] (см. разд. II.8) может содержать множество утверждений. Эти утверждения должны быть сформулированы в универсальной форме, т.е. быть формальными (строиться по определенным грамматико-синтаксическим образцам, допускать установление истинности методами логики и перевод в символьную форму). Если высказывание содержит предикат, то он может быть только универсальным или чисто качественным. Он не должен содержать прямых обозначений конкретных объектов, но может быть дан, например, в терминах определенной шкалы, обобщенного свойства группы объектов или их отношений (см. подразд. IV.2.5). Как отмечает К. Гемпель, естественные языки (добавим, особенно в их обыденном употреблении) не обеспечивают точных определений терминов. Только искусственные языки, например сформированные в рамках определенных парадигм, специализированные по отношению к особенной предметной области знания, позволяют сформулировать гипотезу как фундаментальное законоподобное высказывание, несущее в себе возможность недвусмысленного суждения об его истинности или ложности.

Одно из следствий неточности использования теоретических конструктов при формулировании гипотез проявляется в возможности переноса гипотезы на объекты других классов. В качестве искусственного примера можно привести неправомерный перенос гипотезы о связи левого полушария мозга с рациональными, а правого с интуитивными формами мышления на культурные особенности населения западного и восточного полушария Земли: «западное полушарие - “рационалистическое”, а восточное - “интуитивное”». В этом примере неправомерно обобщены и утратили точность понятия “полушарие”, “рациональное”, “интуитивное”, а гипотеза лишена исследовательской ценности.

Гипотезы формулируются как потенциально фальсифицируемые высказывания. Надежная фальсификация (отвержение) одной из альтернативных гипотез позволяет сформировать определенное отношение ко всей конструкции в целом, и исследователь должен формулировать следующую систему гипотез, в которую результат проверки/фальсификации предыдущей системы включается уже как одно из исходных условий (см. подразд. I.3.1).

В рамках гипотетико-дедуктивного метода гипотеза является инструментом обобщения; когда обобщение сформулировано, гипотеза проходит стадию дедуктивного развития — из нее выводятся (дедуцируются) следствия (см. раздел ). Именно дедуктивное развитие позволяет использовать гипотезы в структуре экспериментально-реконструктивного метода для изучения объектов, не доступных непосредственному наблюдению [Баженов, 1960]. Верификация (фальсификация) следствий гипотез, описывающих скрытые от наблюдения объекты (например, структуру субъекта), дает основания для выбора наиболее правдоподобной из множества гипотетических реконструкций.

В русском языке показателями гипотетичности высказывания служат “слова со значением недостоверности” [Булыгина, Шмелев, 1997]. Научная лексика допускает лишь некоторые из показателей гипотетичности, например, такие, как несомненно, должно быть, вероятно, по-видимому, судя по [Булыгина, Шмелев, 1997]. Однако использование этих лексем не является достаточным основанием, чтобы высказывание полноценно представляло гипотезу. Анализ структуры научных гипотез, проведенный К. Гемпелем, показывает, что условная форма высказывания может быть трансформирована в неусловную без утраты сути предсказания свойств объекта. Это показывает, что условную форму высказывания не следует рассматривать как неотъемлемую характеристику гипотез [Гемпель, 1998, с.117-119], хотя практика предписывает использование такой формы как норму научного языка. Формулировки гипотез в научных публикациях часто отражают лишь часть действительной конструкции гипотезы, которую иногда можно установить по результатам и выводам работы.

Гипотезы играют важнейшую роль в планировании и проведении исследования (которые реализуют гипотетико-дедуктивный метод), и в представлении результатов научному сообществу (структура текста научной статьи строится в соответствии с дедуктивно-номологической моделью предсказания/объяснения). Дедуктивный характер построения факта, доказательства его валидности, надежности, репрезентативности (см. подразд. ) выражается, в частности, в последовательном формулировании и обосновании серии гипотез - от наиболее общей - теоретической гипотезы, к исследовательской гипотезе, и далее - к частным статистическим гипотезам.

Теоретическая гипотеза и контргипотеза формулируются в терминах теоретических конструктов парадигмы, их положения дедуцируются из законоподобных суждений, которые были сформулированы в результате завершенных исследований, валидность которых принята хотя бы частью парадигмального сообщества. Теоретические гипотезы соотносимы с актуальными проблемами парадигм.

Исследовательская гипотеза и контргипотеза формулируются в терминах переменных (иногда в терминах показателей, если используются сырые данные, см. подразд. ПЕРЕМЕННЫЕ), которые дедуцируются из теоретических конструктов, в которых дана теоретическая гипотеза.

Статистические гипотезы формулируют в терминах переменных различных оценок, параметров распределений значений переменных, статистических критериев. Статистические гипотезы следуют из исследовательских гипотез и служат для их формальной проверки/фальсификации (см. разд. IV.3.4). Статистическая гипотеза представляет собой сложную конструкцию из “нуль-гипотезы” (гипотеза H0, которая предполагает, что воздействие независимой переменной не приводит к изменениям величин зависимых переменных, или характеристики экспериментальной и контрольной групп идентичны и т.д.) и противопоставляемой ей “альтернативной” гипотезы (гипотеза H1, которая предполагает существование значимых различий между сопоставляемыми выборками).

“Рабочая гипотеза” - термин, обозначающий гипотезу (как правило, теоретическую, или, реже, - исследовательскую), которая находится в процессе формирования, обоснования. Незавершенный вид рабочих гипотез не означает, что они не обладают важнейшими для гипотез свойствами. Точность, обоснованность, степень фальсифицируемости рабочей гипотезы должны позволять провести такое исследование, важным результатом которого является переформулировка, уточнение, обоснование гипотез(ы) для последующего исследования.

Роль гипотетических конструкций в исследованиях недооценивается и даже отрицается сторонниками позитивистской доктрины, эта точка зрения восходит в эпохе доминирования индуктивизма в представлениях о логике научного познания (см. подразд. Общенаучн. метод).

Позитивистское отношение к гипотезам как к необязательным и даже излишним теоретическим построениям (см. Словарь: “Позитивизм”) часто подкрепляют знаменитым высказыванием И. Ньютона: “Hypotheses non fingo” (лат. “Гипотез не измышляю”). Это представление о Ньютоне как о не выдумывающем гипотезы эмпирике, строгом позитивисте, стороннике индуктивного научного метода, основывается на недостаточном знакомстве с текстом его труда “Математические начала натуральной философии”, из которого ясно, что логико-познавательные конструкции, называемые им гипотезами, не соответствуют современному пониманию этого термина: “Причину же этих свойств силы тяготения я до сих пор не мог вывести из явлений, гипотез же я не измышляю. Все же, что не выводится из явлений, должно называться гипотезою (выделено авторами), гипотезам же метафизическим, физическим, механическим, скрытым свойствам не место в экспериментальной философии” [Ньютон, 1989, с. 662]. Основная работа Ньютона посвящена оценке правдоподобности специально обоснованного предположения, четко сформулированной гипотезы: “Если тело выходит из места P по направлению PR и находится под действием центростремительной силы, обратно пропорциональной квадрату расстояния до центра S, то это тело будет двигаться по коническому сечению, коего фокус лежит в центре сил” [Ньютон, 1989, с. 98].

Сравнение текстов первого и второго издания “Начал”, проведенное А.Койре, показало, что “в первом издании термин “гипотеза” употреблялся в его классическом смысле - как фундаментальное предложение теории; во втором, наоборот, он понимался как некоторая фикция, по крайней мере как недоказуемое предложение” [Койре, 1985]. Поэтому во втором издании Ньютон почти во всех случаях (но не полностью!) заменил термин “гипотеза” на “лемма”, “явление”, “правило” и т.п.

Условность высказывания Ньютона “Hypotheses non fingo” ярко продемонстрирована в лимерике Р.Уэстфолла, написанном от лица Ньютона (цит. по [Дмитриев, 1999, с. 233], перевод О.В.Блиновой):

Да, гипотезы я измышляю,

Сочинять их до смерти желаю,

Но Готфриду* это не нравится,

Обещаю все сжечь и исправиться,

Я "Non fingo" теперь заявляю.

“Hypotheses fingo”, he said.

“And I'll feign them until I drop dead.

But when Gottfried* objects,

I'll burn all the texts

And sing out "Non fingo" instead”.

* Готфрид - Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716), немецкий философ, оппонент Ньютона.

Успех Ньютоновской механики, ее распространенность в качестве плодотворной и привлекательной для исследователей парадигмы, согласие с основными положениями которой в рамках всей европейской науки было достигнуто к XIX в., во многом объясняется тем, что ее основу составил гипотетико-дедуктивный метод. Можно утверждать, что построение исследования (математического моделирования), проведенного Ньютоном, соответствует и дедуктивно-номологической модели (см. подразд. Исследование): в качестве основного законоподобного положения в этой работе был использован результат работы Кеплера, который (опроверг) фальсифицировал гипотезы о возможности описать траекторию Марса окружностью, овалом, кривой, которую он обозначал "via buccosa", и принял гипотезу об эллиптичности орбиты. Эллипс - кривая из семейства конических сечений, хорошо исследованная еще в античности Аполлонием Пергским (ок. 260-170 гг. до н.э.). Именно эти хорошо обоснованные результаты исследований предопределили использование Ньютоном геометрии конических сечений для формирования гипотез о траекториях взаимно тяготеющих тел и объяснительные возможности его концепции. Созданный Ньютоном методический прием - математический анализ, точно соответствующий использованным законоподобным суждениям, завершает состав эксплананса, обеспечивает объяснительные возможности его концепции. Пример с ньютоновским “non fingo” показывает, каким ярким может быть несоответствие между авторскими оценками теоретических построений, методологических оснований концепции и их реальным строением.

IV.2.2. Факт, квазифакт, артефакт

IV.2.2.1. Факт(лат. factum — сделанное, совершившееся) в обыденном словоупотреблении означает произошедшее событие. В логике и методологии науки факт понимают как предложение, фиксирующее эмпирическое знание, достоверность которого доказана. Факты составляют “базис предметного знания”, результаты исследования (т.е. гипотетические альтернативы, не отвергнутые при применении процедуры фальсификации), основу для обобщений при формировании гипотез, формулировании законов, и т.д.

Методология позитивизма* считала основной задачей науки установление позитивных фактов, “не загрязненных” теоретическими примесями. С этой точки зрения наблюдаемое и является таким фактом; знание о свойствах объекта Х можно представить как

Р = f(X).

В рамках феноменологической философии, которая, по оценке самих сторонников этого направления, “есть радикальнейший эмпиризм и позитивизм”, постулируется, что факты выявляются в процессе созерцания, они “предшествуют всякой логической фиксации” [Шелер, 1994, с. 198-199].

В непозитивистской и постпозитивистской методологиях (в постклассической науке) признано, что наблюдаемое “положение дел” представляет собой совокупный эффект компонентов системы “объект — инструмент — наблюдатель” (см. подразд. IV.2.1). Результат наблюдения объекта X будет зависеть от точки зрения наблюдателя O, использования приборов D (D1, D2 ... Dn), условий наблюдения C (C1, C2 ...Cn), системы базовой теории Т, принятой наблюдателем для опровержения гипотезы H0(r)или подтверждения гипотезы H1(c), примененных способов измерения M (M1, M2 ... Mn) и формализации F (F1, F2 ... Fn), статистических приемов S (S1, S2... S_n) и др. Фиксированный результат эмпирического наблюдения можно обозначить

P = f(X; O; D1...Dn; C1...Cn; T; H0(r); H1(c); M1... Mn; F1... Fn; S1... S_n; ...).

Вопреки позитивистской точке зрения, согласно которой эмпирическое наблюдение является дотеоретической или даже внетеоретической составляющей исследования, и именно поэтому может составлять “эмпирический базис теории” (см. подразд. ОБЪЕКТИВНОСТЬ), любой эмпирический результат неизбежно является обобщением, познавательной конструкцией, а обобщение множества эмпирических наблюдений формирует научный факт с помощью аппарата логики, математической статистики, способов достижения согласия относительно объективности знания, включая повторение результатов разными исследователями, с применением различной техники сбора, обработки данных и т.п. В процессе формирования факта устраняется влияние многих факторов, таких как позиция исследователя, некоторые из конкретных условий исследования и т.п., возрастает степень объективности, надежности и т.д.

К.Поппер замечает, что любое описание одновременно является и избирательным, поскольку опускает многие аспекты изучаемого объекта/явления, и расширительным, «в том смысле, что оно выходит за пределы имеющихся данных» [Поппер, 2000 б, с. 172 ].

Конкретные теории оперируют конечными множествами научных фактов, замещающих потенциально бесконечное множество (генеральную совокупность) эмпирических наблюдений, возможных для данной парадигмы, которое не исчерпывает актуального многообразия явлений и событий. Из очевидной невозможности совершения всех потенциально возможных эмпирических наблюдений следует принципиальная неразделимость теоретического и эмпирического уровней знания. Важно, что не существует четкой линии демаркации “между предложениями наблюдения и теоретическими предложениями” [Лакатос, 1995, с. 22].

Конструирование факта регулируется всей совокупностью норм и ценностей института науки — общенаучным гипотетико-дедуктивным методом, нормативами исследования, дисцилинарными и парадигмальными теоретическими установками. Следует заметить, что способы представления факта научному сообществу также институализированы (см. главу Публикация) и подчинены логике объяснения.

Обнаружение нового факта неизбежно представляет собой теоретический акт. Показателен пример из истории физики — описание и объяснение нового факта, названного впоследствии излучением Черенкова-Вавилова, свечения жидкостей, вызываемое г-излучением, в 1934-1937 гг. Французский физик М.Л.Мальме обнаружил это излучение в 1926г., он зарегистрировал и описал его спектр, но не распознал новизны явления, приняв его за люминесценцию. С.И.Вавилов и его аспирант П.А.Черенков показали, что это не люминесценция (статья П.А.Черенкова “Видимое свечение чистых жидкостей под действием г-радиации”, 1934 г.), С.И.Вавилов сформулировал гипотезу о сути этого явления (“О возможных причинах синего г-свечения жидкостей”, 1934 г.), в 1937 г. И.М.Франк и И.Е.Тамм дали объяснение явления в уравнениях классической электродинамики (“Когерентное излучение быстрого электрона в среде”). Приведенные работы представляют все стадии конструирования нового факта — зависимое от позиции исследователя распознававание явления как нового, доказательство его новизны, формулировка гипотезы о его смысле, включение этого явления в теоретический контекст, а названия статей точно соответствуют этим этапам конструирования факта. Примечательно, что Нобелевская премия по физике 1958 г. была присуждена и экспериментаторам, и теоретикам, всем участникам этого открытия, исключая С.И.Вавилова, так как Нобелевские премии не присуждается посмертно. Приведенный пример было бы некорректно рассматривать как историю различных интерпретаций одного и того же факта, новая интерпретация явления представляет его как новый факт (см. [Лакатос, 1995, с. 116-120]). Именно это демонстрирует сопоставление работ Мальме и Вавилова-Черенкова.

Этот пример показывает, что обнаружение нового явления или феномена невозможно вне теоретического контекста, что замена понятия “факт” на “феномен” или “явление” не исключает теоретической составляющей из полученного результата.

Исследование развертывается как последовательность стадий конструирования факта. В качестве примера приведем часть анализа классической работы Б.В.Зейгарник, в которой был выявлен “эффект Зейгарник” (незавершенные действия лучше запоминаются, чем завершенные), проведенный ее научным руководителем Куртом Левиным (см. [Левин, 2000, с. 29 - 40]).

1. Результаты предшествующих исследований позволили сформулировать теоретические гипотезы о сооотношении “намерения” и “внутриличностного напряжения” в терминах общетеоретических конструктов (“потребность”, “психологическое передвижение”);

2. Из этих гипотез были дедуцированы иные, исследовательские гипотезы, одна из которых имела конкретный характер - в терминах конструктов, которые допускают операциональное определение (“психологическое напряжение”, “психологическая сила”, “текучесть”);

3. Из этих, конкретных гипотез были выведены теоремы о соотношениях переменных (частоты встречаемости завершенных/незавершенных действия; изменения этого соотношения во времени, его величина в различных группах испытуемых) (“теоремы” - в тексте К.Левина, в современной терминологии - статистические гипотезы);

4. Следствия этих “теорем” были проверены в эмпирической части исследования, согласно этим теоретическим предвосхищениям были сформированы две группы испытуемых, проведена обработка данных, с этим предполагаемым соотношением были сопоставлены полученные в опыте результаты.

5. Достаточно хорошее совпадение предполагаемого и полученного соотношения количества воспроизведенных завершенных и незавершенных заданий - основание для утверждения о том, что получен новый факт.

Заметим, что такая последовательность стадий конструирования факта зафиксирована в логической преемственности содержания теоретических, исследовательских и статиcтических гипотез (см. подразд. ГИПОТЕЗА), а также в последовательности разделов исследовательской статьи (глава ПУБЛИК).

IV.2.2.2. Квазифакт(лат. quasi — напоминающий что-либо, но не являющийся этим <объектом>) обозначает результаты единичных наблюдений, которые либо получены впервые, либо по каким-либо причинам не могут быть повторены, а следовательно, представляют более низкую степень обобщения, чем регулярные эмпирические наблюдения. Квазифакты характеризуются отсутствием события (явления), сопоставление с которым могло бы обеспечить некоторый уровень обобщения. В квазифактах как единичных наблюдениях не могут быть идентифицированы компоненты, “обязанные своим происхождением наблюдателю (инструменту) и наблюдаемому” [Кэмпбелл, 1980, с. 294]. Действительно, различение этих компонентов достигается в результате многократных повторений исследования разными исследователями на разных объектах, с применением различных инструментов и т.д. (см. подразд. Факт).

К действительно единичным наблюдениям не может быть эффективно применена логика объяснения, поскольку они не могут быть надежно подведены под уже установленные закономерности (см. подразд. Дедукт-Номол). Важно, что сопоставление двух единичных объектов не только не может придать квазифакту статус факта, но даже не может быть интерпретировано [Кэмпбелл, 1980, с. 280]. Статус факта может быть получен квазифактом лишь в результате сопоставления с достоверно установленным фактом. В этом отношении можно считать, что статус факта (как и истинность утверждений) может быть лишь распространен с других фактов, но не “произведен с нуля”.

Именно квазифакты могут быть зафиксированы при “исследовании единичного случая” (one case study), которое представляет собой наиболее примитивный тип организованного исследования (см. подразд. IV.5.5), или при исследовании в рамках идиографического подхода (см. подразд. I.2.1), которое, строго говоря, и не предполагает возможности обобщения явлений в силу их уникальности, единичности. В контексте развития знания квазифакты могут рассматриваться как “протофакты”, т.е. как потенциальные, возможные в будущем факты. Квазифакты - наиболее ранние результаты исследования, которые еще не прошли всех необходимых процедур, доказывающих их надежность, валидность, однако выявление которых мотивирует проведение регулярных исследований, способных зафиксировать обобщения более высокого порядка.

IV.2.2.3. Артефакт(лат. arte factum — <что-либо> сделанное искусственно) в научной лексике означает искусственно созданный факт, феномен. В антропологии, культурологии этот термин обозначает объект искусственного происхождения, например, каменное ручное орудие. В исследовательской практике это понятие характеризует объекты, явления и т.п., которые выглядят как принадлежащие к кругу изучаемых явлений, объектов, но имеющие иную природу. В этом контексте можно выделить две группы значений термина “артефакт”.

(1) Артефакты — следствие ошибок и/или недостаточного контроля каких-либо условий проведения исследования. Источниками артефакта могут быть: объект исследования, среда, каналы связи, аппаратура, способы обработки, нарушение логики вывода, действия исследователя и любые комбинации этих источников. Нераспознанный артефакт приводит к артефактному выводу.

Исследование - всегда вмешательство исследователя в изучаемую реальность, в его основе всегда лежит создание искусственных условий. Чем более высокий тип исследования реальзуется, тем выше уровень контроля ситуации и тем более она искусственна (см. Типы исследования). Поэтому при высоких уровнях контроля не снижается вероятность появления артефактов. Согласно типологии артефактов, предложенной Д.Кэмпбеллом, один из наиболее наиболее трудно устранимых артефактов, характерных именно для истинных экспериментов, связан с различием экспериментальной и контрольных групп. Эти группы противоставляются по одному параметру (по уровням независимой переменной), а реально этот параметр связан с другими различиями групп, которые не контролируются и даже могут быть неизвестны исследователю. «Никакие “чистые воздействия” невозможны» [Кэмпбелл, 1980, с. 203], следовательно, полный контроль артефактов этого типа недостижим. Для того, чтобы снизить их влияние, Кэмпбелл предлагает либо вводить новые контрольные группы, подвергающиеся дополнительным воздействиям, либо «очищать» переменную от нежелательных примесей, модифицируя экспериментальную группу. Примеры смешений и взаимодействий, порождающих артефакты: одновременность эффектов врабатывания, утомления и научения; растянутость исследования во времени (при использовании больших наборов методик - весьма значительное), приводящее к интенсивным изменениям в исследуемых структурах и процессах; общение испытуемых в процессе исследования.

Особую группу источников артефактов составляют ошибки в обобщениях, такие, как “выпадение” звена в логике объяснения, например, вывод о развитии агрессивности у подростков под влиянием компьютерных игр может быть артефактным, если не проведено сопоставление с контрольными группами (см. [Шапкин, 1999]); отсутствие конкурирующих гипотез, что приводит к нераспознаванию смешений влияния переменных и их взаимодействий; апелляция к факту, например, часто используемая в доказательствах ссылка на феномен “25-го кадра” как на общеизвестный факт неосознаваемого влияния вставленных в фильм подпороговых рекламных кадров на поведение зрителей после просмотра фильма, хотя анализ литературы показывает, что оригинального исследования (по-крайней мере, достаточного для вывода о причинно-следственной связи между стимуляцией и ростом покупательского спроса [Dixon, 1971]) проведено не было. Ошибки этого рода рассматриваются в главе ПУБЛ. (см. также [Корнилова, 1997, с. 192-197])

Большая группа артефактов связана с инструментальной стороной исследования. Так, при применении опросников сама форма вопросов неизбежно формирует и реализует определенные установки. Выраженность этих эффектов снижается при высокой очевидной валидности опросника (см. подразд. Валидность), но лишь частично: влияние инструмента на результаты исследования неустранимо принципиально (см. подразд. Взаимод. Исп и Исслед, Факт).