Часть первая. НАСЛЕДНИЦА БРЕЙ 7 страница
– Он хочет вернуться домой, – мягко заметил Чарли. – Бесси была убита в сентябре. Я уехал на север в середине ноября и с тех пор нахожусь при дворе, если это можно назвать двором. Шотландский парламент ухитрился отгородить короля от его истинных друзей, отправив их в изгнание. Эти чертовы священники день и ночь читают ему проповеди. Знаешь, что сказали они после Данбара? Что это Стюарты виноваты в гибели шотландцев, потому что не приняли ковенант раньше.
Потому что цеплялись за свою англиканскую церковь, вместо того чтобы вести нацию по пути пресвитерианства. И единственная причина, по которой приняли его в Шотландии и пойдут за ним в Англию, – надежда принести и туда свою религию и силком навязать ее англичанам.
Патрик устало покачал головой.
– Помнишь истории, которые рассказывала мама о нашем дедушке, Великом Моголе Акбаре? Он пригласил ко Двору людей всех верований и позволил исповедовать каждому свою религию. Католики, протестанты, евреи, мусульмане, индуисты, буддисты, огнепоклонники… Все они жили в Фатехпур Сикри, при дворе Акбара. Многие годы он слушал, как они спорили и чуть не дрались из-за того, чья вера лучше, и в конце концов основал собственную религию, взяв самое важное из каждой. Но никого не вынуждал ее принимать и не запрещал молиться своим богам. Когда я вижу, что происходит, вполне могу понять рассуждения деда.
– Да и я тоже, – признался Чарли. – Но я знаю также, что Великий Могол никогда бы не допустил подобного восстания или оставил мятежников безнаказанными. Королева Генриетта живет во Франции в бедности и забвении вместе с маленькой дочерью, принцессой Генриеттой-Анной. Принц Яков сейчас с ней, хотя разъезжает между Францией, Англией и Шотландией. Принца Генриха держат в плену люди Кромвеля. Молодая принцесса Элизабет так страдала после смерти отца. Перед казнью он отдал ей молитвенник. Тогда она видела отца в последний раз. Бедняжка скончалась в тюрьме, не дожив и до пятнадцати лет. Говорят, она не расставалась с молитвенником. Его положили к ней в гроб. Власть дана королю не от людей, а от Бога! И я всегда буду верить в это. Убив моего дядю, Кромвель и его парламентские подпевалы попытались пойти против Божьей воли. Мы должны исправить допущенную несправедливость и возвести законного наследника на трон Великобритании.
– А Кромвель уверен, что Бог на его стороне, – возразил Патрик Лесли в ответ на страстную речь брата. – Он и его последователи в доказательство цитируют целые страницы из Библии. Те, кто использует Бога, чтобы оправдать свое поведение, – самые опасные создания на земле, Чарли. Их вера позволяет им убивать, пытать и красть без малейших угрызений совести, поскольку высшие силы все равно на их стороне. Не знаю, можно ли тут достичь компромисса, особенно когда в руках англичан Эдинбург и большая часть плоскогорья.
– Поэтому король и приезжает из Скона в Абердин, чтобы набрать армию среди северян, – объяснил Чарли. – Патрик, ты должен собрать людей Гленкирка и ехать с нами Это твоя обязанность как истинного шотландца, брат мой – Нет, – твердо отрезал герцог Гленкирк. – Мой долг – прежде всего по отношению людям моего клана и моей семье.
Я дам приют и ласку твоим детям, Чарли, но это все. Королевские Стюарты – гибель Гленкирков. Вся наша история это доказала.
– Довольно политики, милорды, – вмешалась Фланна, снова входя в зал. – Пора ужинать. Дети уже едят. Когда, ваша светлость, вы в последний раз кормили этих бедняжек? Голодны, как волчата.
– Последние месяцы с едой в Англии плоховато, – извиняющимся тоном пояснил Чарли. – А то, чем нас кормили в Шотландии, пришлось им не по вкусу. Грубая еда простых крестьян. Ржаной хлеб, овсянка, вареная капуста, соленая рыба. Ни мяса, ни овощей, ни сладкого.
– Ни плотного горячего обеда, – добавила герцогиня. – Повар поставил на стол суп из ячменя и моркови, сваренный на бараньих костях, оставшихся от вчерашнего жаркого, несколько ломтей хлеба с маслом и сыром – так дети не оставили ни капельки, ни кусочка. Да и несчастная Бидди от них не отстала, хотя и старалась показать, что хорошо воспитана, и есть поменьше. Я велела повару дать им пареных груш, но боюсь кормить досыта, чтобы не заболели. Подумать только, эти крошки изголодались!
Чарлз поднялся и, взяв руки невестки, поднес к губам и поцеловал.
– Мадам, что бы ни случилось, думаю, вы замените этим детям мать. Ваша доброта безгранична.
Фланна, краснея, отняла руки.
– Садитесь, сэр, – пригласила она, устроившись на коленях мужа. – Расскажите о своем короле.
– Он и ваш король, Фланна Лесли. Видите ли, королева считала его самым уродливым ребенком на свете. По правде говоря, он похож на свою бабушку-итальянку, Марию Медичи, смуглой кожей, темными волосами и глазами. Однако эти глаза обладают способностью чудесно сверкать. Некоторые даже называют его Чернышом. Карл взял черты от обоих родителей. Его дед – француз, бабка – итальянка, второй дед – шотландец, а бабка – датчанка. Высок, лицо продолговатое, чувственный рот – так по крайней мере считают дамы. Хороший солдат, хотя немного сорвиголова. Но главное – его обаяние. Поразительное обаяние. Вот ты, Патрик, боишься, что он не завоюет сердец шотландских подданных, но это уже произошло.
– Может, и так, – покачал головой Гленкирк, – но от этих подданных ничего не зависит. Он не абсолютный монарх и, если не станет им, никогда не вернет английский трон.
Фланна, не слушая перепалки, попросила:
– Расскажите про двор.
Чарлз с горечью рассмеялся:
– Двора как такового уже давно нет. Правда, придворный из меня никакой. Но иногда король, мой дядя, приглашал меня во дворец – обычно на семейные праздники, вроде Рождества, поохотиться поздним летом и осенью, на Пасху или день рождения кузена Чарлза. В такие дни, как во времена моего деда, устраивались маскарады, танцы, охота и банкеты. Женщины в красивых платьях и драгоценностях, мужчины в великолепных костюмах… не то что теперь, когда черный цвет оживляется только крахмальными белыми брыжами. Да, великое время было, Фланна Лесли!
Он немного помолчал. Точеное лицо омрачилось.
– Мы должны вернуть нашего законного короля, – со вздохом объявил он. – Больше такое существование терпеть невозможно! Подумать только, ведь даже празднование Рождества запрещено! Простой народ больше не танцует вокруг майского дерева в теплую весеннюю ночь, не играет в шары на лугу! Мама встретила отца Генри, Индии и Фортейн именно в Майский день! Говорят, это была любовь с первого взгляда. Помнишь, Патрик, как сказочно красива была мама в юности?
Младший брат кивнул:
– Никто не мог ее превзойти, кроме разве мадам Скай.
– А это кто? – спросила Фланна.
– Наша прабабка, – ответил Чарли. – С ней не могла сравниться ни одна женщина!
Снова наступило молчание, и Фланна, поняв, что мужчины погрузились в воспоминания, поднялась с колен мужа.
– Милорды, сейчас слуги принесут ужин, и повар оскорбится, если вы не воздадите ему должное.
Она повела братьев к столу, села между ними и, сказав слуге, что сама поухаживает за джентльменами, наполнила оловянные тарелки едой и протянула сначала гостю, потом мужу, а третью взяла себе.
Ужин был совсем простой: паровая форель, оленина в густом винном соусе, лук-порей и морковь, жареные куропатки, фаршированные сушеными фруктами, половина окорока, луковицы в сливках, молодой салат, слегка припущенный в белом вине, большой каравай только что из печи, масло и сыр.
Мужчины ели с аппетитом, а Энгус беспрестанно наполнял их кубки. В конце ужина подали яблочный пирог со сливками.
Чарлз Фредерик Стюарт, довольно отдуваясь, отодвинул тарелку.
– Мадам, – обратился он к Фланне, – вы такая же прекрасная хозяйка, как и те дамы, которые были вашими предшественницами в Гленкирке. Прекрасный ужин. Лучший, чем я едал за много месяцев.
– Думаю, он действительно выигрывает в сравнении с вареной капустой и соленой рыбой, – сухо заметила Фланна, вставая. – Пойду посмотрю, хорошо ли устроили детей, милорды.
– Я не такой представлял себе новую герцогиню Гленкирк, – заметил герцог Ланди. – И все же она хорошая девушка, хотя излишне прямая.
– Тебя слишком избаловала милая Бесс, – рассмеялся Патрик. – Откровенные, славящиеся своей прямотой женщины не такая уж редкость в этой семье. Думаю, и Фланна найдет в ней свое место.
– Почему ты женился на ней? – допрашивал Чарли. – Ты мог бы найти невесту куда благороднее и богаче, чем какая-то Броуди из Килликерна. Любая знатная наследница вышла бы за герцога Гленкирка! Не хочешь же ты сказать, что влюбился?
– Уезжая, мама велела мне найти жену, которая поскорее родила бы наследника, – признался Патрик брату. – Но я попросту не знал ни одной порядочной девушки. Иисусе, Чарли, я ведь почти не покидаю Гленкирка! Когда отец был жив, казалось, что время еще есть и так будет продолжаться бесконечно. Но потом я внезапно остался один и решил, что хочу получить земли Брея для Гленкирка. Оказалось, что единственный способ добиться цели – взять в жены Фланну. Ее старик отец не захотел золота, а я, поверь, предлагал огромную сумму. К тому же Фланна оказалась нетронутой девушкой. Каждый получил, что хотел: Броуди – зятя, а я – Брей.
– А что было нужно Фланне, братец?
Патрик рассмеялся:
– Жить в замке Брей вместе с двумя слугами и делать все, что в голову взбредет. Все же она приспосабливается к новой жизни и, несмотря на ужасное воспитание, всегда рада учиться, чтобы стать настоящей леди.
– И дать тебе детей, – хмыкнул брат. – Она сама Это сказала. Кстати, какова она в постели? Хороша?
Патрик неожиданно залился краской.
– Да, – промямлил он.
– Значит, чувственная натура, говоришь? Вот счастливец! Женщину можно многому научить. Быть леди. Разбираться в искусстве и драгоценностях. Вести хозяйство. Вот только наставить в страсти невозможно. Это свойство дается от природы. Возможно, из твоей Фланны и выйдет подходящая, хоть и несколько необычная, герцогиня.. К тому же она настоящая красотка, с такими-то волосами и кожей!
Какого цвета у нее глаза?
– Серые. Иногда как грозовое облако, иногда как серебро. В зависимости от настроения, – объяснил Патрик.
– Если ты обратил на это внимание, – фыркнул Чарли, – значит, не только земли тебя в ней привлекают.
– Она приятная девушка, – заметил Патрик, чувствуя, как горячо становится щекам.
Но Чарли только рассмеялся.
– Да неужели, Патрик Лесли, ты вправду влюбляешься? Впервые в жизни! Кровь Христова, вот Генри-то повеселится, когда я ему скажу!
– Я не влюблен в нее, – отнекивался Патрик. – И никогда не стану любить женщину. Любовь приносит только страдания. Матушка любила отца, но он не послушал ее и дал себя убить неизвестно за что. Бесполезная, трагическая потеря! Ты так любил свою Бесс, что ее смерть заставила тебя забыть об осмотрительности. Когда-нибудь подобные дурацкие поступки доведут тебя до гибели. Индия и Фортейн тоже любили, но из-за этого Индия едва не потеряла первенца, а любовь Фортейн стоила ей Магуайр-Форда и вечной разлуки с семьей.
– Мать с отцом прожили много счастливых лет, – возразил Чарли. – Индия не потеряла сына и нашла свое счастье с Девереллом. Фортейн любила Кайрена Деверса так сильно, что не побоялась отправиться с ним в Новый Свет.
Что же до меня, то я, как ты знаешь, незаконнорожденный.
Но Стюарты всегда относились ко мне как к равному. Я больше не мог отсиживаться в кустах и ждать, чья возьмет.
Смерть Бесс подтолкнула меня к решению. Решению, которое я все равно бы принял, раньше или позже. Любовь – дар Господень. Надеюсь, когда-нибудь ты это поймешь и позволишь себе любить. Фланна кажется мне порядочной и добросердечной девушкой. К тому же я что-то не заметил, чтобы ты возражал, когда она сидела у тебя на коленях.
– Я прекрасно отношусь к ней. В точности как к своим кошкам и собакам. – бросил Патрик.
– В таком случае ты глупец, – парировал брат.
В зале снова появилась Фланна.
– Дети уложены, милорд, но они не хотят засыпать, пока вы не пожелаете им доброй ночи. Девочка боится, что вы уедете не попрощавшись. Вы должны заверить ее, что остаетесь в Гленкирке, пока не придет пора отправляться в Абердин на встречу с королем. Должно быть, вы с моим мужем уже утомились от споров!
Чарлз с ленивой улыбкой поднялся из-за высокого стола.
– Да, на сегодня, пожалуй, достаточно, верно, Патрик?
Он просто упрямый осел, мадам, но, думаю, вам уже это известно.
И герцог Ланди с поклоном покинул парадный зал.
– О чем это он? – поинтересовалась Фланна.
– Считает, будто я подвергну большей опасности семью, если не принесу клятву верности Стюартам. Я же считаю, что лучше не принимать ничью сторону. Вот и все, девочка, – солгал Патрик.
– Иди к огню, – пригласила она. – Я посижу с вами, милорд, и, может, попытаюсь соблазнить.
Улыбнувшись, она протянула ему руку. Патрик, припомнив все, что сказал брату, неловко поморщился. Он и в самом деле чувствовал себя виноватым. Но слово уже вылетело…
Он встал и пошел к ней. Фланна – его жена, независимо от того, любит он ее или нет. Усевшись, Патрик притянул ее себе на колени и стал целовать спелые алые ягодки губ. Она так соблазнительна и, как ему казалось, с каждым днем становилась все более неотразимой.
Но ведь он не влюблен в нее!
Что-то бормоча, она прижалась к нему и ответила на поцелуй. Губы приоткрылись, гибкий, острый язычок, игриво сплелся с его языком, лишая разума, опьяняя, хмельной сладостью.
Патрик с трудом поднял голову и обвел большим пальцем ее рот. Глаза Фланны, полыхнувшие серебряным огнем, распахнулись. Она слегка прикусила его палец и, мурлыча, втянула в рот.
– Развратница, – пробормотал он, поднимая ее юбки и принимаясь ласкать бедро. Фланна, как истинная шотландка, не носила панталон.
«Настоящая леди надела бы панталоны», – подумал Патрик, сознавая, однако, что отнюдь не желал бы видеть свою жену истинной леди… по крайней мере до такой степени.
Его пальцы запутались в островке тугих завитков ее венерина холма. Вход в заветную расселину уже повлажнел.
– Развратница, – повторил он.
Но она уже ничего не сознавала. Два пальца проникли в тесный грот, двигаясь в напряженном ритме, пока она не задохнулась от прилива страсти. Наклонившись, он укусил ее за ушко и прошептал:
– Скажи, что хочешь меня, Фланна! Хочешь, чтобы мой петушок заполнил тебя до краев! Дарил то наслаждение, которого жаждем мы оба! Скажи!
– Нет! – насмехалась она. – Это ты скажи! Мне и так хорошо, а вот тебе… не думаю! Ах-х-х! Я чувствую, как твой озорник старается вырваться из плена штанов, милорд. Ты хочешь меня, Патрик Лесли? Хочешь?
Ох-х-х… только не убирай их!
– Ах ты, негодница! – прорычал он, сражаясь с застежками, державшими его желание в оковах. Справившись наконец, он приподнял Фланну, медленно опустил на вздыбленное любовное копье и со стоном погрузился в пульсирующее тепло. Его пальцы рвали завязки ее платья, раскрывая вырез, распахивая сорочку, чтобы обнажить великолепные груди.
Из горла Патрика снова вырвался стон.
Фланна тихо рассмеялась, обнимая его за шею и отклоняясь, чтобы дать мужу лучший доступ к своим прелестям.
– Берите, милорд. Это все ваше, и ничье больше. О да Как чудесно! – воскликнула она, когда он стал лизать ее соски жадным языком. И вздохнула от восторга, когда его прикосновения послали по ее спине волны озноба. Наслаждение было таким острым, что она забыла обо всем. Даже о том, что они не в спальне и сюда в любую минуту может кто-то войти.
Чарлз Фредерик Стюарт, стоя в полумраке, у самого входа, терпеливо дожидался, пока брат и его пылкая жена завершат путешествие на остров Эроса. Собственно говоря, он не вернулся бы, если бы, к сожалению, не обнаружил, что не имеет ни малейшего понятия, где будет сегодня спать.
Чарли понимающе усмехнулся. Похоже, Патрик сам не понял, что уже влюблен в свою прелестную жену. Да и она к нему неравнодушна. Мужчина и женщина просто не могут жить несколько месяцев одной лишь похотью, не чувствуя друг к другу ни малейшей нежности. Интересно, подозревает ли правду хотя бы один из этих наивных дурачков? Рано или поздно на кого-то снизойдет озарение, и тогда…
Чарли, улыбаясь, покачал головой. Да, вот это будет открытие!
Фланна, извиваясь, тихо вскрикнула. Патрик охнул, как от боли. Она припала к нему, его руки сомкнулись на ее плечах. Оба несколько минут оставались неподвижными, пока Фланна не подскочила.
– О, Патрик, что мы наделали! Твой брат даже не знает, где ему прилечь! Он наверняка вернется в зал – вскрикнула она, пытаясь стянуть половинки разорванной сорочки. – Скорее зашнуруй платье, пока нас не поймали на месте преступления! Представляю, как будет шокирован твой брат таким бесстыдством!
Она лихорадочно приглаживала волосы, никак не желавшие укладываться. Муж тихо рассмеялся, ловко приводя ее костюм в порядок.
– Чарли – истинный Стюарт, девочка, а Стюарты влюбчивы и вспыхивают страстью мгновенно, как сухая ветка – огнем. И если он даже нас застанет, вероятнее всего, просто посмеется. Ну вот, девочка, все готово. Не хочешь оказать мне то же одолжение? – осведомился он, плотоядно ухмыляясь.
Фланна выскользнула из объятий мужа, взглянула на обмякшее и сморщившееся мужское достоинство, нежно погладила и покачала головой.
– Пожалуй, лучше будет, Патрик, если ты сам это сделаешь.
Чарли выждал еще немного, пока брат не привел себя в порядок, и, громко топая, вошел в зал.
– Ну что ж, малыши спят, а теперь, дорогая невестка, скажите, куда приклонить голову мне.
– Разумеется, милорд, – чинно ответила Фланна. – Соизвольте последовать за мной, и я покажу вам спальню. Там уже все готово. Я позабочусь, чтобы вас удобно устроили.
Он никогда бы не поверил, что эта образцовая жена, стоявшая перед ним, – та самая обольстительница, только сейчас стонавшая в объятиях любовника.
Чарли протянул руку и поймал выбившуюся прядь огненно-золотистых волос.
– Так же удобно, как моего брата всего несколько минут назад? – поддел он, не в силах устоять против соблазна Фланна сначала растерялась, а потом смутилась до слез.
И почувствовала, как загорелись щеки. Но, глядя в лукавые янтарные глаза деверя, все же нашла в себе силы спокойно сказать:
– Возможно, не так, милорд, но тепло и мягкую перину обещаю. У нас прекрасные постели и пуховые одеяла.
Чарлз взорвался хохотом и, обернувшись, озорно подмигнул брату.
– Не будь она твоей, Патрик, я наверняка влюбился бы в герцогиню Гленкирк, – объявил он. – Помни, что я сказал тебе чуть раньше, и не будь дураком, иначе можешь потерять все. Мадам, я готов идти за вами хоть на край света, хотя, бьюсь об заклад, мое ложе в сравнении с вашим покажется сегодня одиноким и неудобным.
И, все еще смеясь, зашагал за Фланной.