Стефан Стране, основатель и редактор журнала
Харизма» Лейк Мэри, Флорида, 28 сентября 1992 года
Глава 1
Синий дорожный холодильник
Когда я увидел заголовки последнего выпуска «Нью-Йорк Дейли Нъюс», я замер. Крупным планом выделялся заголовок «Кто она?»
Под этими словами стоял портрет девочки с длинными черными волосами, набросок, сделанный от руки. У нее были темные глаза и морщинистый лоб.
Единственным определением ее личности служил номер ее камеры в морге: М91-5935. Она весила всего двадцать пять фунтов (11,2 кг), ей было около 4 лет. Девочку нашли строители возле шоссе на углу Гарлема, ее уже сильно разложившееся тело находилось в дорожном холодильнике. На ней не было никакой одежды, ее руки и ноги связаны шнуром, волосы заделаны в хвостик.
«Это ведь совсем недалеко от одной из наших тротуарных Воскресных школ», - сказал я себе, глядя на первую страницу газеты.
Ее жизнь и смерть остались загадкой. Говорят, что она была мертва уже по крайней мере неделю. Ее крохотное тело было положено в зеленый мусорный пакет и засунуто в синий дорожный холодильник.
Глава детективов Нью-Йорка Джозеф Борели наверное знал только одно. «Ее лицо выражало слишком много горя и страдания для человека, прожившего всего четыре года», - сказал он.
«Чей же это ребенок?» — думал я.
Картина не из приятных
Девочка стала просто еще одним статистическим фактом для этого ожесточенного преступлениями города. Но для меня она была реальным когда-то живым человеком, которому, наверное, нравилось играть со своими куклами и смотреть мультфильмы. Она также была символом полного отчаяния, которое темной тучей висит над гетто нашей страны.
Глаза мои наполнились слезами, когда я отложил газету. Именно из-за нее я пришел в этот забытый Богом город. Изо дня в день в течение уже более десяти лет я вкладывал каждую частичку моей жизни в спасение таких детей. Был ли шанс помочь этой маленькой девочке? Была ли она среди более чем десяти тысяч детей, которые приходили в нашу Воскресную школу на той неделе, когда она была убита?
«Господь, - подумал я, - мог пи я сделать что-нибудь больше того, что сделал, что-нибудь еще для нее?»
Я вышел из офиса и стал на углу улиц Эвергрин и Гроув в Бушвик или Бедфорд-Стуйвезант, одного из районов Бруклина, оглядываясь и видя вокруг себя мрачную жестокую реальность жизни в гетто. Картина была не из приятных.
В квартале можно увидеть наполненные наркотиками кирпичные многоэтажные дома. Заржавелые остатки машин стоят на свободных местах парковки. Огромные кучи мусора, битые бутылки и грязные пакеты, в которых когда-то находились наркотики, теперь рассыпаны на тротуаре. С этого самого места много лет я видел, как десятки людей убивали, ранили, вышвыривали. Всего за полметра отсюда были убиты два человека прямо на глазах у одного из наших сотрудников, который не мог помочь жертвам. Никого не арестовали, и ни одного слова о случившемся не появилось в газетах.
Меня продолжает поражать то, что я вижу. В канун прошлого Нового года я выглянул из окна и увидел, как несколько молодых людей легли посреди улицы и хотели, чтобы их переехали машины. На углу я видел отблески от выстрелов из пистолетов. Полицейский вертолет кружил над районом, освещая сцену еще одного преступления.
Организованный хаос
Прямо напротив расположена церковь «Метро», построенная на развалинах бывшей Рейнгольдской пивоварни, где я служу пастором. Думаю, что церковь можно назвать безопасным местом: стальные двери, крепкие замки и кольца проволоки.
В будни эта часть района может показаться остатками истории, которую многие люди предпочли бы забыть, но по субботам и воскресеньям она превращается в самое веселое место, которое только можно себе представить. Я бы не хотел находиться где-нибудь в другом месте. Огромные автобусы, у нас их больше пятидесяти, приезжают почти в одно и то же время. Каждый автобус переполнен детьми, которые всю неделю ждали этой встречи.
В 9:45 в субботу зал еще пуст. Но пятнадцать минут спустя он заполняется молодыми людьми от пяти до двенадцати лет, готовыми впитывать все, как губка. Я начинаю, беру микрофон и кричу или пою: «Скажите мне, на чьей вы стороне?» Они поют в ответ так громко, как только могут: «Я на стороне Господа!»
В течение следующих полутора часов малыши участвуют в Воскресной школе, названной многими единственно хорошей и положительной вещью, что есть в жизни этих детей. Каждая минута внимательно продумана, чтобы как можно лучше представить какое-то понятие или истину - посредством живой музыки, мультипликационных героев, видеопроекторов, сценок, игр, соревнований, призов и прямым посланием. Сейчас здесь царит полнейший беспорядок, в следующее мгновенье в зале так тихо, что я могу говорить шепотом, и меня будет слышно в самых Дальних рядах.
В 11:30 улыбающиеся дети бегут назад к автобусам и с песнями разъезжаются по своим домам. В 13:00 и в 16:00 происходит то же самое. Мы также проводим еще два служения по воскресеньям и тротуарные Воскресные школы, которые представляют собой то же, что и обычная одночасовая насыщенная Воскресная школа, проводимая в будни в районах Гарлема и Южного Бронкса.
Мне все еще приходится щипать себя, чтобы поверить, что это место в гетто - одна из самых больших в Америке Воскресных школ, где работает более пятидесяти сотрудников и более двухсот помощников. Журнал «Гайдпостс» недавно назвал эту церковь Церковью года. Меня также поразило, что президент Буш пригласил меня работать в недавно сформированной Национальной комиссии по городским семьям Америки.
Согласно статистике
Если смотреть на факты, начинаешь понимать всю серьезность проблемы, которая стоит перед нами, в Бруклине, Южном Бронксе, Гарлеме и областях, где мы проводим служение:
• в Нью-Йорке каждый год воруют более 100 000 машин в год
• уровень безработицы в пять раз выше, чем в среднем по всей стране
• восемьдесят пять процентов старшеклассников не заканчивают школу
• от шестидесяти до семидесяти процентов получают пособие
• семейный суд Нью-Йорка зарегистрировал более двадцати четырех тысяч заявлений о насилии над детьми в прошлом году и их увеличение на 70 процентов только за последнюю декаду.
Но возрастающие проблемы детей и молодежи не ограничиваются только Нью-Йорком. Они во всех городах:
• в городах Америки более 30 процентов населения живет за чертой бедности
• дети национальных меньшинств (45 процентов темнокожих и 39 процентов испаноговорящих детей) чаще попадают в разряд тех, которые живут за чертой бедности
• сейчас в Америке более 100 000 бездомных детей
• в среднем в день 135 000 учеников приносят в школу оружие
• в нашей стране более 4 000 000 подростков-алкоголиков
• алкоголь часто является причиной смерти среди подростков
• каждый год миллион девочек-подростков становятся беременными
• более 2,5 миллиона молодых людей заражены болезнями, которые передаются половым путем
• более миллиона молодых людей постоянно употребляют наркотики
• один из десяти новорожденных в Соединенных Штатах подвержен действию одного или более запрещенных наркотиков еще в утробе матери.
Когда я путешествую по стране, люди подходят ко мне и спрашивают: «Почему такие города, как Нью-Йорк, в таком беспорядке?»
Мне бы очень хотелось дать быстрый ответ, но в гетто такая ситуация сложилась не только из-за одной-двух проблем. Именно из-за сочетания различных факторов все складывается подобным образом, и это напоминает мне жонглера в китайском цирке, который вертит тарелки на конце палки. К тому времени, как он раскрутит их все, ему нужно бежать к началу линии, чтобы не дать упасть первой. Нас постоянно раскручивает то один кризис, то Другой. Это просто часть здешней жизни.
Но я знаю, что Нью-Йорк - это действительно город великих контрастов и противоречий. Более пяти частей города, в свою очередь, разбиты на различные районы - как очень бедные, так и очень богатые.
Основная масса среднего класса прошла через все, от экономического давления до страха перед преступлениями. Остров Стейтен, последнее место обитания среднего класса, изо всех сил пытается отмежеваться от остального города. Здешним жителям уже просто-напросто все надоело.
«Рождество!»
Бруклин может вспомнить определенные исторические события, из-за которых порядочный район, где проживали трудяги, превратился в район трущоб. Сначала были расовые мятежи в шестидесятых. Но то, что запомнилось многим людям, - это выключение электричества летом 1977 года, из-за чего Бруклин погрузился в темноту на сорок восемь часов.
Это стало равносильно зажиганию шнура общественной бочки с порохом. И это даже послужило моделью для мятежей в Лос-Анджелесе. Мятежники проложили себе дорогу через более чем тысячу магазинов. Легионы грабителей переходили от замороженных индюшек до телевизоров - все, что плохо лежало. Те, кто чувствовал, что им этого недостаточно, поливали пол бензином и поджигали. На совершенно новых машинах въезжали в витрины магазинов.
Толпы мужчин, женщин, подростков и детей бежали по улицам с руками, полными вещей, крича: «Рождество! Рождество наступило!»
Полицейские машины переворачивали и поджигали. Камни и мусор бросали в пожарников, тем самым вынуждая их отступить. Многие из опустошенных районов так никогда и не были восстановлены. Вместо этого их захватили распространители наркотиков и другие криминальные элементы общества. Улицы стали такими мрачными, что Нью-Йорк начали называть «Калькутта без коров».
У нас более полумиллиона бездомных людей, кражи совершаются каждые шесть минут, постоянно растет заболеваемость СПИДом. Многие говорят: «Все бесполезно. Зачем уже что-то делать?»
Многие люди смотрят на бедность в районах Нью-Йорка и на экономически подавленные области Америки и только пожимают плечами. «Если сравнить с остальными странами мира, бедности в этой стране практически не существует, - они говорят. - У наших бедных есть телевизор, телефон, квартира. Они находятся на социальном обеспечении».
Уровень финансовой бедности может быть выше в некоторых странах третьего мира, но в Америке действуют другие разрушающие факторы - факторы, атакующие общество у самого его основания и ведущие к насилию, которое уникально и характерно только для центральных районов американских городов.
Бедные люди Соединенных Штатов очень отличаются от бедных в странах третьего мира из-за нашей развитой промышленной системы. Когда жители гетто нуждаются в еде, они не могут заколоть овцу или собрать урожай на полях. Им нужно найти супермаркет, где они смогут получить еду в обмен на продуктовые талоны или деньги. Бедный житель гетто вынужден платить ту же цену, что и полицейский, ту, которая гарантирует доход производителю, дистрибьютору и владельцу магазина. В принципе, житель гетто платит больше. Владельцы магазинов могут устанавливать любую цену, пока им гарантирован успех. У большинства жителей гетто нет возможности торговаться при покупке, как нет и транспорта, чтобы выехать за пределы своего района.
Житель американского гетто, если ему нужно место переночевать, не может поставить палатку в общественном парке или что-то соорудить из картонных коробок. Это то, что делают бедные во многих странах. Многие, включая и меня, пытались сделать это в Нью-Йорке и были либо выброшены, либо избиты полицейскими дубинками.
Бедный американец должен жить в квартире, что включает в себя много расходов. Огромных расходов. Цена за аренду обыкновенной квартиры в нашем районе приблизительно 350-800 долларов в месяц, что совершенно невыполнимо для большинства людей. Если бы урезали социальные или поместные субсидии на квартплату, началась бы всеобщая паника.
Сама природа системы приводит к непрекращающейся враждебности. Когда ты уже близок к тому, чтобы достичь чего-то, но знаешь, что все-таки не можешь этого сделать, чувство раздражения и безнадежности постоянно нарастает. Если несколько поколений в семье прожили так, то вся система ценностей у этих людей попросту разрушена.
Недавно на улице перед рестораном, где я часто завтракаю, женщина была до смерти избита. Потом кто-то подошел и украл ее цепочку. За углом в молодого человека, с которым один из наших сотрудников три раза говорил о Господе, стреляли и убили без всякой видимой на то причины.