Вечеринка и её последствия 4 страница
Малфой. Драко Люциус Малфой. Принц Слизерина, первый бабник Хогвартса и наследник многомиллионного состояния. Чистокровен, богат, красив, дерзок, амбициозен, высокомерен — убийственный коктейль. Но именно это привлекает к нему многочисленных поклонниц. За его улыбку девушки готовы отдать честь, а за право называться его пассией — душу дьяволу. Он — мечта, сон, мираж. Для него отношения с девочками — игра, слегка будоражащая нервы, приятное развлечение, но не более. Таким Малфой был для всех. Но для гриффиндорки Грейнджер он был высокомерным змеенышем и циничным ублюдком. Шесть долгих лет Малфой портил ей жизнь, оскорбляя и унижая, выставляя на посмешище и в сотый раз доказывая, что она полное ничтожество, что ей не место в мире магии.
Но ссоры с ним доставляли Гермионе невероятное наслаждение. Она была как наркоманка, только вместо дорожки у неё полный ненависти голос слизеринца, в роли шприца — самые страшные оскорбления, а результат — невероятный выброс адреналина в кровь, нирвана, экстаз. Абсурдно, нелепо, бессмысленно, но это так. Каждый день глаза ищут его по всему залу, в голове рождаются все новые язвительные слова и ответы на его оскорбления. И вот приходит заветная минута, когда они сталкиваются в коридорах, и начинается очередной поединок не на жизнь, а на смерть. Кровь начинает бурлить, сердце стучит как ненормальное, дыхание учащается, зрачки расширяются… Ответная реакция со стороны ненавистного Малфоя вызывает еще больший всплеск адреналина. И не надо никакого Феликс Фелицис — уверенность в своих силах пьянит, затягивает и заставляет снова и снова возвращаться к такому извращенному удовольствию. Если бы друзья узнали о столь пагубной склонности, то давно бы уже отправили Гермиону в госпиталь Св. Мунго, в отделение для душевнобольных. Гриффиндорка ни капли не сомневалась, что и Малфой получает такое же удовольствие от их «милых» бесед, что злило еще больше.
И вот теперь Мина переступила невидимую грань между поединками, где в роли острых шпаг выступали слова, и полномасштабной войной без правил и ограничений. Ударом на удар, как во время кровной мести шотландцев или вендетты сицилийцев. Вчерашние дети сегодня вступили на тропу войны, рядом с которой борьба с Волдемортом покажется легкой забавой. Девушку нисколько не беспокоил тот факт, что за полетом рано или поздно последует падение, она жила сегодняшним днем и не жалела о содеянном. Гермиона была рада, что назвала именно такую цену победы, ибо вид высокомерного Малфоя, склонившегося при виде грязнокровки дорогого стоит. И пусть эта короткая неделя столь сладостного наслаждения обернется хладнокровной местью в будущем, гриффиндорка готова была платить.
* * *
Скарлетт Росс, пятикурсница факультета Слизерин, торопливо двигалась в восточное крыло замка Хогвартс. Ей необходимо как можно скорее поговорить с гриффиндоркой Гермионой Грейнджер. Наконец, за поворотом показался заветный портрет Полной дамы. Девушка поспешила к нему, уже готовясь произнести с таким трудом добытый пароль.
—Куда же ты направилась, Росс? — раздался тихий, вкрадчивый голос, и из-за колоны показалась Чарис Д‘Алансон.
—Тебе ли ни знать, Тара, — нетерпеливо прошипела слизеринка. — Или ты предпочитаешь официально — Тараксандра, Сивилла египетская?
—Откуда ты знаешь? — тихий шепот с примесью удивления.
—Моё имя Юстиниана Справедливая, и мне необходимо поговорить с Грейнджер.
—Зачем ты здесь? — ошарашено спросила гриффиндорка.
—Я — Куратор. Они не могли все пустить на самотек, как в прошлый раз. На карте стоит слишком многое, — нетерпеливо объяснила Юстина.
—И Они послали тебя? — на лице Сивиллы отразилось недоверие.
—Да. Я еще раз повторяю, мне надо немедленно увидеть Гермиону, — напомнила о цели своего визита девушка.
—Это из-за вчерашнего? — Чарис и сама понимала, что события Первой вечеринки Слизерина будут иметь очень серьезные последствия, которые в конечном итоге могут испортить так тщательно разработанный план.
—Да. То, что произошло вчера на вечеринке, может сильно усложнить и без того запутанную ситуацию, — согласилась с мыслями Д’Алансон Скарлетт.
—У тебя нет права вмешиваться.
—У меня есть полномочия на то, что я собираюсь совершить.
—Она в Заводи Дум, — проговорила Чарис, аргументов у нее не было, а спорить с представителем Их было полностью лишено смысла. — Ты думаешь, она согласится?
—Ты узнаешь об этом первой, — усмехнулась её собеседница, поворачиваясь, чтобы уйти.
—Как поведет себя де Вер?
—Ты сама знаешь ответы на свои вопрос, Тара, — и слизеринка исчезла за поворотом, оставив Чарис в глубокой задумчивости. Если Они прислали Тину в качестве куратора, то видимо Они серьезно озабочены всей ситуацией, а значит ей стоит быть поосторожней и попытаться сделать так, чтобы Мина совершала меньше глупостей: «Эта любовь к Малфою ни к чему хорошему не приведет, откуда она вообще взялась?!»
* * *
Гермиона смотрела на прозрачную воду и размышляла, во что может вылиться месть Малфоя.
—Вот ты где, — тихий поток её мыслей был прерван звонким голосом. «А мне казалось, что об этом месте знаю только я…» — удивленно подумала гриффиндорка.
—Ты кто? И как ты узнала об этом месте?
—Чувствую гриффиндорский напор, — усмехнулась нарушительница спокойствия. — Меня зовут Скарлетт Росс, и я пришла поговорить с тобой о том, что случилось вчера.
—С какого ты факультета? — Гермиона не могла вспомнить эту девушку, сколько ни старалась.
—Пятый курс Слизерина. Тебя что-то смущает? — отозвалась Скарлетт, присаживаясь рядом Грейнджер в наколдованное кресло.
—Мне плевать. Говори быстрее, что ты хотела, а то у меня нет времени слушать всяких слизеринок, — гриффиндорка была заинтригована — что могло понадобиться подопечной Снейпа от неё? А еще Гермиону смущало то, что девушка была ей незнакома.
—Я знаю, какое желание тебе вчера проиграл Драко Малфой, и я хочу, чтобы ты отменила его, — коротко и ясно, чисто по-слизерински.
—Ха. И не подумаю. Росс, или как там тебя, мне плевать на твои желания. Никогда не думала, что Малфой такой трус, что пошлет просить за себя какую-то малявку. Или ты его девушка? Ууу. Это ненадолго, так и знай, — Гермионе было откровенно весело.
—Я не его девушка.
—Хм, мило. И зачем ты мне об этом говоришь? — Мина начала уставать от этого странного разговора.
—Что бы ты меня выслушала, — в глазах слизеринки можно было легко прочесть закончить начатый разговор во что бы то ни стало.
—Ну, говори уже.
—Честь для Малфоев — одна из основных ценностей, это воздух, которым они дышат. Драко с детства вбивали в голову, что он выше других, что его род особенный и что все грязнокровки ниже его, что они недостойны даже пыли у его ног. И Драко всю свою жизнь был с этим согласен, маглорожденные в его глазах — полные ничтожества. Но тут появилась ты, умная и талантливая, гордая гриффиндорка, ломающая стереотипы и не признающая его превосходства. Начались ваши бесконечные ссоры, вы боготворили ненависть друг к другу, вы поклонялись ей. И то, что всю следующую неделю ему придется унижаться перед тобой, перед ненавистной грязнокровкой, доведет его до края. Он сломает всю свою жизнь ради того, чтобы отомстить тебе.
—Почему это должно волновать меня? Он мой враг, и я буду только рада, если он разрушит свою жизнь, — хмыкнула Гермиона, не понимая, какое дело этой девчонке до чести Малфоя. Видимо, она была очередной глупой курицей, влюбившейся в Принца Слизеринского.
—Какая из тебя тогда гриффиндорка? — горько бросила Скарлетт. — Ты своим высокомерием погубишь его жизнь. Вы, гриффиндорцы, обвиняете Слизерин во всех грехах, но именно вы обладаете самым страшным грехом — гордыней, которая застилает вам глаз, не позволяя видеть мир таким, какой он есть. Вы упиваетесь своим высокомерием, обвиняя в этом нас.
Гермиона почувствовала, что новая знакомая совершенно права, но гордость не позволяла ей признать это в слух:
—У каждого свои недостатки, — как можно равнодушнее ответила она на тираду Росс.
—Драко не всегда был таким, — обессилено прошептала девушка. — Он был чудесным ребенком. Однажды Люциус подарил ему на день рождения щенка, чтобы тот воспитал его. Драко так радовался этому зверьку, он всячески ухаживал за новым питомцем, родители не могли налюбоваться на своего маленького ангелочка. Все было чудесно, пока Бесенок, так звали щенка, не укусил Люциуса. Он разгневался и замучил бедное животное до смерти, а Драко смотрел на это полными слез глазами. Те минуты кардинально изменили характер маленького мальчика: душа его ожесточилась, глаза заволокло пеленой равнодушия и цинизма. Больше он не плакал и не заводил домашних питомцев, — глаза Скарлетт были наполнены слезами, голос стал совсем тихим.
Гермиона не могла поверить в этот рассказ, он казался таким неправдоподобным. «Мерлин и Моргана, а ведь он так побледнел и разозлился, когда я упомянула щенка, смеясь над его шевелюрой. Значит, это правда. Люциус — страшный человек, так жестоко обойтись с бедным животным и маленьким ребенком», — жалостливая гриффиндорская натура уже хотела вырваться наружу, как Гермиона вспомнила многочисленные оскорбления, адресованные ей Малфоем. И многолетняя ненависть проснулась с новой силой.
—И что ты хочешь от меня? — зло спросила Мина у слизеринки.
—Неужели тебе все равно? Неужели тебе плевать, что из-за тебя погибнет человек? — Скарлетт просто не могла поверить.
—Никто его играть не заставлял, он проиграл, поэтому пусть теперь платит, — «а то, что она узнала про детство Малфоя, можно будет использовать против ненавистного слизеринца».
—Ты не гриффиндорка, Гермиона Грейнджер. Почему ты не можешь простить ему детские обиды? — отчаянно спросила девушка.
—Я не Мать Тереза, чтобы прощать ему, чтобы то ни было.
—Забудь старые ссоры, не заставляй его унижаться! — взмолилась Скарлетт. Было так непривычно видеть унижающуюся слизеринку — это казалось чем-то настолько сюрреалистичным, что Гермиона готова была подумать, что она вновь видит странный сон.
—Росс, я очень рада за Малфоя, что у него есть такая преданная поклонница, но можешь передать ему, что я не собираюсь смягчать приговор, особенно если он так труслив, что спрятался за женскую юбку. Я все сказала, пусть выполняет то, что должен. И мне плевать на его прошлое, мы живем в настоящем, — сказав это, Гермиона в бешенстве покинула Заводь Дум.
— Если ты всегда будешь оглядываться назад, то не сможешь увидеть то, что лежит впереди, — донеслось ей вдогонку. — Великий Хаос, что за глупую девчонку выбрали для исполнения пророчества? Она же погубит и себя, и Драко, и весь мир. Надеюсь, ты видишь, Элизабет, к чему привела твоя любовь! Мир на грани уничтожения, а ты грезишь о несчастной любви! — и Юстиниана со всей силы кинула кусок прибрежного валуна в воду, что нарушило почти священное спокойствие озера.
История Элизабет
—И что ты собираешься делать? — спросил у друга Блейз Забини в понедельник по дороге на завтрак.
—Если ты о проигранном мною желании, то я исполню его, — лениво отозвался Малфой. — Только вот грязнокровке будет ой как не смешно и несладко от этого.
—О чем ты?
—В детстве Люциус говорил: «Что бы ни произошло, делай вид, что именно этого ты и хотел». Так что я буду кланяться этой идиотке, как ни в чем не бывало, пусть она помучается, размышляя о том, почему я так делаю. А потом, когда она потеряет бдительность, отомщу ей, — губы Драко растянулись в презрительной усмешке.
—Твоя ненависть к ней не знает пределов, верно? — серьезно спросил Блейз, глядя на Малфоя. Его всегда удивлял тот факт, что Драко столько времени уделяет этой гриффиндорке. Когда их компании сталкивались в коридорах, для Драко и Грейнджер словно все переставало существовать, кроме очередной ссоры с ненавистным врагом. Драко год за годом пестовал в себе яростное презрение к грязнокровке. И дело было не в том, что она была подругой Поттера, скорее даже наоборот — Малфой ненавидел Поттера, потому что тот был другом Грейнджер. Драко ненавидел грязноквровку по каким-то своим причинам, понять которые Блейз отчаялся еще на втором курсе. Эти двое были врагами, самыми лютыми врагами, которых когда-либо знал волшебный мир, и они были преданны своей ненависти, как никогда не были преданы семье и дружбе. И Блейз этого не понимал.
—Ты прав, друг мой. После вечеринки я готов был растерзать грязнокровку, но потом решил уничтожить её позже, дольше наслаждаясь процессом, — в серых глазах играла неутолимая жажда раздавить девчонку, растоптать ее на глазах всех, отомстить за то унижение, что ему придется испытывать всю следующую неделю.
—О чем сплетничаете, мальчики? — к ним присоединилась Скарлетт Росс, как всегда, бодрая.
—Скар, сейчас утро понедельника, как ты можешь быть такой веселой? — лукаво усмехнулся Забини, приобнимая девушку за талию.
—Эй-эй, я знаю, что ты к Д‘Алансон подкатываешь, так что руки-то не распускай, — хохотнула пятикурсница. Скарлетт была одной из тех немногих девчонок, кто не покупался на льстивые манеры Малфоя и Забини. Она была их подругой, хотя и была младше на два года. Никто из них не помнил, как они познакомились, но общаться с этой очаровательной девочкой было легко и приятно, как будто в ней не существовало никаких черт, так раздражающих парней в других студентках Хогварста, словно она была взрослее их на несколько десятков лет.
—Ты разбиваешь мне сердце, милая. Расскажи, кто твои информаторы? Я сверну им шею, — Блейз всегда любил строить из себя отчаянного, не понятого всеми, романтика.
—Он слишком ценен для меня! — с притворным ужасом воскликнула Росс.
—Ах, ценен! Тогда я, как твой лучший друг, просто обязан вызвать его на дуэль и защитить твою честь. Ты согласен со мной, Драко? — Малфой шел, не реагируя на внешние раздражители. — Наш дорогой блондинистый друг пребывает в своих мыслях, и вернется он оттуда нескоро.
—Я тоже была бы взволнована в начале такой недели, — уже серьезно произнесла Скарлетт, с тревогой смотря на друга.
—Что ты заешь об этом? — Драко очнулся и требовательно уставился на младшую слизеринку.
—Что ты проиграл Гермионе Грейнджер желание, и мне известно какое, — девочка храбро выдержала взгляд серебристых глаз — ей было не в первой.
—Не смей болтать об этом! — рявкнул Малфой, угрожающе наступая на Росс, отчего та отступила за спину Забини.
—За кого ты меня принимаешь? — обиделась Скарлетт и зашагала прочь, не желая терпеть дурное настроение друга. Блейз же попытался вразумить друга, что так с Росс вести себя нельзя, она все же их подруга.
Драко не слушал, о чем говорит друг — он размышлял о том, что ему предстоит. Безусловно, это выглядело бы небывалым унижением, если бы он смотрел на грязнокровку мрачным, полным ненависти, взглядом. Но он поступит разумнее, не будет подавать вида, что ему это неприятно, и тогда все вокруг подумают, что это лишь очередное издевательство. Главное, не терять самообладания, а потом паршивая гриффиндорка ответит за все.
* * *
—Ну, что, Гермиона, готова к поклонам? — усмехнулся Гарри, когда они двигались по коридору в сторону лестницы, ведущей к Большому залу.
—Конечно. Это будет чрезвычайно забавно, — отозвалась девушка, пытаясь сделать так, чтобы улыбка не казалась вымученной. Ночью ей опять снились непонятные кошмары, отчего поспать нормально так и не удалось.
—Надеюсь, хорек испытает большое унижение, — хохотнул Рон, предвкушая позор слизеринца. Рон ненавидел Малфоя за все то, что Люциус сделал семье Уизли. У Драко были деньги, много денег, хорошая метла, а еще за ним бегали почти все девочки — Рона это ужасно бесило, хотя он себе не хотел в этом признаваться, гриффиндорец предпочитал думать, что ненавидит Малфоя, потому что тот отвратительный слизняк и враг его друзей.
Гриффиндорская компания, состоящая из Гермионы, Рона, Гарри, Джинни и Чарис, начала спускаться по Главной лестнице, весело болтая о предстоящем представлении. На середине пути они заметили слизеринцев, остановившихся напротив них у подножия лестницы. Коридор был пуст, из зала доносились обычные утренние звуки: никто не подозревал о том, что творится за тяжелыми дубовыми дверями.
Гермиона посмотрела в глаза Малфоя. Пронизывающий взгляд серых глаз словно проникал в самую душу, и девушка нервно сглотнула, не зная, чего ожидать. В это мгновение на лице Драко промелькнула сладкая улыбочка, и он начал опускаться в исключительно галантном поклоне, не отрывая, однако, взгляда от гриффиндорки. Всё внимание обратилось на Принца Слизерина. Гермиона, следившая за каждым движением молодого волшебника, словно погрузилась в транс. Что-то противоестественное было в позе Малфоя. Глаза его манили и искушали, обещая наслаждение, Мина тонула в этом океане расплавленного серебра. Хотелось прикоснуться к бледной коже, запустить руку в шелковые пряди волос, почувствовать на себе эти крепкие руки…
—Гермиона! — полный боли и отчаяния крик разнесся по замку.
Гермиона Грейнджер, оступившаяся и упавшая с лестницы, лежала в неестественной позе на холодному полу перед Малфоем. Дальше все начало происходить с невероятной скоростью: часы пробили конец завтрака, двери Большого зала распахнулись, оттуда выходили ученики и замирали на месте.
Гриффиндорцы мигом оказались рядом с подругой, находящейся в бессознательном состоянии. Слизеринцы отступили, не произнося ни звука. Блейз был шокирован, Малфой вообще не воспринимал происходящего. Его план прекрасно работал, грязнокровка была явно поражена, но тут она вдруг начала падать вниз по лестнице, ударяясь о ступени. Прошел всего один миг, и Грейнджер уже скатилась к его ногам. Чувства, обуревавшие юношу, смешались: тут были недоверие, шок, торжество, но где-то глубоко плескались жалость и сострадание к бедной девушке.
—Пропустите, пропустите! — через толпу учеников к месту происшествия пробирались директор и учителя. — Что произошло? — обратился Дамблдор к Чарис.
—Гермиона упала с лестницы, — отчаянно пробормотала она. Девушка была бледна и кусала губы, чтобы не закричать от боли и переживаний за подругу.
—Мисс Грейнджер нужно срочно доставить в Больничное крыло! — воскликнула Макгонагал. Директор наколдовал носилки, на которые бережно переложили бледную гриффиндорку, в которой, казалось, не было ни единой искорки жизни.
—Что встали? Живо все на уроки! — разогнал толпу Снейп. Ученики начали расходиться, шумно обсуждая происшествие и то и дело оглядываясь на Гермиону. Учителя и гриффиндорцы поспешили в Больничное крыло.
—Пойдем, Драко, — позвал друга Забини, тот все еще неотрывно смотрел на то место, где минуту назад лежало тело девушки, 6 лет бывшей его врагом. Как бы он её не ненавидел, быть ответственным за её смерть, он не хотел. Ему было всего 17.
—Я убил грязнокровку. Блейз, я убил Грейнджер, — повторял Малфой, как заведенный.
—Успокойся, Драко, это всего лишь несчастный случай, — убеждал Забини, сам не до конца веря в свои слова. Ему было страшно, по-настоящему страшно. Если Грейнджер умрет, это изменит очень многое, это может полностью сломать многие жизни: слишком большое количество людей было связано с этой гриффиндоркой, он и его друг в том числе.
—Драко, иди в комнату, отдохни, — посоветовала незаметно оказавшаяся тут Скарлетт, которой не терпелось оказаться в Больничном крыле, чтобы подробнее узнать о состоянии девушки.
—Да, пожалуй, я так и сделаю, — тихо отозвался Малфой и пошел в сторону подземелий. Ученики, попадающиеся ему на пути, расступались и давали ему дорогу, а когда он проходил мимо них, перешептывались и показывали на него пальцем. До Драко долетали некоторые обрывки разговоров: «Он всегда ненавидел Гермиону», «Я слышала, как он желал ей смерти», «Он сын Пожирателя смерти, от него всего можно ожидать». Малфою хотелось заткнуть их всех, накричать, побить, доказать, что он не виноват в случившемся, но сил на все это не было, не было сил вообще ни на что.
—Иди на уроки, Блейз, не подводи Снейпа, — прошептала Скарлетт, накрыв своей маленькой ладошкой руку Забини.
—А ты? — юноша недоуменно взглянул на девушку.
—У меня сейчас свободное время, я прогуляюсь вдоль озера, — тихо сказала слизеринка и посмотрела другу в глаза, что-то в них было странное, непонятное.
—Ладно, смотри не замерзни, — Забини ушел на уроки, бросив задумчивый взгляд туда, где исчезла процессия.
* * *
—Мерлин, что случилось? — воскликнула мадам Помфри, едва директор, ведущий заклинанием носилки, появился в Больничном крыле.
—Мисс Грейнджер упала с лестницы, — объяснил Дамблдор.
—Сюда скорее, — засуетилась медсестра, показывая на одну из кроватей. — Бедная девочка.
—Профессор, с ней все будет в порядке? — спросил бледный Гарри у Макгонагал. Толпа гриффиндорцев стояла за ним — ребята переживали за сокурсницу.
—Я не знаю, мистер Поттер, но мы будем делать все возможное, чтобы мисс Грейнджер поправилась. Я думаю, просить вас идти на уроки бесполезно?
—Мы останемся здесь, пока не будет известно ничего конкретного, — безапелляционно заявил Рон.
—Хорошо, вы можете остаться здесь, но других я прошу покинуть Больничное крыло и отправиться на занятия — Гермионе нужен покой. О ее состоянии вы можете узнать после уроков, — гриффиндорцы не хотя ушли из лазарета, попросив ребят оповещать их о здоровье девушки.
Гарри и Рон были бледны и печальны — они очень волновались за Гермиону. Джинни тихо плакала, уткнувшись в плечо Гарри. Чарис молчала и смотрела в одну точку, она недоумевала, как такое могло произойти, ведь этого не было в своих видениях: «Значит здесь замешана Юстиниана».
Время тянулось бесконечно долго, в комнате никто не двигался, время от времени поглядывая на ширму, за которой хлопотала мадам Помфри. Через полтора часа медсестра вышла к ожидающим. Все тут же окружили её, спрашивая о состоянии Гермионы.
—Девочка была в тяжелом состоянии: сломана правая нога, оба запястья, ребро, слава Мерлину, оно не задело легкие, и многочисленные синяки и ссадины, травм головы нет. Я напоила её Костеростом и Заживляющим зельем. С ранами я справилась, но в сознание она не приходит, — вздохнула мадам Помфри.
—Можно к ней? — тихо спросила Чарис.
—Да, только не шумите. Я надеюсь, слыша ваши голоса, она очнется быстрее, — грустно сказала медсестра и заперлась в своем кабинете.
Ребята зашли за ширму, их подруга лежала на кровати совершенно бледная и спокойная, дыхание было, но слабое. Все тело было в еще не заживших синяках и царапинах, места переломов были перебинтованы — зрелище было отчаянно удручающее.
—Главное, что она жива, — пробормотал Гарри, успокаивающе поглаживая Джинни по спине — у девочки начиналась истерика.
Рон ушел за успокоительным для сестры — им предстоял долгий день. Но к вечеру Гермиона так и не очнулась, чем очень опечалила колдомедика и друзей. Не пришла в себя она и на следующие сутки.
Дни сменялись днями, а гриффиндорка неподвижно лежала в Больничном крыле. Друзья устроили дежурства около её постели, не теряя надежду. Гермиону навещали однокурсники и просто знакомые, с которыми девушка хорошо общалась. Каждый вечер заходили профессора Макгонагалл и Граф. Пару раз появлялись Скарлетт Росс и Николас де Вер, разумеется, поодиночке и в дежурство Чарис.
Через неделю после печальных событий ночью в лазарет пришел Малфой. Он стоял у двери и наблюдал за девушкой, залитой лунным светом. С тех пор Драко, повинуясь каким-то неопределенным желаниям, появлялся в палате Гермионы каждую ночь, но об этом никто не знал. Он тихо сидел и вглядывался в спокойное лицо Мины, надеясь увидеть там намеки на выздоровление, но их не было. Драко начал приходить в отчаяние: он начал много пить и часто срывался на окружающих. Выносить его могли только Блейз и Скарлетт, дошло до того, что невозмутимая Сенти назвала его неуравновешенным глупцом, когда он злой из-за ее равнодушного вида запустил в нее пепельницей.
* * *
Гермиона шла по залитой лунным светом дорожке. Это было очень красиво: мерцание луны проникало сквозь кроны вековых дубов и окрашивало еще зеленую траву в серебряный цвет. По пути девушке не попалась ни одна живая душа.
—Я по-другому представляла себе рай, — усмехнулась Гермиона.
—А это и не рай, дорогая, — раздалось за её спиной, Мина мгновенно повернулась. За ее спиной стояла молодая девушка в голубом платье эпохи Средневековья, кажущиеся черными волосы распущены и свободными волнами струятся по спине, глаза полны нежности. Гриффиндорка была шокирована увиденным — она словно смотрелась в зеркало.
—Леди Элизабет? — слабым голосом произнесла Гермиона, невольно протягивая руку, чтобы коснуться кажущейся невесомой женщины.
—Да, Мина, это я, — улыбнулась та, которая исчезла 500 лет назад.
—Но как?! Вы же… — недоумевала Грейнджер: «Если это Элизабет, и это не рай, значит, я попала в ад. Мило».
—Должна быть мертва, не так ли? Нет, я не мертва, но и не жива. Это не рай и не ад, и ты всего лишь бес сознания, — леди Бэв подошла к девушке. — Я рассчитывала встретиться с тобой только в день твоего совершеннолетия, но обстоятельства решили за меня.
—Так, давайте по порядку: первое, где мы? — требовательно спросила гриффиндорка.
—Мы в моих воспоминаниях, эта аллея ведет к родовому замку моей семьи, — Гермиона присмотрелась и увидела вдали очертания старинного замка. — Это замок Бэв, или Лунный Замок.
—Во-вторых, что я тут делаю? — Гермиона обладала рациональным умом, что зачастую спасало ее в самых безнадежных ситуациях.
—Ты здесь для того, чтобы узнать историю своей семьи и понять свое предназначение, — пропела Элизабет голосом, подобным перезвону колокольчиков. Она слегка напомнила сумасшедшую: «Может я слишком стукнулась головой и теперь у меня проблемы с психикой?..»
—Хорошо, я вас слушаю, — спокойно произнесла Гермиона, решив, что возможно сейчас, поговорив со своим подсознанием, она найдет ответы на свои вопросы.
—Пойдем к озеру, — женщина указала на тропинку между деревьями.
Две невероятно похожие девушки неспешно двигались между деревьев к мерцающей вдали воде. Красота этого места поразила Гермиону, это было самое завораживающее зрелище, которое девушка когда-либо видела, пусть даже это и было всего лишь плодом ее больного сознания. Среди высоких скал располагалось озеро с кристально чистой водой, отражающей лунный свет. По берегам росли ивы и цветы, летали феи и светляки. Высокое небо походило на отрез бархата глубокого сине-фиолетового оттенка с россыпью звездных бриллиантов.
—Как в сказке! — восхитилась Гермиона. Они присели на мягкий зеленый ковер.
—Да, таким это место я запомнила с детства, таким оно было в тот день, когда я была вынуждена покинуть родной дом. Впрочем, я начну с самого начала.
Эта история началась почти две тысячи лет назад, когда жена императора Веспасиана по доброте душевной взяла в свою свиту девочку из обедневшей этрусской семьи. Когда Астрее, так звали тут девочку, исполнилось 15, красота её расцвела, и, конечно, ветреный правитель влюбился в неё. Вскоре она родила Веспасиану девочку, Юлию, но сама умерла от обильного кровотечения. Император не простил девочке смерти её матери и отослал в одну из дальних провинций на попечение матери Астреи.
—Проснись, Гермиона, пожалуйста, — отчаянно просит Гарри.
За 6 лет, проведенных вместе, Гермиона Грейнджер стала для него сестрой, которой у мальчика никогда не было. Любимая старшая сестренка, готовая прийти на помощь в любой момент, дать совет и поддержать. Рон, Гермиона и Джинни были его семьей, его опорой, без них он не мыслил своей жизни. Гарри не хватало Гермионы с её рассудительностью, обезоруживающей логикой и теплым взглядом родных карих глаз.
Через 14 лет Веспасиану понадобилось её присутствие в Риме, как политик он ценил династические браки, пусть даже с незаконнорожденной дочерью императора. Он решил выдать Юлию, которая по красоте превосходила свою мать и получила прекрасное образование, за одного из своих советников. Девочка сопротивлялась, но отец был непреклонен, день свадьбы был назначен. Тогда она решилась бежать из Рима так далеко, как только сможет. Выбор пал на Британские острова, которые были достаточно удалены от столицы Империи и имели некоторую автономию, что могло спасти Юлию от гнева отца. Спустя несколько месяцев юная принцесса инкогнито прибыла в Англию. Ты представляешь себе Британию начала первого тысячелетия? Постоянные стычки с норманнами и другими враждебными племенами, и это было не самым страшным. Юлия, как дочь императора, жила в Италии, не думая о проблемах безопасности и пропитания, а в пути и на новом месте это все стало реальностью. Скитания, плохое питание, постоянная угроза жизни и чести — все это стало неотъемлемой частью её новой жизни.
—Ты нам так нужна, — Рон боится поверить в слова мадам Помфри о том, что их подруга может не проснуться никогда.
Их дружба началась не сразу, но за все те годы, что они прожили рядом, она усилилась во сто крат, став крепче алмазов. За Гермиону Рон готов был пойти на что угодно, даже на убийство. На шестом курсе был эпизод, когда они думали, что дружба переросла в любовь, и тогда они начали встречаться. Но через несколько недель романтичных прогулок и милых слов оба поняли, что это все смешно и что их любовь не более чем дружеская. Все вернулось на круги своя: Гермиона и Рон снова были друзьями, семьей. Все чувства и ощущения Уизли в эти дни притупились, туман отчаяния медленно проникал в каждую клеточку тела.