Философия познания К.Поппера

 

 

Карл Раймунд Поппер (1902 — 1994 гг.) — британский философ, логик и социолог. Родоначальник школы "критического рационализма", кото­рая стремилась к конструктивному преодолению логического позитиви­зма. Основные сочинения: "Логика научного исследования", "Открытое общество и его враги", "Нищета историцизма", "Предположения (или догад­ки) и опровержения", "Объективное знание. Эволюционный подход", "Автобиография (Поиску нет конца)", "Личность и ее мозг" (в соавторстве с Дж. Экклсом), "Реализм и цель науки", др.

Поппер начал с критики неопозитивизма, считая, что методами последнего "уничтожена не только метафизика, но точно также и естествознание. Ибо законы природы не более сводимы к утверждениям наблю­дателя, чем метафизические изречения". В отличие от неопозитивистов, Поппер видел главную цель философии в изучении роста научного зна­ния, в особенности — научной космологии. Научная космология, по Попперу, представляет собой проблему познания мира, включая "нас самих (и наше познание) как частей этого мира". Он утверждает: "чисто метафизические идеи — а потому идеи философские — имели величайшее значение для космологии ... метафизические идеи указывали путь",

Не существует особого метода философии. Есть метод любой рациональной дискуссии с четкой постановкой воп­росов и критическим анализом предлагаемых решений. При этом Поппер предлагает свой критерий оценки суждений рациональной дискуссии — принцип фальсификации (или принципиальной опровержимости любого утверждения), противоположный принципу верификации неопозитивистов. Он заявляет: "Хватит копаться в словах и смыслах, важно разобраться в критикуемых теориях, обоснованиях и их ценности".

Поппер приходит к отрицанию индукции как таковой, поскольку, по его мнению, любая попытка как-то обос­новать индуктивный принцип на опыте проваливается, втягивая иссле­дователя в бесконечный регресс. Кроме того, Поппер демонстрирует невозможность индуктивисткого постулата, согласно которому голо­ва ученого должна быть свободной от предположений, гипотез, подо­зрений, короче, он должен обладать идеальным умом, в котором отра­жается Книга природы. Такую позицию Поппер называет "философским мифом обсерватизма". Наш ум, скорее, напоминает доску, испещренную знаками традиции, культурной эволюции. Любое наблюдение всегда направляется теоретическими ожиданиями, что легко, как утверждает Поппер, проверить. Нечто, подлежа­щее наблюдению или доказательству, — это гипотезы (идеи, теории также гипотетичны), которые изобретаются для решения какой-то проблемы. Ум, очищенный от предрассудков, будет пустым, а не девственным, как ожидают некоторые: "Наблюдения чистого, лишенного теоретического компонента, просто не существует. Все наблюдения, особенно экспериментальные, выполнены в свете той или иной теории". Согласно Попперу, даже животное рождается со множеством подсознательных ожиданий, что, вообще-то говоря, соответствует некоторому виду гипотетического знания. Однако, врожденным посылкам нельзя доверяться: утрата иллюзий порождает проблемы, ведущие к росту знания через коррекцию и модификацию предыдущих сведений.

Настоящее, действительное исследование начинается не с наблюдений, а с проблем практики или теории, оказавшейся в критическом состоянии. По своей природе, логическая проблема есть противоречие между установленными положениями. Поппер говорит об этом примерно так: проблемы возникают в силу того, что мы — люди — располагаем культурно-биологической памятью, которая есть плод сначала эволюции биологической и лишь потом — культурной. Когда некийосколок памяти (ожидание, гипотеза, предание) раздражается от сопри­косновения с реальным фактом, рождается проблема.

Исследование начинается с поиска выхода из затруднения, для которого творческие воображение просто необходимо. Как, впрочем, добавляет Поппер, необходимо и понимание разницы между контекстом открытия и контекстом доказательства. Одно дело — психологический процесс, или генезис идей, и совсем другое — их доказательство. Кроме того, у научных идей нет привилегирован­ных источников: миф, метафизика, сон, галлюцинации могут породить открытие. Важно при этом, что, так или иначе, они должны подтверждаться фактами, быть контролируемыми и обоснованными.

Для решения проблем необходимы гипотезы. Выдвинутые гипотезы подлежат проверке. Гипотеза (или теория) верна, если ее следствия подтверждаются. Отсутствие подтвержденных следствий — свидетельство неверности гипотезы. Теория, чтобы быть подтвержденной, должна быть в принципе контролируемой, или, иными словами, фальсифицируемой со стороны фактов (допускать возможность опровержения). Если невозможно получить из теории следствия, открытые контролю фактов, то это значит, что данная теория не имеет научного характера, ненаучна.

Процесс извлечения следствий из теории (гипотезы) под контро­лем базовых (протокольных) предложений, которые описывают факты, и составляет суть контрольно-дедуктивного метода Поппера. Причем кон­троль при этом не имеет конечной дефинитивной точки: любой после­дующий контроль способен опрокинуть теорию, десяти­летиями считавшуюся неуязвимой. Об этом красноречиво свидетельствует история науки. В силу асимметрии верификации и фальсификации (милли­арды подтверждений не гарантируют истинности гипотезы, тогда как один негативный факт опровергает ее), Поппер формулирует принцип (фальсифицируемости): поскольку теория остается подверженной опроверже­нию, то следует испытывать ее фальсификацией, ибо, чем раньше будет найдена ошибка, тем быстрее мы найдем другую, лучшую теорию для необходимой проверки. Поппер высоко ценит позитивную силу ошибки. Опыт, по Попперу, — это имя наших ошибок.

Научная (эмпирическая) система не должна исключать возможности опровержения опытом. Иное дело, когда мы обращаемся к метафизическим системам, которые всегда верифицируемы (хотя бы одним каким-то фактом). Но метафизические системы ничем не могут быть опровергнуты, считает Поппер: каким фактом можно ниспровергнуть философ­ию, историю или религию?

Цель науки — максимально приблизиться к истине. При этом, как считает Поппер, мы выбираем те теории, которые превосходят своим истинным содержанием предшествующие и обладают меньшим ложным (сомнительным, проблематичным) содержанием, чем предшествующие. Поппер даже формулирует положение, согласно которому, если наша цель — прогресс и рост знания, то нель­зя одновременно желать его высокой вероятности, ибо два эти показа­теля находятся в обратно пропорциональной зависимости: рассуждая все больше и больше, легче ошибиться (ср. правило традиционной формальной логики: кто много доказывает, тот ничего не доказывает).

В науке ищут истину, но истина предписывается не фактам, а тео­риям. Теория верна, если отвечает фактам. И все же, считает Поппер, у нас нет критерия истины, даже если мы на верном пути. Невозможно об этом знать наверняка, ибо следствий из теорий бесконечно много, а контролировать их все невозможно. Поэтому, замечает Поппер, истина — всего лишь регулятивный идеал, а прогресс науки состоит в исключении ошибок предыдущих теорийи приближении ко все более правдоподобному знанию: от Коперника к Галилею, от Галилея к Кеплеру, от Кеплера к Ньютону, от Ньютона к Эйнштейну.

Однако, считает Поппер, мы не можем быть уверены в том, что существует некий закон научного прогресса. Наука знала периоды стагнации, атакже препятствия эпистемологического, идеологического, экономического характера. Следует говорить о критерии, согласно которому одни теории нужно заменить другими. Это делается по таким основаниям: 1) по более точным утверждениям соответствующей теории, 2) по большему числу объясняемых ею фактов, 3) по большей детальности описания и объяснения фактов, 4)потому что эта теория выдерживает контроль, который не выдерживает старая теория, 5) потому что она выдвигает новые формы экспериментального контроля, которые не учитывала старая теория, 6) потому что данная теория объединяет разные проблемы, до того не связанные.

Предпочтительнее та теория, которая в свете доступных на данный момент времени средств контроля содержит больше информации и при этом точнее объясняет реальность. Но нельзя до конца доверяться ни одной из теорий, ибо невозможно доказать их истинность. В качестве основы действия следует предпочесть теорию, в большей степени открытую для контроля.

В отличие от принципа верификации, критерий фальсифицируемости проводит демаркационную линию между эмпирическими и неэмпирическими утверждениями. Сказать, что положение ненаучно, не значит ска­зать, что оно бессмысленно. Поппер пишет: "Критерий демаркации приз­ван отделить научные системы от метафизических утверждений в пол­ной мере значимых систем". Он считает, что с психологической точки зрения научное открытие невозможно без веры в идеи чисто спе­кулятивного характера. Так, те же идеи реа­лизма, универсального порядка и каузальности насквозь метафизичны. Нередки ситуации, когда метафизические идеи срастались с наукой. Таковы идеи атомизма, принцип первоэлемента, корпускулярная идея, др. Подобные идеи несут в сознание образ мирового порядка, указывают на то, что некоторые события человек способен успешно предсказывать. Научными идеи становятся лишь тогда, ко­гда они представлены в форме, допускающей эмпирическое сравнение с другими идеями (теориями), в форме, допускающей опровержение.

Поппер предлагает свою программу метафизических (философских) исследований. Он считает, что с психологической, исторической и даже логической точек зрения сферу истинного нельзя отождествлять с областью эмпирически контролируемого знания. Метафизичес­кие теории, по Поп­перу, хотя они эмпирически непроверяемы, так или иначе могут быть объектом критики. Они ведь тоже даны всегда в контекс­те объективно проблематичных ситуаций. И если приходит время новых теорий, то рушится старый фон прежних теорий, на смену старой мета­физики приходит новая, соответствующая духу новых теорий.

Что касается диалектика, то она, по мнению Поппера, представляет собой абсолютизацию научного метода, и как таковая — недоразумение. Диалектика как дескриптивная теория разрешается либо в банальную тавтологию, либо в доктрину, которая оправдывает все и вся. Она, по сути, беспомощна, так как находится вне опытной проверки.

Критикуя идеи историцизма и холизма, Поппер защищает фундаментальное единство метода естественных и социальных наук, а также рациональную социальную технологию, которую он называет градуализ­мом. В ответ на положение историцизма о том, что социальные науки вскрывают законы исторической эволюции с целью предвидения будущего, Поппер заявляет: 1) история науки полна сюрпризов, ограничивающих возможность прогнозирования, 2) идея стабильного закона социального развития методологически ошибочно смешивает понятия за­кона и тенденции, 3) смысл истории предписывает сам человек, 4) исто­рия не оправдывает, а судит. На претензии холизма в постижении тотальности объекта Поппер возражает:
1) известные нам теории, описывающие лишь небольшие фраг­менты реальности, не дают суммарного представления о целом, 2) холизм на практике нередко вырождается в утопизм или тоталитаризм.

Поппер различает два типа устройства общества: "открытое общество" и "закрытое общество". Закрытое — это такое общество, которое организовано по тоталитарному принципу, на основе авторитарно установленных и неизменных норм. Открытое общество — общество, основанное на критическом потенциале человеческого разума, где не просто терпят, а всячески стимулируют при содействии демократических институтов инакомыслие, интеллектуальную свободу индивидов и социальных групп, направленную на решение соци­альных проблем и непрерывное реформирование общества. Открытое общество Поппер связывает с демократией, которая позволяет иметь институты, благодаря которым общество может осуществить полную смену правительства, не прибегая к насилию, не применяя физических репрессий. Поппер говорит: "Одно насилие неизбежно порождает другое, рево­люции уничтожают самих революционеров, компрометируя идеалы. Выжи­вают лишь циники, поднаторевшие в искусстве выживания...". "Нет ничего проще, чем уничтожить человечество, — достаточно развязать насилие. Куда сложнее возделывать рациональное общество, конф­ликты которого разрешаются по большей мере разумным путем".

Для Поппера важна иерархия ценностей: сначала — свобода, лишь затем — справедливость. В свободном обществе посредством суровой критики и взвешенных реформ можно добиваться справедливос­ти. Но в условиях общества, закрытого для критики, где тиран окру­жен толпой льстецов, нет и речи о справедливости.

Рационализм, разумная аргументация, теория основаны на опытном контроле. Но сам выбор в пользу рационализма, отмечает Поппер, не может быть доказан аргументами и отсылкой к опыту. При любых дискуссиях последним основанием оказывается иррациональная вера в разум. Выбор в пользу разума, не будучи чисто интеллектуальным, имеет моральную ок­раску, так как через него становится определенным наше отношение к жизни, социуму, близким и дальним. Так, выбор в пользу разум­ности собственного и чужого поведения является основой равенства всех перед законом.

Поппер критикует Платона, как родоначальника тоталитаристских моделей общества. Он же утверждает, что после Гегеля и Маркса в философии воцарился дух бесчестия как следствие гипертро­фии "диалектических" законов. Принцип тождества разумного и дейст­вительного Поппер характеризует не иначе как оправдание мифа орды и апологией прусского государства. Признавая в Марксе блестящего аналитика социологических и экономических институтов, Поппер утверж­дает, что пророчества, увлекшие Маркса, привели его к поражению, причиной чего является историцизм — вера в неотвратимый и абсолютный закон социального развития.

Свой долг Поппер видел в содействии сохранению чувства социаль­ной ответственности и любви к свободе.