Окунь С. Б. История СССР: (Лекции). Ч. 1. С. 126


Проводить свою политику Александру I было непросто. Дво­рянство, приветствуя его вступление на престол, в своем большин­стве не было готово ни к «отмене рабства», ни к возведению храма «истинной монархии». Что же до сторонников конституции из чис­ла заговорщиков, то у них были свои планы. Стремясь усилить свое влияние на молодого императора, П. А. Зубов думал не толь­ко об упрочении собственного положения. Подобно своим едино­мышленникам из среды высшей аристократии он при помощи «конституции» рассчитывал юридически ограничить в известных рамках прерогативы монарха. В кругу петербургских сановников и иностранных дипломатов действия Зубова воспринимались то как намерение ввести «конституцию», то как попытки установить олигархическое правление. Зубов и его окружение невольно вы­глядели как люди, взявшие на себя инициативу в проведении пре­образований, как политики, опередившие императора в подготов­ке возможных реформ.

Александр I был предельно осторожен и внимателен во взаи­моотношениях с участниками событий 11 марта, обретавшими те­перь в глазах общества облик реформаторов. Эта осторожность за­ставляла его не спешить с опубликованием собственной програм­мы преобразований, до поры до времени не раскрывать свои карты. В известной мере будучи сторонником «истинной монархии», он сам считал возможным вести речь о каких-то шагах, направлен­ных на то, чтобы самодержавная власть не носила деспотического характера. В этом смысле он допускал возможность какого-то ком­промисса с представителями аристократической олигархии.

Самостоятельную политическую группировку составляли быв­шие екатерининские вельможи. Они твердо стояли на страже не­прикосновенности дворянских привилегий, были противниками отмены крепостного права. Считая себя вправе деятельно участ­вовать в государственном управлении, в выработке внутриполити­ческого курса правительства, «екатерининские старики» были сто­ронниками умеренных реформ в системе государственного управ­ления. Именно в этой среде было распространено представление о том, что повышение авторитета такого учреждения, как Сенат, будет способствовать усилению влияния вельможной аристокра­тии на деятельность монарха. Поэтому в их среде было сочувст­венное отношение к идее реформировать Сенат. Одновременно они с беспокойством и недоверием следили за усилением влияния бывших заговорщиков, особенно братьев Зубовых и Палена. На­ходившийся в английском городе Саутгемптоне и внимательно следивший за событиями в России граф С. Р. Воронцов в те дни писал в одном из писем: «Монарх в их руках. Он не может иметь ни силы воли, ни твердости, чтобы противиться тому, чего хочет эта ужасная клика. Он должен беспрестанно видеть на лицах тех, кто окружает и преследует его, их скрытые мысли, которые они сами ему высказывают: „Мы задушили твоего отца и ты последу­ешь его примеру, если когда-либо осмелишься сопротивляться на­шей воле"». Передавая настроения той части высшего петербург­ского общества, которая недоброжелательно относилась к П. А. Зубову, посол Пруссии в Петербурге Люзи доносил своему


императору, что Александр I «окружен убийцами своего отца и вынужден некоторым образом подчиниться им, или же он настоль­ко слаб, чтобы энергично следовать своей воле».6

Положение Александра I действительно было по меньшей мере щекотливым. Около него в момент вступления на престол из «мо­лодых друзей» был один П. А. Строганов. Пришлось идти на сбли­жение с Зубовыми, Паленом, в чем-то уступать им. Впрочем, в дальнейшем Александр I сумеет найти на время известный комп­ромисс в отношениях с этими сильными и опасными политически­ми партнерами.

В таких условиях невозможно было объявлять о намерении провести отмену крепостного права, даже если бы Александр I и был готов к этому. Нужно было угодить настроению, охватившему большинство, и он открыто осудил деспотизм Павла I и заявил, что обещает править «по законам и по сердцу» бабки своей Ека­терины II.

Первые указы и распоряжения Александра I вполне соответ­ствовали духу его заявления о том, что он устранит несправедли­вости и несуразности, допущенные в царствование Павла I. На­чиная с 13 марта последовала серия указов. Первым был указ об отставке генералов и офицеров, уволенных по суду и без суда. Тем самым эти люди приравнивались к тем, кто увольнялся в отставку в обычном порядке с соответствующим обеспечением. Следом был издан указ такого же содержания применительно к гражданским чиновникам. Снимались запреты, касавшиеся внешней торговли. Объявлялась амнистия — прежде всего по делам, которые вела Тайная канцелярия, затем бежавшим за границу. Полиции пред­писывалось «не выходить из границ своей должности», т. е. не допускать произвола. 22 марта был издан указ о свободном про­пуске через границы как из России, так и в Россию. Наконец, 31 марта был отменен запрет на ввоз из-за границы книг и нот, на содержание частных типографий. Реакция на все эти указы бы­ла одобрительной. Правда, каждое царствование начиналось с по­добных же действий нового императора, так что указы Александ­ра I ничего из ряда вон выходящего собой не представляли.

Сложнее было сохранить тенденцию к серьезным преобразова­ниям и подтверждать верность заветам Екатерины II, хотя и это надо было сделать в некоторых случаях применительно к конкрет­ным обстоятельствам.

25 марта 1801 г. в секретном порядке в соответствии со спи­ском, который составил сам Александр I, в Зимнем дворце был со­бран тайный совет, представленный 12 высшими сановниками. На заседании были генерал-прокурор А. А. Беклещов, фактически являвшийся и министром юстиции, внутренних дел и отчасти финансов, вице-канцлер А. Б. Куракин, министр коммерции Г. П. Гагарин, вице-президент Адмиралтейств-коллегий Г. Г. Ку-шелев, государственный казначей А. И. Васильев, вице-президент Военной коллегии И. В. Ламб, петербургский военный генерал-гу-

6 Цит. по: Сафонов М. М. Проблема реформ... С. 77.


бернатор П. А. Пален, директор почт Д. П. Трощинский. Помимо них, были еще приглашены Н. И. Салтыков, П. В. Лопухин и братья П. А. и В. А. Зубовы. На заседании были рассмотрены и утверждены проекты нескольких манифестов и указов. Через не­сколько дней, 2 апреля, в общее собрание Сената прибыл Алек­сандр I вместе с генерал-прокурором А. А. Беклешовым. Заняв председательское кресло, Александр I повелел огласить тексты пя­ти манифестов, проекты которых были рассмотрены на заседании тайного совета 25 марта. Первым был оглашен манифест, подтвер­ждавший жалованную грамоту дворянству. Александр I торжест­венно заявил, что убежден «в справедливости, святости и непри­косновенности преимуществ дворянства». В тексте самого манифе­ста говорилось, что Александр I «положил во всем следовать по стезям ее (Екатерины II. —Авт.)». В том же духе был выдержан и следующий манифест, подтверждавший жалованную грамоту го­родам и Городовое положение. Все это было воспринято сенатора­ми как подтверждение намерения Александра I следовать заветам Екатерины II. Кроме того, сенаторы уже по своей инициативе со­ставили свод постановлений Павла I, нарушавших дворянские права и преимущества. Доклад был поднесен Александру I и ут­вержден им 5 мая 1801 г. Несколько позже, 3 июня 1801 г., Алек­сандр I утвердил аналогичный доклад о нарушении прав купече­ства. Помимо вышеназванных манифестов, среди утвержденных 5 мая были манифесты об амнистии, об упразднении Тайной кан­целярии и манифест, обращенный к крестьянству. Особое значе­ние имели манифесты об утверждении жалованных грамот дво­рянству и городам. Это ставило Александра I, еще недавно в кругу единомышленников рассуждавшего об отмене крепостного права, о конституции и народном представительстве, в положение защит­ника принципов продворянской и крепостнической политики Ека­терины II.

Заверения Александра I в верности заветам Екатерины II не означали, что молодой император откажется от реформ, целью ко­торых было создание «истинной монархии». Поддержку в этих на­чинаниях Александр I мог получить со стороны довольно многих представителей русского общества, ожидавших перемен. Однако сторонники реформ не были объединены. Александру I нелегко было найти вполне достойных помощников, действительно ему преданных и полностью разделявших его взгляды. Практически не было таких людей в непосредственном окружении Александ­ра I, среди его ближайших родственников. Напряженность в се­мейных отношениях поддерживалась и тем недовольством, кото­рое время от времени проявляла Мария Федоровна, императрица-мать, потрясенная событиями 11 марта, казалось бы, стоявшая в стороне от активной политической жизни. Старший из братьев Александра I, великий князь Константин Павлович, юридически являвшийся наследником-цесаревичем, бравировал своим нежела­нием заниматься государственными делами. Шеф Конной гвар-


дии, он в июне 1801 г. согласился стать во главе воинской комис­сии, но не вмешивался в дела, выходившие за рамки военного ве­домства.

В первые месяцы и годы царствования Александра I его веро­ятными сотрудниками в проведении реформ могли стать высшие государственные деятели, объединенные в совещательном органе, близком к императору. Таким органом мог стать созданный Алек­сандром I Непременный (Постоянный, Государственный) совет. Как было сказано в указе, вместо давно уже бездействующего Со­вета при высочайшем дворе учреждался «на особенных правилах», «составленный из лиц, суверенностью нашей и общей почетный „Совет непременный"».7 В состав его вошли 12 сановников, уча­стников заседания 25 марта 1801 г. Новый совет должен был рас­сматривать государственные дела и постановления, быть законо­совещательным учреждением, заниматься упорядочением законо­дательства, для чего имел право создавать кодификационные комиссии. Первое время в Совете большим влиянием пользова­лись П. А. Зубов и П. А. Пален. Когда в апреле 1801 г. в Совет были введены П. В. Завадовский и А. Р. Воронцов, это было вос­принято как ослабление позиций Зубовых.8 Александр I, создав Непременный совет, казалось бы, продемонстрировал готовность к преобразованиям и к установлению известного контроля над верховной властью. Но этого не случилось.

Созданный для рассмотрения новых законов, а в будущем и для подготовки реформ, Непременный совет в начале свое» дея­тельности был занят дебатами вокруг внешнеполитических про­блем, таких, как русско-английские отношения (обсуждались с 30 марта 1801 г.) и присоединение Грузии (обсуждалось с 11 апре­ля до сентября 1801 г.). Свое окончательное решение по этим во­просам, изложенное в его манифестах, Александр 1 принял под давлением большинства Совета.

Реформаторские начинания Александра I были осложнены политическими интригами, которые особенно активно вели П. А. Зубов и его сторонники. «Молодые друзья» еще не собрались вместе. Строганов, находившийся в Петербурге, в апреле 1801 г. начал беседы с Александром I о возможных реформах, причем на­стойчиво советовал готовить реформы в строгой тайне. Александр I согласился со Строгановым, программа которого предусматривала сначала преобразование администрации, а уже после этого — со­ставление конституции. Основные положения этой программы бы­ли сформулированы в записках: «Опыт изложения системы, кото­рой надо следовать в реформе управления империей», «Генераль­ный план работы с императором над реформой», «О состоянии нашей конституции» и др. Имелось в виду обеспечить права граж­дан, прежде всего «свободы и непоколебимости прав собственно­сти», понимаемых в духе идей эпохи Просвещения, уже нашедших свое воплощение в американской конституции и французской «Декларации прав человека и гражданина».

7 ПС31. Т. 26. № 19806.


php"; ?>