Boring E. G. A History ofexperimental Psychology. N. Y., H929. P. 120. 21 страница

Мышление первобытного человека абсолютно при­чинно: оно не признает случайностей, не чувствительно к противоречиям и не требует доказательства фактами. Умение различать разновидности растений, отпечатки следов каждого человека своей группы, искусство в производстве посуды, корзин, пирог, украшений и т. п. проявления трудовой деятельности не являются, по Леви-Брюлю, плодом размышления и рассуждения. Они — продукты чутья, интуиции, слепого навыка. По Леви-Брюлю, влияние общества на сознание человека осуществляется только через систему коллективных представлений, причем главным образом религиозно-мистического характера (верования, магические обря­ды).

По Леви-Брюлю, пралогическое мышление не обра­зует стадию, предшествующую логической мысли. Оно представляет особую структуру, функционирующую совместно с логической мыслью, и не перерастает в ло­гическое: с развитием общества сектор логического мышления лишь увеличивается, оттесняя мистическое


пралогическое мышление3. Дело в пропорции: в мыш­лении первобытных народов пралогические структуры преобладают. Но даже в современном обществе они не исчезли полностью (религия, понятие о душе и др.)-Наша умственная деятельность одновременно рацио­нальна и иррациональна, пралогические и мистические элементы в ней сосуществуют с логическими. М. Галь-бвакс (1877—1945) на материале памяти, Ш. Блон-дель (1876—1939) применительно к аффективно-воле­вой сфере утверждали социальный характер всей пси­хики человека. Значение французской социологической школы заключается не столько в развиваемых ею представлениях о типах мышления,— как раз это и под­вергается критике,— сколько в выдвижении нового — исторического — подхода к исследованию человеческой психики. Проблема преобразования человеческой пси­хики в ходе исторического развития общества получила последующее развитие как во французской науке (К. Леви-Стросс, А. Валлон, историческая психология И. Мейерсона), так и в других странах.

Глава VI

ОПИСАТЕЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

В период открытого кризиса о новом подходе к изучению духовного мира человека заявил не­мецкий философ В. Дильтей (1833—1911), основатель «философии жизни». Он выступил с критикой академи­ческих философских школ, с притязаниями на новое мировоззрение, основанное на самой жизни, этой един­ственной реальности, постигаемой посредством творче­ских инстинктов и гениальной интуиции. Основной пси­хологический труд «Описательная психология» (1894). Деятельность В. Дильтея протекала в ситуации ос­трых дискуссий о методологии исторического и гумани­тарного знания (наук о духе) К Согласно Дильтею, все науки о духе должны базироваться на психологии.

а По отношению к онтогенезу подобный подход- развивал Ж. Пиаже в ранний период своего творчества. По Пиаже, ребенок развивается как биологическое существо, непроницаемое для опы­та, нечувствительное к противоречиям; лишь на определенном эта­пе к биологическим факторам присоединяются социальные и спо­собствуют выработке логических норм его мышления.

1 См. Введение настоящего издания.


Он исходил из положения о том» что все ссистемы культу­ры — хозяйство, право, религия, искусство и наука и внешняя ор­ганизация общества в союзе семьи, общины, церкви, государства возникли из живой связи человеческой души... и не могут в кон­це концов быть поняты иначе, как из того же источника. Психи­ческие факторы образуют их важнейшую составную часть, и пото­му они не могут быть рассматриваемы без психического анализа»2. Вследствие психологизации трактовки общества и наук о духе ока­залось, что «развитие отдельных наук о духе связано с разработ­кой психологии»3. Утверждалось, что «психология будет основани­ем наук о духе, подобно тому как математика — основа естест­вознания» 4.

Однако существующая психология была подвергну­та Дильтеем сокрушительной критике, ибо до сих пор она развивалась из «неправомерного распространения естественнонаучных понятий на область душевной жиз­ни»5, так как естествознание рассматривалось как един­ственно подлинная форма научного знания. Естествен­нонаучная ориентация психологии, особенно в период ее становления как самостоятельной науки, получает у Дильтея отрицательную оценку. «... В кровеносной си­стеме познающих субъектов, которых конструируют Локк, Юм и Кант, течет не настоящая кровь, но разбав­ленный сок разума как чистой мыслительной деятель­ности» 6. Критике подвергались принципы этой психо­логии, которую Дильтей называет объяснительной, ее гипотезы, представления об элементах — атомах и их ассоциациях и др., которые не доказуемы. Ее предме­том не являлась полнота человеческой природы — объ­яснительная психология не может объяснить подлин­ную жизнь души потому, что занимается незначитель­ными феноменами и трактует их неправильно. Эти ошибки проистекают из непонимания специфики психо­логии как одной из наук о духе, по сравнению с естест­венными науками по предмету и по методу. Естествен­ные науки имеют дело с фактами, которые даются из­вне, при' посредстве чувств как единичные феномены. Связь между ними устанавливается путем дополняющих заключений. В психологии факты выступают изнутри

2 Хрестоматия по истории психологии/Под ред. П. Я. Галь­
перина, А. Н. Ждан. М„ 1980. С. 261.

3 Там же.

4 Там же. С. 276.
6 Там же. С. 277.

• Nohl H. WHhelm Diltey (1833—1911)/Die GroSen Deutschen. Deutsche Biographien. Bd. IV. Berlin, 1957.


как некоторая живая связь душевной жизни, как нечто г первично данное. Связные комплексы первоначальны « даны в переживании, они представляют неразложимук> цельность.

По методу эти науки также отличны друг от друга. Естественные науки пользуются объяснением, привле­чением гипотез, экспериментом. Природу мы объясня­ем. Психология имеет дело с сознанием, которое нуж­но описать. Необходимо отказаться от объяснения в этом естественнонаучном смысле, в смысле поиска при­чин. Душевную жизнь мы постигаем, т. е. уясняем ее * смысл. Эксперимент в психологии возможен, но толь­ко в пограничных областях душевной жизни, в цен­тральных же — нет.

Противопоставление понимания (Verstehen) и объ­яснения (Erklahrung) —центральный методологический принцип описательной психологии. Это противопостав­ление явилось формой критики натурализации в психо­логическом исследовании, которая свойственна естест­веннонаучно ориентированной психологии. Понимание как метод понимающей психологии принципиально от­лично от интроспекции. Интроспекция ограничивает по­знающего содержанием его сознания, закрывая выход в сферу объективного. Понимание не тождественно ир­рациональному познанию в понятиях: описательная психология обязана выяснить возможность того, чтобы переживания были возведены в понятия. «Что такое че­ловек, можно узнать не путем размышления над самим собой и даже не посредством экспериментов, а только лишь из истории»7. Понять — это значит оценить субъ­ективные переживания как осмысленные, включить субъективные переживания в более широкие смысло­вые связи, которые определяют их. Эти связи находятся вне субъекта, в духовной культуре, воплощенной в ис­кусстве, религии, морали, праве. В противоположность абстрактной схематичной объяснительной психологи» описательная психология (или расчленяющая) есть подлинная психология. Ее предметом являются разви­той человек и полнота готовой душевной жизни. Она должна быть описана, понята и анализирована во всей ее цельности. Каждое состояние сознания одновремен­но включает в себя интеллектуальную часть (его содер-

7Хрестоматия по истории... С. 272.


жание), побуждение и чувство (нравится — не нравит­ся), волевой компонент как намерение, которым на­правляется всякий мыслительный процесс. Побуждения и чувство занимают центральную часть в структуре ду­шевной жизни. Они объединяют всю нашу душевную жизнь в единую связь таким образом, что именно они направляют духовную активность на некоторые пред­меты среды, которым придают чувство удовольствия и удовлетворения побуждений: таким образом, находяще­еся вне нашей душевной жизни, с чем соединяются чув­ства удовлетворения, становится ценным. Таким обра­зом, жизненная ценность не есть нечто объективное — это то, чем мы пользуемся для достижения чувства удовольствия и удовлетворения. Мы постигаем ценность жизненных отношений, взглядов и идей, деятельности, выбирая из этого то, что нам полезно, и создаем новые ценности в процессе жизни Постижение ценностей и созидание новых ценностей составляет сущность душев­ной жизни и психического развития.

Развитие душевной жизни происходит в условиях развития тела и зависит от связи с окружающим ми­ром— физической и духовной средой. Движущей силой развития являются чувства и побуждения. Развитие складывается из отдельных жизненных состояний, из которых каждое стремится добыть и задержать свою жизненную ценность. Каждый возраст характеризуется направленностью на свои ценности. В детстве игра яв­ляется необходимым проявлением жизни. В юношеском возрасте складываются идеалы жизни, границы кото­рых не испытаны. В зрелости происходит сознание дей­ствительных ценностей. В старости человеку открыва­ются особо значительные ценности. Произведения, со­зданные в старости, отличаются особой возвышен­ностью. Та жизнь была бы совершеннейшей, в которой всякий ее момент был бы исполнен чувства своей само­довлеющей ценности. Развитие состоит в переходе от элементарных к более высоким ценностям, ибо «с посту­пательным течением жизни развивается все более рас­члененный склад душевной жизни, которому доступны все высшие соединения*8. Мысли В. Дильтея о том, что всякий период жизни обладает самостоятельной ценностью, созвучны современным представлениям о

8Хрестоматия по истории... С. 284.


качественном своеобразии и непреходящей ценности от­дельных периодов детства, уникальных возможностей, создаваемых ими для формирования соответствующих психических процессов и качеств9.

Позиции В. Дильтея получили развитие в духовно-научной психологии Э. Шпрангера (1882—1963). Ее за­дачей является исследование отношения индивидуаль­ной духовной структуры субъекта к структуре объектив­ного духа (предмет общей психологии как науки о ду­хе) и выявление типов (форм) смысловой направлен­ности, получивших название «форм жизни» (предмет дифференциальной психологии как науки о духе). Ос­новное понятие психологии Шпрангера — формы жиз­ни10.

От общего утверждения В. Дильтея о соотношении структуры душевной жизни с культурой и о ценности как определяемой эмоциональным отношением субъек­та Шпрангер переходит к классификации ценностей и производит ее по более объективному, чем эмоциональ­ное отношение, как это было у В. Дильтея, основанию. Ценности — это объективные образования, независимые от субъекта, противостоящие ему и оказывающие на не­го воздействие. Это весь мир — природа, наука, искус­ство и т. п. Э. Шпрангер выделяет шесть типов объек­тивных ценностей: теоретические (область науки, проб­лема истинности); экономические (материальные блага, полезность); эстетические (стремление к оформлению, выражению своих впечатлений, к самовыражению); со* циальные (общественная деятельность, обращенность к чужой жизни, чувство себя в другом); политические (власть как ценность); религиозные (смысл жизни). В каждой индивидуальности представлены все шесть типов ценностей, но в особом направлении и с разной силой; руководящие, определяющие жизнь образуют психическую структуру личности. На основании преоб­ладания той или иной ценности различаются шесть ти­пичных основных форм индивидуальности, называемых Шпрангером формами жизни потому, что они до неко­торой степени определяют форму, в которой протекает

9 См.: Запорожец А. В, Избранные психологические труды.
Т. U М., 1986.

10 Оно дало название его главному труду «Формы жизни»
(Lebensformen. Geistwissenschaftliche Psychologic Halle/Saale,
1914).


жизнь индивида. Теоретический человек (все его стрем­ления направлены к познанию); эстетический (стремит­ся постигнуть единичный случай, исчерпать его без ос­татка со всеми его индивидуальными особенностями); экономический (эффект полезности как смысл всей дея­тельности, всей жизни); социальный (смысл жизни в общении, в любви, в жизни для других); политический (стремление к власти и чести, господству и влиянию); религиозный (относит всякое единичное явление к об­щему смыслу жизни и мира). Поскольку в жизни нет чистых типов, каждый отдельный конкретный случай нужно уметь привести к одному из этих типов. Исходя из этих психологических представлений, Шпрангер де­лал педагогические выводы. Всеобщее образование не должно быть одинаковым для всех. Педагог должен ин­туитивно угадать еще не сформировавшуюся и не осо­знанную ребенком психическую структуру и готовить его к наиболее целесообразному и доступному для него пути жизни.

Понимающая психология открыто противопоставляет себя естественным наукам и носит умозрительный ха­рактер. Положительно оценивая критику этого направ­ления в адрес эмпирической психологии, ее вывод о не­возможности естественнонаучного объяснения в психо­логии звучит возвращением к старой идеалистической психологии как науке о душе. Сделанная в этом на­правлении попытка соотнести структуру отдельной лич­ности с духовными ценностями и формами культуры, созданными исторически, в силу идеалистического их понимания представляла развитие высших психических функций идеалистически, как чисто духовный процесс. «При таком понимании истории и культуры и при та­ком понимании психологии сказать, что психологию сле­дует изучать исторически, это значит, в сущности, что духовное следует сближать с духовным ... понима­ющая психология далека от адекватной разработки проблем культурного развития»11.

11 Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. М.» 1960. С. 35.


Раздел седьмой

СТАНОВЛЕНИЕ И ТЕНДЕНЦИИ

ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ СОВЕТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

Советская психология открыла новый этап в истории мировой психологической науки: ее целью становится создание диалектико-материалистиче-ской психологической теории 1.

Постановка этой задачи диктовалась как ситуацией в стране после Великой Октябрьской социалистической революции, так и теми трудностями, с которыми отече­ственная психологическая наука вступила в XX в. Но­вое общество созидалось в обстановке политических дискуссий, развернувшихся в 20-х гг., по коренным во­просам. В начавшемся социалистическом культурном строительстве обнажился вопрос об отношении к куль­туре прошлого и освоении наследия, а также к мировой культуре и науке народов нашей страны. Ленин ставил перед пролетарским государством задачу продолжить культурные, традиции. «Пролетарская культура должна явиться закономерным развитием тех законов знания, которое человечество выработало под гнетом капитали­стического общества, помещичьего общества, чинов­ничьего общества»2. Однако осуществление марксист­ско-ленинских принципов развития культуры в социали­стическом обществе в 20-х гг. сопровождалось появлени­ем различных ошибочных течений — левачества, аван­гардизма и др., в которых провозглашался отход от тра­диций. «Национальный нигилизм» демагогически спеку­лировал на лозунге интернационализма и на деле озна­чал отречение от национального своеобразия; как его проявление — Пролеткульт, пытавшийся создать сте­рильно чистые образцы «пролетарской науки» и «про-

1 Наряду с этим осуществляются исследования, ориентирован­
ные на материализм естественнонаучного типа.

2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. T, 41. С. 304—305.


летарского искусства», отрицая преемственность куль­турно-исторического процесса.

Новые задачи встали в этот период перед психоло­гией. Они были связаны прежде всего с практическими вопросами, с вопросами участия психологической науки в социалистическом строительстве, и прежде всего — в рационализации производства. В статье «Очередные задачи Советской власти» В. И. Ленин призывал «ис­пользовать все научные приемы работ, которые выдви­гает система Тейлора», ибо «без нее повысить произво­дительность труда нельзя, а без этого мы не введем со­циализма»3. При этом Ленин указывал, что тейло­ризм за рубежом «представляет из себя последнее слово самой бесшабашной капиталистической эксплуа­тации»4. Введение системы Тейлора в России должно «соединить эту систему с сокращением рабочего време­ни, с использованием новых приемов производства и ор­ганизации труда без всякого вреда для рабочей силы трудящегося населения»5. Здесь же Ленин отмечал, что «переход к такой системе потребует очень много новых навыков и новых организационных учреждений»6. По прямому указанию Ленина в 1921 г. был создан Цен­тральный институт труда (ЦИТ). Были созданы инсти­туты труда и многочисленные психотехнические и психо­физиологические лаборатории в различных ведомствах и на отдельных промышленных предприятиях, на транс­порте и в армии. Психотехническая лаборатория была создана в Институте экспериментальной психологии Московского университета. К 1923 г. в стране насчиты­валось свыше 13 научных институтов, занятых изуче­нием проблем труда и производства, в Петрограде, Мос­кве, Казани, Харькове. В рамках психотехники (а так­же реактологии и рефлексологии) с целью рациональ­ного использования трудовых ресурсов исследовались проблемы: профотбора, профподбора, профконсульта-ции, утомления и повышения работоспособности чело­века, борьбы с промышленным травматизмом и аварий­ностью с точки зрения «личного фактора», психологи­ческой рационализации профессионального образования.

* Ленин В. И. Поли. собр. соч. Г. 37. С. 212.

* Ленин В. Я. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 140.

5 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 141.

6 Ленин В. И. Поля. собр. соч. Т. 36, С. 141.


Изучались закономерности процесса формирования на­выков (С. Г. Геллерштейн), создавались тренажеры. Разрабатывалась воздейственная психотехника. Вста­вали новые задачи в области изучения профессий и про­цесса обучения им, учета психологических критериев при создании машин. Объектом исследования была ра­ционализация рабочего места, трудовой деятельности и условий труда. Разрабатывалась проблема обеспечения полноты проявления способностей, ставилась задача обогащения профессии творчески поднимающими и за­хватывающими трудящегося гранями, исследовалось-ударничество, соцсоревнование. Создавались новые ме­тоды изучения трудовых движений (А. К. Гастев„ Н. А. Бернштейн, К. X. Кекчеев и др.)-

Другой областью социальной практики, также требо­вавшей участия психологов, было строительство новой школы. В практике школы сильно сказывались левац­кие извращения, возникла теория «отмирания школы»,. «снижения роли учителя». Учеба сводилась к выпол­нению конкретных дел (проектов); выбрасывая за борт школы программу, систематическое овладение знания­ми, школьные классы заменялись текучими бригадами. Задача состояла в том, чтобы преодолеть отрыв школы от жизни, от труда. В связи с этим в психологии встали проблемы, связанные с рационализацией педагогическо­го процесса. Теоретическую основу этой работы соста­вила целостная наука о развитии — педология, которая получила значительное распространение в 20-х гг. Эта направление имело свой журнал7. По всей стране раз­вернулась работа по созданию сети педологических уч­реждений; в существовавших институтах открывались педологические лаборатории и секции. Была создана широкая сеть низовых педологических ячеек и провин­циальных учреждений, на первом плане в работе кото­рых стояли тестовые обследования по определению ус­пешности, умственного возраста и профотбору. По мере развития педологии вставали вопросы об отношении педологии к психологии, психотехнике, педагогике. На­метилась «тотализаторская» тенденция, в соответствии с которой педология стала претендовать на роль «мета-психологии», некоей общей науки, составляющей осно-

7 Ж- «Педология», отв. ред. А. Б. Залкинд, издавался в 1928 — 1932 гг.


ву для других наук о развивающемся ребенке. В обла­сти теории педологию отличала эклектичность и меха-«истическая связь с другими науками, изучающими ре­бенка. В педологии не было теории, адекватной пред­мету исследования — развивающемуся ребенку. В прак­тической сфере педология ставила перед собой цель -«представить синтез материалов о ребенке и о детском коллективе, которые были бы использованы для нужд социалистического воспитания в применении к основным целям коммунистической педагогики»8. Именно в обла­сти применения педологии к педагогической практике были допущены серьезные ошибки, выразившиеся в не­обоснованных оценках педагогически запущенных детей как дефективных и отправленных на этом основании в специальные школы. Это явление стало массовым, так что появилось большое число специальных школ. Для этих школ не было создано специальной программы обучения: существовавшие программы принципиально не отличались от общей школы, они были лишь менее интенсивными и более растянутыми во времени. Серь­езные недостатки педологии были предметом Постанов­ления ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов» от 4 июля 1936 г., которое уп­разднило педологию. Разработка многих важнейших проблем, связанных с изучением развития ребенка, при­остановилась.

В области теории встал вопрос о перестройке науки, в том числе и психологии на базе марксистской фило­софии.

При этом ситуация в марксистской философии была сложной. Продолжалось освоение трудов Маркса, Энгельса, Ленина. Первое собрание сочинений К- Маркса и Ф. Энгельса начало издаваться s России в 1918 г., а собрание сочинений В. И. Ленина — в 1920 г. Многие неизвестные ранее труды Маркса, Энгельса, Лени­на только начинали публиковаться. В 1920 г. вышло второе изда­ние книги В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Фактически это было первое массовое издание главного философ­ского труда Ленина (из первого тиража, вышедшего в 1909 г., лишь несколько сотен экземпляров попало в книжные магазины, остальные были конфискованы). В 1924 г. были опубликованы «Тезисы о Фейербахе» К- Маркса. В 1925 г. — «Диалектика при­роды» Ф. Энгельса и фрагмент «К вопросу о диалектике» В. И. Ле­вина. В 1924—1929 гг. в философии развернулись широкие дискус-

в Турбина М. А. К вопросу о развитии педологии/Педология, 1932. № 4. С. 7.


сии по проблемам исторического и диалектического материализма. Выделились два основных враждующих течения: 1) группа, назы­ваемая «меньшевиствующими идеалистами» (А. М. Деборин, Н. А. Ка­рев, И. К- Луппол и др.)» и 2) механицисты (Л. Аксельрод, В. Н. Сарабьянов, И. Н. Скворцов-Степанов и др.). Путь к меха­ницизму прокладывали' получившие среди ученых распространение в 20-х гг. философский нигилизм и философское ликвидаторство (Э. Енчмен, С. К. Минин и др.). В результате дискуссий 20-х гг. механистическая методология была подвергнута критике. Позже, в начале 30-х гг., развернулась критика ошибок Деборина, нередко она приобретала политический характер. В итоге было определе­но главное направление в развитии философской науки в СССР как изучение, разработка и пропаганда философских идей лени­низма в тесной связи с практикой строительства социализма. Имен­но внутри марксистской философии возникают талмудизм, начет­ничество, породившие тот застой в области философской мысли, который имел так много выражений, в частности нападки на на­уку, труды выдающихся естествоиспытателей В. И. Вернадского, Н. И. Вавилова и др. По мнению Вернадского, в 30-е гг. в стране наблюдался застой, упадок философской мысли9.

Перестройка психологии на основах марксизма не означала отказа от предшествующих этапов. Осознава­лась глубокая преемственная связь советской психоло­гии и предшествующего этапа развития отечественной науки, и всей мировой науки в целом.

Борьба за марксистско-ленинскую теорию в психо­логии велась на два фронта: против механистического материализма, который был главной опасностью на на­стоящем этапе, а также против идеализма и различных эклектических попыток. Для советской психологии пе­риода ее становления было характерно внимательное отношение к- достижениям всей мировой психологиче­ской науки. Настроения советских психологов тех лет хорошо выражает одно из выступлений Б. Г. Ананьева, в котором он, в частности, говорил: «Культурное насле­дие буржуазии и всей истории классового общества со­здает богатейший материал, который не только не мо­жет быть отброшен, но который всемерно должен быть использован, развит, конкретизирован»'10. В 20-е гг. в нашей стране оперативно издавались труды зарубежных психологов: 3. Фрейда, А. Адлера, К. Юнга, В. Кёлера, К. Коффки, Э. Торндайка, Ж- Пиаже, Э. Кречмера

9 Творчество В. И. Вернадского и философия//Философские нау­
ки. 1988. № 4.

10 Ананьев Б. Г. О некоторых вопросах марксистско-ленинской
реконструкции психологии//Психология. 1931. Т. IV. Вып. 3—4.
С. 325.

П А. Н. Ждан 305


и др. Переводы снабжались вступительными статьями» в которых давалась обстоятельная характеристика ра­бот. В научных журналах давалась информация о но­вой зарубежной литературе. Устанавливались личные контакты советских психологов с зарубежными учены­ми. По заказу БСЭ Дж. Уотсон написал для ее 1-го из­дания статью «Бихевиоризм».

Росту авторитета советской психологии способство­вало участие советских ученых в международных пси­хологических конгрессах и конференциях.

На раннем этапе своего развития советская психо­логия пережила период некритического увлечения за­рубежными концепциями, особенно бихевиоризмом» гештальтпсихологиейп, фрейдизмом. Особый интерес вызвал фрейдизм. Даже В. И. Ленину в 1920 г. приш­лось откликнуться на это увлечение Фрейдом, как вспо­минает К- Цеткин. В России существовали «Русское психоаналитическое общество» (Вульф, Ермаков) и мно­гочисленные психоаналитические кружки в Москве, Ка­зани и других городах, костяк которых составляли врачи-психоаналитики. Интерес к Фрейду проявляли психологи (А. Р. Лурия и др.), философы (Б. Э. Быхов-ский и др.). К сожалению, последовавшая затем крити­ка фрейдизма отвергла и всю проблематику бессозна­тельного. Особо следует отметить отношение к зарубеж­ным исследованиям по психотехнике и тестологии. Две опасности обнаружились с самого начала: недооценка теории (И. Н. Шпильрейн сравнивал метод с винтовкой,. которая будет служить тому, в чьих руках она находит­ся) и некритическое использование зарубежных мето­дик. Развернувшаяся критика тестовых методик приве­ла к свертыванию в середине 30-х гг. работ по психотех­нике, психологии труда, по психодиагностике и тем са­мым намного приостановила развитие всей проблема­тики психологии труда.

С развитием советской психологии, прежде всего с укреплением ее методологических основ, стала возмож­ной та глубокая работа по анализу зарубежных кон­цепций, которая была проделана Л. С. Выготским, прежде всего в его «Историческом смысле психологи­ческого кризиса», С. Л. Рубинштейном в «Основах пси-

11 См.: Артемов В. А. Современная немецкая психологня//Пси-хология. 1928. Т. 1. Вып. II. С. 56.


хологии» (1935). Однако в неблагоприятной обществен­но-политической и идеологической ситуации тех лет та­кой анализ расценивался как политическое отступление от марксистской линии в психологии.

Такова общая ситуация, в которой началась пере­стройка советской психологии на основах марксизма. Она проходила в очень острой идейной борьбе, прежде всего в Институте психологии, которым руководил Г. И. Челпанов. Особую остроту она приобрела на I и II съездах по психоневрологии (1923 и 1924 гг. соответ­ственно). Итогом этого периода был выбор марксизма в качестве методологии психологической науки и рож­дение новой советской психологии, хотя конкретная на­учная работа психологии на этой основе только начина­лась. Это хорошо осознавали сами участники этой ра­боты, отмечая ограниченное значение сделанного. Так, С. F. Геллерштейн в 1933 г. писал: «Работа наша над Марксом почти не начата, и мы не сумели еще пол­ностью оценить непосредственное значение множества разбросанных в сочинениях Маркса положений, прямо или косвенно касающихся вопросов нашей специально-■сти»'12. Многими отмечалась формальность в использо­вании категорий —«марксистская фразеология» вместо подлинного усвоения марксизма. Л. С. Выготский отме­чал «особенную трудность приложения марксизма к но­вым областям: нынешнее конкретное состояние этой теории; огромная ответственность в употреблении этого термина; политическая и идеологическая спекуляция на нем — все не позволяет хорошему вкусу сказать сейчас: •«марксистская психология»'13. Характерной была разоб­щенность разных школ. Особенно изолированное поло­жение занимала грузинская школа. Эта разобщенность расценивалась как препятствие к консолидации марк­систски ориентированных психологов против буржуаз­ных влияний на психологию, против всех и всяческих попыток механоматериалистической и идеалистической ревизии марксистско-ленинской теории и психологии. Как на пример такой разобщенности Ананьев указал на тот факт, что в Ленинграде неизвестно о реактологиче­ской дискуссии, которая прошла в Москве и явилась

12 Геллерштейн С. Г. О психологии труда в работах К. Маркса// У/Сов. психотехника. 1933. Т. VI. № 1. С. 3.

» Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. М., I982. С. 433.