Перевод как прикладная лингвистическая дисциплина 149


 


(букв, «посадить блоху в ухо кому-л.»). Французская идиома означает нечто вроде «возбудить подозрения в ком-л.», в то время как немецкое выражение, аналогичное по компонентному составу, значит «пробудить в ком-л. желания, которые вряд ли выполнимы».

Подобные примеры могут быть найдены и при сопоставлении рус­ского языка с английским. Идиомы пускать пыль в глаза кому-л. и throw dust in/into someone's eyes, абсолютно идентичные по образной составля­ющей, обнаруживают тем не менее существенные различия в значении. Английская идиома толкуется в [Longman dictionary of English idioms 1979] как «to confuse (someone) or take his attention away from something that one does not wish him to see or know about» («сбивать с толку кого-л., отвлекать внимание кого-л. от чего-л., чего он, по мнению субъекта, не должен видеть или знать»), в то время как русская идиома означает нечто вроде «с помощью эффектных поступков или речей пытаться представить ко­му-л. себя или свое положение лучше, чем они есть в действительности» [Гуревич, Дозорец 1995].

Часто близкие по внутренней форме и лексическому составу идио­мы L1 и L2, являясь принципиальными эквивалентами, обнаруживают довольно тонкие семантические (и соответственно сочетаемостные) раз­личия. Такие идиомы оказываются эквивалентными друг другу в кон­текстах нейтрализации, но не могут заменять друг друга в контекстах, высвечивающих релевантные различия. Для переводчика такие случаи особенно сложны, поскольку ни словари, ни имеющиеся теоретические описания не эксплицируют подобных различий. Покажем эти трудности на примерах.

Столь близкие и по внутренней форме, и по компонентному со­ставу идиомы, как русское поставить на карту что-л. и немецкое etw. aufs Spiel setzen (букв, «поставить на кон/на игру что-л.») неидентичны по своему актуальному значению. Анализ особенностей употребления этих идиом показывает, что русская идиома может употребляться толь­ко в контекстах, в которых речь идет не просто о риске, а о риске с надеждой на определенный выигрыш[7]. Значение немецкой идиомы не содержит этого признака, поэтому данные выражения эквивалентны лишь в контекстах нейтрализации. По этой причине, в частности, нельзя использовать идиому поставить на карту при переводе следующего не­мецкого предложения: Rettungsschwimmer setzen ständig ihr Leben aufs Spiel. В качестве приемлемого перевода можно предложить нечто вроде Работ­ники спасательной станции постоянно подвергают свою жизнь опасности.

Примером отсутствия полной эквивалентности может служить так­же русская идиома пускать козла в огород и ее немецкий псевдо-аналог den Bock zum Gärtner machen (букв, «делать из козла садовника»). Все известные двуязычные словари трактуют их как полные эквиваленты. Действительно, их семантические структуры обнаруживают много общих


компонентов. Обе идиомы связаны с идеей нанесения вреда, но у русско­го выражения есть дополнительный смысловой компонент «извлечения выгоды, удовольствия», отсутствующий у соответствующей немецкой идиомы. Ср. контекст (3) и его буквальный перевод на русский. Оче­видно, что употребление идиомы пускать козла в огород в этом случае некорректно; следовало бы сказать нечто вроде дал маху или переоценил возможности Х-а.

(3) (...) einige Zeit später stieß er (...) darauf, daß er sozusagen den Bock zum
Gärtner gemacht hatte, denn es stellte sich heraus, daß bei der Planung der Flachdächer
der Architekt fehlerhaft gearbeitet hatte.

[Mannheimer Morgen, 26.04.1986]

[(...) спустя какое-то время он натолкнулся (...) на то, что, так сказать, пустил козла в огород, так как оказалось, что при планировании плоских крыш архитектор допустил ошибку.]

Не будучи «ложными друзьями» в точном смысле, подобные случаи неполной эквивалентности требуют от переводчика особенно тонкой семантической интуиции.

1.3.2.1. Синтаюжа: синтаксический тип языка. Согласно наблюдениям Дж. Хокинза [Hawkins 1986, р. 121-123] английский язык, в отличие от не­мецкого, является типично «синтаксическим» языком, то есть использует синтаксические роли (типа субъекта), абстрагируясь от семантических ролей (таких, как агенс). Ср., например:

(4) англ. My guitar broke a string mid-song.

[Моя гитара порвала (сломала) струну в середине песни.]

(5) нем. An meiner Gitarre riß mitten im Lied eine Saite.
[На моей гитаре порвалась в середине песни струна.]

Можно сказать, что в английском языке синтаксис более авто­номен, чем в немецком или в русском. Проблемы возникают прежде всего при переводе на язык с большей степенью рассогласования между синтаксисом и семантикой. Иными словами, естественно ожидать, что предложение (4) будет переведено на немецкий или русский язык в со­ответствии с действующими в этих языках правилами синтаксического представления. С другой стороны, вполне возможно, что при переводе немецкого предложения (5) на английский его исходная синтаксиче­ская организация будет сохранена, то есть для получения на выходе структуры, подобной (4), требуется проведение неких дополнительных синтаксических трансформаций, набор и последовательность которых трудно представить в виде общих правил. Таким образом, в реальной ра­бочей ситуации переводчик вынужден в значительной степени опираться на свою интуицию. На этом примере становится очевидной одна из наи­более глобальных проблем переводческой деятельности: порождая текст на L2, переводчик находится под влиянием исходного языка L1 и, как