Въ Русско-Японскую войну 1904-1905 г. г.
25) «Воспоминанія Хр. Девета», стр. 68» 69.
Тамъ же, стр. 70.
і
разсматриваемое нами стремленіе бойца уклониться отъ боя, засвидетельствовано въ приказѣ по русской 1-й Манджурской арміи отъ 10-го Іюня 1905 г. № 465, въ которомъ командующій арміей пишетъ: «Бывшій боевой опытъ указываетъ также, что мы не только выводили въ бой роты со слабымъ составомъ штыковъ, но и не принимали достаточныхъ мѣръ къ тому, чтобы зорко охранять выведенныя въ бой части: онѣ таяли отъ разныхъ причинъ, кромѣ убыли убитыхъ и раненыхъ... Мнѣ лично приходилось видѣть, какъ, подъ предлогомъ выноса раненаго, группируясь около него, уходило отъ 4-хъ до 10 человѣкъ».
А вотъ описаніе атаки Русской 14-й пѣх. дивизіей сел. Сандепу 13-го января 1905 г. Описаніе это принадлежитъ перу генерала Баженова, бывшаго очевидцемъ этой атаки: «...съ холма стало замѣтно, что въ дивизіи появились отдельные люди, идущіе назадъ; потомъ стали появляться отдѣльныя группы и, наконецъ, на правомъ флангѣ отступленіе сдѣлалось общимъ...»27.
Относительно минувшей Міровой Войны можно было бы составить цѣлые томы подобныхъ свидѣтельствъ. Я процитирую показанія только одного изъ французскихъ свидѣтелей, воспоминанія котораго совершенно правильно оцѣниваются Ж. Нортонъ-Крю, какъ первоклассныя по
27) Баженовъ, Военный Сборник* № 4 — 1906 г.
своей правдивости28. Эти воспоминанія принадлежать перу лейтенанта Жана Пинге29.
«...Первые непріятельскіе тяжелые снаряды... Вдругъ я вижу появленіе отступающаго въ колоннѣ по-четыре взвода Бономе. Кто могъ приказать ему отступать, не дождавшись своей очереди? Вскорѣ вслѣдъ затѣмъ за нимъ слѣдуютъ, отступая въ относительномъ порядкѣ, и другіе взводы моей. роты. Невозможно выяснить, кто же даль приказанія объ отходѣ... Это крещеніе чемоданами. Насъ предупредили, что впечатлѣніе отъ нихъ сильное, но все таки трудно было ожидать, что произойдетъ такая ерунда. Нужно быстро вернуть всѣхъ въ траншеи: въ колонны по-четыре, скорымъ шагомъ, маршъ! Я быстро поднялся по небольшому скату, ведущему къ нашимъ траншеямъ. Дойдя до нихъ, я обернулся и увидѣлъ, что за мной слѣдуетъ только шесть человѣкъ... Я разсаживаю моихъ шесть типовъ... и возвращаюсь назадъ. Въ этотъ разъ я привожу съ собою тридцать человѣкъ. Въ третье мое путешествіе за мной идетъ уже вся рота. Менѣе, чѣмъ черезъ полчаса, всѣ на своихъ мѣстахъ... Въ тотъ же вечеръ я разсказываю о своемъ разочарованіи Керросу (командиру батальона); я такъ вѣрилъ въ свою роту. Однако, съ радостью узнаю, что она первая вернулась на свои мѣста.
28) J. Norton-Cru : « Témoins », p.p. 386-390.
29) Jean Pinguet : « Trois étapes de la Brigade des Marins. La Marne. Gand. Dixmude p.
При первыхъ же тяжелыхъ снарядахъ вся наша первая линія отступила въ безпорядкѣ»80.
А вотъ мѣста изъ главъ IX и X воспоминаній Ж. Пинге, по глубинѣ психологическаго анализа приближающаяся къ классическому труду Ардана дю Пика.
«Духъ моей роты великолѣпенъ. Нѣсколько человѣкъ поетъ... Люди обжились... Робинъ находится въ центрѣ, я могу быть спокойнымъ»31. Ночью нѣмцы нерѣшительно атакуютъ. «Стрѣльба продолжается, но чѣмъ ближе противникъ, тѣмъ она становится хуже. Вначалѣ стрѣлки прицеливались хѳтя бы приблизительно. Но по мѣрѣ того, какъ непріятельскія пули становились многочисленнѣе, головы моихъ людей перестали подыматься надъ брустверомъ... даже руки искали укрытія и дуло ружья получало уклонъ въ 45 градусовъ...».
Атакующіе нѣмцы «кричать ура, — но лежать неподвижно на. шоссе и не знаютъ, что дальше дѣлать; они кричатъ, чтобы себя подбодрить... Я пробираюсь къ своему центральному взводу: взвода нѣтъ. Я иду въ слѣдующій: онъ исчезъ. Два остальные тоже бросили траншеи. А тѣмъ временемъ нѣмцы продолжаютъ кричать ура; однако, это ура все слабѣетъ... Я иду къ Рибе. Сообщаю ему о своемъ злополучіи и иду
Стр. 106, 107.
Стр. 147.
отыскивать своихъ людей... Эти послѣдніе блуждаютъ въ полномъ безпорядкѣ по полямъ... Всѣ, кого я разспрашиваю, докладываютъ то же самое: ихъ потрясъ крикъ нѣмцевъ... Вскорѣ я собралъ около 150 человѣкъ... Веду ихъ самъ назадъ; но должно быть иду слишкомъ скоро, потому что люди за мной слѣдуютъ плохо. Они легко исчезаютъ въ ночной темнотѣ... Вдругъ крикъ: Впередъ! въ штыки! Это хвостъ колонны Робина подобно нѣмиамъ кричитъ, чтобы подбодриться. Однако, эти горланы впередъ не продвигаются и только понапрасну притягиваютъ на насъ огонь нѣмцевъ. Нельзя больше терять время: ускоряю шагъ. Достигаю входа въ траншеи и дороги, но со мной никого уже нѣтъ... Я возвращаюсь, ищу; напрасно — въ этотъ разъ никто не откликается на мои призывы»32.
Только позже ночью «нѣсколько человѣкъ присоединяется ко мнѣ и, мало по мало, я собираю моихъ лучшихъ солдатъ. Принявъ рядъ предосторожностей, я возвращаюсь съ ними въ наши траншеи, остававшаяся все время пустыми — но у меня всего 67 солдатъ изъ 220 бывшихъ на лицо днемъ... Смѣна происходитъ на разсвѣтѣ... Во второй линіи ко мнѣ присоединяется человѣкъ шестьдесятъ... При переходѣ у Диксмюдъ моя рота вновь пополняется. У общаго резерва я нахожу уже почти всѣхъ своихъ людей; эта хао-
Стр. 149-154.
тическая ночь стоила мнѣ 20-ти человѣкъ. Къ моему большому удивленію деморализация, происшедшая ночью, прошла. Небольшая часть людей еще находилась въ подавленномъ состояніи духа, но большинство... уже забыло пережитыя тревоги. Опасность далеко и они смѣются»33.
На слѣдующій день рота Пинге возвращается въ боевую линію и попадаетъ подъ бомбардировки. «Мой лейтенантъ насчиталъ въ одинъ часъ 253 чемодана или шрапнели и ни одного раненаго... (Большія потери понесли сосѣди-бельгійцы). На порогѣ смерти эгоизмъ человѣка столь силенъ, что думаешь о несчастьи сосѣда только для того, чтобы порадоваться, что самъ избѣжалъ его. Духъ моихъ людей падаетъ съ каждымъ часомъ... Сосѣдняя рота несетъ отъ непріятельскаго огня большія потери. Въ моей же, по какому то чуду, ни одинъ человѣкъ не оцарапанъ. Но духъ упалъ; безъ огневого баража мы сыграли бы печальную роль въ случаѣ нѣмецкой атаки. Однако, довольно искры, чтобы опять вспыхнуло мужество; этихъ мало подвижныхъ Бретонцевъ можно поднять однимъ удачнымъ словомъ. Но какъ трудно угадать его, и, главное, претворить въ дѣло»34.
Уклонившіеся — это люди болѣе слабые, но пока держатся храбрые, войсковая часть еще
Стр. 155-157.
Стр. 163-166.
живегь. Этихъ храбрецовъ можетъ быть немного, но благодаря имъ цѣлое еще существуетъ, а противникъ имѣетъ дѣло съ этимъ цѣлымъ. Ему вѣдь не видно того, что происходить у другого. Бой съ нимъ" продолжается.
Но можетъ наступить минута, когда все цѣлое, т. е. вся войсковая часть отказывается отъ боя, когда она залегаетъ и не въ состояніи подняться или когда она отступаетъ или даже панически бѣжитъ, когда даже тѣ храбрые, которые долго противились инстинкту самосохраненія, не выдержали внутренней борьбы и побѣждены этимъ инстинктомъ, — тогда конецъ боя на-лицо.
Здѣсь мы уже входимъ въ область коллективной психологіи; зависимость отъ нея явленій боя мы будемъ разбирать нѣсколько далѣе. Сейчасъ же мы постараемся отвѣтить на одинъ вопросъ, неправильный отвѣтъ на который, по нашему мнѣнію, являлся до сей поры главной причиной крайней малочисленности изслѣдованій психологическаго характера среди трудовъ профессіоналовъ военнаго дѣла. Я говорю о чрезвычайно распространенномъ мнѣніи, что правда о войнѣ можетъ понизить боеспособность арміи.
Такъ ли это?
3. — Безъ объективнаго изученія психической природы войны нельзя познать ея «внутренней» стороны.
Прислушаемся къ голосу тѣхъ, кто фактически дрался на фронтѣ; среди же таковыхъ избе-
рсмъ французскихъ бойповъ, то-естъ тѣхъ, которые исполнили свой долгъ передъ Родиной до конца и при этомъ дали ей побѣду.
«Всѣ мы — творцы неправды», пишетъ одинъ изъ такихъ бойцовъ, попавшій послѣ 19-ти мѣсячнаго пребыванія въ боевыхъ линіяхъ въ тыловыя армейскія части35. « Мы разсказываемъ то, что мы видѣли, или плохо или невѣрно. Это неизбѣжное слѣдствіе нашего самодовольства и неспособности вмѣстить правду. То, что мы не записали сразу, отмираетъ въ нашей памяти. Замѣченное нами деформируется по мѣрѣ того, какъ вовлекается въ потокъ нашей рѣчи. Если мы будемъ молчать, то придутъ другіе, которые будутъ искажать факты въ еще большей степени, чѣмъ мы. Безпрепятственно станутъ они орудовать искаженными ими фактами и тогда эти факты обратятся въ ихъ рукахъ въ опасное орудіе. Они изобразятъ войну въ радующихъ глазъ краскахъ36. Мы, которые видѣли войну такой, какой она есть на дѣлѣ, уродливой и сѣрой, не сохраняемъ ли убѣжденіе, что Наполеоновскія сраженія представляли собою величественныя картины? Мы вѣримъ въ это только потому, что тѣ, кто фактически дрался тогда, позволили тѣмъ,
35) Max Deauville : « La Boue des Flandres ». Ed. Maurice Lamartin. Bruxelles, 1922.
Стр. 120-121.
кто не видѣлъ вблизи самую борьбу, разсказывать сказки. Этимъ участникамъ было выгодно принять обликъ героевъ разукрашеннаго прошлаго. Они обрѣтали ореолъ путешественника, побывавшаго въ неизвѣданныхъ чудесныхъ странахъ. Будемъ осторожны. Вокругъ насъ уже вырастаетъ цѣлая фаланга лжеучителей, и если, къ .несчастью, одинъ изъ таковыхъ обладаетъ талантомъ, онъ возбудить у нашихъ потомковъ желаніе видѣть вновь эпоху подобную только что нами пережитой. Онъ ускорить ея возвращеніе87. Будемъ честными въ нашихъ воспоминаніяхъ о прошедшемъ. Отдадимъ себѣ отчетъ въ чувствахъ, которыя вызываютъ наши разсказы. Будемъ помнить о той уродливой и грустной действительности, среди которой протекала наша борьба. Будемъ помнить о страданіяхъ, которыя мы испытывали и о страхѣ. который насъ потрясалъ... Даже въ предвидѣніи возможности и въ будущемъ призыва со стороны Родины новаго поколѣнія солдатъ къ защитѣ оружіемъ ея независимости и чести, нужно ли дразнить воображеніе этихъ солдатъ обманчивыми' обликами славы и геройства? Если они будутъ знать, какъ ужасна и отвратительна война, если они будутъ знать, что она принесетъ имъ смерть или надломить ихъ душу, и если они все таки пойдутъ на фронтъ, не дѣлая себѣ иллюзій и не утѣшая себя ложны-
Стр. 121-122.
ми ожиданіями — развѣ заслуга этихъ людей станетъ отъ этого меньше?»
Только что приведенный слова могутъ привести къ заключенію, что «правда» о войнѣ дѣйствительно можетъ ослабить духъ Арміи. Въ самомъ дѣлѣ, не часто ли докторъ скрываетъ отъ больного неминуемость скораго смертельнаго исхода его болѣзни для того, чтобы облегчить ему послѣдніе дни его жизни? Для меня несомнѣнно, что вѣками выработавшаяся въ военной средѣ традиція пріукрашать войну, представляя ее рядовому бойцу не такой, какая она есть, имѣетъ за собой практическія основанія. Но я позволю себѣ утверждать также, что для успѣха въ войнахъ современныхъ передовыхъ народовъ между собою, такое примитивное средство, какъ искаженіе и скрываніе «правды» о войнѣ является не только средствомъ недѣйствительнымъ, но иногда даже и опаснымъ. Въ самомъ дѣлѣ, въ «доброе» старое время профессіональныхъ армій, когда сраженія представляли только очень рѣдкіе эпизоды кампаній, причемъ продолжительность ихъ измѣрялась всего лишь нѣсколькими часами, солдатъ можно было держать какъ бы съ повязкою на глазахъ. Но сейчасъ, когда война ведется всѣмъ народомъ, когда она можетъ затянуться на годы, когда сраженіе столь раздвинулось во времени и пространствѣ, что заполнило собою всю операцію, — можно ли скрыть ту правду, которую неминуемо увидитъ воочію каждый бо-
ецъ съ первыхъ же выстрѣловъ? Не опасно ja, что паденіе духа отъ разрушенныхъ иллюзій увеличить ту моральную депрессію, которую испытываете рядовая масса людей при вступленіи въ зону опасности? Не опасно ли, что среди бойцовъ появится въ такихъ условіяхъ тенденція къ другой крайности: видѣть все въ черномъ? Что это такъ, свидѣтельствуется фактомъ громового успѣха, который получилъ во Франціи напечатанный въ концѣ войны романъ Барбюсса «Огонь»38.
Что представляетъ собою «правда», разсказанная Барбюссомъ, читатель можетъ увидѣть изъ анализа этой, книги, сдѣланнаго Жаномъ Нот> тонъ Крю39. «Что это — наивность? незнаше? или наглость? — спрашиваетъ себя этотъ изслѣдователь. Дѣйствительно, книга Барбюсса представляетъ собою наслоеніе ужасовъ и мерзостей — при этомъ, по большей части выдуманныхъ. Въ основѣ ея лежитъ тенденціозная пропаганда противъ войны, питающаяся изъ тѣхъ же источниковъ какъ и та пропаганда, которая велась въ томъ же 1917 году Ленинымъ и его сателлитами со скрытой цѣлью превращенія внѣшней войны во внутреннюю. Несомнѣнно, что книга Барбюсса является однимъ изъ проявленій народной
38) Henri Barbusse : « Le feu ». (Journal d'une escouade) ». Roman. Ed. E. Flammarion. Paris, 1917.
39) См. стр. 557-565 его труда « Témoins ».
усталости отъ затянувшейся тяжелой войны. Опасность ея заключалась не только въ томъ, что она находила отзвукъ въ патологической соціальной психикѣ того періода войны, но также и въ томъ, что она создавала соблазнъ для рядовыхъ бойиовъ, познавшихъ несоотвѣтствіе между тѣмъ представленіемъ о войнѣ, которое внушалось имъ сверху (bourrage de crânes) и тѣмъ, что происходило въ действительности, увидѣть въ ней скрывавшуюся отъ нихъ правду.
«350 тысячъ проданныхъ экземпляровъ "Огня" — развѣ это не признакъ одобренія?». пишетъ Жанъ Нортонъ Крю40. «Я слишкомъ хорошо знаю причины этого успѣха, чтобы послѣдній повліялъ на измѣненіе моей оцѣнки. Въ одинъ изъ дней 1917 года, на фронтѣ, мнѣ пришлось вступить въ споръ по поводу "Огня" съ однимъ капитаномъ офицеромъ-профессіоналомъ, все время находившимся въ окопахъ и потому мало читавшими который сталъ ярымъ поклонникомъ Барбюсса. Я ему проіштировалъ рядъ абсурдовъ, напечатанныхъ въ книгѣ. "Конечно", отвѣтилъ онъ, "тамъ много неточностей, но какъ долго вколачивали въ мозги людей, остающихся въ тылу, совершенно искаженную картину нашей жизни; Барбюссъ рисуетъ какъ разъ обратное41
Стр. 565.
41) Это — вѣчная логическая ошибка, которая такъ затрудняетъ познаніе истины. Очень часто пред-
тѣмъ разсказамъ и статьямъ, которые насъ прямо раздражаютъ; это не плохо, чтобы въ концѣ концовъ услыхали бы иной, перезвонъ колоко^ ловъ". Я сталъ говорить ему о другихъ книгахъ настоящихъ бойцовъ, которыя уже появились къ этому времени въ печати; я указалъ на авторовъ пучшихъ изъ нихъ, на Женевуа, Линтіе, Ружонъ, Вассаль, Галтье-Буассіеръ. Онъ не былъ знакомъ ни съ одной изъ нихъ».
Интересно вспомнить здѣсь, какими мѣрами Главнокомандующій Французской Арміей генералъ- Петенъ спасъ въ 1917 году Французскую Армію отъ разложенія. Онъ потребовалъ отъ офицеровъ, чтобы въ этотъ критическій періодъ духа Арміи офицеры неотлучно находились бы при солдатахъ и установили бы съ ними самыя близкія отношенія. Генералъ Петенъ правильно разсчиталъ, что въ такомъ случаѣ солдату легче получить отъ своего офицера разъясненіе мучающихъ его душу вопросовъ. А къ этому времени въ средѣ французскаго офицерства уже установилось правильное пониманіе необходимости знать всю «правду» о войнѣ, что свидетельствуется хотя бы перечисленными въ отвѣтѣ Жа-
полагаютъ, что послѣднюю нужно искать въ противоположности только что совершенной ошибки. Въ 99 случаяхъ изъ 100 это приводить къ новой ошибкѣ. Въ основѣ такой тенденціи лежитъ психическое настроеніе, обуславливаемое ассоціаціей противоположностей.
на Нортонъ Крю заблудившемуся капитану авторами. Получивъ моральную поддержку со стороны своего ближайшаго боевого руководителя и такого же, какъ самъ солдатъ, страдальца, солдатъ успокоился и съ новыми силами повелъ борьбу противъ нѣмцевъ.
Гибель Русской Арміи въ 1917 году представляетъ собою противоположный примѣръ. Ни въ одной изъ воюющихъ Европейскихъ армій не была такъ глубока и широка пропасть между представленіями о войнѣ, господствующими въ высшихъ штабахъ, и той дѣйствительностью, которая непосредственно ощущалась бойцами. Съ началомъ революціи, въ силу общихъ соціальныхъ причинъ, началось разслоеніе и между солдатскимъ составомъ и строевымъ офицерствомъ. Это разслоеніе все росло; когда же произошло непродуманное и неудачное выступленіе генерала Корнилова, это разслоеніе дошло до степени ярой вражды. Предоставленный себѣ русскій солдатъ, много менѣе культурный, нежели французскій, легко сталъ добычей большевицкой пропаганды, «правда» которой была еще дальше отъ истины, чѣмъ «правда» Барбюсса.
Такимъ образомъ, прежнее мнѣніе объ опасности вскрытія истины о войнѣ должно быть нынѣ пересмотрѣно, даже въ отношеніи чисто практические мѣропріятій по созиданію вооруженной силы и по воспитанію солдатскаго состава.
Возьмемъ хотя бы область вождеыія войскѵ
m
Въ настоящую эпоху расползшагося на огромный пространства сраженія, управленіе войсками производится почти исключительно на основаніи донесеній. И вотъ что приходилось наблюдать въ минувшую войну, особенно въ ея началѣ. Послѣ первыхъ же выстрѣловъ происходилъ разрывъ во взаимномъ пониманіи между войсками и высшими штабами. Когда первые доносили правду, вторые считали, что войска не дѣлаютъ всего, что могутъ и должны сдѣлать. Со стороны этихъ штабовъ устанавливалась система командованія «съ запросомъ», типичнымъ примѣромъ котораго является руководство нашими первыми операциями въ Восточной Пруссіи, Главнокомандующимъ Сѣверо-Западнымъ фронтомъ генераломъ Жилинскимъ. Въ другихъ нашихъ высшихъ штабахъ происходило, можетъ быть, и менѣе рѣзко выраженное, однако, то же самое. Какъ часто приходилось мнѣ слышать такое разсужденіе: войска всегда выполняютъ меньше, чѣмъ имъ приказываютъ, слѣдовательно нужно «запрашивать» съ нихъ больше и тогда они выполнять то, что действительно требуется. Это заблужденіе получило столь широкое распространеніе у насъ, что многіе изъ высшихъ начальниковъ считали предъявленіе войскамъ непосильныхъ требованій признакомъ начальнической энергіи. Войскамъ пришлось дорого заплатить за эту систему «запросовъ». Наши неудачи въ Восточной Пруссіи могутъ послужить отличной ил-
1*7
люсградіей. Но послѣ первыхъ же жестокихъ уроковъ данныхъ дѣйствительностью, войска приспособились и въ нихъ выработалась своего рода система, если не назвать прямо «ложныхъ», го во всякомъ случаѣ «условныхъ» донесеній. Напримвръ: пѣхота брошена днемъ въ атаку на неразрушенную проволоку; атака, конечно, неудачна; командиръ полка, чтобы избѣжать приказанія вновь повторить эту безнадежную атаку, доноситъ: стрѣлки залегли и рѣжутъ проволоку. Онъ разсчитываетъ на то, что непониманіе высшими штабами реальностей, современнаго боя, помБшаетъ имъ понять всю сказочность подобнаго донесенія. Другой примѣръ: замѣтивъ, что доблестныя и успѣшныя атаки не оцѣниваются на верху въ томъ случаѣ, если донесенія о нихъ не сопровождаются описаніемъ мифическихъ штыковыхъ свалокъ и кавалерійскихъ шоковъ, болѣе ловкіе командиры быстро установили въ своихъ донесеніяхъ своего рода трафареть, напоминающие батальныя картины временъ давно минувшихъ.
Вышеуказанный моральный разрывъ между высшими штабами и войсками представляетъ собою явленіе, наблюдавшееся во всѣхъ арміяхъ. Вотъ что пишетъ Жанъ Нортонъ Крю42 про то же явленіе во французской арміи. «Спросите бойцовъ и они приведутъ вамъ примѣры непонима-
Стр. 17-21.
нія штабами того, что въ дѣйствительности происходило на фронтѣ. Я могу самъ разсказать слѣдующій небольшой примѣръ. Около 10-го января 1917 года 133-я дивизія, въ которой я быль унтеръ-офицеромъ, заняла у Вердена секторъ между Безанво и фермой де Шамореттъ. Этотъ участокъ мѣстности былъ отбитъ у непріятеля 25 дней передъ этимъ. Мое отдѣленіе находилось на крайнемъ лѣвомъ флангѣ, поддерживая связь съ сосѣдней дивизіей. Но я не могъ занять, указанной мнѣ позиціи, ибо окопъ, нарисованный на планѣ Штаба Корпуса и протягивавшійся по обрыву, въ действительности не существовалъ. Наши предшественники получили послѣ атаки 15-го декабря 1916 года категорическое приказаHie построить этотъ окопъ въ теченіе недѣли. Несчастные пытались это выполнить. Однако, хотя они и закончили всѣ указанныя имъ траншейныя работы въ болѣе легкомъ грунтѣ, здѣсь они не смогли справиться съ осыпями замерзшаго щебня, затвердѣвшаго, какъ бетонъ. Нужно вспомнить, какъ сурова была та зима. При нашемъ вступленіи на позицію эта несуществующая траншея была намъ сдана, какъ существующая, объяснивъ намъ, что требованія корпуса со словами «во что бы то ни стало» такъ часто повторялись, что пришлось донести о ней, какъ о будто бы законченной, въ расчетѣ закончить ее, когда температура упадетъ и станетъ возможнымъ рыть. Но морозы продолжались. Каждую ночь я шелъ со сво-
имъ отдѣленіемъ на назначенное намъ мѣсто; мы ковыряли кирками — намъ удавалось согрѣться, но результатомъ нашей работы были лишь горсти отколотаго щебня. Въ февралѣ насъ смѣнили, а траншея продолжала существовать лишь въ воображеніи тѣхъ, кто нанесъ ее на свой планъ. Впослѣдствіи, изъ чтенія разсказовъ о воннѣ, я узналъ о гнѣвѣ прибывшаго на смѣну новаго штаба корпуса и этотъ окопъ былъ, наконецъ, построенъ въ мартѣ мѣсяцѣ. Слѣдуетъ при этомъ замѣтить, что вопросъ идетъ здѣсь не о какой нибудь незначущей траншеѣ, а о важнѣйшемъ участкѣ позиціи; на опушкѣ лѣса де Каріеръ, на смычкѣ двухъ дивизій. образовалось пустое пространство въ 200 метровъ шириной, безъ единой траншеи и безъ, хотя бы, единой заставы. Такъ продолжалось болѣе трехъ недѣль и штабъ корпуса объ этомъ не зналъ. Кто въ этомъ виноватъ? Войсковая часть, пославшая ложное донесеніе? Тѣ, кто получаютъ ложныя донесенія обыкновенно сами вызываютъ ихъ непосильными требованіями. Штабъ корпуса разсуждалъ чисто по школьному теоретическому трафарету, вмѣсто того, чтобы посчитаться съ реальностями обстановки. Тогда бы онъ учелъ: что стоять большіе морозы и грунтъ замерзъ; что солдаты, находящееся на позиціи, плохо снабжены; что у нихъ будутъ отморожены ноги; что успѣхъ работы можеть быть настолько малъ, что поставленная задача непосильна даже для нео-
слабленныхъ людей; что можно предъявлять войскамъ лишь выполнимыя требованія и во всякомъ случаѣ должно принимать мѣры для облегченія по. ложенія ихъ. Штабъ корпуса, разсуждавшій иначе, и вызвалъ ложное донесеніе, которое могло бы привести къ катастрофѣ. Этого не случилось, но произошелъ скандалъ другого рода: дивизія потеряла громадное число людей съ отмороженными ногами и ея кадры оказались истощены вслѣдствіе плохого снабженія».
«...Можно утверждать», заключаетъ свои наблюденія Жанъ Нортонъ Крю, «что войска изт» страха передъ начальствомъ, какъ правило, обманываютъ его. Наполеонъ, котораго очень боялись, былъ и наиболѣе обманываемъ. Этотъ небывалый человѣкъ понималъ это, но онъ такъ былъ увѣренъ въ своей способности понимать действительную обстановку, что примирился съ этой тенденціей, лишь бы только его боялись. Традиція обманывать начальниковъ усилилась съ тѣхъ поръ и, можетъ быть, это единственная привычка мирнаго обученія, которая осталась и на войнѣ».
Вотъ послѣдствія устарѣлой, примитивной точки зрѣнія, полагавшей, что скрываніемъ истинной психической сущности боя можно сохранить духъ арміи на высшемъ уровнѣ.
«Намъ кажется», писалъ уже полвѣка тому назадъ генералъ М. И. Драгомировъ, « что настало наконецъ время трезваго отношенія и къ
военнымъ событіямъ: Агамемноны, Ахиллесы и другіе болѣе или менѣе красивые эпическіе герои должны сойти со сцены и уступить мѣсто обыкновеннымъ людямъ, съ ихъ великими доблестями и съ ихъ подчасъ унизительными слабостями; съ ихъ самоотверженіемъ, доходящимъ до того, чтобы положить голову за други своя, — и съ ихъ себялюбіемъ и своекорыстіемъ, доводящими до стремленія уложить (руками непріятеля) того ближняго, который имъ не пришелся по сердцу; съ ихъ способностью взбираться подъ пулями и гранатами на вертикальныя стѣны безо всякой посторонней подмоги, и съ ихъ обычаемъ давать иногда тылъ и бѣжать безъ оглядки, изъ за одного того, что какому-нибудь негодяю вздумается крикнуть : «мы обойдены».
«Дѣло отъ этого выиграетъ: оно всегда выигрываетъ отъ правды. Въ теоріи не будутъ ограничиваться всеизвиняющей фразой: — «это случайность», а будутъ задаваться вопросомъ о томъ, какъ нужно вести и организовать войска, дабы они возможно менѣе поддавались неблагопріятнымъ случайностямъ»43.
Пониманіе «внутренней» стороны войны возможно лишь послѣ того, какъ вся правда о войHi будетъ вскрыта. Истинное же представленіе о войнѣ, какъ мы это установили въ предыдущей главѣ, возможно только тогда, когда оно явится
43) Драгомировъ. «Разборъ Войны и Мира», стр. 6.
синтезомъ познанія «внѣшней» и «внутренней» сторонъ ея явленій.