Не из справедливости, а из алчности и зависти. 1 страница

В.Степанов (Русак)

 


 

 

Секты для более эффективного установления контроля над сознанием применяют психотропные препараты и используют наркотики. Из всех известных сект особо отличилась секта Ульянова, которая придя к власти в 1917 году, с первых дней своего правления начала бороться с «пьяной проблемой». Первое, что они сделали, - это разгромили и разграбили алкогольные склады, лавки, магазины, заводы и т. д. Вторым шагом был принят декрет «О воспрещении на территории РСФСР изготовления и продажи спирта и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ» (декабрь 1919г), что способствовало росту и без того относительно большого числа людей употребляющих наркотики. Также тогда было широко распространена токсикомания, в частности нюханье эфира, который с удовольствием нюхали и представители новой большевистской (Ленинской) элиты. Это вытекает из воспоминаний художника Анненкова: как в 1919г. в Петрограде он вместе с Н. Гумилевым получил приглашение от двоюродного брата М.Урицкого Б.Г.Каплуна, тогда управляющего делами комиссариата Петросовета, понюхать конфискованного эфира. «Каплун принес из другой комнаты 4 маленьких флакончика, наполненные эфиром… Все поднесли флакончик к носу. Я-тоже… Гумилев не двигался. Каплун закрыл свой флакончик… пристально взглянув на Гумилева…»(1). До 1924г. не было никаких законов в отношении распространителей и потребителей наркотиков. В начале коммунистического правления наркотики были в доступности всем и каждому. Их можно было приобрести в любых количествах и в любых местах (обычных чайных, кафе, ресторанах и даже на рынках у мальчишек с папиросными лотками). Кокаин в народе прозвали «марафетом». Наркомания вошла в повседневный быт коммунистического общества.

Данные 1919-1922г.г. свидетельствуют, что в Петрограде 60% морфистов были врачами, медсестрами, санитарами. Социологический опрос 1924г. выявил, что более 70% особ, задержанных милицией за торговлю телом, систематически потребляли наркотики, а также обследования медиками в 1923-1924г.г. подростков, задержанных за бродяжничество, показало, что 80% из них приобщились к наркотикам.

Где жить и с кем жить секта Ульянова сообразила быстро. Как говорил Ленин, богатой квартирой считалась: «всякая квартира, в которой число комнат равняется или превышает число душ населения, проживающих в этой квартире»(2).

Большевики, придя к власти, стали заселять чужие квартиры и дома, делая из них «коммуналки» и «коммуны» (общежития). В этом был большой смысл: во-первых, в предреволюционной России около 60% рабочих жили в казармах, и, предоставляя «рабочему классу» жилье, секта быстро пополнялась адептами; во-вторых, можно было таким образом контролировать быт, время и досуг адептов; в-третьих, можно было легко внедрять в сознание вступивших в секту свое учение (учение Ленина).

Секта Ульянова заселяла дома и квартиры под простым предлогом трехмесячного отсутствия хозяев.

После же, в августе 1918 года, вышел Всероссийский декрет «Об отмене прав частной собственности на недвижимое имущество», и комиссии по уплотнению занялись дележкой хозяйских квартир и домов. В мае 1920 года вышел декрет СНК РСФСР о мерах правильного распределения жилья среди трудящегося населения, в котором закреплялось право за государством (полностью контролируемым сектой Ленина) переселять людей из одного помещения в другое, тем самым секта могла передвигать менее сознательных адептов своей секты к более продвинутым. В январе 1921 года СНК РСФСР постановил отменить квартплату для рабочих, тем самым стимулируя население, которое еще не вступило в секту, вступать в их ряды.

Чтобы получить жилье, нужно было всего лишь вступить в секту Ульянова и выполнять все ее предписания. Как вспоминала приехавшая в 1921 году в Петроград А.И. Ростикова, которая вступила в секту: «После недолгих хлопот я получила место в Мытнинском общежитии. В «Мытне» меня поместили в просторную комнату на 4 этаже, где стояли 4 кровати, 2 стула, 2 табуретки, а в центре – печурка-времянка кирпичной кладки»(3).

О наглости и отвязанности Ленинцев при заселении жилья может послужить запись в дневнике З.Гипиус от 10 сентября 1919 года о том, как один из хозяев жилья попытался отстоять свой собственный кабинет, заселенный рабочей семьёй по мандату комиссии по вселению: «Рассказывает, видал, кажется, совдепы всякие, но таких архаровцев не видел. Рыжие, всклоченные, председатель с неизвестным акцентом, у одного на носу волчанка, баба в награбленной одежде… «Мы – шестерка», а всех 12 сидит. Что? Кабинет? Какой кабинет? Какой ученый? Что-то не слышали. Книги пишете? А в «Правде» не пишете? Верно, с буржуями водитесь. Ничего, ничего! Вот мы вам пришлем товарищей исследовать, какой-такой рентген, какой-такой ученый»(4).

В пролетарском жилье распоряжался «коллектив»: «Всем распоряжается безликий и многоликий товарищ-коллектив. Он выдает деньги на обеды (дома только чай и ужин)… закупает трамвайные билеты, табак, выписывает газеты, отчисляет суммы на баню и кино»(5).

Как вы понимаете, во главе коллектива стоял наиболее активный адепт секты, так называемый интеллигент – рабочий, который мог за плохое поведение или за что-либо другое и не дать денег на обеды и т.п..

В понимании ленинцев образцовым рабочим-интеллигентом мог стать человек: читающий политическую ересь Ленина и руководства секты; посещающий театры, где ставятся сектантско-большевистские пьесы; участвующий в активной работе по пропаганде и агитации секты и т.п.. Подтверждением этого может служить «Сборник пролетарских писателей», в котором сказано: «Интеллигент-рабочий – прежде всего практик. Беллетристика – дело десятое, по сравнению с теми функциями, которые он несет в качестве должностного лица организации… Ведь, само развитие, сама интеллигентность приобретается здесь на почве удовлетворения потребностей движения»(6).

Рабочий-интеллигент был должностным лицом организации (например, председателем коллектива в коммуне), и на него, как образец для подражания, должны были ориентироваться рядовые сектанты. Также рабочий-интеллигент следил за тем, чтоб рядовые члены подтягивались к его образу (во время распределения средств менее активных в коллективе не поощряли), а он в свою очередь подтягивался к образу вышестоящего, тем самым удовлетворяя потребности движения секты Ульянова.

При принятии в коллектив нового члена спрашивали: «Хочет ли вступающий строить новую жизнь или он просто заинтересован в жилой площади?»

Из коллектива можно было уйти, лишь выйдя из секты, другими словами говоря, положив партбилет на стол, что влекло за собой тяжелые последствия.

Вступившего в секту большевиков помещали жить в коллектив (коммуналка, коммуна и т.п.), во главе которого стоял «рабочий интеллигент», который следил за выполнением распоряжений «старших товарищей» и мог в любой удобный момент, в целях секты, прикрепить любому ярмо буржуя, а дальше: «Только потому, что ты…буржуй, ты лишаешься обыкновенных, обычных человеческих прав, тебя обходят хлебной карточкой, тебе, как негру в Америке, не дают доступ в общественное место, твоих детей, семью выселяют в не здоровый угол города. Кто-то из твоего класса или политической партии шел против революционной власти и этого довольно, чтобы тебя, лично невинного, превратить в заложника»(7).

Вот и попробуй в коллективе не прояви «пролетарскую сознательность» или прочти «буржуйскую» книгу т п.

Для подтверждения того, что секта Ульянова создала коллективное жилье для того, чтобы воспитывать адептов своей секты может служить публикация в газете «Северный комсомолец», в которой говорится: «Молодежь скорее, чем кто-либо, должна и может покончить с традициями отмирающего общества… Пролетарский коллективизм молодежи может привиться только тогда, когда и труд и жизнь молодежи будут коллективными. Лучшим проводником такого коллективизма могут являться общежития-коммуны рабочей молодежи. Общая коммунальная столовая, общность условий жизни – вот то, что необходимо для воспитания нового человека»(8).

Возникновение и заселение коллективного жилья создало в секте благоприятные условия для контроля членов секты. Таким образом, когда шла знаменитая компания борьбы с «жадностью» и изымались сбережения в виде золота, драгоценностей и валюты, сознательные пролетарии секты Ульянова писали на своих соратников по партии доносы, после же: «Люди, которые подозревались в том, что у них есть сбережения в виде золота, драгоценностей и валюты, хотя и незначительные, если они не отдавали их прямо, лишались свободы, заключались в одну комнату и подвергались, конечно, пыткам, должны были стоять днями и неделями, голодали и даже были ограничены в свободе пользоваться уборной…А отнимут каких-то пустячков, золотой крестик, который верующие носят на груди, серебряный подарок мужа»(9).

А если ты не рядовой адепт секты, а из элиты и решил подвергнуть сомнению учение партии, то тебе перестают верить и во всеуслышание осуждают это. Характерным подтверждением этого может послужить резолюция, принятая на одном комсомольском собрании: «Наши некоторые товарищи ещё питают какие-то симпатии к т. Троцкому. Это понятно: за годы гражданской войны молодёжь видела в Троцком главу нашей армии, но сейчас она поняла, к кому она питала такие горячие симпатии и кто хочет подменить учение Ленина своим учением троцкизмом – то, конечно, и это не большая часть перестала верить и идти по ложному учению Троцкого»(10). После же вставал вопрос: «Будут ли вылавливать всех троцкистов? И что с ними будут делать: расстреливать или сажать?»(11), а также предложения в адрес Троцкого: «Что…надо послать человек десять коммунистов за границу и убить Троцкого»(12).

А что было бы с рядовым адептом секты Ульянова, если бы он хотя бы букву учения партии подверг сомнению, не трудно догадаться.

Ленин был очень умным, можно сказать гением зла, и знал что делает и для чего это делает, и о воспитании подрастающего поколения «пролетариев» он позаботился. Пока рядовые сектанты трудились на благо партии, их дети благополучно разучивали интернационал и др. песни, читали пролетарскую литературу, вступали в октябрята, пионеры, получали знания об учении великого вождя и пожинали плоды новой морали: «Николай Максимов – поступил вопреки неписаным законам старой морали. Он разоблачил отца, вредившего новому обществу, исполнив тем самым свой комсомольский долг. Ясно, что этим он вооружил против себя людей, которым враждебна или не понятна ещё новая коммунистическая мораль»(13), так что можно сказать, что подрастающее поколение с детства пропитывалось духом новой коммунистической морали и знало, как поступать истинно, по коммунистически, как завещал и учил великий Ленин.

Стимулом же продвижения вверх, для рядовых сектантов, были конечно же Дома Советов, в которых жило руководство секты.

«Дома Советов – имеют структуру общежитий с отдельными комнатами и общей столовой и общими кухнями и предназначены исключительно для постоянного проживания советских служащих по ордерам, выдаваемым из Отдела Управления Домами и Отелями»(14).

Администрация Домов Советов заботилась о питании и бытовом обслуживании и даже о досуге жильцов. То, что в Домах Советов проживали наиболее продвинутые сектанты, так называемая элита, может служить положение второго петроградского Дома Советов, которое гласит, что в Доме Советов имели «право проживать только следующие лица: 1. Члены ВЦИК 2. Члены ЦК РКП 3. Члены Губкома РКП 4. Члены обл. бюро ЦК РКП 5. Члены Губисполкома 6. Заведующие отделами Губисполкома и их заместители 7. Члены коллегийных отделов Губисполкомов»(15).

То, что Дома Советов были стимулом продвижения вверх для рядовых сектантов, может служить следующий документ: «Прошу поместить в 1 Доме Совета врача тов. А.Губина. Тов. Губин очень ценный работник… и сбережение его труда от мелких домашних хлопот по хозяйству даст ему возможность отдать еще больше сил советской и партийной работе»(16).

Чтению, как виду досуга, было придано особое значение. Подтверждением этого может служить 11 съезд РКП (б) , в котором ставилась задача создать «литературу для рабоче-крестьянской молодежи, которая могла бы быть противопоставлена влиянию на юношество со стороны нарождающейся бульварной литературы и содействовать коммунистическому воспитанию юношеских масс»(17).

Взять борьбу с неграмотностью, так и в ней есть свой интерес секты: обучая грамоте (обучались только члены секты) секта успешно пропагандировала своё учение давая в процессе обучения только свою, специально отобранную, литературу. После же отбирать литературу не нужно было, т.к.: «В конце августа 1922 года 160 видных деятелей культуры, названные «особо активными контрреволюционными элементами», по приказу ГПУ были высланы из СССР или отправлены в Сибирь»(18), не говоря о тех, которые были расстреляны, пропали без вести и т. д. в процессе переворота 1917 года.

Так же немалое значение придавалось одежде. Как отмечала исследовательница Н.Н.Козлова: «одежда может быть рассмотрена в качестве инструмента, посредством которого тела подчиняются социальному правилу»(19).

Как писал Лотман «принадлежность к дворянству обозначает и обязанность определенных правил поведения, принципов чести, даже покроя одежды»(20).

Таким образом, одежда являлась характерной чертой подчинения нормам секты Ленина, а также имела знаковый смысл. К примеру, кожанка (в первое время правления секты) обозначала принадлежность к высшим слоям большевиков (секты), которая подчеркивала причастность человека, носившего кожанку, к переменам 1917 года и служила пропуском в любое советское (сектантское) учреждение. Подтверждением этого может служить запись из дневника одной молодой москвички, которая пишет: «Я видела одну девушку, стриженную, в кожаной куртке, от нее веяло молодостью, верой, она готова к борьбе и лишениям. Таким, как она, принадлежит жизнь. А нам – ничего»(21).

В послереволюционное время одежда особенно характерно подчеркивала принадлежность к секте, которая, беря под контроль жизненно важные сферы государства, принуждало население вступать в их организацию. Подтверждением этого может служить запись из дневника жены Б.Д.Бруцкуса, которая писала: «Устала я страшно от недоедания и нищенской жизни. Рыскаю по городу от знакомых к знакомым в поисках какой-нибудь старой обуви для сына. О новой паре и думать нашему брату нельзя. Обувь раздаётся только коммунистам и матросам»(22). Как всем известно, в то время прошла первая мировая война, переворот 1917 года – люди порядком обносились. Населению нужно было во что- либо одеваться, тут то и подсуетилась партия Ленина. Забрав заводы и фабрики, секта принялись одевать и обувать всех тех, кто работал на её благо: «Даже в январе 1922 года натуральная часть заработной платы – вещи и иные предметы быта – в полтора раза превышала денежную»(23). Люди, вступающие в коллектив секты, боялись делать что-либо неугодное партии, т.к. могли лишиться членства в организации, а вместе с этим жилья, хлебных карточек и т.п. (в то время это было равносильно смерти).

Секта Ленина также использовала передовые технологии, разрабатываемые социологами и психологами. В частности Ленин один из самых первых понял, что СМИ - одно из самого мощного и эффективного оружия для воздействия на сознание и подсознание человека. Придя к власти, секта стала уничтожать инакомыслящую прессу. Подтверждением этого может служить письмо Лозовского к большевистской фракции, которое «…характерно и как сконцентрированный итог первых дней большевистского властвования… «…я не могу… замалчивать административный восторг представителей ВРК, вроде подп. Муравьева, издавшего приказ о самосудах и конфискации предприятий… Я не могу молчать… перед лицом уничтожения инакомыслящей прессы, обысков, произвольных арестов, гонений и преследований… режим штыка и сабли и есть та самая диктатура пролетариата, о которой социалисты проповедовали в течение долгих десятилетий. Я не могу молчать, когда один из народных комиссаров угрожает бастующим чиновникам… и требует от почтово-телеграммных рабочих и служащих подчинения под угрозой… Я не могу… молчать…, когда ответственный руководитель фракции делает заявление о том, что за одного нашего мы пять противников убьем…»(24).

Секта, по мере захватывания Российской Империи, на контролируемых ей территориях подавляла независимую прессу и вводила свою централизованную. Таким образом, секта могла эффективно внедрять свою ересь в сознание людей через свою централизованную прессу.

Для более эффективного воздействия они в своей прессе писали о наиболее важных вопросах для того или иного слоя общества, при этом выдавая желаемое за действительное и внушая людям несбыточные надежды. Для выяснения проблем, волнующих общество, сектой широко применялось анкетирование, которое Ленин использовал ещё в конце 19 века. Подтверждением этого может служить факт, изложенный в книге Луиса Фишера «Жизнь Ленина»: «Перед тем, как уехать из Самары, Ленин напечатал за свой счет или за счет матери 200-250 анкет с многочисленными вопросами, на которые должны были ответить крестьяне Поволжья. Провести опрос он поручил А.А.Преображенскому, идеалисту, основавшему сельскохозяйственную коммуну в Самарском уезде. Результаты опроса были присланы ему в Петербург, и он погрузился так глубоко в экономические и статистические исследования, что совсем запустил свою службу у петербургского присяжного М.Ф. Фолькенштейна »(25).

 

«Революционеры всеми силами способствуют развитию и усугублению тех бед и зол, которые должны побудить к восстанию массы»(26), вот для чего секте Ульянова нужно было контролировать информацию. Как говорил сам Ленин: для того, чтобы произвести «беспощадное подавление сопротивления эксплуататоров»(27).

Ленин, как автор учения коммунистической ереси, хорошо знал и понимал, чем руководствуется и как это будет применяться.

Четкая тенденция навязать свою волю всему населению от имени большинства характерно прослеживается в сформулированном вопросе Ленина и его же ответе на этот вопрос: «Как может быть обеспечено строжайшее единство воли, составляющее необходимое условие всякой твердой власти?

Подчинением воли тысяч воле одного. Это подчинение может, при идеальной сознательности и дисциплинированности участников общей работы, напомнить больше мягкое руководство дирижера. Но оно может принимать и резкие формы диктаторства, - если нет идеальной дисциплинированности и сознательности. Но так или иначе, беспрекословное подчинение единой воле для успеха процессов работы, организованной по типу крупной машинной индустрии, безусловно, необходимо.

Так как идеальной сознательности в наличии не имеется, то вывод ясен: без резких форм диктаторства не обойтись»(28).

Ленин поступал нагло и отвязанно. Будучи ещё в меньшинстве, он назвал свою партию большевиками, а как создавалось ленинское «большинство», описано Сергеем Мельгуновым в книге «Как большевики захватили власть»: «С присущим напором Ленин таранит своё окружение. Своей настойчивой непреклонностью, «мертвой хваткой», по выражению так хорошо его знавшей Засулич, он достигает целей. Большинство «окружения» - или «питомника Ленина», как называл это окружение Потресов – не отличалось квалифицированной интеллигентностью и легко пасовало перед властной натурой своего вождя. Это был в полном смысле слова гипноз, которому уступали и доводы разума и чувство общественного долга. В данном случае Ленин прибегал и к методу личного воздействия и внушения: он «приглашал в кабинет к себе отдельно каждого из членов ЦК и предлагал подписать составленное им заявление. Так создавалось ленинское «большинство» - вернее, его партийная диктатура»(29).

С «большинством», от имени которого говорил Ленин, всё понятно, а как люди могли поверить в следующие слова Ленина: «При социализме – все будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял»(30), понять не возможно, но объяснение этому можно найти в книге Дейла Карнеги «Как завоевать друзей и оказывать влияние на людей», который пишет: «Летом я часто уезжаю рыбачить в Мэн. Сам я очень люблю клубнику со сливками, но, по моим наблюдениям в силу каких-то не понятных причин рыба предпочитает червей. И потому, идя рыбачить, я забываю о том, что нравиться мне, и вспоминаю о том, что любит рыба. Мне и в голову не придёт насадить на крючок клубнику со сливками. Вместо этого я предлагаю рыбе угоститься червяком или кузнечиком.

Почему бы нам не поступить подобным образом, когда мы хотим завоевать друзей?»(31)

… «Хотите узнать волшебную фразу, с помощью которой можно прекращать споры, устранять недопонимание и напряженность между людьми, вызывать дух доброжелательства и, наконец, заставлять другого человека внимательно слушать вас?

Хотите? Вот она: «Я ни на йоту не обвиняю вас в том, что вы думаете так, как думаете. Будь я на вашем месте, я, вне всякого сомнения, думал бы точно также»»(32).

… «Сядьте вечером…и проанализируйте, как работает реклама в каждом конкретном случае. Вы увидите, как один нейтрализатор изменяет цвет кислоты в пробирке, в то время как другой не может этого сделать; как один сорт мыла или порошка отстирывает рубашки до белизны, а после другого они остаются серыми;… и т.д. и т.п. Телереклама инсценирует перед потенциальными потребителями преимущества предлагаемых товаров – и добивается того, что люди действительно покупают их.

Инсценироватьсвои идеи можно и в бизнесе, и в любой другой сфере жизни»(33).

Получается так, что Ленин классовую борьбу использовал как наживку для народа, при этом инсценируя идею коммунизма. Воюя за власть, секта воспользовалась неграмотностью и низким уровнем политического развития населения, при этом действуя безжалостно и цинично, успешно пропагандируя свои идеи.

Для пополнения своей секты и получения поддержки масс в то время нужно было ответить на исконно русские вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?». Ленин, затмевая рассудок народа красивыми лозунгами и высказываниями, внушая несбыточные мечты, отвечал на эти вопросы очень просто: нет хлеба - «кто виноват? – кулаки», «что делать? – раскулачивать», так и делали. При этом секта Ульянова «убивала двух зайцев»: во-первых, хлеб, незаконно забранный у людей, распределялся среди сектантов, тем самым стимулируя голодную часть населения вступать в их ряды; во-вторых, руками голодных секта разделывалась с так называемыми «врагами пролетариата».

То, что секта Ленина действовала исключительно в своих целях, манипулируя массами и используя для масс наживку (в приведенном случае голод), может послужить следующий документ, подписанный Молотовым: «Политическая задача состоит в том, чтобы изолировать верхи церкви, скомпрометировать их на конкретном вопросе помощи голодающим, и затем показать им суровую руку рабочего государства…»(34). После чего, через некоторое время, появлялись резолюции представителей районных комитетов секты Ульянова с примерно одинаковыми текстами: «В виду того, что драгоценности, находящиеся в церквях, соборах и монастырях и т.д., не приносят никакой пользы, в то время, когда голодающие Поволжье не имеют ни куска хлеба и гибнут миллионами, - мы признаем все постановления об изъятии церковных ценностей правильными и в то же время обязуемся вести работу комиссии по изъятию ценностей путем агитации и вразумлению верующих»(35).

Секта Ленина «как наживку» использовала беды и горе людей, т.к. все их разрешения проблем заключались в убийстве и насилии над всеми теми, кто мешает якобы разрешению этих проблем, а в действительности всех тех, кто противился их власти. Вообще, у Ленина был некий дар использовать и превращать всев свою пользу, в своих узкоэгоистических целях, при этом проливая море крови и укрепляя более прочно свой авторитет и власть, если даже этовсе было восстание против его партии.

«В конце февраля 1921 года восстали моряки Кронштадта. А ведь ещё летом 1917 года моряки военной базы зарекомендовали себя как самый беспокойный элемент большевистской партии (в «июльские дни» 1917 года они в своих действиях пошли дальше, чем партийное руководство).

28 февраля 1921 года экипаж броненосца «Петропавловск» проголосовал за резолюцию, которая должна была стать программой восстания. Основными требованиями были переизбрание Советов тайным голосованием с предварительными дискуссиями и свободными выборами; свобода слова и печати в пользу «рабочих, крестьян, а также анархистов и левых социалистов», освобождение всех политзаключенных; прекращение насильственных конфискаций, свободный труд ремесленников, не использующих наемных рабочих; для крестьян – полная свобода «делать со своей землей все что угодно…и выращивать скот, при условии, что они не применяют наемную рабочую силу»»(36).

Вышеизложенное подтверждает, что Ленин лозунги «земля крестьянам», «свобода печати рабоче-крестьянскому классу» и т.п. использовал как наживку для народа и достижения своей цели. А как Ленин распорядился в данном случае и использовал в своих целях восстание, могут показать следующие факты: «Узнав о принятии резолюции моряков «Петропавловска», в Кронштадт выехал Калинин, председатель ЦИК съезда Советов. Его выпроводили оттуда под улюлюканье 12 тыс. моряков, к которым присоединилась, по меньшей мере, половина из 2 тыс. коммунистов Кронштадта. ЦК РКП (б) поспешил заклеймить восстание как контрреволюционный заговор, подстрекаемый с Запада белогвардейцами, руководимый царским генералом и поддерживаемый кадетами, меньшевиками и эсерами»(37). А дальше, по формуле Ленина: «Кто кого» мы их, капиталистов, положим на обе лопатки или они нас положат на обе лопатки; ввели войска под командованием М. Н. Тухачевского и подавили восстание. И провели 10 съезд РКП (б) (март 1921 г.), на котором приняли «временную» резолюцию «О единстве партии», которую на протяжении многих лет РКП (б), ВКП (б), КПСС – так и не отменили (как понимаете, у нас в России, ничего нет постояннее, чем временное).

В этой резолюции было постановлено: «Все фракции, платформы и группы должны быть распущены. Запрещались всякие фракционные выступления. Нарушение этих требований влекло за собой немедленное исключение из партии. ЦК получал право применять любые взыскания, вплоть до исключения из состава ЦК и из партии даже членов ЦК»(38).

Получается, что нет партии кроме партии Ульянова, остальные не правильные «буржуазные», а мы, ленинцы, с буржуями поступаем очень просто: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию, как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советов. Первый вопрос, который вы должны предложить, - к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора»(39).

Получается, что восстание в Кронштадте сыграло на руку Ленину: во-первых, секта разделалась с недовольными; во-вторых, «под шумок» провела 10 съезд, результатом которого была принята нужная резолюция; в-третьих, стал хорошим для всех, прослабив налоги и введя НЭП. После этого Ленин взялся переделывать крестьянство. Как говорил Ленин: «Пролетариат руководит крестьянством, но этот класс нельзя так изгнать, как изгнали и уничтожили помещиков и капиталистов. Надо долго и с большим трудом и большими лишениями его переделывать»(40). Как переделывалось крестьянство, нам поможет разобраться постановление Совета и Обороны: «Предложено ЧК и НКВД брать заложниками крестьян тех местностей, где расчистка снега железнодорожных путей, «производится не вполне удовлетворительно», - с тем, что «если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны»»(41). Так же Ленин поступил в последствии и Нэпманами (через некоторое время после введения НЭПа) заявив: «…нужен ряд образцовых процессов, с применением жесточайших кар. Наркомюст, кажись, не понимает, что новая экономическая политика требует новых способов, новой жесткости кар»(42).

Вот такими способами и методами руководствовался Ленин, свой новый мир (мир, который, по словам Ленина, можно было создать «лишь с помощью гильотины и насилия»).

Из всего вышеизложенного можно с полной уверенностью сказать, что коммунистическая партия - это деструктивное религиозное объединение, созданное Лениным.

На деятельность секты Ульянова своевременно отреагировала Русская православная церковь анафемой.

АНАФЕМА

Смиренный Тихон, Божьею Милостию Патриарх Московский и всея России, возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной Церкви Российской..

“Да избавит нас Господь от настоящего века лукавого”.

Гал.1: 4

Тяжкое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово, и вместо любви христианской всюду сеят семена злобы, ненависти и братоубийственной брани.

Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполняли свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты, но и въявь, при дневном свете, с неслыханною доселе дерзостию и беспощадной жестокостию, без всякого суда и с попранием всякого права и законности — совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей отчизны: и в столицах, и на отдаленных окраинах (в Петрограде, Москве, Иркутске, Севастополе и др.).