Ну и мне охо­та и се­бя, и уче­ни­ков сво­их по­ка­зать.

Левой пят­кой

Н

Ачалось с выставки тетрадок по русскому языку. В. М. об этом факте не знает. Дело давнее. Конец второго класса. Экспозиция лучших (наичистейших) страниц называлась "Высунув язык", худших (наигрязнейших) - "Левой пяткой". Несмотря на множество прививок и профилактических мер, мое тогдашнее состояние было паническим в отношении тетрадей. Все то, чем гордится традиционная школа: поля, 1 см слева, 2 см справа, ровненько, чистенько, и "травка зеленеет", и "солнышко блестит", - напрочь отсутствовало у нас. Я, конечно, понимала всю эфемерность тамошнего благополучия (оно было тюремным). Но экспозиция впечатляла и звала к борьбе. Бороться я не стала - был конец года.

Н

А следующий вдруг выяснилось, что победитель конкурса "Левой пяткой" Катя Л. (кстати, ее тогда наградили, и, по крайней мере, внешне она была довольна не меньше обладательницы лучшей страницы Ксюши Л.) стала находить вкус в том, чтобы здраво располагать материал в поле страницы, аккуратно писать и не унавоживать тетрадь чернилами. Катя, которую умная мама лишила опеки еще в самое трагическое первоклашное время, потихоньку разобралась со своими делами (именно, своими - не без слез, конечно) и сделалась ученицей гораздо раньше остальных.

Сейчас я знаю, что все­му свое вре­мя. Ес­ли не на­ру­шать ес­тес­т­вен­ный ход со­бы­тий. А то оно мо­жет и вов­се не нас­ту­пить. Те де­ти, ко­то­рым учи­те­ля или ро­ди­те­ли за­да­ва­ли жес­т­кие рам­ки по­ве­де­ния в тет­ра­ди, еще дол­го не мог­ли по­лю­бить свои тет­рад­ки. (Этот ис­пол­нен­ный глу­би­ны аб­зац я на­пи­са­ла дав­но. Сей­час я бы не ре­ши­лась за­те­вать раз­го­вор о рам­ках - он фи­ло­соф­с­кий. Об­мол­в­люсь толь­ко, что в иг­ре жес­т­кие рам­ки не толь­ко умес­т­ны, а прос­то не­об­хо­ди­мы, тем бо­лее, ес­ли они за­да­ют­ся са­ми­ми учас­т­ни­ка­ми. Так что, "есть та­кая пар­тия"!)

Супрематизм на по­лу

В об­щем, я пе­ри­оди­чес­ки бы­ла взвол­но­ва­на проб­ле­мой офор­м­ле­ния тет­ра­дей. И вдруг (это был чет­вер­тый класс) я ус­лы­ша­ла от Вя­чес­ла­ва Ми­хай­ло­ви­ча сло­во "кал­лиг­ра­фия". Как-то так все сош­лось, что он под­б­ро­сил нам дет­с­кие книж­ки, в ко­то­рых тек­с­ты бы­ли офор­м­ле­ны ру­ко­пис­ны­ми шриф­та­ми, а у мо­его кол­ле­ги, Сер­гея Вла­ди­ми­ро­ви­ча Пла­хот­ни­ко­ва, еще в пер­вом клас­се ро­ди­те­ли смас­те­ри­ли под­с­тав­ки для пись­ма.

Ну, вот. Берем подставку, деревянную ручку-макалку, бутылочку с чернилами (справа), промокашку, тряпицу (слева), к подставке резиночкой прикрепляем особую каллиграфическую тетрадь (четырехстрочную, вроде нотной) и начинаем красиво писать. "Красиво" - это как? Атак, как в трех наших книжках: "Тереме-теремке" - с образцом славянского письма; "Шторме" - с витиевато написанной "Песней старых мореходов с допотопных пароходов", а потому этот образец получил у нас название "19-й век"; и в "Мастере Маноле" - с буквами, напоминающими готические, которые "в народе" стали называться просто "Маноле".

Итак, рас­по­ла­гая тре­мя об­раз­чи­ка­ми пись­ма, мы ста­ли их ос­ва­ивать, тол­ком не вла­дея соб­с­т­вен­ным по­чер­ком. Вот вам и вся кал­лиг­ра­фия! И боль­ше ни­че­го за ду­шой не бы­ло, в смыс­ле ка­ких-то поз­на­ний. О нак­ло­не, на­жи­ме, ус­та­ве, тем­пе я уз­на­ла мно­го поз­же. "Лег­кость в мыс­лях не­обык­но­вен­ная", не так ли? Од­ним сло­вом, дра­мо­гер­ме­нев­ти­ка!

Вход в кал­лиг­ра­фию у нас был та­ин­с­т­вен­ный, с при­ды­ха­ни­ем. Од­но сло­во "кал­лиг­ра­фия", ко­то­рое тут же бы­ло вы­ве­де­но ("вы­су­нув язык") на ти­туль­ном лис­те тет­ра­ди, че­го сто­ит! За под­с­тав­ка­ми хо­ди­ли вниз к Сер­гею Вла­ди­ми­ро­ви­чу - "след в след", на цы­поч­ках. А под­с­тав­ки бы­ли чу­жие, имен­ные. А чер­ни­ла бы­ли вов­се не чер­ни­ла, а - тушь! Чер­ная тушь на крас­ном па­ла­се - суп­ре­ма­тизм! Вре­мя от вре­ме­ни суп­ре­ма­ти­чес­ки­ми ста­но­ви­лись пор­т­фе­ли и сте­ны. Ес­ли ро­жи бы­ли прос­то гряз­ные, то язык ок­ра­ши­вал­ся в чер­ный цвет рав­но­мер­но. (Как Ле­ша или Ка­тя ре­ша­ют проб­ле­му чер­нил - сквоз­ная те­ма мно­гих со­чи­не­ний). На пе­ре­мен­ках кол­ле­ги де­ли­кат­но под­с­ка­зы­ва­ли мне, где уте­реть­ся ("Зо­луш­ка ты на­ша!"). При­чем этот ма­ки­яж не от­мы­вал­ся да­же мы­лом. И все зна­ли, что у нас се­год­ня кал­лиг­ра­фия.

Аромат эпо­хи