Определения-описания и определения-требования
Определения, решающие задачу описания каких-то объектов, принято называть реальными. Определения, выражающие требование, какими должны быть объекты, называются номинальными. РРЅРѕРіРґР°, впрочем, РїРѕРґ номинальными определениями понимаются РЅРµ РІСЃРµ определения-требования, Р° только определения, вводящие РІ язык новые языковые выражения или уточняющие СѓР¶Рµ существующие. Рто понимание РЅРµ является, однако, достаточно последовательным: РѕРЅРѕ РЅРµ дает возможности однозначно отграничить номинальные определения РѕС‚ реальных.
От реальных определений мы вправе требовать, чтобы они давали верное описание действительности, были истинными. Номинальные определения, подобные всем иным требования, не являются ни истинными, ни ложными. Удачное номинальное определение характеризуется как эффективное, целесообразное и т.п.
Хотя различие между определениями-описаниями Рё определениями-требованиями представляется несомненно важным, его обычно нелегко провести. Зачастую утверждение РІ РѕРґРЅРѕРј контексте звучит как реальное определение, Р° РІ РґСЂСѓРіРѕРј – выполняет функцию номинального. РРЅРѕРіРґР° реальное определение, описывающее какие-либо объекты, обретает оттенок требования, как употреблять понятие, соотносимое СЃ РЅРёРјРё. Номинальное определение может нести отзвук описания.
РР· психологии известны графические фигуры, которые РїСЂРё пристальном РёС… рассматривании предстают то выпуклыми, то вогнутыми. Сходным образом РѕРґРЅРѕ Рё то Р¶Рµ определение РїСЂРё вдумывании РІ него может казаться то описанием, то требованием.
5. Споры об определениях
РћРґРЅРѕ время РІ широком С…РѕРґСѓ был принцип: «Об определениях РЅРµ спорят». РРЅРѕРіРґР° его выражали несколько иначе: «О словах РЅРµ спорят». РќРµ совсем СЏСЃРЅРѕ, откуда появился Рё РЅР° чем именно основывался этот принцип, РЅРѕ РјРЅРѕРіРёРµ повторяли его как что-то само СЃРѕР±РѕР№ разумеющееся.
Насколько РѕРЅ верен? Ответ РЅР° этот РІРѕРїСЂРѕСЃ РЅРµ составляет затруднений: мнение, будто РїРѕ РїРѕРІРѕРґСѓ определений неразумно или даже бессмысленно спорить, является СЏРІРЅРѕ ошибочным. РћРЅРѕ РЅРµ согласуется СЃ общим представлением РѕР± определениях Рё РёС… задачах РІ обычной Р¶РёР·РЅРё Рё РІ научном исследовании. Рто мнение противоречит также тому очевидному факту, что РѕР± определениях спорили всегда Рё продолжают спорить теперь. Однако РІ этих спорах есть РѕРґРЅР° тонкость, которую важно понять правильно.
Споры об определениях разных типов – реальных и номинальных – принципиально отличаются друг от друга.
Реальное определение – это описание какой-то совокупности объектов. РћС‚ него требуется, чтобы РѕРЅРѕ раскрывало сущность рассматриваемых объектов Рё тем самым однозначно отграничивало РёС… РѕС‚ всех РґСЂСѓРіРёС… вещей. Проверка правильности такого определения заключается РІ сопоставлении его СЃ описываемой областью. Адекватное описание – истинно, описание, РЅРµ соответствующее реальной ситуации, – ложно.
Споры относительно реальных определений – это обычные споры по поводу истинности наших утверждений о действительности.
Рначе обстоит дело СЃ номинальными определениями. РћРЅРё РЅРµ описывают что-то, Р° требуют это реализовать. Поэтому СЃРїРѕСЂ здесь будет РЅРµ РѕР± истинности некоторого описания, Р° Рѕ целесообразности, эффективности, правомерности Рё С‚.Рї. выдвигаемого требования.
Положим, кто-то определяет «бегемота» как «хищное парнокопытное млекопитающее подотряда нежвачных». Мы вправе возразить, что такое определение неверно, поскольку является ложным. Оно не соответствует действительности: бегемоты не хищники, а травоядные животные.
Но допустим, кто-то говорит, что он будет отныне называть «бегемотами» всех представителей отряда пресмыкающихся, включающего гавиалов, аллигаторов и настоящих крокодилов. Ясно, что в данном случае нельзя сказать, что определение ложно. Человек, вводящий новое слово, ничего не описывает, а только требует – от себя или от других, – чтобы рассматриваемые объекты именовались этим, а не другим словом.
Но спор возможен и уместен и здесь. Гавиалов, аллигаторов и настоящих крокодилов принято называть крокодилами. Какой смысл менять это устоявшееся имя на имя «бегемот», тем более что последнее закрепилось уже за совсем иными животными? В чем целесообразность такой замены? Какая от нее польза? Очевидно, никакой. Хуже того, неизбежная в случае переименования путаница принесет прямой вред. Наши возражения сводятся, таким образом, к тому, что предложение – или даже требование – переименовать крокодилов в бегемотов нецелесообразно и неэффективно. В данном случае лучше все оставить так, как было.
Ртак, определение любого РІРёРґР° РІ принципе может быть предметом полемики или РґРёСЃРєСѓСЃСЃРёРё. РќРѕ спорить РѕР± определениях-требованиях РЅСѓР¶РЅРѕ иначе, чем РѕР± определениях-описаниях.
Границы эффективных определений
«Многие наши затруднения, – замечает английский писатель и критик Г.К.Честертон, – возникают потому, что мы путаем слова „неясный“ и „неопределимый“. Когда тот или иной духовный факт называют неопределимым, нам сразу же представляется что-то туманное, расплывчатое, вроде облака. Но мы грешим здесь даже против здравого смысла. То, что нельзя определить, – первоначально, первично. Наши руки и ноги, наши плошки и ложки – вот что неопределимо. Неопределимо неоспоримое. Наш сосед неопределим, потому что он слишком реален».
Еще раньше сходную мысль высказывал французский математик и философ Б.Паскаль: попытка определить то, что понятно и очевидно, только затемнит его.
Определение – прекрасное средство против неясности наших понятий и рассуждений. Но при его использовании нужно, как и в случае любых других средств, чувствовать и соблюдать меру.
Прежде всего, невозможно определить абсолютно все, точно так же как невозможно доказать все. Определение сводит неизвестное к известному, не более. Оно всегда предполагает, что есть вещи, известные без всякого определения и разъяснения, ясные сами по себе и не требующие дальнейших уточнений с помощью чего-то еще более очевидного.
«Неясное» и «неопределимое», как правильно заметил Честертон, вовсе не одно и то же. Как раз наиболее ясное, «само собой понятное и очевидное», по выражению Паскаля, меньше всего нуждается в определении, а зачастую и просто не допускает его.
Определения действуют в довольно узком интервале. С одной стороны, он ограничен тем, что признается очевидным и не нуждающимся в особом разъяснении, сведении к чему-то еще более известному и очевидному. С другой стороны, область успешного применения определений ограничена тем, что остается пока еще недостаточно изученным и понятым, чтобы дать ему точную характеристику.
Попытка определить то, что еще не созрело для определения, способна создать только обманчивую видимость ясности.
Рзвестно, что наиболее строгие определения встречаются РІ науках, имеющих дело СЃ абстрактными объектами. Легко определить, скажем, квадрат, РєРѕРЅСѓСЃ, совершенное или нечетное число. РЎ трудом даются определения конкретных, реально существующих вещей, взятых РІРѕ всем многообразии присущих РёРј свойств.
Казалось бы, что может быть проще такой элементарной частицы, как электрон. Ртем не менее хотя с момента его открытия прошло не так уж много времени, ему давались уже десятки разных определений. Процесс углубления знаний даже о простом электроне, в сущности, бесконечен. Ркаждому из этапов этого процесса соответствует свое определение электрона. Геометрические же или арифметические определения, относящиеся к абстрактным объектам, остаются неизменными в течение тысячелетий.
На эту сторону дела когда-то обращал внимание Гегель. Рона действительно важна. В разных областях знаний возможности определения различны. Нельзя требовать, допустим, от этики, изучающей сложные явления нравственности, таких жестких и точных определений, как от математики.
Определение того, что связано СЃ человеком, свойствами его личности Рё особенностями поведения, вообще представляет РѕСЃРѕР±СѓСЋ сложность. Возьмем, Рє примеру, такую черту человека, как интеллигентность. РњС‹ без колебаний оцениваем некоторых людей как «подлинно интеллигентных», РґСЂСѓРіРёРј отказываем РІ этом качестве. Наша оценка принимает РІРѕ внимание уровень образования человека, его общую культуру, РЅРѕ РЅРµ только. РћРЅР° опирается РЅР° сложный комплекс свойств самого человека, РЅР° наши субъективные ощущения, Рё ее нелегко суммировать РІ общем определении. Хорошо РіРѕРІРѕСЂРёС‚ РѕР± этом писатель Р”.Гранин: «…интеллигентность – это чисто СЂСѓСЃСЃРєРѕРµ понятие. Р’ зарубежных словарях слово „интеллигент“ имеет РІ скобках – „русск.“. РћРЅРѕ для РЅРёС… СЂСѓСЃСЃРєРѕРµ, так Р¶Рµ как теперь слово „гласность“. Определить интеллигентность, сформулировать, что это такое, РїРѕ-моему, РґРѕ СЃРёС… РїРѕСЂ еще РЅРёРєРѕРјСѓ РЅРµ удавалось. Есть ощущение интеллигентности, как ощущение порядочности. РЇ считаю, что интеллигенция – это цвет нации, цвет народа. РЇ встречал неинтеллигентных людей среди ученых, даже крупных, Рё знаю прекрасных интеллигентов среди рабочих. Рто понятие для меня РЅРµ классовое, РЅРµ должностное, РЅРµ образовательного ценза, РѕРЅРѕ РІРЅРµ всех этих формальных категорий, РёРЅРѕРµ – какое-то РґСѓС…РѕРІРЅРѕРµ понятие, которое соединяется РІ чем-то СЃ понятием порядочности, независимости, хотя это разные вещи.
…В нечеловеческих условиях интеллигентность, духовность помогала не пасть в нравственную бездну, выжить не за счет других, не расчеловечиться. Что не свойственно интеллигенту – мы все понимаем. Он не может быть человеком, поступающим против совести, бесчестным, шовинистом, хамом, стяжателем. Есть какие-то рамки. Но это, конечно, не определение».
Нет сомнения в том, что определения важны. Но из этого еще не следует, что чем больше вводится определений, тем точнее становятся наши рассуждения.
Рскусство определения как раз РІ том Рё состоит, чтобы использовать определения тогда, РєРѕРіРґР° это требуется существом дела. РџСЂРё этом следует обращаться именно Рє тем формам определений, которые наиболее уместны РІ конкретной ситуации. Р’ РѕРґРЅРѕРј случае полезным может быть СЏРІРЅРѕРµ СЂРѕРґРѕРІРёРґРѕРІРѕРµ определение, РІ РґСЂСѓРіРѕРј – контекстуальное, РІ третьем – определение путем указания РЅР° интересующий предмет Рё С‚.Рґ.
Упрямо требовать везде и всюду точных и притом именно популярных родовидовых определений – значит не считаться с реальными обстоятельствами и проявлять негибкость.
В одном руководстве по пожарному делу содержалось такое определение: «Сосуд, имеющий форму ведра с надписью „пож.вед.“ и предназначенный для тушения пожаров, называется пожарным ведром». Стремление определять все, что попадается на глаза и что, возможно, ни в каких определениях не нуждается, в лучшем случае порождает, как в этом примере, банальности.
В науке, как и в любых других областях, определение ценно не само по себе. Оно должно быть естественным итогом и закономерным выводом предшествующего процесса изучения предмета. Подводить же итоги на каких-то начальных стадиях этого процесса, все равно что считать цыплят до прихода осени.
Ясность системы понятий
РќРµ нуждается РІ определении то, что само РїРѕ себе очевидно. РќРµ может быть успешно определено то, что еще РЅРµ созрело для определения. «Но есть еще РѕРґРЅР° разновидность неопределимого, – пишет Р“.Рљ.Честертон. – Существуют выражения, которые РІСЃРµ употребляют Рё никто РЅРµ может объяснить. Мудрый примет РёС… почтительно, как примет РѕРЅ страсть или мрак. РџСЂРёРґРёСЂС‹ Рё спорщики потребуют, чтобы РѕРЅ выразил СЃРІРѕСЋ мысль яснее, РЅРѕ, будучи мудрым, РѕРЅ откажется наотрез. Первое, необъяснимое выражение Рё есть самое важное. Его РЅРµ определишь, значит, Рё РЅРµ заменишь. Если кто-РЅРёР±СѓРґСЊ то Рё дело РіРѕРІРѕСЂРёС‚ „вульгарно“ или „здорово“, РЅРµ думайте, что слово это бессмысленно, если РѕРЅ РЅРµ может объяснить его смысла. Если Р±С‹ РѕРЅ РјРѕРі объяснить его РґСЂСѓРіРёРјРё словами, РѕРЅ Р±С‹ РёС… употребил. РљРѕРіРґР° Боевой Петух, тонкий мыслитель, твердил Тутсу: „Рто низость! Рто просто низость!“, РѕРЅ выражался как нельзя более РјСѓРґСЂРѕ. Что еще РјРѕРі РѕРЅ сказать? Нет слова для низости, РєСЂРѕРјРµ слова низость. Надо опуститься очень РЅРёР·РєРѕ, чтобы ее определить. Рменно потому, что слово неопределимо, РѕРЅРѕ Рё есть единственно нужное».
Разумеется, «низость» РјРѕР¶РЅРѕ определить точно так Р¶Рµ, как, скажем, жалость, сочувствие, непосредственность Рё С‚.Рї. Что имеет РІ РІРёРґСѓ Честертон, это, пожалуй, РЅРµ столько буквальная неопределимость «низости», Р° ненужность такого определения. Слово, стоящее РЅР° своем месте, действительно является единственно нужным. РћРЅРѕ РЅРµ нуждается РІ замене какими-то разъясняющими оборотами. Его смысл Рё без того прозрачен. Устойчивость Рё ясность такому слову придает та целостная система слов Рё РёС… смыслов, РІ которую РѕРЅРѕ РІС…РѕРґРёС‚ РІ качестве необходимого, ничем РЅРµ заместимого элемента.
В художественной литературе, как известно, нет никаких определений, если не считать определенности каждого слова его окружением. В научных трудах определения – и особенно явные определения – тоже не так часты, как это может показаться, если составлять представление о научном творчестве по одним только учебникам.
Цельность и ясность и художественным произведениям и научным теориям придают не столько разъяснения и ссылки на более ясное или очевидное, сколько многообразные внутренние связи понятий. Далеко не всегда эти связи приобретают форму специальных определений. Ясность и обоснованность той целостной системы, в которую входит понятие, – лучшая гарантия и его собственной ясности.
Литература
Горский Д.П. Определение. – М.,1985.
Горский Р”.Рџ., РРІРёРЅ Рђ.Рђ., Никифоров Рђ.Р›. Краткий словарь РїРѕ логике. – Рњ., 1991.
РРІРёРЅ Рђ.Рђ. Рскусство правильно мыслить. – Рњ.,1990.
РРІРёРЅ Рђ.Рђ. Практическая логика. Задачи Рё упражнения. – Рњ., 1996.
Попа К. Определение. – М.,1976.
Сопер П.Л . Основы искусства речи. – М.,1995.
Контрольные вопросы
Какие задачи стоят перед определением?
В чем сходны контекстуальные и остенсивные определения?
В каких случаях применимо аксиоматическое определение?
Каким требованиям должно удовлетворять явное определение?
В чем различие между номинальными и реальными определениями?
Чем различаются споры об определениях-описаниях и определениях-требованиях?
Какова роль определений в придании ясности системе понятий?