Результаты исследований в динамике
Полагаем, что читателю интересно познакомиться с результатами поисков, которые мы описали, в динамике, начиная с 20-х годов. Это, в частности, поможет ему убедиться в практической пользе от погружения в историю социологии прессы.
Особо важными для кадровой политики в прессе считаются социально-демографические характеристики. В прежние годы, как уже говорилось, первостепенное значение имели социальное происхождение и партийность. Сейчас эти сведения мало кого интересуют, зато важными считаются уровень и тип образования, стаж и опыт работы в журналистике, возраст и пол.
Пол.Дискуссии о том, женская ли профессия журналистика, не утихают до сих пор. Исследования показывают, что профессия постепенно феминизируется, хотя процент мужчин в полтора-два раза больше процента женщин.
До революции женщин в редакциях было мало. Среди полусотни лиц, так или иначе причастных к журналистике (переводчицы, издатели, редакторы), Б.И. Есин называет всего несколько дам, которые занимались собственно журналистской работой. Это обозреватель Е. Щепотьева, корреспонденты (в том числе иностранные) А. Гальперсон, А. Европеус, Е. Янжул-Вельяшева, публицисты Е. Конради, Е. Бартенева, С. Корвин-Круковская-Жаклар, М. Цебрикова[315][31].
В дореволюционную эпоху начали свою публицистическую деятельность и блестящие журналистки советского времени: Л. Рейснер, М. Шагинян, М. Шкапская, И. Арманд, К. Самойлова. И все-таки среди членов дореволюционного союза журналистов в России была всего одна женщина[316][32].
По данным В. Дембо, в 1926 г. в редакциях страны журналисток насчитывалось 7%, в 1929-м их доля увеличилась до 10%. В 60-е годы в районных газетах женщин было 25%, в 70-е в разных СМИ – 35%. В начале 90-х (данные российско-американского исследования) – 37%. В американских редакциях работает 34% женщин, причем в последние годы процесс феминизации пошел активнее, чем прежде. Те же тенденции отмечаются и в других странах.
В конце XX в., по данным упомянутого международного исследования, в Канаде было 28% женщин-журналистов, в Британии и Испании по 25, во Франции 20. Зато в редакциях северных стран Европы, известных своим феминизмом, процент женщин выше: в Финляндии – 49, в Германии – 41%. Примерно такой же процент женщин работает в журналистике Бразилии и Чили. В Китае и Австралии по 33% журналисток, в Новой Зеландии – 45, в странах Океании – 36. В целом в редакциях работает около 35% женщин, хотя, повторимся, процесс феминизации профессии продолжается. Особенно интенсивен он в связи с событиями последнего десятилетия в России.
Женщины весьма успешно трудятся не только на традиционно «женских» должностях в отделах культуры, писем, социальных проблем, но и в репортерских, расследовательских подразделениях. Вспомним имена Елены Масюк, Евгении Альбац, Натальи Геворкян, Нины Чугуновой, Зои Ерошок, Юлии Калининой. Среди самых популярных ТВ-ведущих тоже много талантливых журналисток.
И все же, как показывают исследования, журналистская профессия, в силу своей сложности, напряженности, необходимости часто выезжать в командировки, до сих пор остается по преимуществу мужской. Если в молодом возрасте женщин и мужчин в редакциях почти поровну, то в старших возрастных группах процент женщин сокращается: появляются семьи, дети и связанные с этим заботы. Часто в журналистике остаются те, кто отказался от семейной жизни. Неудивительно, что одиноких журналисток больше, чем их холостых коллег. Особенно это характерно для американок, из которых 36% ответивших на анкету никогда не были замужем, тогда как среди российских журналисток таких оказалось 15%.
Возраст.Анализ социологических данных за восемьдесят лет показывает, что процессы изменения возрастных характеристик можно назвать волнообразными. Меняется строй, с ним обновляется и журналистика – становится более молодой. Как только устанавливаются, «деревянеют» режим и журналистика, вместе с ними стареют редакционные кадры.
В 20-е годы около двух третей сотрудников российских редакций были не старше 35 лет; средний возраст – около 30 лет. В конце 60-х годов среди районных газетчиков только четвертую часть опрошенных можно было назвать молодыми. Примерно такая же ситуация наблюдалась в 70–80-е годы. И только после перестройки журналистский корпус стал резко молодеть. По нашим исследованиям начала 90-х годов, в новых средствах информации, куда пришли молодые сотрудники, их возраст был на два года меньше, чем у представителей традиционных изданий. В целом за эти годы средний возраст российских журналистов был 40,7, американских – на три-четыре года меньше. Причем если американская журналистика в последние годы старела, то наша, наоборот, молодела. Средний возраст журналистов в странах, принявших участие в международном исследовании, около 36 лет (в Британии – 38, во Франции и Финляндии – 40, в Германии – 35, в Испании – 36, в Канаде – 40, в Китае – 35, в Австралии – 32).
В нашей стране старше других работники журналов (47) и районных газет (45,5), моложе – информационных агентств (34,8) и ежедневных газет (38). Иначе говоря, чем оперативнее СМИ, тем оно «юнее». С омоложением российской прессы повысились ее активность и динамический потенциал, изменились стиль и ритм, характер публикаций. Однако это принесло немало и негативных тенденций, связанных, главным образом, со снижением уровня профессионализма, который напрямую зависит от типа и качества образования.
Образование.Хорошо известно, что в России до революции не было учебных заведений, готовящих журналистов. Первые появились в Москве и Петрограде в 1921 г. А поскольку обучение «ремеслу» происходило в непосредственной практике редакционной работы, уровень образования газетчиков в 20-е годы был крайне низким. Если в столице 23,5% журналистов имели высшее образование, то в провинции – всего 8,5%, а третья часть – только низшее (данные за 1926 г.). В конце 20-х годов, по исследованию М. Гуса, высшее образование в целом по стране было у 13% журналистов, неоконченное высшее и среднее имели 52, неполное среднее и ниже – 34, домашнее – 1%.
Благодаря широко развернутой системе обучения кадров для прессы, особенно с созданием после войны факультетов журналистики в университетах, уровень образования неуклонно повышался, достигнув в конце XX столетия почти максимальной отметки – 95,2% сотрудников редакций имели полную или неоконченную вузовскую подготовку (в других странах журналистов с высшим образованием, как правило, не более 70%).
В доперестроечное время увеличивался процент редакционных сотрудников, получивших профессиональное журналистское образование. Если в конце 20-х годов только 8% журналистов имели диплом об окончании профильного учебного заведения, то в 60-е годы – 35 (в районных газетах – 20), в 80-е – около половины (в районных газетах – 30), в 90-е 56% окончили факультеты или отделения журналистики. В крупных городах, где есть свои базы учебной подготовки, этот показатель доходил до 70–80%. В других странах ситуация с профильным образованием разная – от 87 в Испании до 32% в Китае. Но в целом в разных странах около 35–40% имеют диплом о журналистском образовании.
Особенно много людей с профильным образованием занято на основных корреспондентских должностях, в «рипотинге»; меньше – в специализированных отделах, требующих углубленной подготовки в экономике, финансовой сфере, юриспруденции, политологии, где работают специалисты с соответствующим образованием. Больше сотрудников с журналистским дипломом в ежедневных газетах, меньше – в журналах и районной прессе. Остальные вакансии в редакциях обычно на 1/3 заполняются филологами, историками (чаще всего окончившими педвузы).
Сейчас нет точных данных о проценте людей с журналистским образованием в редакциях, потому что широких всероссийских исследований в последние годы не проводилось. Однако есть основания предполагать, что их доля уменьшилась в связи с огромным увеличением количества изданий и программ, оттоком журналистов в различные пресс-службы и административные структуры, где они, благодаря подготовке в области коммуникации, оказались востребованными. И это происходит несмотря на то, что количество учебных заведений, где ведется такая подготовка, постоянно растет: в России более 100 вузов (государственных и коммерческих) обучают журналистов, специалистов рекламного дела и паблик рилейшнз, менеджеров, маркетологов и дизайнеров СМИ.
Знаком времени стало то, что студенты журфаков начинают сотрудничать в редакциях, еще не окончив университет, т.е. совмещают учебу с работой. Это имеет и положительные, и отрицательные стороны. Ранняя профессионализация повышает шансы быть зачисленным в штат издания. Но хотелось бы предостеречь студентов от пренебрежения фундаментальной подготовкой в вузе и от усвоения весьма сомнительных порой поведенческих и нравственных моделей, которые им предлагает случайно встретившаяся редакционная микросреда (особенно это касается бульварных изданий).
Стаж и опыт работы.Стаж, естественно, тесно связан с возрастом, еще с переломными моментами в развитии журналистики – обновлением и расширением круга изданий, теле- и радиопрограмм, как это случилось в 20-е и 90-е годы.
В первое послереволюционное время 35% журналистов (которых тогда хронически не хватало) совмещали работу в редакциях со службой в каком-либо учреждении. Только 15% редакторов имели какой-то газетный стаж. К 1923 г. доля руководителей со стажем увеличилась до 30, затем – до 60%. Более опытными были ответственные секретари и репортеры, хотя среди последних наблюдалась высокая текучесть: за четыре года их состав сменился на 95%! Это было обусловлено главным образом их политическими ориентациями, тем, что им недоставало, как тогда говорили, «активного политического чутья». К концу 20-х годов профессиональный стаж редакторской и литературной групп практически выровнялся.
«Вторая революция» в конце 90-х годов, когда на порядок увеличилось число изданий и электронных СМИ, не привела к такой же резкой смене журналистского корпуса, как после Октябрьской революции. Конечно, приток журналистов, никогда не работавших прежде в редакциях, возрос, но все-таки штат новых изданий формировался в основном из профессионалов. Средний журналистский стаж работников российских СМИ в начале 90-х годов был 17 лет (американских – 14, но они и моложе по возрасту). Хотя период работы в конкретной редакции (нередко вновь образованной) у 60% опрошенных социологами не превышал 4 лет.
Опыт дожурналистской работы, по исследованиям 60–80-х годов, был весьма многообразным: производственная, партийная, советская, педагогическая деятельность, сфера культуры. В последние годы все чаще штаты пополняются «вновь испеченными» выпускниками журналистских и других вузов, не работавших нигде, кроме редакций. Наше российско-американское исследование выявило 75% таких сотрудников, причем почти 90% из них не намерены изменять журналистике (в США – на 12% меньше). Это тесно связано с отношением к профессии, мотивацией к ней и развитостью творческой доминанты, которая играет решающую роль в журналистской карьере[317][33].
Мотивы выбора профессии и отношение к ней.В 20-е годы мотивация не исследовалась, а на журналистскую работу обычно посылали в порядке партийной дисциплины. Мотивацию выбора журналистики как профессии стали изучать с 60-х годов XX века. Журналистов, как и студентов журфаков, всегда притягивали разнообразие и увлекательность профессии, ее творческий характер, возможность общаться с интересными личностями, быть в курсе событий, настроений и мнений людей.
Характерно, что те же приоритеты наблюдаются и у американских журналистов. Но они чаще, чем российские, говорят о том, что их привлекает сам процесс информирования общественности, тогда как наши соотечественники в большей степени ориентированы на литературную работу, раскрытие своего творческого потенциала. В этом сопоставлении проявляется традиционно сложившееся у нас представление о журналистской профессии как литературно-творческой – в отличие от американского журнализма, который суть «рипотинг», т.е. информационная деятельность, служба. Впрочем, анализ динамики мотивации за тридцать лет в нашей стране свидетельствует о том, что в последнее время мотивация молодых журналистов стала ближе к ориентациям американцев. И только старшее поколение по-прежнему весьма высоко ценит литературную сторону профессии, процесс работы со словом.
В целом все-таки, по данным последних наших исследований, на первое место вышел мотив «общение с людьми», оттеснив разнообразие и увлекательность деятельности, желание повидать разные края, получать новую информацию. Появились и новые мотивы привлекательности профессии, которых практически не было в прежних исследованиях: возможность переформировать, пересоздать жизнь, свобода выражения мнений, рискованность, нестандартность, даже некоторый авантюризм профессии, острота ощущений, динамизм. И, безусловно, отношение к профессии прагматизировалось. Высокие мотивы служения обществу, истине, к сожалению, реже встречаются у молодых журналистов.
Конечно, подобные наблюдения тревожат, как беспокоят коммерциализация и бульваризация журнализма. Однако нельзя не признать, что это объективный процесс, имеющий глубокие корни в социальных переменах, происходящих в стране на наших глазах. Негативные эффекты, сопровождающие демократизацию общества и прессы, в определенной мере носят временный, маятниковый характер. При этом очень важно понимать, осознавать негативизм, чтобы преодолеть его. Если же прагматическая, индивидуалистическая, нетворческая мотивация закрепится у молодых журналистов и они будут использовать работу в прессе для достижения корыстных целей, их творческий и личностный крах неизбежен.
Журнализм – это служение обществу при помощи творческой информационной работы; содействие тому, чтобы оно не разрушилось, а шло созидательным курсом. Но одновременно естественным выглядит присутствие в мотивации нового поколения некоей адаптивной компоненты, которая поможет ему более или менее безболезненно вписаться в рыночное функционирование СМИ, быть готовым работать в условиях конкуренции и риска.
Здесь самое время сказать о негативных сторонах профессии. Журналисты, которые заполняли анкеты в доперестроечные времена, в числе отрицательных сторон профессии чаще всего называли дилетантизм, спешку, поверхностность, недостаточную творческую свободу и самостоятельность, большое нервное напряжение, высокую степень ответственности, аритмию в работе, ненормированный рабочий день. В последние годы причины неудовлетворенности, помимо возросшего риска, чаще всего связываются с политической, экономической, информационной ситуацией в стране и особенно с ангажированностью, необходимостью писать по заказу, «продаваться» владельцам СМИ и зависеть от них. Вот несколько типичных высказываний выпускников МГУ: «В выборе профессии не разочаровался, но потрясен современной журналистикой. Она вся (или почти вся) проституирует», «зависит от тупых бизнесменов и непрофессионалов», является «в массе своей не созидающей, а разрушающей, опошляющей, циничной».
Представления о функциях журналистикименяются вместе с изменением общества и требований к средствам массовой информации: от пропагандистских, производственных и воспитательных в доперестроечные годы – к информационным и развлекательным сейчас. Журналистика, на западный манер, переориентируется от оценочной (аксиологической) системы к объективистски-информационной. В действительности за этой формальной объективностью и мнимой безоценочностью, за обилием статистики и ссылок на документы часто скрывается все та же пристрастность и порой даже большая, чем прежде, пропагандистская направленность. Ярчайшими примерами тому служат предвыборные кампании, проводимые средствами массовой информации, особенно электронными.
Возвращение нашей прессы к исконно присущей ей информационной функции, что фиксируют наши исследования последних лет (ее называют главной и журналисты других стран), следует признать положительной тенденцией, как и расширение функционального спектра – благодаря усилению рекреативной, развлекательной, прагматически-рекламной деятельности. Однако хотелось бы обратить внимание читателей на новое противоречие. Средства информации справедливо отказались от педалирования сугубо производственного направления в тематике, свойственного советской печати, в которой до половины содержания составляло освещение вопросов промышленности и сельского хозяйства, а публикациям о семье и личной жизни граждан отдавалось всего 1–3% площади. Но сейчас журналисты практически совершенно игнорируют профессионально-производственную сторону человеческого бытия, перенося (опять же по закону маятника) акцент на личную жизнь, секс и прочие приватные проблемы.
От пуританской строгости прошлых лет – к разнузданности и суперсенсационности теперешних... Любой глубоко и сущностно мыслящий студент факультета журналистики, знакомый с политологией и теорией массовой коммуникации, понимает, что основная функциональная предназначенность СМИ – содействовать оптимальному функционированию социума и, следовательно, удовлетворять его информационные потребности в разных сферах: профессиональной деятельности, семейной жизни, воспитании детей, организации досуга и общения.
Какое-либо ограничение функционального спектра прессы ведет к недостаточной обеспеченности общества информацией и, таким образом, к перекосам и аномалиям в его развитии. Это происходит, когда избыточно разрастаются развлекательно-эротическая, криминальная и коммерческая ипостаси журналистики. В данной связи уместно напомнить о саногенности прессы, которая во многих нынешних СМИ подавлена патогенностью, агрессивностью, особенно в передачах ТВ. Однако тот факт, что, например, награждение премиями ТЭФИ начинается с просветительских, научно-популярных и детских программ, дает надежду, что ситуация постепенно изменится.
Вместе с функциями меняется и представление сотрудников редакций о ролях журналиста: от ролей пропагандиста и воспитателя, зафиксированных в 70–80-е годы, к позиции собеседника, осведомленного человека. Это связано с заменой прежней вертикальной структуры общения (партийный комитет – журналист – аудитория) на режим равноправного диалога с читателем, слушателем, зрителем. Спектр ролей, которые примеряют на себя журналисты новой прессы, шире, чем у традиционного журнализма.
Пресса ушла от партийного мессианства и перешла к демократическим отношениям с аудиторией. Правда, нельзя сказать, что журналисты стали больше уважать свою публику, – может быть, в каком-то отношении даже наоборот. Однако объективной реальностью стало то, что число читателей, зрителей, слушателей напрямую связано с коммерческим успехом издания или вещательного канала, ибо от него зависит поступление реальных денег.
Исследования 70-х годов фиксировали довольно индифферентное отношение журналистов к социологическому изучению аудитории: рядовому сотруднику редакции такие сведения были не нужны. Сейчас положение резко изменилось. Журналисты хотят знать не только социально-демографические характеристики, интересы читателей, но и оценку конкретного источника информации, ожидания от него, психологические особенности восприятия текстов, тип личности. Нельзя, однако, не отметить, что часто ими двигают только коммерческие интересы, стремление расширить аудиторию для получения дополнительной рекламы.
Активно изучавшиеся прежде взаимоотношения редакций с учредителями, издателями (в реальности – с партийными комитетами и советскими органами) сейчас «истаяли» как бы сами собой. При том, что на местном уровне проблемы отношений журналистов и властей не стали менее актуальными, ибо основная часть СМИ финансируется из местных бюджетов. Хотя с переходом прессы в категорию товара, когда издания и электронные каналы скупаются газетными магнатами, медиа-холдингами, изучение взаимоотношений владельцев и наемных работников-журналистов отмирает за ненадобностью. Исключением может быть вариант, когда сам владелец закажет такое исследование, чтобы выяснить, какие черты стиля его руководства тревожат подчиненных.
Редакционный коллектив и журналистская деятельность.Это самый большой блок проблем, и здесь трудно проследить историческую динамику процессов, поскольку основные исследования данного плана проводились в 80-е годы. Однако некоторые тенденции все же прорисовываются. По данным прошлых лет, главные сложности у журналистов всегда вызывала массово-организаторская деятельность, т.е. не собственно творчество, а работа с авторами, письмами в редакцию, проведение «круглых столов», рейдов и т.п. Сейчас доля таких видов деятельности уменьшилась: изменился характер прессы, и резко сократилось количество писем, другими стали взаимоотношения с авторами, почти совсем ушли в прошлое рейды и общественные приемные. Однако, пережив стадию «передышки» от выполнения директивных обязанностей по массовой работе, редакции снова, уже по доброй воле, стремятся стимулировать почту, которая почти совсем иссякла. Интерес к письмам и привлечению общественного мнения в качестве третейского судьи возрос.
Как показывают исследования, сложности редакций связаны с финансовыми, материальными проблемами, с недостатком квалифицированных(!) кадров, с зависимостью от местных администраций. Но основные трудности возникают вокруг доступа к источникам информации. Эта проблема выдвинулась на первый план и в индивидуальном творчестве, причем стала острее, чем в 60–80-е годы. Меньше сложностей журналисты испытывают при наблюдении ситуаций, больше – в работе с документами и общении с людьми.
Никогда так болезненно не решались вопросы соблюдения этических норм при сборе информации (плата за сведения, их добывание неэтичными способами, использование личных документов без согласия их собственника и т.п.). Если в 90-е годы чаще всего в предоставлении информации отказывали органы исполнительной власти и правоохранительные, то в 2002 г. на первом месте оказались коммерческие структуры. Причем от журналистов чаще скрывают факты, документы и статистические данные, но охотно делятся мнениями и проектами, которые ни к чему не обязывают[318][34]. При отказе в информации должностные лица и коммерсанты ссылаются прежде всего на запреты руководства, засекреченность, неполноту сведений. Однако довольно значительная часть носителей информации опасается, что сведения будут поданы и интерпретированы в прессе искаженно, необъективно, что, вероятно, происходит не без оснований.
Условия труда журналистов начали изучаться еще в 20-е годы. Исследователи бюджетов времени работников печати установили, что рабочий день секретарей редакций длился 9,4 часа, редакторов и их заместителей – 8,3, хроникеров – 8,2, завотделами – 7,7. При этом провинциальные журналисты находились на службе дольше, чем столичные. Кроме того, около 2 часов уходило на литературную работу дома. У руководителей до часа в день занимала общественная деятельность. На отдых и домашние дела у них оставалось 3,5 часа, у литработников – 4,5[319][35].
Естественно, что при такой нагрузке на работе, требующей к тому же большого нервного напряжения, здоровье у журналистов было плохим. По данным специального медицинского обследования сотрудников одесских газет, только трое из 37 оказались здоровыми, а в числе причин этого прежде всего назывался 10-часовой рабочий день[320][36].
Что касается финансового положения, то В. Дембо пришел к выводу, что расходный бюджет семьи не покрывался заработком ее главы, а ситуация с жильем была крайне неудовлетворительной. Показательно, что по качеству питания на первом месте оказались руководители издательств, за ними шли технические редакторы и выпускающие, на третьем месте были литературные работники и только на четвертом – редакторы и завотделами.
Такие детальные обследования, как в 20-е годы, позднее не проводились. Хотя были попытки выявить бюджеты времени, условия труда, быта и отдыха журналистов в некоторых исследованиях, в частности, в проекте «Эффективность местных СМИ»[321][37]. Рабочий день журналистов местных изданий в 80-е годы длился в среднем 8 часов, и тоже примерно 1–2 часа ежедневно уходило на литературную работу дома. Так же, как прежде, ответственные секретари засиживались в редакциях дольше, чем остальные сотрудники. Довольно значительную долю времени занимала работа с письмами и другая массово-организационная деятельность. К сожалению, социологических сведений за самое последнее время у нас нет.
По финансовому положению в 60–80-е годы журналисты входили в группу достаточно хорошо оплачиваемых работников (хотя естественно, что существовали заметные различия в зависимости от типа издания). В 90-е годы ситуация резко изменилась. Многие издания и электронные каналы стали частными, оклады сотрудникам устанавливались в связи с доходами, и возникла большая дифференциация в зарплате. Но, как всегда, журналисты местных СМИ получали меньше, чем в столице. В 1992 г. в рамках российско-американского исследования мы пытались собрать информацию о доходах журналистов. Но инфляция тогда была столь велика, что они не могли подсчитать свои заработки. Одно можно сказать с определенностью: наиболее высокооплачиваемыми оказались сотрудники ежедневных газет и информационных агентств. Далее следуют по убывающей работники журналов, региональных радиостанций, телестанций, еженедельников и районных газет с периодичностью 2–4 номера в неделю. Для иллюстрации разрыва в доходах: районщики получали в 2,5 раза меньше, чем журналисты из лидирующей группы.
Более стабильны доходы американских журналистов, и здесь можно сообщить точные данные. Самыми высокооплачиваемыми тоже оказались сотрудники информагентств (66 тыс. долл. в год). Затем идут работники журналов (44 тыс.). В ежедневных газетах, на радио и телевидении платят меньше (20–25 тыс.). Американские социологи пришли к выводу, что журналистика в США не относится к числу самых доходных профессий. Хотя «звезды» журналистики, особенно телевизионной, могут получать и миллионы долларов в год.
По данным наших исследований, условия труда российских журналистов и редакций сейчас крайне неравноценны. Одни редакции обеспечены всем необходимым, имеют прекрасную полиграфическую базу и оборудованные электроникой рабочие места. Другие, особенно местные, испытывают огромные финансовые трудности, проблемы с бумагой, техникой и т.п.
Изучение личности журналиста.Профессиональные и личностные качества журналиста изучались во многих исследованиях. Если в ответах участников опросов прежних лет первые места занимали компетентность, принципиальность, объективность, литературный талант, коммуникабельность, то сейчас чаше всего называются честность, порядочность, нравственность, ответственность перед обществом. Время часто ставит перед журналистом дилемму: сохранить объективность и честь или продаться, писать по заказу и забыть про этику профессии.
Есть ощущение, что на смену полной, ничем якобы не связанной свободе в нравственном выборе приходит понимание необходимости ввести строгие этические критерии деятельности. Здесь как бы борются две парадигмы. Американская, согласно которой журналисту все позволено и закон не может ничем ограничивать его свободу, а действуют профессионально-этические регулятивы. И российская, которая, скорее, тяготеет к регулированию в законодательном порядке некоторых информационных процессов, вступающих в противоречие с потребностями общества (например, пропаганда насилия, порнографии, наркотиков и т.д.).
Журналисты, принимавшие участие в исследованиях последних лет, весьма озабочены резким снижением моральной планки российской прессы. Вот несколько высказываний на эту тему.
«Журналист должен обладать порядочностью в ее старом библейском понимании»; «честностью и отвращением к тем, кто шустро бежит за властью»; «неподкупностью, страхом навредить, незаслуженно обидеть, объективностью»; «упругой, а не эластичной совестью». Но в ответах молодых журналистов чаще, чем у их более опытных коллег, называются такие качества, как профессионализм, быстрота реакции, оперативность, напористость, уверенность в своих силах, собранность, чувство времени, адаптивность. Качества, характеризующие динамизм профессии, ее зависимое от владельцев СМИ положение, они осознают четче и нередко принимают зависимое положение как должное. В малом числе случаев звучат и такие суждения: «Журналисту нужны пробивные способности», «умение принимать условия игры без ущерба для психики», «наглость».
Университетская среда в целом воспитывает профессиональный вкус в выборе героев для подражания. Проводившиеся много лет на факультете журналистики МГУ исследования показывают, что тенденция рейтингов эволюционировала: от кумиров 60–70-х годов публицистов и очеркистов А. Аграновского, В. Пескова, Т. Тэсс, М. Стуруа, Е. Богата, Ю. Черниченко к международникам А. Бовину, А. Каверзневу, В. Цветову в 1980-е и к ведущим ток-шоу В. Листьеву, В. Познеру, В. Молчанову, Л. Парфенову, Т. Митковой, С. Сорокиной в 1990-е. В разные годы на первых местах оказывались А. Невзоров, А. Минкин, затем поднялся рейтинг аналитиков Е. Киселева, Н. Сванидзе и шоуменов развлекательных передач, особенно молодежных.
Показательно, что в последнее время в студенческой среде резко возросла известность тележурналистов и упала популярность газетных и журнальных публицистов. Это, кроме прочих причин, вызвано тем, что студенты меньше читают периодику. По данным наших исследований свободного времени, чтение вообще занимает у нынешних студентов меньше времени, чем у тех, кто учился в 80-е годы. И тут будет кстати поговорить о проблемах образования.
Проблемы подготовки журналистов.Более 100 лет журналистскому образованию, 80 – со времени создания первых журналистских институтов в России и свыше 50 университетской системе подготовки журналистов. От узкоремесленной подготовки в первых школах, институтах журналистики в 20-е годы XX в. через суперидеологизированную подготовку 30-х – к фундаментальной университетской подготовке, постепенно освобождающейся от идеологических постулатов. Первые факультеты журналистики были организованы в Уральском, Ленинградском и Московском университетах сразу после Великой Отечественной войны. Зародившиеся в недрах филфаков, они с самого начала были построены на фундаментальной базе и развивались в русле европейской гуманитарной подготовки, в отличие от прагматически ориентированной американской системы.
Однако в последние годы, когда с изменением политической и экономической системы в России наша пресса тоже заметно меняется, больше внимания уделяется практической подготовке, которая в былые годы, по данным социологов СМИ, была самым слабым местом обучения. Возрастает внимание к овладению методикой и техникой журналистского труда, в том числе его электронными средствами. Полноправно заявили о себе и динамично развиваются специализации в области сетевых медиа, рекламы, паблик рилейшнз, редакционного менеджмента и маркетинга, дизайна СМИ. Глубже изучаются политология, социология, социальная психология, право и этика. Фундаментальная подготовка расширяется и за счет общекультурных курсов типа основ естественнонаучных знаний, культурологии, истории цивилизаций, что кажется весьма важным в третьем тысячелетии, когда нужно глубже осознать глобальные проблемы развития человечества и Вселенной.
Таким образом, наряду с повышением внимания к практико-профессиональной подготовке не теряется вес фундаментальности обучения. Эта база всегда была основным резервом развития выпускника факультета, потому что таила в себе глубинные идеи для самосовершенствования. Напротив, узкая ремесленническая подготовка, не оплодотворенная теоретическими знаниями, исчерпывала себя в первые годы работы в редакциях, а журналист с такой базой и ориентацией, как показывают исследования, переставал расти.