Великий полдень -- когда человек стоит посреди своего пути
Между животным и сверхчеловеком и празднует свой путь к закату
Как свою высшую надежду: ибо это есть путь к новому утру.
И тогда заходящий сам благословит себя за то, что был он
Переходящий; и солнце его познания будет стоять у него на
Полдне.
Quot; Умерли все боги; теперь мы хотим, чтобы жил
Сверхчеловек " -- такова должна быть в великий полдень наша
последняя воля! --
Так говорил Заратустра.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
-- и только когда вы все отречетесь от меня,
Я вернусь к вам.
Поистине, другими глазами, братья мои,
Я буду тогда искать утерянных мною; другою любовью
Я буду тогда любить вас.
Заратустра , о дарящей добродетели
Ребенок с зеркалом
После этого Заратустра опять возвратился в горы, в
Уединение своей пещеры, и избегал людей, ожидая, подобно
Сеятелю, посеявшему свое семя. Но душа его была полна
Нетерпения и тоски по тем, кого он любил: ибо еще многое он
Имел дать им. А это особенно трудно: из любви сжимать отверстую
Руку и, как дарящий, хранить стыдливость.
Так проходили у одинокого месяцы и годы; но мудрость его
Росла и причиняла ему страдание своей полнотою.
Но в одно утро проснулся он еще задолго до зари, долго
Припоминал что-то, сидя на своем ложе, и наконец заговорил в
своем сердце:
Quot;Что же так напугало меня во сне, что я проснулся? Разве
Не ребенок подходил ко мне, несший зеркало?
Quot;О Заратустра, -- сказал мне ребенок, -- посмотри на себя
в зеркале!"
Посмотрев в зеркало, я вскрикнул, и сердце мое
Содрогнулось: ибо не себя увидел я в нем, а рожу дьявола и
Язвительную усмешку его.
Поистине, слишком хорошо понимаю я знамение снов и
Предостережение их: мое учение в опасности, сорная трава
Хочет называться пшеницею!
Мои враги стали сильны и исказили образ моего учения, так
Что мои возлюбленные должны стыдиться даров, что дал я им.
Утеряны для меня мои друзья; настал мой час искать
утерянных мною!"
С этими словами Заратустра вскочил с ложа, но не как
испуганный, ищущий воздуха, а скорее как пророк и песнопевец,
На которого снизошел дух. С удивлением смотрели на него его
Орел и его змея: ибо, подобно утренней заре, грядущее счастье
Легло на лицо его.
Что же случилось со мной, звери мои? -- сказал Заратустра.
-- Разве я не преобразился? Разве не пришло ко мне блаженство,
Как бурный вихрь?
Безумно мое счастье, и, безумное, будет оно говорить;
Слишком оно еще юно -- будьте же снисходительны к нему!
Я ранен своим счастьем, все страдающие должны быть моими
Врачами!
К моим друзьям могу я вновь спуститься, а также к моим
Врагам! Заратустра вновь может говорить, и дарить, и расточать
Свою любовь любимым.
Моя нетерпеливая любовь изливается через край в бурных
Потоках, бежит с высот в долины, на восток и на запад. С
Молчаливых гор и грозовых туч страдания с шумом спускается моя
Душа в долины.
Слишком долго тосковал я и смотрел вдаль. Слишком долго
Принадлежал я одиночеству -- так разучился я молчанию.
Я всецело сделался устами и шумом ручья, ниспадающего с
Высоких скал; вниз, в долины, хочу я низринуть мою речь.
И пусть низринется поток моей любви туда, где нет пути!
Как не найти потоку в конце концов дороги к морю!
Правда, есть озеро во мне, отшельническое, себе довлеющее;
Но поток моей любви мчит его с собою вниз -- к морю!
Новыми путями иду я, новая речь приходит ко мне; устал я,
Подобно всем созидающим, от старых щелкающих языков. Не хочет
Мой дух больше ходить на истоптанных подошвах.
Слишком медленно течет для меня всякая речь -- в твою
Колесницу я прыгаю, буря! И даже тебя я хочу хлестать своей
Злобою!
Как крик и как ликование, хочу я мчаться по дальним морям,
пока не найду я блаженных островов, где замешкались мои друзья,
--
И мои враги между ними! Как люблю я теперь каждого, к кому
Могу я говорить! Даже мои враги принадлежат к моему блаженству.
И когда я хочу сесть на своего самого дикого коня, мое