Характерные черты советской дипломатической службы
1917 год стал годом рождения советской дипломатической модели, перенятой затем другими социалистическими странами. С самого начала советская дипломатия носила ярко выраженный идеологический характер. В соответствии с лозунгом коммунистического манифеста К. Маркса и Ф. Энгельса «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» большевики считали, что с течением времени внешняя политика благодаря общности социалистических интересов пролетарских классов будет терять свое прежнее значение.
Подхваченная В.И. Лениным марксистская идея мировой революции предполагала отмирание дипломатии как буржуазного института. В октябре 1917 г. первым комиссаром по иностранным делам был назначен не профессиональный дипломат, а идеолог партии, пропагандист и агитатор Л.Д. Троцкий. Ему принадлежит знаменитое признание в том, что он согласился с назначением на эту должность, лишь бы иметь как можно больше свободного времени для партийной работы, ибо, по его мнению, деятельность внешнеполитического ведомства следовало ограничить опубликованием секретных договоров. «После этого я прикрою эту лавочку» – заявил Троцкий.
Практически весь дипломатический состав Министерства иностранных дел царской России отказался сотрудничать с большевистским правительством и, как следствие, был почти полностью сменен. В связи с отменой всех титулов, званий и рангов Российской империи в Советской России были упразднены и общепринятые дипломатические ранги.
Декретом от 4 июня 1918 г. предписывалось именовать послов полномочными представителями - полпредами. В связи с провозглашением монополии внешней торговли учреждалась должность торгового представителя – торгпреда. В 1924 г. главами зарубежных представительств в странах Востока становились постоянные представители – постпреды, что соответствовало классу министра-резидента. С целью избежать протокольной путаницы с 1924 г. при назначении полпредов в страны Европы в их верительных грамотах указывался общепринятый класс – посла или посланника.
С первых лет советской власти на Западе велась дискуссия: определяется ли характер дипломатии большевиков сохранившимися несмотря на все перемены русскими великодержавными традициями или марксистской идеологией. В конечном итоге, большинство исследователей пришло к выводу о двойственном характере советской дипломатии.
Свидетельством этому стали достаточно непростые отношения между НКИД и III Коммунистическим интернационалом (Коминтерном), учрежденным в Москве в марте 1919 г. в качестве объединения коммунистических партий всего мира. Радикальные позиции Коминтерна, нацеленные на подрыв существовавших на Западе государственных институтов и на мировую социалистическую революцию, противоречили весьма гибкой и прагматичной Realpolitik, проводившейся В.И. Лениным и ставшим в 1918 г. наркомом по иностранным делам Г.В. Чичериным.
Написанная В.И. Лениным ко II конгрессу Коминтерна работа «Детская болезнь левизны в коммунизме» явно преследовала цель приспособить коммунистическое движение к интересам советской внешней политики. Курс на мирное сосуществование с капиталистическими странами позволил вывести Советскую Россию из дипломатической изоляции.
Западным политикам, указывавшим на недопустимость поддержки деятельности Коминтерна, руководство большевистской партии отвечало, что Коминтерн – это организация частного характера. Г.В. Чичерин писал, что советское правительство обещает не вмешиваться во внутренние дела других стран, однако не может воспрепятствовать частным лицам призывать пролетариат к революции.
И все же нарком по иностранным делам нередко говорил о том, что ему было бы легче работать, если бы Ленин и Троцкий вышли из состава Исполкома Коминтерна. В 1924 г. газета «Правда» поместила карикатуру, на которой Чичерин рвет на себе волосы, приходя в ужас от тех выражений, с которыми Зиновьев (председатель Коминтерна и один из руководителей большевистской партии) обрушивается на иностранные правительства.
Можно отметить определенное противостояние партийной бюрократии и чиновников НКИД. По воспоминаниям работников наркомата, московская партийная организация считала дипломатов бездельниками и упорно пыталась привлечь их к активной партийной работе.
Противоречия между партийными боссами и дипломатами наглядно иллюстрирует эпизод, связанный с приездом в 1927 г. в Москву французского посла. Протокол предполагал при выходе посла из вагона поезда исполнение французского гимна. Но как только военный оркестр собрался заиграть Марсельезу, какой-то начальник схватил за руку дирижера: Марсельезу исполнять нельзя, это же гимн меньшевиков. Посол вспоминал затем в своих мемуарах, что ему составило большого труда не рассмеяться, когда он вышел из вагона под мелодию хабанеры из оперы Жоржа Бизе «Кармен»[xxxix].
Следует отметить, что Г.В. Чичерин имел незначительный вес в партийных структурах, членом ЦК партии он стал лишь в 1925 г. Вокруг него собралась группа высоко образованных дипломатов. Неугодных партии оппозиционно настроенных членов руководства еще при Ленине стали направлять за границу на дипломатическую работу. Таким дипломатом стала член рабочей оппозиции А.М. Коллонтай.
При И.В. Сталине контроль над дипломатической службой был ужесточен. Однажды Г.В. Чичерин признался одному из своих подчиненных, что с 1926 г. в его офисе были установлены подслушивающие устройства. В 30-х гг. НКИД неоднократно подвергался чисткам, многие видные дипломаты были репрессированы.
Сталинская дипломатия, основывающаяся на постулате победы социализма в одной стране, очень быстро утратила черты радикально-революционного характера. Конгрессы Коминтерна, с 1919 по 1924 г. проводившиеся ежегодно, при И.В. Сталине становятся все более редкими. В 1943 г. под давлением западных союзников СССР И.В. Сталин принял решение об окончательном роспуске Коммунистического интернационала.
В ходе Отечественной войны центр тяжести идеологической работы был перенесен на защиту национальных ценностей. Снимались фильмы о православных святых и царях, Александре Невском и Иване Грозном. В срочном порядке в Русской православной церкви был восстановлен институт патриарха. В 1945 г. в день Победы на колокольне Ивана Великого вновь зазвучали церковные колокола.
В качестве одной из великих держав антигитлеровской коалиции, СССР испытывал необходимость в более традиционных дипломатических институтах. В 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР были восстановлены общепринятые дипломатические ранги.
В 1944 г. началась подготовительная работа к реорганизации Наркомата иностранных дел. В связи с планами создания Организации Объединенных Наций был принят закон о праве союзных республик вступать в непосредственные отношения с иностранными государствами и создавать свои внешнеполитические ведомства. В 1946 г. революционный НКИД обрел традиционное название Министерства иностранных дел.
Конечно, это не означало деидеологизации внешней политики и дипломатии. Марксистско-ленинская идеология продолжала оказывать определенное влияние на советскую дипломатию и в дальнейшем. После войны в 1947 г. было принято решение о создании Коммунистического информационного бюро (Информбюро в советском, Коминформ в западном словоупотреблении), объединяющего компартии европейских стран. В годы десталинизации, начавшейся на волне XX съезда КПСС в 1956 г. на смену Информбюро пришел институт совещаний коммунистических и рабочих партий, разрабатывающих идейные установки международной политики.
Ни одно важное решение Министерства иностранных дел не могло быть принято без санкции «инстанции» - международного отдела ЦК или Политбюро. Идеологизированность советской дипломатии особенно заметно проявлялась на примере посольств, работавших в странах социалистического лагеря. Послы в этих странах в обязательном порядке были членами ЦК КПСС. Практически все дипломаты были обязаны состоять в рядах КПСС и участвовать в работе партийной организации министерства. В посольствах также действовали партийные организации, однако в целях придания им за рубежом нейтрального имиджа они именовались «профсоюзными». При посольствах вплоть до ликвидации СССР существовала должность советника по связям с «братскими» партиями.
Как ни парадоксально, но в последние свои десятилетия советская дипломатия во многом напоминала великодержавный стиль русской классической дипломатии XIX в. Общественное мнение не имело возможности свободно обсуждать внешнеполитические решения, принятые на заседаниях Политбюро и Совета министров. Работу МИД отличал высочайший уровень секретности. Постепенная бюрократизация аппарата дипломатической службы подавляла инициативу, препятствовала объективной аналитической работе, вынуждала многих дипломатов из карьерных соображений приукрашивать истинное положение дел.
Можно отметить и еще одну достаточно парадоксальную черту советской дипломатии. Коммунистическая идеология, выступавшая под лозунгом «пролетарского интернационализма», будучи своего рода «светской религией», наделяла советскую дипломатию рядом характерных черт мессианского универсализма допетровской Руси.
Наряду с этим иностранные политики и дипломаты неизменно отмечали весьма высокий уровень профессионализма советской дипломатии. Так, известный американский специалист по внешней политике Смит Симпсон в книге «Кризис в американской дипломатии» писал: «Мы должны исходить из того, что посол Добрынин с двадцатилетним стажем работы в Вашингтоне гораздо более искушен в международных делах, чем любой высокопоставленный американский деятель; советский дипломат более умудрен, чем любой американский президент, пребывающий на посту максимум восемь лет; московский дипломат более многоопытен, чем все наши госсекретари и их заместители, члены кабинета, и все советники президента по вопросам национальной безопасности вместе взятые».
Кадры для министерства готовились в Московском государственном институте международных отношений и в Дипломатической школе. Эти учебные заведения давали добротную фундаментальную подготовку специалистов по международным отношениям со знанием иностранных языков, истории, политики, экономики и культуры изучаемой страны или региона. Прием на работу в министерство осуществлялся по рекомендациям учебного заведения. Конкурсный отбор в МГИМО всегда был очень жестким, что в известной степени компенсировало отсутствие конкурса при приеме на работу в министерство.
История продемонстрировала, что частая смена министров иностранных дел, как правило, происходит в периоды наивысшей политической нестабильности. Крайней неустойчивостью обстановки был отмечен и последний драматический год существования СССР. После того, как в декабре 1990 г. Э. Шеварднадзе подал в отставку, новый министр был назначен лишь к середине января 1991 года. Во время путча 23 августа А. Бессмертных тоже ушел с этого поста. 28 августа министром иностранных дел был назначен посол СССР в Чехословакии Б. Панкин. 9 сентября 1991 г. впервые за всю историю своего существования объявила о самороспуске Коллегия министерства, а новый министр приступил к формированию новой Коллегии.
В связи с переходом страны к рыночным реформам на заседании Госсовета в ноябре 1991 г. было принято решение о преобразовании МИД в Министерство внешних сношений с одновременной передачей ему функций Министерства внешнеэкономических связей. Однако уже 25 февраля 1992 г. его правопреемником стало Министерство иностранных дел России. Его возглавил бывший министр иностранных дел РСФСР А. Козырев. В ходе реформирования дипломатической службы было запланировано также упразднение торговых представительств и создание торгово-экономических отделов при посольствах. Вынашивались планы значительно сократить аппарат министерства, а в зарубежных посольствах за счет сокращения персонала выделить квоты для представителей союзных республик.
В сентябре 1991 г. назначенный после путча новый министр иностранных дел Б. Панкин публично объявил об изгнании офицеров КГБ из Управления кадров министерства и заграничных представительств[xl]. 19 ноября 1991 г. Б. Панкин был направлен послом СССР в Великобританию, причем договоренность о его назначении была достигнута без обычного запроса агремана, а всего лишь путем «дружеского разговора» по телефону между М. Горбачевым и М. Тэтчер. Министром внешних сношений вновь стал Э. Шеварднадзе, остававшийся на этом посту вплоть до упразднения СССР 8 декабря 1991 г. Таким образом, всего за один последний год существования Советского Союза смена министра иностранных дел происходила четыре раза.
[i] См.: История внешней политики России. Конец XV —XVII век. Под ред. Игнатьева А.В. и др. М., 1999; История внешней политики России. XVIII век. М. 1998; Белокуров С.А. О посольском приказе. М., 1906; Дьяки и подьячие посольского приказа в XVI в. Справочник (Составитель В.И. Савва). М., 1983. Вып. 1-2; Савва В.И. О посольском приказе XVI в. Харьков. 1917; Индова Е.И. Русская посольская служба в конце XV - первой половине XVI в. М.,1972; Алпатов М.А. Что знал посольский приказ о Западной Европе во второй половине XVII в. М., 1966; Рогожин Н.М. Посольские книги и другие источники XVII в. о социальном составе и имущественном положении членов русских посольств 1613-1616 гг. М., 1982; Сергеев Ф.П. Русская дипломатическая терминология XI-XVII вв. Кишинев. 1971; Юзефович Л.А. “Как в посольских обычаях ведется… “ М., 1988; Око всей великой России. Из истории дипслужбы XVI-XVII веков. М., 1989; Похлебкин В. Внешняя политика Руси, России, СССР за 1000 лет в именах, датах и фактах. М., 1992; Селянинов О.П. Тетради по дипломатической службе государств. История и современность. М., 1998.
[ii] Шмидт С.О. Российское государство в середине XVI столетия. М., 1984. С. 96-97.
[iii] Интересно отметить, что в России название «дьяк» пришло из церковного лексикона. В Италии первые светские дипломатические агенты тоже заимствовали свои названия (нунции, легаты) из реестра церковной дипломатической службы. Возможно, это было связано и с тем, что в те времена именно среди церковников находились наиболее грамотные и знающие иностранные языки специалисты.
[iv]Белокуров С.А. О Посольском приказе. М., 1906.
[v] Око всей великой России. Указ. соч. С. 26.
[vi] Hamilton K., Langhorne R. The practice of diplomacy. Its evolution, theory and administration. London. 1998. P.56-57.
[vii] Рогожин Н.М. Посольские книги и другие источники XVII в. о социальном составе и имущественном положении членов русских посольств 1613-1616 гг. М., 1982. С. 64.
[viii] Hamilton K., Langhorne R. Op.cit. P. 56-57.
[ix]Ibid.
[x] Сергеев Ф.П. Русская дипломатическая терминология XI-XVII вв. Кишинев. 1971. С. 54-55.
[xi]Белокуров С.А. Указ. соч. С. 49.
[xii] Арсеньев А.В. История посылки первых русских студентов за границу при Борисе Годунове. СПб., 1887.
[xiii] Hamilton K., Langhorne R. Op. cit. P. 74.
[xiv]Похлебкин В.В. Указ. соч. С. 230-231.
[xv] История внешней политики России XVIII век. М., 1998. С. 246.
[xvi] Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Великого. М., 1990. С. 14.
[xvii]Зызыкин М.В. Патриарх Никон. Его государственные и канонические идеи. М., 1995. С. 162.
[xviii] Ключевский В.О. Опыты и исследования. Петроград. 1919. С. 432
[xix] См.: Никольсон Г. Дипломатия. М., 1941; Литаврин Г.Г. Как жили византийцы. М., 1978.
[xx]Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет. М., 1995. С. 128.
[xxi] Там же. С. 159.
[xxii] См., напр.: Ключевский В.О. Указан. соч. С. 1-31.
[xxiii] БСЭ. Т.24. С. 509.
[xxiv] См.: Макарий Митрополит Московский (Булгаков). История русской церкви. М., 1997. Т. VIII. С. 284.
[xxv] В 1473 г. Венецианский сенат недвусмысленно заявил, что Иван III в силу своего брака имеет право на «восточную империю», где прекратилось мужское потомство. (Хорошкевич А.Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV- начала XVI в. М., 1983. С. 187).
[xxvi] Ключевский В.О. Указ. соч. С. 37
[xxvii]Синицина Н.В. Образ Рима и идея Рима в русском национальном сознании XV-XVI вв. М., 1993. С. 34-35.
[xxviii] Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI в. М., 1984. С. 508
[xxix]Похлебкин В.В. Указ. соч. С. 228.
[xxx] Киссинджер Г. Дипломатия. Пер.с англ. М. 1997. С 49.
[xxxi]Дебидур А. Дипломатическая история Европы. т. I. Пер. с фр. Ростов-на- Дону. 1995. (С издания 1905 г.). С. 10.
[xxxii]Емец. В.А. Механизм принятия внешнеполитических решений // История внешней политики России. конецXIX – началоXXв. М., 1997. С. 50 – 89.
[xxxiii] Примером могут служить договоры с Китаем 1858 г. и с Бухарой 1868 г.
[xxxiv] В МИД больше всего не любили пожилых «аутсайдеров» желающих поправить свое материальное пооложение, то есть чиновников других ведомств, стремившихся попасть сразу на высшие дипломатические должности. Именно в связи с этим и был установлен возрастной ценз.
[xxxv] Должности переводчиков на главные европейские языки в МИД не было.
[xxxvi] Сазонов С.Д. Воспоминания. Париж. 1927. С. 353.
[xxxvii] МИД был одним из самых малочисленных ведомств: в центральном аппарате вместе с нештатными служащими работало всего около 200 сотрудников, за границей находилось около 700 человек.
[xxxviii] По воспоминаниям дипломата Г.Н. Михайловского, «дипломатическое ведомство было самым культурным ведомством в России. Вот почему на нас так косились за «либерализм» и «иностранщину». Шовинистическая печать называла МИД «Министерством иностранных фамилий». Начальник канцелярии министра и Первого политического отдела барон Шиллинг за это даже вызвал на дуэль редактора «Нового времени». (Михайловский Г.Н. Записки. М., 1993. Книга I. С. 45).
[xxxix]CerrutiE. Visti da vicino. Milano 1957. P. 59.
[xl] МИД не будет больше “крышей” для КГБ // Известия. 1991. 19 сентября.