Кораблю – взлет!

Вир Норин расстался с Сю-Те на перекрестке улицы, которая вела к небольшому заводу точных приборов, где работало много друзей Таэля. Сю-Те хотела повидаться с одним из них, чтобы устроиться на работу.

Она вернулась домой возбужденная – все складывалось в согласии с ее мечтами. Но вскоре радость угасла, захлестнула мучительная тоска, когда она узнала, что срок пребывания землян на Ян-Ях подходит к концу. Только двое их осталось в городе Средоточия Мудрости, а все другие уже находились в звездолете.

Вир Норин в этот вечер долго ждал, когда она выйдет из своей комнаты, но Сю-Те не появлялась. Не понимая ее настроения – психическая интуиция не подсказывала ему ничего плохого, – Вир Норин наконец сам постучал к девушке.

Сю-Те сидела, положив голову на вытянутые вдоль стола руки. Выражения лукавой виноватости, свойственного ей, когда она считала себя в чем-то неловкой или признавалась в слабости, не возникло на ее лице при виде Вир Норина. Да, Сю-Те в самом деле походила на грустную птицу – гитау. Она вскочила, забеспокоилась, чтобы удобнее усадить Вир Норина, а сама опустилась прямо на пол, на твердую подушку, и долго в безмолвии смотрела на своего земного друга. Вир Норину передались ее чувства: она думала о нем и о близкой разлуке.

– Скоро твой звездолет улетит? – спросила она наконец.

– Скоро. Хочешь полететь с нами? – вырвался у него вопрос, который не следовало задавать.

На лице девушки спокойная печаль сменилась жестокой внутренней борьбой. Глаза Сю-Те налились слезами, дыхание прервалось. После долгого молчания она с трудом произнесла:

– Нет… Не думай, что я неблагодарна, как многие из нас, или что… я не люблю тебя. – Ее смуглые щеки потемнели еще сильнее. – Я сейчас вернусь!

Сю-Те скрылась в стенном шкафу для платья, который служил ей вместо комнаты для переодевания.

Вир Норин смотрел на пеструю вязь ковра, думая об ее отказе лететь на Землю. Природная мудрость, никогда не покидавшая Сю-Те, удерживает ее от этого шага. Она понимает, что это будет бегством, на Земле для нее утратятся цель и смысл жизни, только что появившиеся здесь, ей будет очень одиноко.

Чуть слышно стукнула дверца шкафа.

– Вир! – услышал он шепот, обернулся и замер.

Перед РЅРёРј РІРѕ всей чистоте искреннего порыва стояла обнаженная РЎСЋ-РўРµ. Сочетание женской смелости Рё детской застенчивости было трогательным. РћРЅР° смотрела РЅР° Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅР° сияющими Рё печальными глазами, будто сожалея Рѕ том, что РЅРµ может отдать ему ничего большего. Распущенные черно-пепельные волосы спадали РїРѕ РѕР±Рµ стороны круглого полудетского лица РЅР° худенькие плечи. Юная тормансианка стояла торжественная, ушедшая РІ себя, как Р±С‹ исполняя некий РѕР±СЂСЏРґ. Приложив ладони Рє сердцу, РѕРЅР° протянула РёС… сложенными Рє астронавигатору.

Вир Норин понимал, что, по канонам Ян-Ях, ему отдавали самое заветное, самое большое, что было в жизни у молодой женщины «кжи». Такой жертвы Вир Норин не мог отвергнуть, не мог оттолкнуть это высшее для Торманса выражение любви и благодарности. Да он и не хотел ничего отвергать. Астронавигатор поднял Сю-Те, крепко прижав к себе.

Времени до рассвета осталось немного. Вир Норин сидел у постели Сю-Те. Она крепко спала, подсунув обе ладони под щеку. Вир смотрел на спокойное и прекрасное лицо своей возлюбленной. Любовь подняла ее над миром Ян-Ях, а сила и нежность Вир Норина сделали недоступной страху, стыду или смутной тревоге, уравняв с земными сестрами. Он заставил ее почувствовать собственную красоту, лучше понимать тонкие переходы ее меняющегося облика. А она? Она разбудила его память о прекрасных днях жизни…

Перед Вир Норином непрерывной чередой проходили, уводя в бесконечную даль, памятные образы Земли. Заповедная долина в Каракоруме, в бастионах лиловых скал, над которыми в непосредственной близости сияли снежные пики. Там, у реки цвета берилла, неумолчно журчавшей по черным камням, стояло легкое, парящее в воздухе здание испытательной станции. Дорога вниз шла плавными извилинами через рощу исполинских гималайских елей к поселку научного института прослушивания глубинных зон космоса. Астронавигатор очень любил вспоминать годы, проведенные на постройке новой обсерватории, на степном бразильском плоскогорье, низкие облеты безбрежных Высоких Льяносов с огромными стадами зебр, жирафов и белых носорогов, перевезенных сюда из Африки; кольцевые насаженные леса Южной Африки с голубой и серебристой листвой, серебряно-синие ночи в снежных лесах Гренландии; сотрясаемые грозным ветром здания одиннадцатого узла астросети на берегу Тихого океана.

Еще РѕРґРёРЅ узел РЅР° РђР·РѕСЂСЃРєРёС… островах, РіРґРµ РјРѕСЂРµ так бездонно-прозрачно РІ тихие дни… Поездки для отдыха РІ святые для любого землянина древние храмы Эллады, Индии, Руси…

РќРё малейшей тревоги Рѕ будущем, РєСЂРѕРјРµ естественной заботы Рѕ порученном деле, РєСЂРѕРјРµ желания стать лучше, смелее, сильнее, успеть сделать как можно больше РЅР° общую пользу. Гордая радость помогать, помогать без конца всем Рё каждому, некогда возможная только для сказочных халифов арабских преданий, совсем забытая РІ Р­РРњ, Р° теперь доступная каждому. Привычка опираться РЅР° такую же всеобщую поддержку Рё внимание. Возможность обратиться Рє любому человеку РјРёСЂР°, которую сдерживала только сильно развитая деликатность, говорить СЃ кем СѓРіРѕРґРЅРѕ, просить любой помощи. Чувствовать РІРѕРєСЂСѓРі себя РґРѕР±СЂСѓСЋ направленность мыслей Рё чувств, знать РѕР± изощренной проницательности Рё насквозь видящем взаимопонимании людей. Мирные скитания РІ периоды отдыха РїРѕ бесконечно разнообразной Земле, Рё РІСЃСЋРґСѓ желание поделиться всем СЃ тобой: радостью, знанием, искусством, силой…

Склоняясь над спящей Сю-Те, Вир Норин испытывал необыкновенно сильное желание, чтобы и его тормансианская возлюбленная побывала во всех прекрасных местах родной ему планеты.

Молодые женщины бывают внутренне больше кочевниками, чем мужчины, больше стремятся к смене впечатлений, поэтому теснота инферно для них тяжелее. Он мечтал о том, чтобы на Земле бесчисленные ранения, нанесенные этой нежной душе, излечились бы без следа… И знал, что этому никогда не сбыться…

Сю-Те почувствовала его взгляд и, еще не очнувшись от сна и счастливой усталости, долго лежала с закрытыми глазами. Наконец она спросила:

– Ты не спишь, любимый? Отдохни здесь, рядом со мной. – Голос ее со сна был детски тонок. – Мне снился сон, светлый как никогда! Будто ты уехал от меня – о, ненадолго! – в маленький какой-то городок. Я отправилась на свидание с тобой. Это был наш и не наш город. Люди, встречавшиеся мне, светились добротой, готовые помочь мне искать тебя, звали отдохнуть, провожали там, где я могла заплутаться. И я шла по улице – какое странное название: улица Любви! – по тропинке через свежую и мягкую траву к большой, полноводной реке, и там был ты! – Сю-Те нашла руку Вир Норина и, снова засыпая, положила ее на щеку.

Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅ РЅРµ шевелился, странный РєРѕРј стоял Сѓ него РІ горле. Если СЃРѕРЅ, навеянный его мыслями, был для РЎСЋ-РўРµ невозможной мечтой, то как еще мало любви растворено РІ океане повседневной жизни Торманса, РІ котором проживет СЃРІРѕСЋ коротенькую жизнь это чистое существо, будто перенесенное СЃСЋРґР° СЃ Земли! Мысль, давно мучившая его, сделалась невыносимой. РћРЅ медленно РІР·СЏР» СЂСѓРєСѓ тормансианки Рё стал целовать коротко остриженные ноготки СЃ белыми точками. Как Рё сплетения СЃРёРЅРёС… жилок РЅР° теле, Рё легко красневшие белки глаз, это были следы незамеченного РІ детстве нездоровья, плохого питания, трудной жизни матери. РЎСЋ-РўРµ, РЅРµ просыпаясь, улыбнулась, крепко смежив ресницы. Удивительно, как РЅР° бедной почве здесь вырастают такие цветы! Разрушена семья, создавшая человека РёР· РґРёРєРѕРіРѕ зверя, воспитавшая РІ нем РІСЃРµ лучшее, неустанно оборонявшая его РѕС‚ суровости РїСЂРёСЂРѕРґС‹. И без семьи, без материнского воспитания возникают такие люди, как РЎСЋ-РўРµ! Это ли РЅРµ доказательство правоты РРѕРґРёСЃ, ее веры РІ первичную хорошую РѕСЃРЅРѕРІСѓ человека! РќР° Земле тоже нет семьи РІ старинном ее понимании, РЅРѕ РјС‹ РЅРµ уничтожили ее, Р° просто расширили РґРѕ целого общества…

Вир Норин бесшумно встал, оглядел завешанную коврами и портьерами комнату, прислушался к топоту и стукам, которые неслись со всех сторон просыпавшегося дома. На улице затявкала визгливая собачонка, прогрохотала транспортная повозка.

Печаль РІСЃРµ сильнее завладевала Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅРѕРј – ощущение тупика, РёР· которого РѕРЅ, бывалый, высоко тренированный психически путешественник, РЅРµ видел выхода. Его привязанность Рє маленькой РЎСЋ-РўРµ превратилась неожиданно Рё могуче РІ любовь, обогащенную нежной жалостью такой силы, какую РѕРЅ Рё РЅРµ подозревал РІ себе. Жалость для воспитанного РІ счастье отдачи землянина неизбежно вызывала стремление Рє безграничному самопожертвованию. Нет, надо советоваться СЃ РРѕРґРёСЃ! Где РРѕРґРёСЃ?..

Рђ Фай РРѕРґРёСЃ провела эту ночь РІ обсуждении проблем «кжи». Гзер Бу-РЇРј пришел РІ святилище Трех Шагов еще раз СЃ несколькими товарищами. «Кжи» начали первый РІРёР·РёС‚ СЃРѕ СЃРїРѕСЂР° Рё хвастовства СЃРІРѕРёРјРё преимуществами перед «джи» Рё прежде всего гораздо большей СЃРІРѕР±РѕРґРѕР№ РІРѕ всех СЃРІРѕРёС… поступках. Фай РРѕРґРёСЃ сразила РёС…, сказав, что это мнимая СЃРІРѕР±РѕРґР°. Им позволяют лишь то, что РЅРµ вредит престижу Рё СЌРєРѕРЅРѕРјРёРєРµ государства Рё РЅРµ опасно для «змееносцев», огражденных РѕС‚ народной жизни стенами СЃРІРѕРёС… привилегий.

– Подумайте над вашим понятием свободы, и вы поймете, что она состоит в правах на низкие поступки. Ваш протест против угнетения бьет по невинным людям, далеким от какого-либо участия в этом деле. Владыки постоянно твердят вам о необходимости защищать народ. «От кого?» – задавались ли вы таким вопросом? Где они, эти мнимые враги? Призраки, с помощью которых заставляют вас жертвовать всем и, самое худое, подчиняют себе вашу психику, направляя мысли и чувства по ложному пути.

Гзер Бу-РЇРј долго молчал, затем принялся рассказывать РРѕРґРёСЃ Рѕ беспримерном угнетении «кжи».

– Все это, – сказал он, – вычеркнуто из истории и сохранилось лишь в изустном пересказе.

РРѕРґРёСЃ узнала Рѕ массовых отравлениях, убавлявших население РїРѕ воле владык, РєРѕРіРґР° истощенным производительным силам планеты РЅРµ требовалось прежнее множество рабочих. И наоборот, Рѕ принудительном искусственном осеменении женщин РІ СЌРїРѕС…Рё, РєРѕРіРґР° РѕРЅРё отказывались рожать детей РЅР° СЃРєРѕСЂСѓСЋ смерть, Р° бесстрашные подвижники – врачи Рё биологи – распространяли среди РЅРёС… нужные средства. Рћ трагедии самых прекрасных Рё здоровых девушек, отобранных, как СЃРєРѕС‚, Рё содержавшихся РІ специальных лагерях – фабриках для производства детей.

Попытка полной замены людей автоматическими машинами окончилась крахом, начиналась обратная волна, снова с массовым и тяжелым ручным трудом, так как с капиталистической позиции люди оказались гораздо дешевле любой сложной машины. Эти метания из стороны в сторону назывались мудрой политикой владык, изображались учеными как цепь непрерывных успехов в создании счастливой жизни.

РРѕРґРёСЃ, как историк, знала закон Рамголя для капиталистической формации обществ: «Чем беднее страна или планета, тем больше разрыв РІ привилегиях Рё разобщение отдельных слоев общества между СЃРѕР±РѕСЋВ». Достаток делает людей щедрее Рё ласковее, РЅРѕ РєРѕРіРґР° будущее РЅРµ обещает ничего, РєСЂРѕРјРµ РЅРёР·РєРѕРіРѕ СѓСЂРѕРІРЅСЏ жизни, РїСЂРёС…РѕРґРёС‚ всеобщее озлобление.

Ученые владыкам помогали во всем: изобретая страшное оружие, яды, фальсификаты пищи и развлечений, путая народ хитрыми словами, искажая правду. Отсюда укрепившаяся в народе ненависть и недоверие к ученым, стремление оскорбить, избить, а то и просто убивать «джи», как прислужников угнетателей. «Кжи» не понимают их языка, одинаковые слова у них означают совершенно не то, что у «джи».

– Р’ отношении языка виноваты РІС‹ сами, – сказала РРѕРґРёСЃ. – РЈ нас, РЅР° Земле, было время, РєРѕРіРґР° РїСЂРё множестве разных языков Рё разных СѓСЂРѕРІРЅСЏС… культуры одинаковые слова обладали совершенно различным значением. Даже внутри РѕРґРЅРѕРіРѕ языка РІ разных классах общества. И РІСЃРµ же эту великую трудность удалось преодолеть после объединения земного человечества РІ РѕРґРЅСѓ семью. Бойтесь РґСЂСѓРіРѕРіРѕ: чем ниже уровень культуры, тем сильнее сказывается прагматическая узость каждого словесного понятия, дробящегося РЅР° мелкие оттенки, вместо всеобщего понимания. Например, Сѓ вас слово «любовь» может означать Рё светлое, Рё гнуснейшее дело. Бейтесь Р·Р° ясность Рё чистоту слов, Рё РІС‹ всегда сговоритесь СЃ «джи».

– Сговориться о чем? Их правда не наша!

– Так ли? Правда жизни отыскивается тысячелетним опытом народа. РќРѕ быстрые изменения жизни РїСЂРё технически развитой цивилизации запутывают РґРѕСЂРѕРіРё Рє правде, делая ее зыбкой, как РЅР° слишком чувствительных весах, которым РЅРµ дают уравновеситься. Найти правду, общую для большинства, СЃ помощью точных наук РЅРµ удавалось, потому что РЅРµ были установлены критерии для ее определения. Эти критерии, иначе мера, оказались РІ какие-то периоды развития общества важнее самой правды. РЈ нас, РЅР° Земле, это знали уже несколько тысячелетий назад, РІ Древней Элладе, Индии, Китае… – РРѕРґРёСЃ РЅР° РјРёРі задумалась Рё продолжала: – Порывы Рє прозрению встречались издавна РІ пророчествах безумцев, интуитивно понимавших РІСЃСЋ величайшую важность меры. Р’ Апокалипсисе, или «Откровении Иоанна» – РѕРґРЅРѕРіРѕ РёР· основателей христианской религии, – есть слова: «Я взглянул Рё увидел РєРѕРЅСЏ РІРѕСЂРѕРЅРѕРіРѕ Рё РЅР° нем всадника СЃ мерою РІ руке…» Эта мечта Рѕ мере для создания подлинной правды человечества осуществилась после изобретения электронных счетных машин. Пришла возможность оценки РіРѕСЂСЏ Рё радости для гармонии чувства Рё долга. РЈ нас есть огромная организация, занимающаяся этим: Академия Горя Рё Радости. РЈ вас «джи» должны вместе СЃ вами установить меру Рё найти правду, Р·Р° которую надо биться совместно, ничего более РЅРµ боясь…

Правда и есть истина, ложь порождается страхом. Но не настаивайте слишком на точности истин, помните об их субъективности. Человек хочет всегда сделать объективной ее, царицу всех форм, но она каждому показывается в ином одеянии.

Воспитание в правде не может быть облечено абстрактными формулировками. Прежде всего это действенный подвиг на всех ступенях жизни. Когда вы откажетесь от злословия, от общения с предателями правды, насытите свой ум добрыми и чистыми мыслями, вы приобретете личную непобедимость в борьбе со злом.

Так медленным убеждением, неотразимо Рё беспристрастно, Фай РРѕРґРёСЃ протягивала нить Р·Р° нитью РѕС‚ «кжи» Рє «джи». Остальное довершали личные контакты. Впервые «кжи» Рё «джи» встречались как равные РІ подземельях старого Храма Времени.

Таэль был поражен живостью ума, удивительной понятливостью в учении и полной открытостью всему новому у тех, кого они привыкли считать тупой и бездеятельной частью человечества. «Кжи» усваивали новые идеи даже быстрее, чем тренированные умственно, но и более косные «джи».

– Почему РѕРЅРё РЅРµ стремились Рє знанию, почему РёС… развитие давно остановилось? – спрашивал инженер Сѓ РРѕРґРёСЃ. – Ведь РѕРЅРё, оказывается, ничем РЅРµ хуже, чем РјС‹!

– В самой формулировке «их», «они» – ваша глубочайшая ошибка. Это абсолютно те же люди, искусственно отобранные вашим обществом и обреченные жить в условиях примитивной борьбы за существование. Короткая жизнь дает развиться лишь самым банальным чувствам, «кжи» опускаются все время вниз под тяжестью неустроенной жизни. Так в первобытных лесах наших тропиков ушедшие туда десятки тысяч лет назад племена все силы тратили лишь на одно – чтобы выжить. От поколения к поколению они вырождались интеллектуально, теряя творческую энергию. Даже могучие слоны степной породы, гигантские бегемоты больших рек Земли превращались в лесах в карликовые, мелкие виды. Ваш «лес» – это короткая жизнь с перспективой близкой смерти в душной тесноте перенаселенных городов, с плохой пищей и неинтересной работой.

– Да, в общем, «кжи» – лишь дешевые промежуточные звенья между дорогими машинами, – сказал Таэль. – Нет ни мастерства, ни радости созидания. Машина делает лучше, быстрее, а ты у нее лишь «на подхвате», как выражается Гзер Бу-Ям. «Вы умираете больными и мудрыми, а мы – молодыми и глупыми, что лучше для человека?» – задали мне вопрос. Я пробовал им объяснить, что плохая работа каждого из нас, кто бы он ни был, бьет по своим же беззащитным братьям, родителям, детям, а не по ненавистным угнетателям. У тех есть охранительные меры. «Как вы можете так поступать?» – спросил я, и, кажется, они поняли.

– И РІСЃРµ же Сѓ «них» есть преимущество перед «вами», – сказала РРѕРґРёСЃ. – Смотрите, какие СЏСЂРєРёРµ фигуры – эта компания Гзер Бу-РЇРјР°! Им мало что нужно, Рё РІ этом РѕРЅРё свободнее. Посмотрели Р±С‹ РІС‹, как вел себя Гзер Бу-РЇРј, РєРѕРіРґР° увидел РїРѕ СДФ Р­РІРёР·Сѓ Танет! РЎ какой детски наивной Рё светлой радостью РѕРЅ смотрел РЅР° нее! «Я увидел ее, СЃРІРѕСЋ мечту, еще раз Рё теперь РјРѕРіСѓ умереть!В» – воскликнул РѕРЅ. Р’РѕС‚ вам Рё грубый, темный «кжи»!

Прозвучал тихий вызов СДФ, Рё РРѕРґРёСЃ откликнулась. РќР° экране появился Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅ Рё сказал:

– Я хочу привести к вам Сю-Те.

– Ее?

– Да. Для безопасности я приду в подземелье.

– Я жду вас.

РџСЂРё РІРёРґРµ Фай РРѕРґРёСЃ РЎСЋ-РўРµ вздохнула коротко Рё резко, как всхлипнула. РРѕРґРёСЃ протянула ей РѕР±Рµ СЂСѓРєРё, привлекла Рє себе, заглянула РІ открытое, поднятое Рє ней лицо.

– Р’С‹ владычица землян?.. Глупая, СЏ могла Р±С‹ РЅРµ спрашивать, – сказала РЎСЋ-РўРµ, опускаясь РЅР° колени перед РРѕРґРёСЃ, которая Р·РІРѕРЅРєРѕ рассмеялась Рё легко подняла девушку. Губы РЎСЋ-РўРµ РІРґСЂСѓРі задрожали, РїРѕ щекам покатились крупные слезы. – Скажите ему… РћРЅ РіРѕРІРѕСЂРёС‚, что РІСЃРµ РЅРµ так, Рё СЏ РЅРµ понимаю. РќСѓ зачем СЏ земному человеку, если РІС‹ такие?.. Великая Змея, СЏ желтый птенец Ча-РҐРёРє перед женщинами Земли!

– Скажу, – серьезно ответила РРѕРґРёСЃ, усадив ее Рё РІР·СЏРІ Р·Р° СЂСѓРєСѓ.

РћРЅР° долго молчала. РЎСЋ-РўРµ взволнованно задышала, Рё РРѕРґРёСЃ словно очнулась.

– Вы чутки и умны, Сю-Те, поэтому у меня не может быть слов, скрытых от вас. Вир, дорогой мой! Вам удался, если здесь можно говорить об удаче, миллионный шанс. Она не богиня, но существо иного рода – фея. Эти маленькие воплощения добра издавна пользовались особыми симпатиями в земных сказках.

– Почему особыми? – тихо спросила Сю-Те.

– Богиня – героическое начало, покровительница героя, почти всегда ведущая его Рє славной смерти. Фея – героика обычной жизни, РїРѕРґСЂСѓРіР° мужчины, дающая ему радость, нежность Рё благородство поступков. Это сказочное разделено отражало мечты людей прошлого. И найти здесь, РЅР° Тормансе, фею?! Что же РІС‹ будете делать, бедный РјРѕР№ РќРѕСЂРёРЅ? – спросила РРѕРґРёСЃ РЅР° земном языке.

– Не бедный! Если бы я мог взять ее с собой, но она говорит, что это невозможно!

– Она права, мудрая маленькая женщина.

– Понимаю и соглашаюсь. Но возможен другой, диаметрально противоположный выход…

– Р’РёСЂ! – воскликнула РРѕРґРёСЃ. – Это же Торманс, планета мучений РІ глубоком инферно!

Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅ РІРґСЂСѓРі рассердился Рё, как настоящий тормансианин, принялся проклинать инферно, Рё Торманс, Рё человеческую СЃСѓРґСЊР±Сѓ РЅР° языке РЇРЅ-РЇС…, богатом этими заклятиями несчастья. РЎСЋ-РўРµ испуганно вскочила, РРѕРґРёСЃ обняла ее Р·Р° тонкую, стянутую зеленым РїРѕСЏСЃРѕРј талию Рё удержала РЅР° месте.

– Ничего. С мужчинами это бывает, когда они обижаются на собственную нерешительность.

– Я решил!

– Может быть, РЅР° вашем месте СЏ сделала Р±С‹ то же самое. Р’РёСЂ, – неожиданно согласилась РРѕРґРёСЃ Рё продолжала РЅР° земном языке: – Р’С‹ погибнете, РЅРѕ принесете большую пользу, Р° ей дадите сколько-то месяцев, РІСЂСЏРґ ли лет, счастья. Берегите себя! РћРЅР° умрет, как только придет ваш конец. РћРЅР° РЅРµ боится смерти. Самое страшное для нее – это остаться без вас. Только женщины Торманса РІ любви РјРѕРіСѓС‚ проявить столько мужества Рё стойкости, равно как Рё безразличия РєРѕ всему, что может СЃ ней случиться. Где расчеты обратного пути?

– У Менты Кор. Мы приготовили их еще во время облета Торманса.

– Мы будем горевать о вас, Вир!

– А я? Но я надеюсь дожить до прилета второго ЗПЛ и увидеть если не вас, то соотечественников.

– Идите, Вир! Мы еще не раз увидимся в оставшееся время. Может быть, вы еще измените свое решение…

– Нет! – сказал РѕРЅ так твердо, что РЎСЋ-РўРµ, РЅРµ понявшая РЅРё слова, вздрогнула. Вещим чутьем женщины догадываясь Рѕ сути разговора РґРІСѓС… землян, РѕРЅР° разразилась слезами, РєРѕРіРґР° РРѕРґРёСЃ простилась СЃ РѕР±РѕРёРјРё долгим поцелуем.

Р’СЃРєРѕСЂРµ после свидания СЃ РРѕРґРёСЃ Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅ явился РІ физико-технический институт – самый большой РІ столице, впитавший почти всех способных ученых планеты. Инженер Таэль предупредил Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅР°, что РІ здешней «мастерской» РѕРЅ может говорить свободнее, чем РІ РґСЂСѓРіРёС…. Инженер придавал большое значение предстоящему разговору.

Собравшиеся расположились в строгом порядке научной иерархии. Впереди, ближе к председательствующей группе, уселись знаменитые ученые, отмеченные властью. У многих на груди блестели особые знаки: фиолетовый шар планеты Ян-Ях, обвитый золотой змеей.

Позади маститых и заслуженных небрежно развалились представители средней прослойки, а в конце зала стеснилась молодежь. Этих пустили сюда в ограниченном количестве.

Вир Норин достаточно изучил ученый мир Торманса и знал, как последовательно проводилось в нем разделение привилегий, начиная от размеров жилища и денежной оплаты и кончая получением особо хорошей нефальсифицированной и свежей пищи со складов, снабжавших самих «змееносцев». Пожалуй, из всех несуразностей общества Ян-Ях Вир Норина больше всего удивляло, как могли продавать себя самые могучие умы планеты. Вероятно, во всем остальном, кроме их узкой профессии, они вовсе и не были могучими, эти талантливые обыватели.

Впрочем, многие ученые сознавали это. Большинство их вело себя надменно и вызывающе – именно так ведут себя обычно люди, скрывающие комплекс неполноценности.

– Мы знаем о вашем выступлении в медико-биологическом институте, – сказал председатель собрания, суровый и желчный человек, – но там вы воздержались от оценки науки Торманса. Мы понимаем деликатность людей Земли, но здесь вы можете говорить свободно и оценить нашу науку так, как она этого действительно заслуживает.

– Я снова скажу, что знаю слишком мало, для того чтобы охватить сумму познания и сравнить ее. Поэтому сказанное мной надо рассматривать лишь как самое общее и поверхностное впечатление. Правильно ли мнение, создавшееся у нас, пришельцев с Земли? Мне не раз приходилось здесь слышать, что точная наука берется разрешить все проблемы человечества Ян-Ях.

– Разве Сѓ вас, покорителей РєРѕСЃРјРѕСЃР°, РЅРµ так? – СЃРїСЂРѕСЃРёР» председатель.

Вир Норин покачал головой.

– Даже если РЅРµ требовать истин, основанных РЅР° непротиворечивых фактах, наука даже РІ собственном развитии необъективна, непостоянна Рё РЅРµ настолько точна, чтобы взять РЅР° себя всестороннее моделирование общества. РћРґРёРЅ РёР· знаменитых ученых Земли еще РІ древнее время, лорд Рейли, сформулировал очень точно: «Я РЅРµ думаю, чтобы ученый имел больше прав считать себя РїСЂРѕСЂРѕРєРѕРј, чем РґСЂСѓРіРёРµ образованные люди. Р’ глубине души РѕРЅ знает, что РїРѕРґ построенными РёРј теориями лежат противоречия, которые РѕРЅ РЅРµ РІ силах разрешить. Высшие загадки бытия, если РѕРЅРё вообще постижимы для человеческого СѓРјР°, требуют РёРЅРѕРіРѕ вооружения, чем только расчет Рё эксперимент»…

– Какая позорная беспомощность! Только и осталось призвать на помощь божество, – раздался резкий голос.

Вир Норин повернулся в сторону невидимого скептика.

– Основное правило нашей психологии предписывает искать в себе самом то, что предполагаете в других. Все та же трудноистребимая идея о сверхсуществах живет в вас. Боги, сверхгерои, сверхученые…

Земной физик, о котором я вспомнил, имел в виду гигантские внутренние силы человеческой психики, ее врожденную способность исправлять дисторсию мира, возникающую при искажении естественных законов, от недостаточности познания. Он имел в виду необходимость дополнить метод внешнего исследования, некогда характерный для науки Запада нашей планеты, интроспективным методом Востока Земли, как раз полагаясь только на собственные силы человеческого разума.

– Это годы безрезультатных размышлений, – возразили Вир Норину из дальнего угла аудитории, – у нас нет ни времени, ни средств. Правительство не дает нам больших денег, а вы смотрите на нашу бедность с вашей богатой планеты.

– Бедность и богатство в познании относительны, – возразил астронавигатор, – у нас на Земле все начинается с вопроса: какова польза человеку от самых отдаленных последствий, от самого малого расхода духовных и материальных сил? Вы говорите об отсутствии средств? Тогда зачем вы стремитесь к овладению первичными силами космоса, не познав как следует необходимых человеку вещей? Неужели вам еще не ясно, что каждый шаг на этом пути дается труднее предыдущего, ибо элементарные основы вселенной надежно скованы в доступных нам видах материи? Даже пространственно-временная протяженность неудержимо стремится принять замкнутую форму существования. Вы гребете против течения, сила которого все возрастает. Чудовищная стоимость, сложность и энергетическая потребность ваших приборов давно превысили истощенные производительные силы планеты и волю к жизни ваших людей! Идите иным путем – путем создания могучего бесклассового общества из сильных, здоровых и умных людей. Вот на что надо тратить все без исключения силы. Еще один из древних ученых Земли, математик Пуанкаре, сказал, что число возможных научных объяснений любого физического явления безгранично. Так выбирайте только то, что станет непосредственным шагом, пусть маленьким, к счастью и здоровью людей. Только это, больше ничего!

Прежде чем научиться нести чужое бремя, мы учимся, как не умножать это бремя. Стараемся, чтобы ни одно наше действие не увеличивало суммы всепланетной скорби, постигая диалектику жизни, гораздо более сложную и трудную, чем все головоломные задачи творцов научных теорий и новых путей искусства.

Самое трудное в жизни – это сам человек, потому что он вышел из дикой природы непредназначенным к той жизни, какую он должен вести по силе своей мысли и благородству чувств.

Всепроникающей культуры, гармонии между деятельностью и поведением, между профессией и моралью у вас еще нет даже на самой вершине культуры Ян-Ях, какой считается здесь физико-математическая наука…

– А у вас, на Земле, не считается?

– Нет. Вершина, куда сходятся в фокусе все системы познания, у нас история.

Снова поднялся председатель собрания:

– Поворот, какой приняла наша беседа, вряд ли интересен для собравшегося здесь цвета учености Ян-Ях.

Вир Норин увидел, что его не поняли.

– Лучше познакомьте нас с земными представлениями об устройстве вселенной, – предложил человек с орденом «Змеи и Планеты» и большими зелеными линзами над глазами.

Вир Норин подчинился желанию своих слушателей.

Он рассказал о спирально-геликоидальной структуре вселенной, о мирах Шакти и Тамаса, о сложных поверхностях силовых полей в космосе, подчиняющихся закону пятиосных эллипсоидных структур, о тройственной природе волн развития – больших и малых, о спирально-ассиметричной теории вероятностей вместо линейно-симметричной, принятой в науке Ян-Ях и не позволяющей обойтись без высшего существа. Вир Норин говорил о победе над пространством и временем после раскрытия загадок предельных масс звезд, издавна известных ученым Ян-Ях, как и землянам: величин Чандрасекара и Шварцшильда, а главное, после исправления ошибки диаграммы Крускала, когда окончились представления об антимире как совершенно симметричном нашему миру. На деле между Тамасом и Шакти имеется асимметрия геликоидального сдвига, и взрыв квазаров не обязательно отражает коллапс звезд в Тамасе.

Самым трудным было побороть представления о замкнутости вселенной в себе, в круге времени, замыкающемся на себя и вечно, бесконечно существующем. Математические формулировки, вроде преобразования Лоренца, не помогли, а только запутали вопрос, не давая мысли человека преодолеть все эти «замкнутые на себя» системы, сферы, круги времен, которые являлись лишь отражением хаоса инфернального опыта безвыходности. Лишь когда человек смог преодолеть инфернальные круги и понял, что нет замкнутости, а есть разворачивающийся в бесконечность геликоид, тогда он, по выражению индийского мудреца, раскрыл свои лебединые крылья поверх бурного бега времен над сапфирным озером вечности.

– …Тогда, и именно тогда мы овладели удивляющими вас психическими воздействиями и предвидениями, тогда пришли к изобретению Звездолета Прямого Луча, поняв анизотропную структуру вселенной.

Звездолеты Прямого Луча идут по осям геликоидов, вместо того чтобы разматывать бесконечно длинный спиральный путь. И воображение ученого, основанное на логически-линейных методах изучения мира, подобно той же спирали, бесконечно наматывающейся на непреодолимую преграду Тамаса. Только в раннем возрасте, до кондиционирования человека системой устоявшихся взглядов, прорываются в нем способности Прямого Луча, ранее считавшиеся сверхъестественными: например, ясновидение, телеакцепция и телекинез, умение выбирать из возможных будущих то, которое совершится. Мы на Земле стараемся развить эти способности в возрасте, когда еще не кондиционирована величайшая сила организма – Кундалини, сила полового созревания.

Той же всеобщей закономерности подчинено и развитие жизни, неизбежно, повсюду на разных уровнях времени приводящей к вспышке мысли. Для этого необходимо постоянство внутренней среды в организме и способность накапливать и хранить информацию. Говоря иначе – независимость от внешних условий существования в наибольшей возможной степени, ибо полная независимость недостижима.

Чтобы получить мыслящее существо, восходящая спираль эволюции скручивается все туже, ибо коридор возможных условий делается все более узким. Получаются очень сложные организмы, все более сходные друг с другом, хотя бы они возникали в разных точках пространства. Мыслящий организм неизбежно резко выражен как индивид, в отличие от интегрального члена общества на предмысленном уровне развития, как муравей, термит и другие животные, приспособленные к коллективному существованию. Качества мыслящего индивида в известной мере антагонистичны социальным нуждам человечества. Хотим мы этого или нет, но так получилось в становлении земного человека – следовательно, и вашего. Это не очень удачно для искоренения инферно, но, поняв случайность, мы пришли к абсолютной необходимости дальнейшего, теперь уже сознательного скручивания спирали в смысле ограничения индивидуального разброса чувств и стремлений, то есть необходимости внешней дисциплины как диалектического полюса внутренней свободы. Отсюда проистекает серьезность, строгость искусства и науки – отличительная черта людей и обществ высшей категории – коммунистических.

Если вместо скручивания спирали общества будет идти разброс и раскручивание, то появится множество анархических особей (особенно в облегченных условиях жизни), соответственно пойдет разброс и в творчестве: раздробленные образы, слова, формы. По широте и длительности распространения подобного творчества можно установить периоды упадка общества – эпохи разболтанных, недисциплинированных людей. В науке Ян-Ях особенно сказался ее разболтанный характер и, как следствие, – неумение найти верный путь. Отдельные эффекты без гармонического музыкального строя, оркестрованного с первейшими нуждами человечества… Незрелым открытиям, не изученным глубоко и всесторонне, вы придаете надуманную важность, бросаете почти все силы и средства на то, что впоследствии оказывается в стороне от главного пути, щеголяя пречислением заумных формул и пустопорожних символов.

Вир Норин остановился, затем сказал:

– Простите, я не хотел касаться социальных вопросов, но, видимо, мы на Земле не можем мыслить иначе, как имея в виду главную цель – охрану покоя, радости и творческой работы людей!..

Ученые Торманса встретили окончание речи Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅР° угрюмым молчанием. РћРЅРё сидели, РЅРё словом, РЅРё жестом РЅРµ выражая СЃРІРѕРёС… чувств, РїРѕРєР° РѕРЅ, несколько удивленный реакцией аудитории, спускался СЃ кафедры. Впрочем, РѕРЅ почувствовал нарастающую неприязнь уже РІ начале СЃРІРѕРёС… социологических формулировок. Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅ поклонился Рё вышел РёР· зала, всем СЃРІРѕРёРј существом ощущая взрывчатую враждебность привилегированных слушателей. Прикрыв Р·Р° СЃРѕР±РѕР№ дверь, РѕРЅ услышал нестройный шум, тут же усилившийся РґРѕ РєСЂРёРєР°. Разумеется, провожать его никто РЅРµ вышел, Рё Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅ, РЅРµ терпевший церемоний прощания, даже обрадовался, что СЃСЌРєРѕРЅРѕРјРёР» время Рё раньше СѓРІРёРґРёС‚ РЎСЋ-РўРµ. Спустя полчаса РѕРЅ РїРѕРґС…РѕРґРёР» Рє своему РґРѕРјСѓ. Р’ душе зародилось неясное опасение: плохое назревало РІ его грядущей СЃСѓРґСЊР±Рµ, Рё это плохое связано СЃ выступлением РІ физико-техническом институте. Да, РѕРЅ произвел впечатление РЅР° ученых, РЅРѕ какое? РћРЅ вел себя РЅРµ так, как нужно, РЅРµ сумев остаться РІ рамках «чистой» науки РЇРЅ-РЇС…. Однако Таэль подчеркивал нужность именно такого выступления… Надо поговорить СЃ РРѕРґРёСЃ, РѕРЅР° сумеет заглянуть РІ будущее дальше него…

Дурные предчувствия Вир Норина сразу же исчезли, когда он увидел Сю-Те. Никогда он не представлял, сколько истинного счастья можно испытать на краю опасности вот в такой маленькой комнате. Лицо Сю-Те было озарено беззаветной любовью, и Вир Норин чувствовал, как дороги ему каждый ее жест, смешливые морщинки, манера ходить, ее странный нежный голос, ни высокий, ни низкий, ни звонкий, ни глухой. Сю-Те всегда умела внести новое, нечаянное в их разговор, внезапно переходя от сияющей радости к тревожным думам о будущем, от самозабвенной, почти яростной страсти до печального сосредоточения в себе. Иногда, словно пробуждаясь, Сю-Те смотрела на Вир Норина, как в бездну жизни, готовая и душу и тело бросить туда, отдать все до последнего вздоха. Порой призраком беды вдруг вставало перед ней темное будущее, возникало пронзительное чувство хрупкости ее счастья со странным пришельцем из межзвездных пространств, непостижимым для ее ума, и тогда Сю-Те бросалась к астронавигатору и замирала, прильнув к нему с закрытыми глазами, едва дыша.

РћРЅР° часто пела Рё начинала обычно СЃ проникновенно-печального, Р° потом СЃ задором пускалась РІ сложную РІСЏР·СЊ ритмического танца. РћРЅР° поверяла ему детские мечты, рассказывала СЃРІРѕРё юные переживания СЃ тонкостью чувств Рё наблюдений, доступных РЅРµ РІСЃСЏРєРѕР№ женщине Земли. И СЃРЅРѕРІР° пела, засматривая РІ будущее, как РІ темную реку, медленно текущую РІ неизвестную даль. И ему хотелось тогда забыть РѕР±Рѕ всем, чтобы подольше оставаться СЃ РЎСЋ-РўРµ, РІ щедрости ее любви, Рё самому отдавать себя столь же безоглядно. Невозможная мечта: слишком сложна была ситуация РЅР° чужой планете, РіРґРµ РѕРЅ сделался катализатором нарождающихся СЃРёР» сопротивления Рё Р±РѕСЂСЊР±С‹ Р·Р° человеческое существование, Р·Р° выход РёР· инферно! Предстояло еще пережить тяжкий момент, РєРѕРіРґР° звездолет СЃРѕ всеми его РґСЂСѓР·СЊСЏРјРё уйдет РЅР° СЂРѕРґРЅСѓСЋ планету. Ожидание мучило Р’РёСЂ РќРѕСЂРёРЅР°, хотя впереди было еще немало дней совместной работы СЃ РРѕРґРёСЃ Рё частых встреч РїРѕ СДФ СЃ экипажем звездолета.

Так думал Вир Норин, но он ошибся.

После того как он покинул институт, из толпы спорящих вышел низкорослый человечек с кожей настолько желтой, что походил на больного. Он был вполне здоров, просто принадлежал к этнической группе обитателей высоких широт головного полушария. Нар-Янг уже заработал себе двойное имя, будучи известным астрофизиком. Он поспешил в кабинет на четвертом этаже института, заперся там и, ободряя себя курительным дымом, принялся за вычисления. Лицо его то кривилось в саркастической усмешке, то расплывалось в злобной радости. Наконец он схватил записи и поехал в приемную Высшего Совета, где находился переговорный пункт для вызова наиболее ответственных сановников по не терпящим отлагательства делам государственного значения.

На видеоэкране появился надменный «змееносец».

Окрыленный открытием, Нар-Янг потребовал соединить его с Владыкой. Тайна, которую он раскрыл, настолько важна и велика, что он может доверить ее лишь самому Чойо Чагасу.

«Змееносец» из глубины экрана долго всматривался в астрофизика, обдумывая что-то, и наконец его злое и хитрое лицо выразило подобие улыбки.

– Хорошо! Придется подождать, сам понимаешь.

– Конечно, понимаю…

– Так жди!