Ритуал концентрации внимания на будущем 2 страница

Юноша продолжал молчать, а его полные губы рас­тянулись в улыбке. Вдруг он сделал движение руками, соединяя их в молитвенном жесте и приветствуя меня, как это традиционно делают жители Индии.

«Вот негодяй, — подумал я. — Сперва он топчет розарий — мою единственную отраду в этом сумасшед­шем мире. Затем принимается швырять камни в мое окно, чуть не до смерти напугав меня. А теперь, в окружении четырех здоровенных, напрочь лишенных чувства юмора охранников, которым ничего не стоит в секунду скрутить его, он еще и играть со мной взду­мал» .

— Послушай-ка, парень, мне все равно, кто ты и откуда взялся. Мне на это плевать, — воскликнул я. — Можешь сколько угодно рядиться в этот дурац­кий халат и глупо улыбаться. Я все равно сейчас вызову полицию. Но перед этим я разрешаю тебе нарушить свой обет молчания, который у вас, монахов, так попу­лярен, и рассказать мне, зачем ты здесь очутился?

— Я здесь, чтобы помочь тебе вновь обрести чув­ство лидерства, Питер, — ответил юноша неожиданно властным голосом. — Я здесь, чтобы помочь тебе вер­нуть к былому процветанию твою фирму. А затем вы­вести ее на мировой уровень.

Откуда он знает мое имя? А вдруг это маньяк! «Хорошо, что рядом охрана, — подумал я про себя. — И что означает весь этот бред о том, чтобы помочь мне обрести лидерство и вернуть фирму к процветанию? Если это один из тех консультантов, что стремятся любой ценой получить выгодный контракт, то он не с того начал. Почему он не послал мне свое предложение по почте, как поступают все эти недоделанные эксперты по части вздувания цен, вечно сидящие без работы и , выдумывающие различные бизнес-планы с одной-един-ственной целью: быстрее выскочить на пенсию».

— Не можешь сообразить, кто я? А, Питер? — спросил он дружелюбным тоном.

— Представь себе, нет. И если сейчас же не ска­жешь мне, кто ты, я спущу тебя с лестницы, — при­грозил я, выходя из себя.

— Я вижу, твой характер не изменился, Питер. Нужно будет над ним поработать. Уверен, что он ме­шает тебе завоевывать авторитет в команде. И еще я знаю, что он вредит тебе при игре в гольф, в которой ты и так не блещешь, — заявил юноша, смеясь.

— Да ты хоть знаешь, с кем говоришь? Самона­деянный жалкий аферист! — закричал я, выпустив из внимания тот факт, что загадочный незнакомец был выше среднего роста и в прекрасной физической фор­ме. — Кто ты такой, чтобы упрекать меня за мой характер? И откуда тебе знать, как я играю в гольф? Если ты следил за мной, то я точно попрошу полицию арестовать тебя. Это, как тебе известно, серьезное пра­вонарушение, — добавил я, заводя себя все больше и все больше покрываясь потом.

И тут юноша сделал нечто поразительное: он запус­тил левую руку в складки своей туники, достав оттуда предмет, чем-то напоминавший позолоченный мячик для гольфа. Затем он подбросил его в воздух так, чтобы я мог его поймать.

— Я подумал, может быть, ты хочешь получить его назад, — сказал он, все еще улыбаясь.

Поймав этот предмет и рассмотрев его, я поразился. На этом мячике я. увидел надпись: «Джулиану, в день пятидесятилетия. Золотой мячик для того, у кого есть все». Дальше шла подпись: «Твой вечный друг Питер».

Каким же образом мяч оказался у этого юноши? Ведь несколько лет назад я подарил его моему партнеру по гольфу, Джулиану Мэнтлу. Джулиан слыл тогда легендой в деловом мире и был одним из немногочис­ленных друзей, которых мне удалось сохранить за все эти годы. Он обладал блестящим умом и пользовался репутацией одного из самых квалифицированных юристов в стране. В отличие от меня, он был выходцем из богатой семьи: дед его был известным сенатором, а отец — высокоуважаемым федеральным судьей. Уже с малых лет Джулиана готовили к успеху, и по окончании юридического факультета Гарвардского университета он был признан лучшим студентом своего курса. Затем он получил очень привлекательную должность в изрядно преуспевающей юридической конторе. Уже через нес­колько лет он стал известной фигурой в стране, а среди его клиентов были многомиллиардные корпорации, ве­дущие спортивные клубы и даже правительственные учреждения других стран. В зените своей славы он руководил командой из восьмидесяти пяти талантливых юристов, а одержанные им победы на громких процес­сах до сих пор вызывают у меня восхищение. Его доход, измерявшийся семизначной цифрой, позволял ему иметь все, что душе угодно: особняк в престижном районе, где предпочитали селиться знаменитости, личный самолет, летнюю виллу на тропическом острове и его гордость — сверкающий красный «феррари», припаркованный пря­мо на дорожке, ведущей к дому.

Как и у меня, у Джулиана были недостатки. Он работал как одержимый, часто просиживая ночи напро­лет, выхватывая пару часов для сна на диване в своем роскошном офисе перед тем, как снова погрузиться в дневную кутерьму. Мне нравилось играть с ним в гольф, однако его редко можно было вытащить на игру. Чаще всего в ответ на мой звонок его секретарша отвечала: «Прошу извинить, мистер Франклин, но гос­подин Мэнтл не может играть с вами в гольф на этой неделе в связи с чрезвычайными обстоятельствами, ка­сающимися одного из его дел. Он приносит вам свои извинения». Этот человек работал на износ. И через какое-то время растерял большинство своих друзей. От него даже ушла жена, которая долгое время тщетно пыталась его понять.

Я искренне стал опасаться, что Джулиан решил «сгореть на работе» или что-то вроде того. Он не только работал, но и жил на износ. Притчей во языцех стали его ночные похождения в самых дорогих рестора­нах вместе с самыми популярными топ-моделями. А его безудержные пьяные выходки (которые нередко закан­чивались драками) в компании известных скандальных личностей широко обсуждались в газетах. Джулиан Мэнтл готовил себе преждевременную могилу. Это знал я, это знали юристы в его конторе, и, я думаю, это знал он сам.

С грустью в сердце наблюдал я за тем, как Джулиан постепенно катится вниз. В пятьдесят три года он вы­глядел так, словно ему было далеко за семьдесят. По­стоянные стрессы и напряжение, безжалостный ритм жизни изуродовали его физически, теперь его лицо было сплошь покрыто морщинами. Полуночные визиты в дорогие французские рестораны, толстые кубинские сигары, вечная рюмка коньяка в руке привели к избы­точному весу, и он постоянно жаловался, что стал уставать даже от собственной усталости. Со временем он утратил свое некогда живое и лукавое чувство юмора и стал реже смеяться. Наконец наступил момент, когда он бросил играть в гольф, хотя, как я знал, он любил этот вид спорта и всегда с радостью выезжал со мной за город. За всеми своими делами Джулиан даже прекра­тил звонить мне. Я знал, что он, как и я, дорожил нашей дружбой. Но, видимо, теперь он просто на все махнул рукой.

Затем с великим Джулианом Мэнтлом произошла трагедия. Однажды утром в переполненном зале суда во время своего выступления по делу авиакомпании «Эйр Атлантик» он упал, потеряв сознание. Его сразу же отправили в больницу подальше от возбужденных криков его помощников и щелканья фотокамер присут­ствовавших в зале журналистов. У него обнаружили обширный инфаркт и немедленно перевели в палату интенсивной терапии. По словам кардиолога, Джулиан был ближе к смерти, чем кто-либо из пациентов клини­ки. Но каким-то образом он выжил. Врачи говорили, что у Джулиана бойцовский характер и, как оказалось, «героическая воля к жизни».

Этот печальный случай коренным образом изменил Джулиана. Уже на следующий день он объявил о своем решении навсегда оставить юриспруденцию. Ходили слухи, что Джулиан отправился в какую-то экспедицию в Индию. Одному из своих партнеров он говорил, что ему нужно найти ответы на некоторые вопросы и он надеется отыскать их в древней земле, где веками на­капливалась великая мудрость. Перед отъездом Джу­лиан всех удивил, продав свой особняк, самолет и соб­ственный остров. Но самым неожиданным был его по­следний поступок: Джулиан продал свой «феррари», который он так любил.

Наконец я вернулся мыслями к юному незнакомцу в монашеском одеянии, который стоял посреди комнаты и продолжал улыбаться, так и не сняв своего капюшона.

— Откуда ты взял этот позолоченный мячик для гольфа? — спросил я уже более спокойным тоном. — Несколько лет назад я подарил его к юбилею своему очень хорошему другу.

— Мне это известно, — ответил гость. — И ему действительно понравился твой подарок.

— И могу я поинтересоваться, откуда тебе это из­вестно? — настаивал я.

— Да ведь я и есть этот друг. Я — Джулиан Мэнтл.


 

Глава третья

 

Чудесное превращение

ЯБЫЛ ИЗУМЛЕН тому, что только что услышал. Мог ли этот молодой человек быть Джулианом Мэнтлом, претерпевшим такой жизненный удар, равного ко­торому я не знал? Если это был он, то как могли с ним произойти такие поразительные изменения? Мне было известно, что Джулиан продал свой особняк, виллу и остров, даже отказался от своего любимого красного «феррари». Я знал, что он оставил все соблазны дело­вого мира и удалился куда-то в Гималаи с фантастичес­кой миссией отыскать ответы на глубинные вопросы, которые не давали ему покоя. Но, согласитесь, простая поездка в эти древние и таинственные места не могла таким решительным образом трансформировать челове­ка, который уже почти загнал себя в могилу. Сбитый с толку странностью происходящего, я лихорадочно ста­рался найти ему более реальные объяснения. Возможно, это был розыгрыш, подстроенный кем-то из молодых менеджеров с целью хоть немного разрядить напряже­ние предстоящей недели, а может, юноша был подослан фирмой-конкурентом, чтобы выяснить, насколько плохи наши дела. А может быть, этот гость в монашеском платье просто душевнобольной?

Но прежде чем я успел основательнее проанализи­ровать эти варианты, юноша заговорил:

— Питер, я понимаю, тебе трудно поверить, что это действительно я. Будь я на твоем месте, я испытывал бы те же чувства. Все, о чем я тебя прошу, — это чуть-чуть доверия, немного веры в маленькие чудеса, которые преподносит нам жизнь. Собственно, за этим я и пришел.

— И чего же ты хочешь? — спросил я, до сих пор недоумевая, кто же передо мной.

— Если честно, я слышал, у тебя серьезные труд­ности. Вот я и решил помочь. Если все, что я узнал после возвращения из Индии о «Глобальных Техноло­гиях», — правда, тогда ты просто обязан выслушать то, что я собираюсь рассказать. Я располагаю знанием, которое вернет твой бизнес к высотам успеха и приведет тебя к настоящему лидерству. Я могу научить тебя, как создать самую преданную, заинтересованную и нерав­нодушную команду единомышленников. Эти знания пе­редал мне один мудрый учитель, которого я встретил в горах. Те вечные истины, что он мне открыл, практи­чески не известны здесь, на Западе. Однако они нас­только глубоки и могущественны, что, я уверен, смогут коренным образом изменить всю структуру твоей ком­пании и придать новый смысл вашей деятельности.

— Ну же, — сгорая от любопытства, сказал я.

— Мудрость, которую я передам тебе, представляет собой неповторимую и чрезвычайно эффективную си­стему принципов. Это своеобразное руководство, полез­ное для любого руководителя. Эта система предельно проста. Последуй ей, и вскоре ты сможешь просто спокойно наблюдать, как твоя фирма будет возвращать­ся к прежнему процветанию. Однако эта система спо­собна дать тебе гораздо больше. Если ты станешь со­знательно следовать ее принципам, твое предприятие достигнет небывалых успехов. Благодаря этой системе твои дела пойдут так, как ты и представить не можешь. В твоей компании улучшится моральная атмосфера и повысится производительность труда. Твои сотрудники станут работать с такой заинтересованностью и с таким творческим подъемом, каких ты не видел прежде. Твои люди научатся более гибко реагировать на изменения и приспосабливаться к новым условиям. Вы снова станете единой командой., заботящейся об успехе общего дела. Я уж не говорю о том, как стремительно возрастут ваши прибыли. Их будет, как сейчас говорят, «выше крыши».

— Ладно, можешь считать, что заинтересовал ме­ня, — ответил я. — Но позволь сначала спросить. Предположим, что ты и в самом деле Джулиан, — пока лишь предположим. Почему ты одет как монах?

Того Джулиана, которого я знал, можно было уви­деть как минимум в костюме от Армани.

— Вопрос справедливый, мой друг, — сказал, хит­ро улыбнувшись, юноша, и я понял — это улыбка молодого Джулиана, улыбка, которую все мы так хоро­шо знали. — Не будешь возражать, если я попробую объяснить все по порядку?

— Я весь внимание, — ответил я и откинулся на спинку велюрового кресла, предвкушая интересную ис­торию.

Юноша начал рассказ, во всех деталях передающий историю взлета и падения легендарного Джулиана Мэнтла — от его блистательного студенчества на юри­дическом факультете Гарварда и до непревзойденного успеха как адвоката, выигрывавшего самые сложные судебные процессы. Он искренне говорил о своих по­бедах и о всем известном падении. Он рассказал о своих мечтах, о страхах, о своем неудавшемся браке и о сердечном приступе. Он упомянул даже детали, касав­шиеся моей игры в гольф, и признал, что ему очень не хватает тех дней, которые мы вместе проводили на залитом солнцем поле.

— Да, это было здорово, — перебил я, чувствуя, что этот незнакомец в одеянии странствующего мудре­ца, вероятно, и впрямь не кто иной, как мой давно пропавший без вести друг Джулиан Мэнтл. Кто еще мог знать такие подробности? Я сидел безмолвно, не зная, что сказать. Затем я поднялся и шагнул к нему.

— Джулиан, так это правда ты? — спросил я, как бы извиняясь.

— Да, правда. И я ужасно рад наконец-то увидеть тебя через столько лет. Мячик для гольфа, подаренный тобой на пятидесятилетие, действительно много для ме­ня значил.

Меня охватила радость. Мы обнялись, как старые добрые друзья, и стали вместе перебирать воспомина­ния о наших лучших днях. Но где-то в глубине ума одна мысль не давала мне покоя. Я так и не находил рацио­нального объяснения поразительной молодости Джу­лиана.

Чувствуя эту неловкость, Джулиан спросил с при­сущей ему открытостью:

— Что, хочешь узнать секрет моей молодости? — при этом его губы расплылись в широкой улыбке.

— Хватит дразнить меня, Джулиан. Сначала после долгих лет ты неожиданно объявляешься в своих стран­новатых одеждах, бросаешь камни мне в окно, пугаешь меня, когда я и так весь день на пределе. Потом оша­рашиваешь сообщением о том, кто ты есть на самом деле, предлагая какую-то бесценную мудрость, которая должна вывести из кризиса мою компанию. А теперь отказываешься даже объяснить мне, как это тебе уда­лось так помолодеть. Ты играешь с огнем, Джулиан, — сказал я, изображая обиду.

— После пережитого инфаркта я решил круто из­менить свою жизнь. Ты, должно быть, слышал — я продал особняк, летнюю виллу и все остальные свои игрушки.

— Мог хотя бы оставить свой любимый «феррари», Джулиан. Машина была потрясающая. Я до сих пор помню, как ты летал в ней с той неотразимой блондин­кой, которой назначал свидания прямо в своей машине. Помню, как ее длинные волосы развевались на ветру.

На лице Джулиана мелькнула улыбка:

— Это та, в потрясающей розовой мини-юбке?

— Да, именно она.

Затем Джулиан задумался и стал серьезнее:

— Чтобы действительно обрести что-то новое, мне нужно было оборвать все связи с внешним миром. Я любил свой «феррари», но понимал, что должен с ним распрощаться. Иначе это было бы все равно что отправиться в путешествие под парусами и пытаться сохранить для верности тоненькую веревочку, привязан­ную к пристани. Так бы ничего не вышло. Поэтому я продал все, что было символом моего образа жизни — напряженного и безжалостного, — и отправился в Ин­дию, страну, которая, как я давно догадывался, была сокровищницей знаний и истины.

Затем Джулиан описал свое путешествие по той необъятной стране, где он пытался обнаружить сведе­ния, необходимые для усовершенствования себя, своей работы и жизни. Ему приходилось ехать на поезде, на велосипеде, а то и просто шагать пешком. Он побывал в старинных храмах, где брал уроки у почитаемых муд­рецов. Ему встречались и другие искатели ответов на главные вопросы жизни. Дружбу с некоторыми из них он поддерживает по сей день. Но в первые месяцы его пребывания в Индии мудрость, которую он искал, ус­кользала от него. Затем, по мере того как он углублял свои поиски, до него стали доходить слухи об общине монахов, живущей высоко в Гималаях.

Согласно легенде, эти мудрецы, известные как Ве­ликие Мудрецы Сиваны (слово «Сивана» на их языке означало «просвещение»), создали удивительную систе­му, с помощью которой можно было достичь наивысших уровней реализации личных и профессиональных ка­честв. Однако никто не знал, как разыскать этих мо­нахов.

— Многие пытались найти их, — сказал Джули­ан. — Люди делового мира искали их, чтобы открыть для себя сокровенные тайны лидерства в сфере бизнеса. Другие пытались получить от них уроки лидерства в жизни. Но неприступные скалы Гималаев таят в себе смертельную опасность, и в поисках этих неуловимых мудрецов многие лишились жизни.

Не привыкший отступать перед трудностями, Джу­лиан отбросил все опасения и отправился в горы, испол­ненный решимости найти то, что искал. Много дней и ночей взбирался он к вершинам величавых гор. Сначала его путь пролегал по предгорьям, но постепенно горная тропа становилась все круче и круче. И он всем серд­цем надеялся, что она приведет его к обители Великих Мудрецов. И все это проведенное в одиночестве время он размышлял над тем, что представляла собою его жизнь — и какой она могла бы быть.

— Живя в мире бизнеса, я был настолько «озабочен своими заботами», — продолжал Джулиан, — что мне не хватало времени подумать о жизни. А между тем размышление и созерцание необходимы любому дело­вому человеку. Я понял, что в нашем мире, где правят идеи, размышление — это необходимая составляющая успеха. Всегда больше преуспеет тот, кто лучше мыс­лит. Время, проведенное в одиночестве в этих горах, во многом изменило меня. Впервые в жизни, Питер, я наконец ощутил самого себя и понял, кто я есть на самом деле.

По мере того как Джулиан продолжал свое восхож­дение, к нему подступала усталость. Он начал опасать­ся, что навсегда пропадет среди этих безжалостных гор, как и многие исполненные надежд смельчаки, что были здесь до него. И все же он достиг своей цели.

Одним солнечным утром, когда Джулиан взбирался по самой крутой из всех пройденных им тропинок, он заметил впереди еще одного путника, который был одет в необычную, длинную, развевающуюся на ветру алую тунику с темно-синим капюшоном. До этого Джулиан уже много дней странствовал в одиночестве, и он не ожидал встретить здесь еще кого-то. Поскольку бли­жайшие селения остались далеко позади, а место рас­положения Сиваны было ему по-прежнему неизвестно, Джулиан решил окликнуть путника. Однако тот не ответил ему ни словом, ни даже взглядом, а лишь ускорил шаг. И вдруг этот загадочный человек в алой накидке бросился бежать. Его алые одежды развева­лись, словно простыни на веревке в ветреный осенний день.

— Друг, прошу тебя, мне нужна твоя помощь, что­бы отыскать Сивану. Я пытаюсь найти мудрецов, — закричал Джулиан, — я иду уже почти семь дней без воды и пищи. Наверное, я заблудился.

Путник резко остановился. Приблизившись к незна­комцу, лицо которого скрывалось под капюшоном, Джулиан поразился его невозмутимому виду. Внезапно солнечный луч озарил лицо путника, и Джулиан увидел, что это мужчина. Много повидавший на своем веку Джулиан Мэнтл еще никогда не встречал человека, похожего на этого. Судя по всему, возраст путника приближался к шестидесяти, но на его оливкового цвета лице не было морщин. Тело незнакомца казалось упру­гим и энергичным. Этот человек просто источал жиз­ненную силу. Взгляд же его был настолько проница­тельным, что Джулиан поневоле отвел глаза.

— Мне не понадобилось много времени, чтобы по­нять, что я наконец отыскал одного из Мудрецов Си­ваны, — сказал Джулиан, и, хотя с той поры прошло уже много времени, его голос все еще дрожал от вол­нения. — И вот там, высоко в горах, я раскрыл перед этим мудрецом свою душу.

Я сказал ему, кто я такой и что стремлюсь познать. Я рассказал ему о своей прошлой жизни в мире бизне­са, о сердечном приступе и о моей жажде открыть секреты настоящего лидерства в труде и в жизни. Я умолял отвести меня к его собратьям и помочь мне открыть для себя их мудрость.

Внимательно выслушав рассказ Джулиана, человек положил руку ему на плечо и мягко сказал:

— Если ты действительно всем сердцем желаешь постичь мудрость лучшей жизни, то мой долг помочь тебе. Я и впрямь один из тех мудрецов, которых ты так долго ищешь. За многие годы ты первый, кому удалось разыскать нас. Прими мои поздравления. Я восхищен твоим упорством. Должно быть, ты был стоящим адво­катом. Если хочешь, можешь идти со мной в наш храм, будь моим гостем. Наш храм расположен в укромном уголке этой горной местности, идти до него надо еще много часов. Мои братья и сестры примут тебя с ра­достью, вместе мы научим тебя древним законам и принципам, которые наш народ наследовал у своих предков в течение многих веков.

Однако мудрец поставил перед Джулианом одно условие:

— Перед тем как привести тебя в наш скрытый от чужого взора мир и передать наши знания, я должен взять с тебя одно обещание. Хотя мы и живем среди этих величественных гор как отшельники, мы остро ощущаем тревоги вашего мира. Лидеры всех рангов пытаются справиться с грандиозными переменами и катаклизмами, которые несет с собой новая эпоха веде­ния бизнеса. Никогда еще конкуренция не была столь жесткой. Никогда перемены не происходили так быст­ро. В то время как рушатся моральные устои, люди пытаются найти прочный фундамент своей жизни. На фоне всеобщего хаоса люди утрачивают чувство лояль­ности к своим фирмам. К великому сожалению, многие перестали видеть смысл в том, чем они занимаются. А это в свою очередь ведет к утере смысла жизни. Твой сердечный приступ — яркое тому подтверждение. Но у этих людей есть надежда. И эту надежду прине­сешь им ты.

— Как я смогу дать им надежду? — спросил Джу­лиан. — Ведь я сам оказался здесь, чтобы научиться у тебя.

— Не беспокойся, — ответил мудрец, — пребывая с нами среди этих величественных гор, ты откроешь для себя уникальную систему принципов настоящего лидер­ства. Мы передадим тебе формулу, с помощью которой любой предприниматель сможет в корне изменить стиль работы своей компании и поднять ее до невозможных ранее высот процветания. Мы также научим тебя веч­ным истинам личного лидерства, которые помогут тебе вновь обрести смысл жизни и начать жить совершенно по-новому. Немногие в этом мире удостаиваются чести познать мудрость лидерства, которую тебе предстоит обрести. Вместе с тем чрезвычайно важно, чтобы она стала доступна каждому. Поэтому, прежде чем приоб­щиться к нашей культуре и познакомиться с моими братьями и сестрами, ты должен дать одно обещание.

Затем мудрец попросил, чтобы Джулиан пообещал передать уроки, которые он получит из уст Великих Мудрецов Сиваны, всем, кто будет в них нуждаться. Он попросил, чтобы Джулиан стал тем посредником, который распространит на Западе вечные знания вос­точных мудрецов и таким образом изменит жизнь мно­гих людей. Джулиан тут же принял условия монаха и обещал донести знания мудрецов Сиваны на Запад со всей искренностью и усердием.

— Я и есть один из тех, кто нуждается в послании мудрецов, — вставил я.

— Уверяю тебя, Питер, ты не разочаруешься. Ни ты, ни твоя фирма уже не будут такими, как раньше.

Оставив в стороне свой обычный скептицизм, я спросил с несвойственным мне энтузиазмом:

— Когда же мы начнем?

Наверное, я уже был сыт по горло тем застоем, в котором так долго находилась наша фирма. Я надеялся, что Джулиан предложит мне проект обновления и пре­образования, в котором мы так нуждались. Хотя у Джулиана и было много недостатков, единственное, в чем можно было не сомневаться, — так это в его правдивости.

— Давай встретимся завтра, во второй половине дня. В пять часов устроит? — спросил Джулиан, за­пустив правую руку в складки своей накидки.

— У меня назначена встреча с одним из наших ведущих партнеров, но я перенесу ее. Конечно, в пять часов подойдет, Ваше Святейшество, — сказал я с улыбкой. — Встретимся здесь? Кажется, тебе понра­вился мой розарий. Да и охрана тебя уже знает.

— Честно говоря, я думал о другом месте. Давай встретимся в нашем старом гольф-клубе. Я хочу кое-что тебе показать.

При этом он достал из глубин своей туники дере­вянную пластинку, напоминающую формой часть паз-зла. Он подбросил ее в воздух — так же как раньше поступил с золоченым мячиком, — чтобы я смог ее поймать.

Улыбнувшись на прощанье, Джулиан развернулся и вышел из кабинета, пройдя мимо пивших кофе в при­емной охранников. «До завтра!» — услышал я его уда­ляющийся голос.

Провожая взглядом длинную алую накидку моего бывшего партнера по гольфу, развевавшуюся в такт его смолкающим в глубине коридора шагам, я в недоумении покачал головой. Впервые за долгое время я ощутил радостное возбуждение. В конце концов, быть может, у «Глобальных Технологий» еще есть надежда? Воз­можно, мне удастся снова вдохнуть бодрость в ряды своей команды? Может быть, я снова обрету ясное видение перспектив моей некогда процветающей фир­мы? Что, если эта особая система лидерства, которую Джулиан постиг в Гималаях, позволит нам использовать возможности современного рынка и добиться невидан­ных ранее успехов? И наконец, возможно, я узнаю, каким образом Джулиан сумел преобразовать самого себя.

Поймав себя на том, что я не отрываясь смотрю на кипу документов на письменном столе, я отвел глаза и стал изучать деревянную пластинку-паззл, которую бросил мне Джулиан. Я заметил на ней какой-то рису­нок. Однако, как ни старался, я не мог понять, что бы он мог значить. Потом я разглядел, что на пластинке были вырезаны еще и слова. «Как странно», — поду­мал я. Надпись почти стерлась от времени. Я достал из ящика письменного стола увеличительное стекло. Нако­нец я смог прочитать: «Ритуал 1: Соедини зарплату с целью».


 

Глава четвертая

 

Мудрость лидерства

Из всех прекрасных истин о душе, которые

были возрождены из забвения в наш век,

самая радостная, полная божественного

откровения и надежды, следующая: ты

сам повелитель своей мысли, творец

своей натуры, создатель своих обстоя­-

тельств, своего окружения и своей судьбы.

Джеймс Аллен

 

Сердце мое застучало быстрее, когда я свернул на трехрядную загородную дорогу, которая должна была привести меня в мой гольф-клуб — тот, что считался одним из самых престижных в стране. Среди его членов были судьи, сенаторы, финансисты и знаменитости. А десятилетняя очередь на членство в этот клуб отчетливо демонстрировала, что в обозримом будущем ситуация не изменится. Принадлежность к этому клубу я считал своей большой удачей. Конечно, было бы еще лучше, если б я мог посещать его регу­лярно. При всех тех проблемах, с которыми столкнулись «Глобальные Технологии», в последнее время партия в гольф казалась мне несбыточной мечтой.

Здание клуба представляло собой внушительную де­ревянную постройку с величественными колоннами. Из клуба открывался превосходный вид на ухоженное поле для гольфа и окружавшую его пышную растительность. Подъезжая к зданию, я сразу увидел Джулиана. Он сидел на верхней веранде, его столик был защищен от солнца зонтиком. Видно было, что он читает книгу и потягивает что-то из стакана. В нарушение строгих клубных правил он был одет все в ту же алую тунику. Я не мог сдержать улыбки. Джулиан всегда все делал по-своему.

— Джулиан! — окликнул я его, выйдя из машины и подходя к нему.

Увидев меня, он поднялся и протянул мне руку:

— Спасибо, что приехал, Питер. Обещаю, ты не будешь разочарован.

Мы уселись, и я заказал мартини. Еще один день в конторе выдался непростым, и я надеялся, что немного спиртного поможет мне расслабиться. Последние меся­цы я провел в таком напряжении, что любым способом стремился успокоить свои нервы.

— Что ты читаешь? — спросил я, посмотрев на книгу в кожаном переплете, которая была в руках у Джулиана.

— Это книга о жизни Ганди.

— Не знал, что ты интересуешься Ганди. И вооб­ще, за все годы, что я тебя знаю, не припомню, чтобы ты держал в руках книгу.

— Я уже совсем не тот вечно спешащий, перегру­женный делами Джулиан Мэнтл, которого ты знал раньше. Ты даже не можешь представить, насколько я изменился. Вот один из многих уроков, который я по­лучил в Гималаях: сочетание двух начал — знания и мужества — делает возможным все. Поэтому теперь я стараюсь каждый день читать что-нибудь из хорошей литературы. Это открывает мне путь к знаниям, в ко­торых я нуждаюсь, и помогает сосредоточиться на том, к чему я стремлюсь. А осознав, к чему я стремлюсь, я обретаю смелость продолжать движение.

— Интересно, а почему именно Ганди?

— Еще находясь в обители мудрецов, я серьезно занялся изучением проблем лидерства. Большинство людей, услышав слово «лидерство», связывают его с миром бизнеса. В их воображении возникают руково­дители фирм, которые вдохновляют своих людей на все большую самоотдачу и развивают умение каждого со­трудника видеть в ежедневных задачах большие пер­спективы. Но мудрецы показали мне, что лидерство следует воспринимать шире. Лидерство — это целая философия жизни. Замечательным лидером может быть не только руководитель компании или менеджер, им может быть и заботливый учитель, и увлеченный исследователь, и нежная мать. Тренеры руководят спортивными командами, а политики — общественны­ми формированиями. Но при этом все начинается из­нутри. С самодисциплины, помогающей управлять собой и познавать себя. С понимания, что сущность жиз­ни заключается в лидерстве. Как однажды выразился Роберт Льюис Стивенсон: «Жизнь можно закончить или оставшись тем, кто мы есть, или став тем, кем мы можем стать».



/footer.php"; ?>