Вхождение в состояние осознанного сновидения

 

Осознанные сновидения можно определить как совокуп­ность двух различных состояний — сна и осознанности. Таким образом, их можно рассматривать с двух точек зрения: с одной стороны, это такое состояние сна, в котором сознание человека активно, с другой — это сознательное состояние, в котором человек видит сны. Во втором случае основной характеристикой является бодрствующее сознание, в первом же — обычный, неосознанный сон.

Самой распространенной формой вхождения в осознанное сновидение является понимание сновидцем того, что он видит сон. Это понимание может быть и постепенным, и сравнительно внезапным. Постепенное понимание обычно делится на две фазы. Пример осознанного сновидения, приведенный в начале этой главы, хорошо иллюстрирует этот двухэтапный процесс. В другом своем сне я, словно волшебник, управлял обстановкой сна и вдруг понял, что обрету осознанность, стоит мне лишь войти в дверь, перед которой стою. Так и случилось.

К новичкам осознание состояния сна приходит, как пра­вило, во время кошмаров и тревожных снов. Мы уже приводили немало примеров осознанных снов, вызванных тревогой. Дру­гие сильные эмоции, такие, как замешательство или восторг, тоже очень часто ассоциируются с возникновением осознанных снов. Для многих сновидцев фактором, пробуждающим осоз­нанность, является распознавание во сне аномалий, несоответствий и странностей. В большинстве случаев такие вещи не замечаются и воспринимаются спящим как вполне нормальное явление. Степень осознанности, приобретаемая сновидцем, за­висит от степени оценки и проверки реальности, в которой он находится. Оливер Фокс полагал, что критическое мышление может стать ключом к осознанности. Он приводит великолеп­ное описание того, как изменяется реальность в результате обос­трения восприятия аномалий:

Предположим, мне снится, что я нахожусь в кафе. За соседним столиком сидит женщина, которая могла бы быть очень привлекательной, если бы не одна особен­ность: у нее четыре глаза. Приведу несколько иллюст­раций степеней активности критического восприятия.

1. Во сне я не обращаю на это никакого внимания, однако, проснувшись, я припоминаю, что в облике этой женщины было нечто странное. Внезапно до меня доходит: «Ну конечно, у нее было четыре глаза!»

2. Во сне я испытываю легкое удивление и говорю:

«Как странно, у этой женщины четыре глаза! Ей это не идет». Однако с тем же успехом я мог бы сказать: «Как жаль, что у нее сломан нос! Интересно, где это ее уго­раздило?»

3. Критическое восприятие обострено, и четыре глаза кажутся чем-то ненормальным. Однако этот феномен не оценивается должным образом. «Боже мой! — восклицаю я и, успокаиваясь, добавляю: — Наверное это какое-нибудь шоу в цирке». Таким образом, я приближаюсь к самому краю осознанности, но все же не достигаю его.

4. Моя способность критического восприятия пол­ностью активна, я абсолютно отказываюсь удовлетво­ряться такими объяснениями. Я продолжаю анализировать; «Мне никогда не приходилось слышать о таких фокусах! Нормальный человек с четырьмя гла­зами? Это невозможно! Я сплю».(19)

 

Очень часто человек, у которого возникают сомнения в реальности происходящего, уверен в том, что он бодрствует. Сновидения, в которых сновидец сталкивается с такими сомнениями, но не приходит к верным выводам, называются «предосознанньми». Предосознанные сновидения обычно являют­ся результатом неадекватной оценки реальности (как в третьей стадии Фокса). Сновидцы, предполагающие, что они спят, могут испытывать свое состояние разнообразными способами. Одна­ко только некоторые из этих способов по-настоящему эффек­тивны. Например, человек, находящийся в состоянии предосознанного сновидения, очень часто не может поверить в то, что все окружающее его лишь сон, поскольку реальность обста­новки кажется устойчивой и яркой. Человек может попытаться ущипнуть себя, полагаясь на классический способ. Однако чаще всего это не ведет к пробуждению, а только производит убе­дительное ощущение щипка!

Наилучшей проверкой, используемой большинством осоз­нанно сновидящих, является попытка взлететь. Повысить эф­фективность этого метода можно, попытавшись подольше про­длить прыжок вверх. В продолжение приведу достаточно при­емлемый тест из собственного опыта: я пытаюсь отыскать ка­кую-нибудь надпись и читаю ее (если могу), затем отвожу нена­долго взор, после чего опять перечитываю, пытаясь определить, осталась ли она прежней. Сны, как правило, отличаются от бодрствования не яркостью, а непостоянством. Рассуждая о проверке реальности происходящего, хотелось бы напоследок привести соображение, высказанное Чарльзом Мак-Крири. Он утверждал, что в состоянии бодрствования нам никогда не при­дет в голову сомневаться в реальности окружающей обстановки. Поэтому если у вас возникли сомнения, то вы, скорее всего, спите!

С опытом, ощущение аномальности становится непосред­ственным источником осознанности во сне и не требует никаких дополнительных проверок. Когда мне видится нечто причуд­ливое, я уже не спрашиваю себя, сплю ли я, а прямо осознаю это. Попытаюсь проиллюстрировать это следующим сном:

Я прогуливался по знакомой улице, когда вдруг заметил, что впервые вижу на ней очень большую цер­ковь. Приглядевшись получше, я обнаружил, что на самом деле это гигантская мечеть. Я вспомнил, что был на этой улице неделю назад и, конечно же, не мог бы не заметить столь впечатляющей достопримечательности. Это, должно быть, сон! Смесь замешательства и трепе­та сопровождала мое удивление, как вдруг из огромно­го раскрытого окна вырвались величественные звуки органа, потрясшие землю под ногами. Это была тема из фильма «Тесные контакты третьего рода». Я был поражен, когда «догадался», что стою возле замаскированного космического корабля. Поднявшись по ступенькам, я пошел навстречу сверкающему свету, вырывавшемуся из открытых дверей.

О том, что было дальше, я не могу рассказать. После пробуждения все попытки восстановить в памяти подробности этого видения оканчивались неудачей.

Зачастую память имеет важное значение для обретения осознанности. Иногда сновидцы осознают, что спят в результате своеобразного deja reve — истинной или мнимой памяти о том, что такой сон уже когда-то был. Это можно проиллюстрировать другим моим переживанием: «Гуляя вместе с М., я ощутил, что мне уже снилось место, в котором мы находились, — «музей не изобретенных изобретений» — и, следовательно, все это сон. Мне было интересно, как М. относится к этому осознанному сновидению, но я знал, что М. лишь персонаж, а не мой насто­ящий друг. Несмотря на это, я предложил ему попытаться осоз­нать, что происходящее — сон». Возможно, это ему удалось, я не могу судить, потому что проснулся!

В тесной связи со всем только что описанным находятся осознанные сновидения, вызванные своеобразными подсказ­ками памяти. В целом сериале осознанных снов я понимал, что сплю, после того, как обнаруживал, что мои контактные линзы «размножаются». Однажды я заметил такое изменение в обыч­ном сне и решил, что впредь оно должно помогать мне обретать

осознанность. Вскоре я снова столкнулся с удивительным превращением моих линз и сказал себе, что если это было во сне, то, значит, и теперь я сплю! Со второй попытки до меня дошло значение этих слов, и я понял, что сплю. В последующих по­хожих снах полная осознанность приходила по-разному, после таких замечаний, как, например: «Как жаль, что это не сон, а ведь мог бы им быть», «Это доказывает, что подобное может происходить как наяву, так и во сне» или, цитируя мою собст­венную шутку: «Если бы это было во сне, это был бы сон!»

В большинстве моих осознанных снов мысль о том, что я сплю, немедленно приносила полное понимание своего состо­яния. В тех же случаях, когда осознание стимулировалось подсказками памяти, поначалу не возникало никаких подоз­рений. Однако после того, как я приходил к логическому заклю­чению, что все окружающее должно быть сном, это произ­водило на меня ошеломляющее впечатление. Читатели могут представить себе мое состояние, когда вообразят тот шок и то удивление, которые им пришлось бы испытать, если бы, читая эти строки, они внезапно обнаружили неопровержимые доказательства того, что спят.

Опытные сновидцы очень часто приходят к осознанности с помощью самооценки. Когда сбываются заветные желания, когда я замечаю, что занимаюсь волшебством или сам «строю сон», то тут же понимаю, что это сон. Однажды я слишком быстро вел машину и должен уже был проститься с жизнью, врезавшись в цистерну, перегородившую дорогу. Тем не менее мне чудесным образом удалось избежать столкновения. В этот момент я сумел усомниться в реальности происходящего и по­нял, что сплю.

Следующим распространенным символом возникновения осознанности является, пожалуй, свет. Свет — очень подхо­дящий символ для сознания. Один из трех великих пионеров в исследовании сна, Карл Шернер, писал в 1861 году: «Свет во сне выражает ясность мысли и четкость воли». Скотт Спэрроу при­водит несколько примеров осознанных сновидений, возникновение которых сопровождалось появлением света. В одном из таких снов он сидел во дворе своего дома и сочинял речь. Подняв глаза к небу, он посмотрел на восток и увидел там «огромный шар белого света, во много раз превышающий луну»(20). В этот момент он понял, что спит.

Некоторые формы возникновения осознанных сновиде­ний трудно классифицировать. В следующем свидетельстве, на­пример, присутствуют и элементы аномалии и символы: «Мне снилось, что я шел по большой комнате, в которой собирались какие-то люди. Вдруг я увидел белого голубя, который спустился и сел мне на голову. В тот же момент я понял, что нахожусь и состоянии сознательной проекции (осознанности), и решил воспользоваться случаем и повидаться с друзьями». Этот сно­видец был особенно поражен внезапностью возникновения осознанности. Он добавляет, что «мгновенная трансформация произошла сразу, как только голубь коснулся меня. Словно повинуясь магическому заклинанию, мое сознание проясни­лось, как бывало только в лучшие моменты бодрствования»(21).

Пять лет назад я испытал интереснейшее переживание, которое может прояснить значение символической стимуляции осознанности. Вместе с другом мы ехали в поезде, называвшемся «Океан». Я беззаботно изучал пейзаж за окном, великолепный вид темного моря заставлял меня восхищаться вслух. Внезапно на ветку неподалеку села птица, напоминавшая сокола или яс­треба. Я, не задумываясь, протянул руку в ее сторону. К моему величайшему изумлению и восторгу, птица села на протянутую руку, и я вдруг вспомнил слова суфия:

Когда птица сядет па протянутую руку, тогда ты поймешь.

Как это ни удивительно, но в тот же момент я понял, что сплю! Что же до птицы и моего друга, то они благополучно исчезли, потому что сон окончился.

С тех пор как я стал использовать память в качестве стиму­лятора осознанных сновидений (см. раздел «МВОС» главы 6), такие сновидения все чаще стали появляться даже тогда, когда в содержании сна не было ничего необычного. Вместо этого, я просто вспоминал: «Да ведь это же сон!» Однажды утром в результате применения МВОС мне удалось пережить несколько осознанных сновидений в каждом из трех успешных БДГ-периодов. Приведу наиболее интересный отрывок из третьего: я лежал в кровати и рассматривал иллюстрированную книгу, ко­торая называлась «Русские пляски и магия» или что-то вроде этого. Как и в двух предыдущих снах, я просто вспомнил, что сейчас пытаюсь осознать собственное сновидение.

Мы рассмотрели несколько примеров, иллюстрирующих три основных критерия, по которым сновидцы могут опре­делить, что спят: 1) ощущение необычности; 2) эмоциональный подъем и, наконец, 3) непосредственное осознание сновидческой природы происходящего. Эти критерии служат глав­ными переключателями сознания в состоянии сна. Однако ини­циировать осознанное сновидение можно и из состояния бод­рствования.

Если, засыпая, вам удастся удержать сознание в активном состоянии, то вы войдете в осознанное сновидение прямо из бодрствования. Такая инициация встречается сравнительно редко. Для меня, например, число таких снов составляет около восьми процентов от общего количества осознанных снови­дении. Однако в обстоятельствах, когда высоко возрастает сте­пень мотивации (например, во время ночей, проведенных мною в лаборатории), количество осознанных сновидений, иниции­руемых из бодрствования, может возрастать во много раз. Ре­зонно предположить, что доступность этого типа инициации увеличивается с увеличением мотивации и опыта. Скажу лишь, что его применение было описано тибетскими йогами, аме­риканским психиатром Патаном Раппортом, русским филосо­фом Успенским, а также, как вы сможете увидеть в главе 6, автором этой книги.

Все мои переживания такого рода весьма типичны. Рано утром или днем, проснувшись, я лежу в постели. Иногда появ­ляются гипнагогическис образы, и внезапно я обнаруживаю себя полностью погруженным в осознанное сновидение. После этого все продолжается обычным образом. Вот какое описание дал Успенский одному из своих осознанных сновидений, ини­циированных из состояния бодрствования:

Я засыпаю. Золотые точки, искры, маленькие звезды то исчезают, то вновь появляются перед глазами. От само­го начала, и до конца, я наблюдаю появление образов и их превращение в тонкую сеть, состоящую из ячеек правильной формы. Внезапно золотая сеть превраща­ется в шлемы римских воинов. Пульсации, которые я ощущаю, начинают напоминать мне мерную поступь марширующего войска. Это ощущение расслабляет каждую маленькую мышцу и приносит легкое головок­ружение. Это головокружение немедленно убеждает меня в том, что я вижу идущих внизу солдат, выгляды­вая из окна высокого дома. Головокружение возраста­ет, я отрываюсь от подоконника и лечу над заливом. Это приносит новые ассоциации, и я ощущаю море, ветер, солнце. Если бы я не проснулся в этот момент, то, должно быть, оказался бы в открытом море, на ко­рабле и т.д.(22)

Этот метод инициации осознанных сновидений сочетает в себе и самооценку, и использование памяти. Для того чтобы видеть в образах сна только образы, необходим своеобразный баланс между участием и обособленностью. Методы, необхо­димые для использования этого способа инициации осознан­ных сновидений, также описаны в главе 6. Мы познакомились с тем, как инициируются осознанные сновидения, теперь при­шла очередь рассмотреть, как они обычно заканчиваются.