Возвращенное толкование сновидений

 

Чтобы понять фрейдовский взгляд на сновидения, нужно рассмотреть его концепцию мозга сновидца. Сегодня нам известно, что нервная система состоит из двух типов нервных клеток: возбуждающих и подавляющих. Оба типа способны разряжать­ся и передавать электрохимические импульсы другим нейро­нам. Они делают это спонтанно, безо всяких внешних стимулов, как только принимают возбуждающий импульс от других кле­ток. Если нарушается равновесие, и импульсы начинают переда­ваться между возбуждающими нейронами, то происходит по­вышение нервной активности, наступает возбуждение. Подав­ляющие нейроны дают сигнал об уменьшении активности, ее подавлении. Человеческий мозг представляет из себя невооб­разимо сложную сеть связей между нейронами разных типов. В принципе, более важную роль в высшей нервной деятельности играют подавляющие нейроны.

Перед тем как разработать теорию сновидений, Фрейд интенсивно изучал нейробиологию. Однако в то время был извес­тен только процесс возбуждения; процесс подавления еще не был открыт. Основываясь на предположении о возбудительной функции нервной системы, Фрейд полагал, что нервная или, по его выражению, психическая энергия способна разряжаться только через моторные реакции. Это означает, что пришедшая в голову идея будет вечно беспокоить человека, пока он не решит что-нибудь с ней сделать. Иначе она сама найдет способ бессо­знательно выразиться в каком-либо непреднамеренном дейст­вии, подобном знаменитой «фрейдовской оговорке».

Такой устаревший взгляд на нервную систему был в шутку назван моделью «кошки на раскаленной крыше» с «устойчивой тенденцией к генерации потоков энергии, которые поддерживают эго и сознание в состоянии бешеного движения»(1). Теперь мы знаем, что если бы такая нервная система и существовала, то она постоянно проявлялась бы в необъяснимой активности. Опираясь на научные данные своего времени, Фрейд считал подсознание своеобразным котлом, бурлящим импульсами и желаниями, не принимаемыми обществом, но полностью объ­яснимыми. А теперь, отталкиваясь от этого, начнем знакомство с его теорией.

Давайте представим, что случилось бы, если бы нам удалось спросить самого мастера о значении какого-нибудь из наших сновидений. Можно предположить, что Фрейд ответил так: «Для начала нужно убедиться, что нечто случившееся с вами накануне, в так называемый «осадочный день», потревожило одно из многих подавленных желании, которое вам бы хотелось спрятать поглубже в подсознание. Но когда вы погрузились в сон, не имея больше никаких сознательных желаний, кроме желания поспать, ваше внимание, оторвавшись от внешнего мира, переключилось на события «осадочного дня» и вызвало потребность удовлетворения бессознательного желания. Все это вызвало необходимость участия вашего эго — главного руководителя сознания. А так как ваше желание оказалось не одетым «в общественно приемлемые одежды», доступ в сознание был полностью для него закрыт. Так и должно было быть! Обязан­ность привратника заключается именно в том, чтобы не пускать на порог неправильные и неприемлемые импульсы, воспоми­нания и мысли, которые могут побеспокоить сознание вашего эго. Орудием труда для привратника, которого психоаналитики называют цензором, служит большая палка «подавления». С ее помощью из сознания изгоняются импульсы, воспоминания и мысли, противоречащие личным или общественным стандартам поведения. Однако от подавленных желаний нельзя пол­ностью избавиться, и они скапливаются и кипят на дне соз­нания, словно в ведьмовском котле.

События предшествующего дня с помощью силы вообра­жения выуживают на свет эти подавленные желания. Они ищут путь, по крайней мере, для частичного осуществления. «Осадоч­ный день» и подавленные желания стучатся в дверь эго. Даже после того, как цензор выбросит их вон, эта грубая парочка, не знакомая с хорошими манерами, продолжает добиваться при­знания. Она доходит до того, что мешает вам насладиться сном, расстраивая сознательные намерения эго. К счастью, благодаря сновидениям, принимающим на себя всю грязную работу, вы можете продолжать спать. Мы говорим: «Сновидения — это защитники сна». Особый процесс, который мы называем рабо­той сна, пересекая границу бессознательного, создаст обманную среду для осуществления подавленных желаний, составленную из «приемлемых» образов, связанных воображением. Трансформировавшись в чрезвычайно презентабельные образы, ва­ши желания получают возможность улизнуть от цензора и най­ти выражение в сновидениях. Именно поэтому, — заключил бы Фрейд, — вы видите сновидения. Следует заметить, что они одним выстрелом убивают двух зайцев: предохраняют ваш сон и позволяют разрядиться одному из подавленных инстинк­тивных импульсов. Невозможно отрицать благотворность обе­их функции. Особо стоит подчеркнуть, что мы приняли за аксиому стремление нервной системы к нирване, постоянный поиск уменьшения напряжения и полного прекращения ак­тивности».

В некотором смысле эта сторона психоанализа в значитель­ной степени связана с буддизмом и другими доктринами Восто­ка. Но все это не приблизит нас к ответу на поставленный вопрос. Мы можем снова спросить: «Так что же все-таки значит наше сновидение? Неужели это полная бессмыслица?» В этом случае Фрейд, возможно, объяснит: «У каждого сна есть не­сколько скрытых значений. Явное содержание завуалированно­го сна (непосредственное сновидение) является результатом работы сна по трансформации подавленных желании (латент­ное содержание сновидения). Поэтому, чтобы интерпретиро­вать сновидение, нужно просто направить процесс в обратную сторону. Так как сновидение скрывает свое латентное содер­жание за образами, тесно связанными с истинными желаниями, мы можем расшифровать секретное послание, отталкиваясь от образа в обратную сторону и используя процесс интерпретации, называемый свободной ассоциацией. Если вам приснилось, что вы, скажем, закрываете дверь, то Фрейд скорее всего спросит вас: «Что первое приходит в голову в связи со словом "закрыто"?» «Ключ», — ответите вы. «Ключ?» — переспросит Фрейд. «Дере­во», — возможно, скажете вы. Очевидно, этот процесс может продолжаться до бесконечности, пока Фрейд не прервет его, чтобы продемонстрировать свои познания в сновидческом сим­волизме (ключ в замке), объяснив, что ваше сновидение выра­жает сексуальные стремления!

Иными словами, Фрейд полагал, что функция сновидения заключается в предохранении сна с помощью разрядки подавленных импульсов. Поэтому силой, вызывающей сновидения, всегда являются инстинктивные, бессознательные желания. Фрейд приходил к заключению, что все эти желания имеют исключительно сексуальную природу. В своих «Вводных лек­циях по психоанализу» он пишет: «Хотя количество символов велико, количество символизируемых предметов очень ограниченно. Подавляющее большинство сновидений наполнено сим­волами, имеющими сексуальное значение... Они воплощают наиболее примитивные идеи и интересы»(2). В любом случае, если побуждающей силой каждого сна служит неосознанное желание — сексуальное или любое другое, — то, согласно теории Фрейда, каждое сновидение содержит послание в завуалированной фор­ме — побуждающее стремление, или «сновидческую мысль». Тот факт, что все сны содержат неприличные и неприемлемые желания, способствует их регулярному и несложному забы­ванию. Фрейд объясняет это намеренной подавленностью таких желаний. Они все занесены в черный список эго и сосланы на самое дно болота подсознания.

После тридцати лет исследований мы знаем, что снови­дения вызываются вовсе не желаниями или какими-то другими психологическими причинами, а периодическим биологичес­ким процессом — БДГ-сном. Исходя из этого, мы можем сделать вывод, что желания не играют в сновидениях никакой роли. Из этого, согласно фрейдистской концепции значений, автоматически следует, что ни один сон не имеет значения! И это не все новости, которые современная нейробиология припасла для Фрейда. Худшие мы оставили для следующего раздела. Един­ственной хорошей новостью может служить то, что каждое сновидение сопровождается сексуальным возбуждением, выра­жающимся у мужчин эрекцией, а у женщин усилением вагинального кровообращения. Если бы Фрейд мог слышать это, он посчитал бы данный факт полным подтверждением его пред­положения о том, что в основе любого, или почти любого, сна лежит секс.