Константин Михайлович Тахтарев (1871-1925)
В то время, когда родился Тахтарев, русская социология только что сделала свои самые первые шаги. А когда в начале XX в. он сам приступил к социологическим занятиям, она уже имела немало теоретических и методологических достижений. За первую четверть века он написал ряд трудов, органически вливаясь в общий процесс развития и функционирования русской социологии.
Родился К. М. Тахтарев в интеллигентной семье, его отец был профессором практической механики в Артиллерийской академии и дружил с другим ее профессором - П. Лавровым. Еще в гимназии юный Тахтарев вступил в кружок, созданный соучеником С. И. Ментальниковым (будущим крупным ученым, профессором Института Пастера) с целью изучения позитивной философии О. Конта. В 1890 г. он становится студентом естественного отделения Санкт-Петербургского университета, в котором уже сам организовал небольшой кружок по изучению философии и социологии Г. Спенсера. В 1892 г. перевелся в Медицинскую академию, среди студентов которой царил культ К. Михайловского, часто посещавшего студенческие вечеринки и встречи.
После участия весной и летом 1893 г. в качестве добровольца санитарного отряда по борьбе с холерой в Саратовской губернии Тахтарев решил переориентировать свой кружок на за-нятия "научным социализмом". Отсюда интерес к рабочему движению и практическое участие в ряде рабочих кружков, где он знакомится с В. А. Шелгуновым, И. В. Бабушкиным и позднее с В. И. Лениным [13]. В летние каникулы 1894 г. он едет за границу для знакомства с социал-демократическим движением на Западе и русской революционной эмиграцией. По рекомендательному письму своего отца, Тахтарев встречается с П. Лавровым, лидером народнической эмиграции и через него с рядом ее деятелей - Л. Шишко и другими.
В мае 1896 г. Тахтарев был арестован и просидел в тюрьме 3 месяца, но был освобожден отцом, взявшим его на поруки. В феврале 1897 г. под угрозой второго ареста срочно уехал в Женеву, где встречается и знакомится с Г. В. Плехановым, а через некоторое время в Бельгии с М. М. Ковалевским и Де Роберти.
Беседы с тремя выдающимися русскими социологами - Лавровым, Ковалевским и Де Роберти окончательно определили его жизненный выбор. Тахтарев решает посвятить свои умственные силы не политической, а научной деятельности, и именно -социологии. Другим побудительным толчком этому послужили неоднократные беседы с вождями русской социал-демократии. Тахтарев был неприятно поражен резкостью и предвзятостью суждений Плеханова о Лаврове, Ленина о Струве, хотя он и не считал последних своими духовными "учителями". Но особенно его покоробила личная борьба за власть в революционном движении, выдаваемая за высокую идейную борьбу [14].
По совету Ковалевского и Де Роберти, которые преподавали в Брюссельском Новом университете и были дружны с тамошним заведующим кафедрой социологии Г. Де Греефом, Тахтарев поступает слушателем в этот университет. Далее, он перерывами то работает над богатейшим в мире собранием этнографических монографий в библиотеке Британского музея и в Лондонском Антропологическом обществе, читает современную социологическую литературу, то учится в течение двух семестров в Русской школе общественных наук в Париже.
Весной 1903 г. он начинает сам читать курс лекций по генетической социологии в этой Школе. Здесь же возникает замысел его первой книги - "Первобытное общество. Этнологосоциологическое исследование", которая была написана под сильным влиянием генетической социологии М. Ковалевского, снабжавшего все его ранние работы похвальными предисловиями. Книга была опубликована под псевдонимом К. М. Тар. В 1905 г. он готовит другую книгу, методологически сходную с предыдущей, под заголовком "Ступени развития общества". Содержание книги составляли лекции в Парижской школе. Но книга так и не вышла в свет, ибо рукопись и корректура, готовившиеся к печати в типографии И. Д. Сытина, сгорели при ее поджоге правительственными войсками во время подавления Московского восстания.
Потеря не обескураживает Тахтарева, вскоре он выпускает еще одну книгу того же жанра - "Очерки по истории первобытной культуры" (1907 г.). Работа посвящена тотемическому "родовому обществу" австралийцев, их семейной жизни, религии, чудодейственным образом по обеспечению здоровья и умножения продовольствия, формам детской и юношеской социализации, первобытному праву и организации общественной власти. По Тахтареву, из "родового общества у множества народов мира рождалось территориально-племенное общество, из которого постепенно развивались нации". И хотя эта книга имела переиздания - в 1912 и 1922 гг., его последующие публикации демонстрируют постепенное ослабление влияния историко-сравнительного метода и эволюционизма Ковалевского. Воображением Тахтарева овладевают другие модели, близкие к функционализму и неопозитивизму.
После закрытия Парижской школы ее основатели вернулись на родину и в 1908 г. создали частный Психоневрологический институт с кафедрой социологии, среди сотрудников которой в качестве ассистента оказался и Тахтарев. С тех пор и до конца своих дней он занимается преподаванием социологии. В 1911 г., по предложению Ковалевского, ученый совет Лесгафтовских курсов избирает Тахтарева штатным преподавателем социологии, и он начинает параллельно с Сорокиным читать общий курс социологии и спецкурс по истории общественных институтов.
Когда кафедра социологии Психоневрологического института в 1918 г. слилась с университетом, то он перешел туда в качестве профессора факультета общественных наук. Н. Кареев называл Тахтарева и Сорокина первыми "профессиональными преподавателями" социологии в России, так как они поставили себе цель - специализироваться в данной науке, а не делать ее добавочным предметом занятий, как обычно поступали другие русские специалисты, будучи, в главную очередь, - философами, юристами, историками, политэкономами и т.п. Для выполнения этой цели оба молодых исследователя сосредоточили всю свою умственную работу на одном предмете и стали надлежащим образом следить за чрезвычайно богатой социологической литературой Западной Европы и особенно Америки. Оба успешно реализовали эту цель.
Когда в 1916 г. возникло Русское социологическое общество имени М. Ковалевского, то его председателем был избран академик А. Лаппо-Данилевский, а его заместителями и членами бюро - Сорокин и Тахтарев. Последний принимал самое деятельное участие в создании и деятельности общества, так как хорошо понимал полезность такой организации для научного сообщества, исходя и опыта уже созданных ранее национальных социологических обществ в США, Германии и Франции.
В 1919-1921 гг. Тахтарев становится членом Социологического института, читает там научные доклады, обсуждает доклады других коллег - П. Сорокина, В. Бехтерева, П. Люблинского, А. Гизетти. По рекомендации института, занимается подготовкой вузовской учебной программы по социологии.
Преподавание социологии, как главная колея профессиональной деятельности, наложило отпечаток и на исследовательскую работу Тахтарева, сказываясь на выборе тем, структуре его работ, аргументации и иллюстрациях в них. Преподавание и научная работа последние семнадцать лет его жизни идут постоянно чередуются. Учебные программы социологии требовали систематизации уже готового, добытого социологического знания, что, в свою очередь, требовало, с одной стороны - погружения в историю социологии, а с другой - самостоятельной работы над рядом проблем и пересмотра некоторых предлагаемых решений, особенно тех, которые вызывали постоянные споры.
Это обстоятельство помогает классифицировать, хотя и с некоторыми оговорками, все работы Тахтарева на три группы: учебно-методические программы, курсы и учебники социологии [15; 16], работы по истории социологии [16; 17: 18: 19] и самостоятельная разработка проблем социальной методологии и онтологии, среди которых он выдвинул на первое место не проблемы социальной динамики, прогресса и развития, столь популярных среди социологов конца XIX - начала XX в., а проблему строения и функций общества, в трактовке которой примыкал к американскому социологу Артуру Бентли [20]. В некоторых поздних сочинениях эти группы научных ориентаций им сознательно совмещались, так что предыдущие работы выступили как бы подготовительными этюдами к ним. Такова сделанная в 1919 г. по заданию Университета и Социологического института его главная работа - "Науки об общественной жизни, ее явлениях, их соотношениях и закономерности. Опыт изучения общественной жизни и построения социологии".
Работы по истории социологии несли, по замыслу Тахтарева, двойную нагрузку: ретроспективную и прогнозирующую. Первая была им реализована в специальной большой статье, в которой критически анализировались усилия Конта и Маркса как духовных отцов социологии, совпадения и радикальные отличия их мировоззренческих позиций [18]. Хотя имя Спенсера и не было вынесено в заголовок статьи, один раздел посвящался ему. Находя множество ценных положений у классиков. Тахтарев не считал их позицию абсолютно истинной.
В юности Тахтарев был социал-демократом с марксистским уклоном, но во всех своих работах подчеркивал чисто методологическую важность исторического материализма, считая, что его конструктивно-теоретическая часть весьма далека от совершенства, страдает схематизмом, оперирует двусмысленными понятиями. Другая его серия историко-социологических очерков "Главнейшие направления в развитии социологии" ввенчалась статьей "Чем должна быть социология", которая интересна предсказанием победы в ближайшее время эмпирически и сциентистски ориентированной социологии, в чем он видел реальные возможности спасения традиционного позитивизма от наступления антипозитивизма [17].
Тахтарев выделял шесть основных теоретических школ в новейшей социологии по их роли в развитии этой дисциплины. Пять из них (ранних позитивизм Конта, органицизм, социальный дарвинизм, "исторический экономизм" Маркса и разветвленное психологическое направление) довольно подробно описывали и другие социологи - М. Ковалевский, В. Хвостов, С. Гальперин, Н. Кареев, Н. Михайловский. Наиболее обширным и интересным у него вышло описание шестой "статистико-социологической школы" А. Кетле, Ф.Ле-Пле и других. Несмотря на бесконечные противоречия и различия в новейших теориях, Тахтарев считал линию конвергенции возможной: через эксперименты и методы "численного измерения " можно добиться желаемой унификации социологической теории и сделать реальной ее связь с общественной практикой страны.
Работа Тахтарева "Наука об общественной жизни" носила комплексный характер. Автор ставил себе задачу "свести в одно стройное целое все то, чему его научил его долгий научных жизненный опыт, многолетнее изучение им общественной жизни и занятие социологией" [17.С.3-4]. В ней существует пласт материалов по истории социологии, каждая глава и ее темы имеют как бы приложение по старой и новейшей литературе, западной и русской, массу исторических справок о социологах, теориях, методах, школах и направлениях. Некоторые из них были довольно известными, но некоторые - новинкой для русских читателей. Учебно-методические разработки представлены в книге развернутой программой курсов лекций, прочитанных Тахтаревым в Петроградском университете в 1920г. и приложенных к книге, которая была написана раньше, но по техническим причинам выпуск ее затянулся почти на год и ему удалось присоединить к ней более позднюю программу. В сравнении с оглавлением книги содержание программы показывает динамизм его взглядов, она была в лучшую сторону насыщена целым рядом отделов о явлениях социального общения и группировок, социальной взаимопомощи и паразитизма, борьбы и соглашений, нововведений и творчества, их роли в социальной эволюции, реформах и революции.
И, наконец, в книге была его "система социологии". Как многие социологи того времени, Тахтарев жаловался на произвольность толкования предмета социологии, зыбкость ее междисциплинарных границ, неопределенность многих понятий и принципов, методологическую неразбериху и поспешные теоретические построения. Конец этому должен быть положен принятием "какой-либо определенной системы" и скромно предлагал свою собственную, впрочем, открытую критике не менее других систем тех лет. Не отрицая напрочь эволюционные подходы, Тахтарев предлагал считать главным методом социологии функциональный (или "соотносительный", по его собственным словам) метод, который в сочетании с математическими приемами сбора и обработки исходного материала позволит открывать эмпирические законы, а не волшебные формулы предшествующей социологии. Новая социология должна превратиться в социальную естественную науку на ее "собственной чисть социологической основе", не сводимой к психологическому, биологическому, демографическому и прочему редукционизму [16.C.29, 55].
Общественная жизнь (этот термин Тахтареву казался предпочтительнее, чем обычный термин "общество") заключается в удовлетворении людьми своих собственных потребностей путем коллективного общения и сотрудничества как материального, так и духовного порядка [16.C.45]. Вслед за Аристотелем он полагал, что самая существенная характеристика общественной жизни - "самодостаточность", которую сводил к двум моментам: осознанию людьми своего общественного единства (всевозможные формы группового, коллективного, общественного сознания) и экономические, политические, бытовые, культурные и т.п. варианты функционирования общающихся людей "с целью всестороннего обеспечения потребностей" и достижения на этом основании более совершенной жизни [16.C.141].
Таким образом, центральными понятиями социологии Тахтарева были: взаимодействие (общение), солидарность, сотрудничество, конфликт, разделение труда, расслоение общества, институты, власть, личность, творчество, цели, потребности, прогресс и закономерности общественных явлений.
В истории общественной жизни Тахтарев выделял несколько все усложняющихся форм "самодостаточности": относительно простейшие социальные структуры - племенные, кастовые, родовые, социальные устройства; и более сложные - общинно-территориальные, феодально-сословные и классовые. Ключом к социальным структурам, к тому или иному виду социальной дифференциации он считал то обстоятельство, что моменты "самодостаточности" реализуются в разных условиях неодинаково.
Тахтарев различает социальные группы относительно временные, преходящие, кратковременные и относительно долговременные, институционализирующиеся. Роль последних в социальных структурах значительно выше, чем первых. Место каждой группы зависит также от количества и социокультурного качества ее лиц, от степени и форм их объединенности, организованности, от наличия и объема материальных и духовных средства, от способов их жизнедеятельности. Особую силу получают группы, выходящие на орбиту общественной власти через историческое насилие, законодательную деятельность, общественное мнение и т.п. Именно работы 1915-1919 гг. вызвали наиболее проницательные и в целом благожелательные отклики на его работы, хотя среди них были не столько научные, сколько чисто идеологические оценки [21].
Хотя Тахтарев и предложил собственную "систему социологии", от настолько быстро эволюционировал, что по напечатании книги признавался в том, что многое готов в ней переделать. Он был намерен представить "Науку об общественной жизни..." в Ученый совет факультета общественных наук Петроградского университета в качестве докторской диссертации, но так как ученые степени и, соответственно, защиты был отменены революцией, то было проведено публичное обсуждение книги в клубе ученых. Оппонентами выступили - его старый соратник П. Сорокин, во многом настроенный благосклонно к научным исканиям Тахтарева, и его старый критик - субъективист Н. Кареев. К критике, которая упрекала его за неоправданное невнимание к философским основам социологии и в поспешной оценке некоторых исторических фактов, он относился спокойно и внимательно, стараясь учесть эти замечания в дальнейшем.
Вероятно, испытав некоторое сомнение в сухих, прямолинейных и антиисторических положениях неопозитивизма, он рискнул вернуться к старым проверенным приемам исследования. Сказались и политические обстоятельства. В 1922 г. кафедра общей социологии, после увольнения ряда ее членов (прежде всего ее заведующего П. Сорокина), прекратила свое существование и была заменена кафедрой "истории общественных форм".
Руководство кафедрой, преподавание было возложено на Тахтарева. Без соответствующих методических программ для студентов трудно было организовать работу. Но было одно сильное препятствие. Он подчеркивал, что ему удалось познакомиться только с небольшой толикой западной социологической литературы, появившейся за последние годы. Пришлось обратиться к английским друзьям.
Ценную научную помощь Тахтареву в этом деле оказал президент Британского социологического общества В.Брэнфорд, который выслал множество американских и английских социологических журналов и работ по генетической социологии. Познакомившись с ними, Тахтарев рискнул восстановить в расширенном виде погибшую в 1905 г. работу.
Книга получила новое название "Сравнительная история развития человеческого общества и общественных форм". В 1924 г. вышли ее три обширные части, он планировал продолжение их, но не успел реализовать свои замыслы. Книга открывается историческим очерком вклада родоначальников генетической социологии, затем рассматривается ее соотношение с археологией, антропологией, этнологией и исторической наукой, а также новейшие направления - школа Ле-Пле, марксизм и друге. Изложению исторического материализма уделялось много места, и оценивался он как новейшее и полезное "экономическое направление в генетической социологии" вообще.
Вслед за историческим очерком генетической социологии, Тахтарев подробно анализирует "тотемическое общество палеолитического человека", "родовое общество неолитического человека", территориальное, "земляческое сельско-общинное общество", феодально-сословное общество и современное промышленно-политическое общество. В каждом обществе выявляются специфика и главные линии эволюции. При анализе каждого общества применялась общая типологическая схема: вид хозяйственной деятельности и разделение труда, брачно-семейная жизнь и ее формы, социальная дифференциация, разновидности поселения - стоянка, деревня, город, организация власти, культура (мир общих понятий и религия). Но наиболее удачно прослеживается соотношение и зависимость между этими общественными формами только в первой части книги, во второй, чем ближе к современности, анализ становится менее четким.
В отличие от чисто ученических первых книг по генетической социологии, в последней работе чувствуется школа функционализма, желание сочетать статические и динамические моменты изучаемых явлений. Трудно сказать, как далеко бы ушел в своей духовной эволюции этот социолог. После возвращения из Англии, где он находился в научной командировке, он неожиданно заболел тифом и умер. Тахтарев был в расцвете сил, у него было много замыслов и желания их реализовать. Вероятно, он смог бы еще много сделать для обогащения отечественной социологии.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ