Мир неорганических существ 2 страница
– Я не могу, – сказал он с оттенком категоричности, – и не спрашивай меня снова. Ведь я сказал тебе, что в этом случае сновидящий должен все решать сам.
– Но ведь ты даже не знаешь, что я собираюсь спросить.
– О, я знаю. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что нет ничего неправильного в том, чтобы жить в одном из тех тоннелей, если не по какой-то другой причине, то хотя бы для того, чтобы слушать то, о чем говорит голос эмиссара.
Я признал, что именно это и была моя проблема. И если он не мог мне помочь решить ее, то я хотел, по крайней мере, узнать, что означала возможность жить внутри тех тоннелей.
– Я сам прошел через все это беспокойство, – продолжал дон Хуан, – и никто не мог помочь мне, потому что здесь все определяется исключительно личным и окончательным решением, решением, которое ты принимаешь, если высказываешь намерение остаться жить в том мире. Для того, чтобы ты заявил об этом намерении, неорганические существа потакают твоим самым тайным желаниям.
– Но это действительно дьявольщина, дон Хуан.
– Ты можешь повторить это еще раз. Но это так не только из-за того, что ты под этим понимаешь. Для тебя дьявольским в этом является соблазн сдаться, особенно когда они сулят тебе такие награды. По-моему, дьявольская природа мира неорганических существ проявляется в том, что он является единственным прибежищем для сновидящих во всей этой враждебной вселенной.
– Это действительно рай для сновидящих, дон Хуан?
– Определенно, для некоторых из них это так. Но не для меня. Мне не нужна поддержка и защита. Я знаю, кто я. Я одинок во враждебной вселенной, но я научился произносить «Да будет так!»
Это был конец нашего обмена мнениями. Он не сказал того, что я желал услышать, но я знал, что одно лишь желание узнать, на что похожа жизнь в тоннеле, практически означает выбор способа жизни. Но меня это не интересовало. Я сразу принял решение продолжать свою практику сновидения безо всяких дальнейший осложнений. Я тут же сказал об этом дону Хуану.
– Не говори ничего, – посоветовал он мне. – Пойми только, что если ты решишь остаться там, это твое решение будет окончательным. Ты навсегда останешься там.
Сейчас уже невозможно объективно судить о том, что было со мной, когда я несчетное число раз сновидел тот мир. Я могу сказать, что он представлялся мне миром настолько реальным, насколько может быть таковым сновидение. Я также могу сказать, что он казался не менее реальным, чем наш привычный обыденный мир. Посещая в сновидении тот мир, я осознал то, что дон Хуан говорил мне много раз: под влиянием занятий сновидением реальность сильно видоизменяется. Я столкнулся с двумя возможностями, с которыми, по словам дона Хуана, встречаются все сновидящие: либо мы осторожно ремонтируем[14], либо полностью отбрасываем нашу систему интерпретации чувственных данных.
По словам дона Хуана, ремонт системы интерпретаций означает намерение ее перестроить. Это значит, что человек целенаправленно и тщательно расширяет свои возможности. Живя в соответствии с путем магов, сновидящие освобождают и запасают энергию, необходимую для того, чтобы воздерживаться от суждений, и тем самым облегчают намереваемую перестройку. Он объяснил, что если мы делаем выбор в пользу перестройки нашей системы интерпретаций, реальность становится подвижной и масштаб того, что может быть реальным, увеличивается без опасности разрушения целостности реальности. Поэтому сновидение действительно открывает дверь в другие аспекты того, чем является реальным.
Если же мы выбираем второй путь, путь отбрасывания системы интерпретаций, – масштабы того, что можно воспринимать без интерпретаций, невероятно возрастают. Расширение нашего восприятия в этом случае является настолько гигантским, что мы остаемся с очень немногими приспособлениями для чувственных интерпретаций и потому с ощущением безграничной реальности, которая является нереальной или безграничной нереальности, которая вполне может быть реальной, но таковой не является.
Для меня единственной приемлемой возможностью была реконструкция и расширение системы интерпретаций. Сновидя мир неорганических существ, я столкнулся с постоянством этого мира во всем, начиная с выделения мной лазутчиков, слушания голоса эмиссара и заканчивая путешествиями по туннелям. Я двигался сквозь эти туннели, не чувствуя ничего, но в то же время осознавая постоянство пространства и времени, хотя и не в смысле, доступном нашей рациональности в обычных условиях. Однако особенности тоннелей, связанные с количеством и качеством деталей в каждом из них, а также существенные различия в расстоянии между ними и в их параметрах были для меня столь заметны, что, посещая их, я чувствовал себя проводящим объективные наблюдения.
Областью, в которой перестройка моей системы интерпретаций принесла наиболее драматический результат, было мое знание о том, как я соотношусь с миром неорганических существ. В их мире, который был для меня реален, я чувствовал себя пузырем энергии. Поэтому я мог со свистом носиться в тоннелях, как бы летая со скоростью света, или ползать по их стенам, как насекомое. Когда я летал, голос сообщал мне произвольную, но вполне последовательную информацию о деталях стен, на которых я фокусировал свое внимание сновидения. Эти детали представляли собой изощренные выпуклости, напоминающие шрифт для слепых. Когда же я ползал по стенкам, я мог видеть те же самые их особенности с большей ясностью и слышать тот же голос, на этот раз объясняющий мне все более подробно.
Неизбежным последствием этого для меня было развитие у меня чувства двойственности моего положения. С одной стороны я знал, что сновижу; с другой – чувствовал, что совершаю такое же полезное путешествие, как и любое другое, не менее реальное путешествие в нашем обычном мире. Эта неподдельная двойственность моего положения была подтверждением тому, о чем говорил дон Хуан: существование неорганических существ является самым главным противником нашей рациональности.
Только после того, как я действительно престал выносить суждения, ко мне пришло некоторое облегчение. В тот момент, когда напряжение, вызванное несостоятельностью моей позиции, заключавшейся в том, что я серьезно верил в подтверждаемое существование неорганических существ, одновременно веря, что все это только лишь сны, почти разрушило меня, в моем отношении к проблеме безо всякого сознательного вмешательства произошло резкое изменение.
Дон Хуан подтвердил, что мой энергетический уровень, постоянно возрастая, однажды достиг некого порогового уровня, позволив мне больше не принимать во внимание мнения и предрассудки о природе человека, реальности и восприятия. С этого дня я влюблен в знание, независимо от его логичности и практической ценности, а также, что важнее всего, независимо от своего личного удобства.
Когда мое объективное исследование, касающееся неорганических существ, утратило для меня всякий интерес, дон Хуан сам поднял вопрос о моих путешествиях в сновидении. Он сказал:
– Я не думаю, что ты осознаешь, как регулярность своих встреч с неорганическими существами.
Он был прав. Я никогда не утруждал себя размышлениями на эту тему. Я признался в том, что это весьма странная оплошность.
– Это не оплошность, – сказал он. – Этот мир по своей природе способствует скрытности. Неорганические существа окутывают себя тайной, тьмой. Подумай об их мире: он остается неподвижным, постоянно притягивая нас к себе, как свет или огонь привлекает мошкару.
Есть нечто, о чем эмиссар до сих пор не решился тебе сказать: неорганические существа охотятся за нашим сознанием или сознанием любых других существ, которые попадаются в их сети. Они дают нам знания, но они и взимают плату – все наши существо.
– Ты хочешь сказать, дон Хуан, что неорганические существа подобны рыбакам?
– Именно так. Когда-нибудь эмиссар покажет тебе людей или каких-то иных существ, которые оказались пойманы там.
Мне следовало бы испугаться или испытать чувство отвращения. Сообщение дона Хуана глубоко задело меня, но моей реакцией было, скорее, нескрываемое любопытство. Я еле сдерживался от нетерпения.
– Неорганические существа не могут никого заставить остаться у себя, – продолжал дон Хуан. – Жизнь в их мире – добровольное дело. Но они способны обратить в рабство каждого из нас, потворствуя нашим желаниям, балуя и развлекая нас. Опасайся осознания, которое неподвижно. Такое осознание ищет движения и делает это, как я тебе уже говорил, создавая проекции, иногда самые фантасмагорические проекции.
Я попросил дона Хуана объяснить, что он имеет в виду, говоря «фантасмагорические проекции». Он сказал, что неорганические существа цепляются за самые глубинные чувства сновидящих и безжалостно играют на них. Они создают призраков, чтобы угодить сновидящим или напугать их. Он напомнил мне, что я уже сражался с одним из таких призраков. Он объяснил, что неорганические существа – искусные иллюзионисты, которые любят проецировать себя, как слайды на экран.
– Древние маги пострадали вследствие того, что безрассудно доверяли этим проекциям, – продолжал он. – Маги прошлого верили, что их союзники могущественны. Они упустили из виду тот факт, что те представляют собой лишь разреженную энергию, проецируемую сквозь миры, как космический кинофильм.
– Ты противоречишь себе, дон Хуан. Ты сам говорил, что неорганические существа реальны. Сейчас ты говоришь, что это всего лишь картинки.
– Я тогда имел в виду, что в нашем мире неорганические существа подобны подвижным картинкам, спроецированным на экран; и я могу еще добавить, что они подобны движущимся картинкам разреженной энергии, спроецированным сквозь границы двухмиров.
– А как на счет неорганических существ в их собственном мире? Там они тоже подобны подвижным картинкам?
– Ни в коем случае. Тот мир так же реален, как и наш. Маги прошлого описывали мир неорганических существ как пузырь с углублениями и порами, плавающий в некотором темном пространстве. Они изображали неорганические существа в виде пустотелых палочек, связанных вместе, как клетки наших тел. Маги, жившие когда-то, называли это громадное хитросплетение лабиринтом светотени.
– Правда, что каждый сновидящий видит тот мир точно таким же?
– Конечно. Каждый сновидящий видит его таким, какой он есть. Ты думаешь, что ты в этом смысле особенный?
Я признался, что какое-то свойство их мира постоянно дает мне ощущение, что я особенный. Это очень приятное и яркое ощущение собственной исключительности не было создано ни голосом эмиссара сновидения, ни чем-либо другим, о чем я мог сознательно подумать.
– Это как раз то, что сразило магов прошлого, – сказал дон Хуан. – Неорганические существа поступили с ними так же, как они сейчас поступают с тобой; они создали у магов ощущение того, что те – уникальны и исключительны; к этому следует прибавить еще более пагубное чувство: чувство обладания силой. Сила и уникальность – несокрушимые развращающие факторы. Остерегайся!
– Как тебе самому удалось избежать этой опасности, дон Хуан?
– Я посетил этот мир несколько раз, после чего я ни разу туда не возвращался.
Дон Хуан объяснил, что, по мнению магов, вселенная является хищнической, и маги, как никто другой, должны принимать это во внимание во всех своих обычных магических действиях. Его идея состояла в том, что сознанию присуще свойство непрерывного роста, и единственная возможность для этого открывается в борьбе за жизнь и противостоянии смерти.
– Осознание магов, когда они практикуют сновидение, растет, – продолжал он. – И по мере его возрастания что-то внешнее по отношению к нему признает и замечает этот рост и стремится овладеть им. Неорганические существа стремятся к этому обладанию новым повышенным осознанием. Сновидящие должны всегда быть начеку. С того момента, как они отправляются в путешествие по этой хищнической вселенной, они становятся добычей.
– Что бы ты мне посоветовал в качестве самозащиты, дон Хуан?
– Будь бдительным каждую секунду! Не давай возможности никому и ничему принимать решения за тебя. Посещай мир неорганических существ только тогда, когда ты сам этого хочешь.
– Честно говоря, дон Хуан, я не знаю, как я могу это осуществить. Как только я обнаруживаю лазутчика, у меня появляется громадная тяга отправиться туда. У меня нет ни малейшего шанса передумать.
– Перестань! Ты думаешь, я так легко тебе поверю? Конечно же, ты можешь прекратить это. Ты просто не пытался, только и всего.
Я настойчиво утверждал, что не могу прекратить. Он не стал продолжать разговор на эту тему, и я был благодарен ему за это.
Беспокоящее чувство вины стало терзать меня. По какой-то непонятной причине мысль о том, чтобы волевым усилием остановить свою привязанность к лазутчикам, никогда не приходила мне в голову.
Как обычно, дон Хуан был прав. Я обнаружил, что могу изменять ход своего сновидения, намереваясь идти по намеченному пути. Ведь это я своим намерением позволял лазутчикам переносить себя в их мир. Вполне возможно, что если бы я сознательно сформулировал намерение сделать обратное, мое сновидение продолжалось бы в ином направлении.
С дальнейшей практикой моя способность намереваться путешествий в мир неорганических существ чрезвычайно обострилась. Возрастание способности управлять намерением положительно отразилось на контроле моего внимания сновидения. Этот дополнительный контроль прибавил мне уверенности в себе. Я чувствовал, что могу путешествовать безнаказанно, потому что мог прекратить путешествие в любой момент, когда этого захочу.
– Твоя уверенность меня очень пугает, – сказал дон Хуан, когда я по его просьбе сообщил ему о новом аспекте контроля своего внимания сновидения.
– Почему она тебя пугает? – спросил я.
Я был абсолютно уверен в практической ценности того, что открыл.
– Потому что это уверенность глупца, – сказал он. – Я собираюсь рассказать тебе одну уместную в данном случае историю о магах. Я не был свидетелем этих событий сам, но учитель моего учителя, нагуаль Элиас, видел это все своими глазами.
Дон Хуан сказал, что нагуаль Элиас и любовь всей его жизни, женщина-маг по имени Амалия в свои молодые годы однажды затерялись в мире неорганических существ.
Я никогда не слышал, чтобы дон Хуан рассказывал о том, что у мага может быть любовь на всю жизнь. Его слова удивили меня. Я спросил его, в чем здесь дело.
– В этом нет противоречия. Я просто все это время воздерживался от рассказов о любви магов, – сказал он. – Ты был так пресыщен любовью в течение всей твоей жизни, что я хотел дать тебе передышку.
– Итак, слушай. Нагуаль Элиас и любовь всей его жизни, ведьма Амалия, затерялись в мире неорганических существ, – продолжал дон Хуан. – Они были там не в сновидении, а вместе со своими физическими телами.
– Как это случилось, дон Хуан?
– Их учитель, нагуаль Розендо, был очень близок по темпераменту и практикам к магам прошлого. Он собирался помочь Элиасу и Амалии в их занятиях, но вместо этого вытолкнул их за некоторую смертельно опасную грань. Нагуаль Розендо не собирался переводить их туда. Он хотел только переместить своих двух учеников во второе внимание, но вместо этого в результате получил их исчезновение.
Дон Хуан сказал, что не собирается углубляться в детали этой длинной и запутанной истории. Он собирался только рассказать мне, как они затерялись в том мире. Он заявил, что просчет нагуаля Розендо состоял в его предположении, что неорганические существа совсем не интересуются женщинами. Его точка зрения была правильной и основывалась на знании магов о том, что вселенная по своей природе соответствует преимущественно женскому началу, и что мужское начало, проистекающее из женского, имеется в незначительном количестве и поэтому является тем, чего домогаются.
Дон Хуан отклонился от темы и объяснил, что, вероятно, неоправданное господство мужчин на нашей планете связано как-то с этой нехваткой мужского начала. Я хотел, чтобы он развил свою точку зрения дальше, но он продолжал рассказывать начатую историю. Он сказал, что нагуаль Розендо планировал дать Элиасу и Амалии наставления только во втором внимании. Для этой цели он употребил стандартный прием магов прошлого. Он, находясь в сновидении, воспользовался лазутчиком, приказывая ему перевести своих учеников во второе внимание с помощью сдвига их точек сборки в соответствующие положения.
Теоретически, сильный лазутчик мог переместить их точки сборки в нужное положение безо всякого труда. Но нагуаль Розендо не принял в расчет хитрости неорганических существ. Лазутчик действительно изменил положение точек сборки учеников, но он поместил их точки в положение, откуда они могли быть легко перенесены в телесном облике в мир неорганических существ.
– Разве возможно перемещение в физическом теле? – спросил я.
– Возможно, – подтвердил он. – Мы представляем собой энергию, которая удерживается в специфической форме и позиции благодаря фиксации точки сборки на одном месте. Если это ее положение изменяется, то и форма, и местонахождение этой энергии изменяются соответственно. Для этого неорганическим существам нужно лишь поместить нашу точку сборки в необходимое место, и мы сразу отправляемся, как пуля, ботинок, шляпа и все что угодно.
– Это может случиться с каждым из нас, дон Хуан?
– Вполне. Особенно если все суммарное количество нашей энергии оказывается как раз подходящим. Очевидно, объединенная энергия Элиаса и Амалии была как раз тем, что неорганические существа не могли не заметить. Нельзя доверять этим существам. У них собственный ритм жизни, далекий от человеческого.
Я спросил у дона Хуана, что именно нагуаль Розендо предпринял, чтобы забросить своих учеников в тот мир. Я знал, что с моей стороны глупо об этом спрашивать, потому что дон Хуан не обратит внимания на мой вопрос. К моему искреннему удивлению, он начал отвечать мне.
– Последовательность действий ужасно проста, – сказал он. – Он поместил своих учеников в небольшое закрытое место, во что-то вроде стенного шкафа. Затем он вошел в сновидение, вызвал лазутчика из мира неорганических существ, выражая намерение встретиться с ним, а потом выразил намерение, предлагая лазутчику своих учеников.
– Естественно, что лазутчик принял этот дар и забрал их с собой в тот момент, когда они были беззащитными, занимаясь любовью в шкафу. Когда нагуаль открыл шкаф, их там уже не было.
Дон Хуан объяснил, что дарение своих учеников неорганическим существам было как раз тем, что частенько делали маги прошлого. Нагуаль Розендо не собирался делать этого, но потерял бдительность вследствие своей необоснованной уверенности в том, что неорганические существа находятся под его контролем.
– Магические действия очень опасны, – продолжал дон Хуан. – Умоляю тебя, будь очень внимательным. Не попадай под влияние своей идиотской самоуверенности.
– А что случилось потом с нагуалем Элиасом и Амалией? – спросил я.
– Нагуалю Розендо пришлось в телесном облике отправиться в тот мир и найти их, – ответил он.
– И он их нашел?
– Да, нашел, затратив огромные усилия. Однако он так и не смог полностью вернуть их оттуда. Поэтому эти двое молодых людей всегда оставались наполовину пленниками того мира.
– Ты знал их лично, дон Хуан?
– Конечно же, я знал их, и, уверяю тебя, они были очень странными людьми.
Мир теней
Ты должен быть очень внимателен, поскольку совсем близок от того, чтобы стать добычей неорганических существ, – совершенно неожиданно сказал мне дон Хуан, хотя только что мы говорили о чем-то совершенно не имеющем отношения к сновидению.
Его утверждение застало меня врасплох. Как всегда, я попытался защититься:
– Тебе не нужно меня предупреждать. Я очень осторожен, – заверил я его.
– Неорганические существа что-то замышляют, – сказал он. – Я чувствую это и не могу успокоить себя тем, что они ставят ловушки только на начинающего сновидящего, и таким образом сновидящие, у которых уже нет желаний, всегда эффективно защищены.
Тон его голоса был так настойчив, что я сразу же принялся заверять его в том, что не собираюсь попадать ни в какую ловушку.
– Ты должен серьезно относиться к тому, что неорганические существа имеют в своем распоряжении изумительные средства, – продолжал он. – Их осознание великолепно. По сравнению с ними мы дети – дети с большим количеством энергии, которой они домогаются.
Я хотел сказать ему, что на абстрактном уровне я понимаю его мысль и его обеспокоенность, но в настоящее время и в конкретной ситуации я не вижу причин для беспокойства, поскольку вполне контролирую свою практику сновидения.
Прежде чем дон Хуан снова заговорил, прошло несколько минут тягостного молчания. Внезапно изменив тему разговора, он сказал, что хочет обратить мое внимание на очень важный аспект его наставлений в связи со сновидением по вопросу, который до сих пор проходил мимо моего осознания.
– Ты уже понял, что врата сновидения представляют собой особые препятствия, – сказал он, – но ты не понял до сих пор одной вещи: что бы ни бралось в качестве упражнения для достижения и пересечения врат – не является тем, что на самом деле имеет к ним отношение.
– Я этого вообще не понимаю, дон Хуан.
– Я имею в виду, что неверно утверждать, например, что вторые врата достигаются и пересекаются после того, как сновидящий научился просыпаться в другом сне, или когда сновидящий научился изменять сны, не просыпаясь в обычном мире.
– Почему это неверно, дон Хуан?
– Потому что вторые врата сновидения достигаются и пересекаются, только когда сновидящий обучается обнаруживать и следовать за лазутчиками чужеродной энергии.
– Почему же тогда вообще дается идея изменения сновидений?
– Пробуждение в другомсне или изменение снов является упражнением, которое разработали древние маги, чтобы тренировать способность сновидящего выделять лазутчика и следовать за ним.
Дон Хуан утверждал, что использование лазутчика является высоким достижением и что когда сновидящий обретает способность делать это, вторые врата распахиваются, и вселенная, которая существует за ними, становится для него доступной. Он подчеркивал, что эта вселенная существует здесь всегда, но мы не можем войти в нее, поскольку нам недостает энергетической удали и что, по существу, вторые врата сновидения – это врата в мир неорганических существ, а сновидение – это ключ, открывающий эти врата.
– Может ли сновидящий выделить лазутчика напрямую, не прибегая к упражнению изменения снов? – спросил я.
– Нет, никоим образом, – ответил он. – Это упражнение необходимо. Вопрос здесь только в том, является ли такое упражнение единственным в своем роде. Или сновидящий может использовать и другие упражнения?
Дон Хуан лукаво посмотрел на меня. Судя по его виду, он словно ждал, что я сам отвечу на этот вопрос.
– Очень трудно предложить упражнение настолько же полное, как то, которое разработали древние маги, – сказал я с неопровержимой уверенностью, сам не зная, откуда она могла возникнуть.
Дон Хуан согласился с тем, что я абсолютно прав, и сказал, что древние маги разработали идеальные упражнения для того, чтобы пройти через врата сновидения в особые миры, существовавшие за каждыми из таких врат. Он повторил, что сновидение является изобретением древних магов, и, как таковое, должно практиковаться по их правилам. Он описал правило для вторых врат в терминах последовательности из трех шагов. Первый – используя практику изменения снов, сновидящие открывают для себя лазутчиков; второй – следуя за ними, они попадают в другую подлинную вселенную; и третий – с помощью собственных действий сновидящие сами выясняют законы и правила, управляющие этой вселенной.
Дон Хуан сказал, что в своей работе с неорганическими существами я следовал этому правилу настолько хорошо, что он опасается разрушительных последствий. Он думал, что неизбежной реакцией со стороны неорганических существ будет попытка удержать меня в их мире.
– Не думаешь ли ты, что это слишком сильное преувеличение, дон Хуан? – спросил я.
Мне не верилось, что описанная им ситуация может стать настолько мрачной.
– Я совсем не преувеличиваю, – ответил он сухим серьезным тоном. – Ты увидишь сам. Неорганические существа никому не позволят пройти без настоящего сражения.
– Но что дает тебе основания считать, что я им нужен?
– Они уже показали тебе слишком многое. Неужели ты считаешь, что они идут на все это просто забавы ради?
Дон Хуан сам рассмеялся этому замечанию. Мне оно не показалось забавным. Необычный страх заставил меня спросить его о том, считает ли он, что я должен на время прервать или даже вовсе прекратить свою практику сновидения.
– Ты должен продолжать свое сновидение до тех пор, пока ты не пройдешь вселенную за вторыми вратами, – ответил он. – Я имею в виду, что только ты самостоятельно должен либо принять, либо отвергнуть соблазны неорганических существ. Вот почему я остаюсь в стороне и очень редко комментирую твою практику сновидения.
Я признался ему, что находился в полном недоумении и не могу понять, почему он настолько щедр в объяснении одних аспектов своего знания и настолько скуп в освещении сновидения.
– Я вынужден учить тебя сновидению, – ответил он, – только потому, что это модель, которую предложили древние маги. Путь сновидения полон ловушек, и попасть в них или их избежать – это личное и индивидуальное дело каждого сновидящего. И я могу добавить, что дело это окончательное.
– Являются ли эти ловушки результатом того, что мы поддаемся лести или обещаниям силы? – спросил я.
– Они не только в том, чтобы поддаться тому, что ты сказал, но и чему угодно из того, что предлагают неорганические существа. За определенной точкой для магов является невозможным принять что-либо из того, что они предлагают.
– И что это за определенная точка, дон Хуан?
– Эта точка зависит от каждого из нас в отдельности. Вызов для всех нас заключается в том, чтобы взять из того мира только то, что действительно необходимо, – и ничего более. Знать, что же является необходимым – это искусность магов, но взять только то, что необходимо – это их высочайшее достижение. Непонимание этого простого правила и есть самый неизбежный путь попадания в ловушку.
– Что происходит, если попадаешь в такую ловушку, дон Хуан?
– Если попадешь, то заплатишь определенную цену, и эта цена зависит от обстоятельств и глубины твоего падения. Но в действительности нельзя говорить о подобного рода возможности, поскольку тут мы не сталкиваемся с проблемой наказания. Здесь ставятся на карту потоки энергии, создающие последствия более ужасные, чем смерть. Все, что встречается на пути мага, является вопросом жизни или смерти, но на пути сновидения это усиливается в сотни раз.
Я снова уверил дона Хуана, что всегда занимаюсь сновидением с величайшей осторожностью и что я в высшей степени дисциплинирован и сознателен.
– Я знаю, что это так, – ответил он. – Но я хочу, чтобы ты был еще более дисциплинированным и выполнял все, что связано со сновидением, чрезвычайно деликатно. Прежде всего, будь бдителен. Я не могу предвидеть, откуда произойдет нападение.
– Видишь ли ты как видящий нависшую надо мной опасность, дон Хуан?
– Я видел нависшую над тобой угрозу с того дня, когда ты гулял по таинственному городу. В тот первый раз, когда я помог тебе собрать твое энергетическое тело.
– Но знаешь ли ты конкретно, что мне нужно делать и чего мне следует избегать?
– Нет, я не знаю этого. Я только знаю, что вселенная за вторыми вратами ближайшая к нашей. А наша вселенная очень хитра и бессердечна. Поэтому они не могут сильно отличаться друг от друга.
Я продолжал расспрашивать его о том, чего мне ждать. Но он утверждал, что как маг чувствует состояние общей опасности, однако не может сказать ничего конкретного.
– Вселенная неорганических существ всегда готова к атаке, – продолжал он. – Но такова и наша вселенная. Поэтому ты должен входить в их сферу точно так, как если бы ты входил в зону военного конфликта.
– Означает ли это, дон Хуан, что сновидящие всегда должны бояться того мира?
– Нет, я не говорил этого. Как только сновидящий проходит вселенную за вторыми вратами или как только он отказывается рассматривать ее в качестве жизненного выбора, – больше не возникает никаких проблем.
Дон Хуан настаивал, что только в этом случае сновидящие вольны продолжать. Я не уверен, что понял то, о чем он говорил; он пояснил, что мир за вторыми вратами настолько мощный и агрессивный, что служит как бы естественным экраном или тестовой территорией, где сновидящие проверяются на слабость. Если они выдерживают эти тесты, они могут перейти к следующим вратам; если нет – они навсегда остаются пойманными в том мире.