Запад против остального мира

По отношению к другим цивилизациям Запад находится сейчас на вершине своего могущества. Вторая сверхдержава — в прошлом его оппонент — исчезла с политической карты мира. Военный кон­фликт между западными странами немыслим, военная мощь За­пада не имеет равных. Если не считать Японии, у Запада нет эко­номических соперников. Он главенствует в политической сфере, сфере безопасности, а совместно с Японией — ив сфере экономи­ки. Мировые политические проблемы и проблемы безопасности эффективно разрешаются под руководством США, Великобрита­нии и Франции, мировые экономические проблемы — под руко­водством США, Германии и Японии. Все эти страны имеют самые тесные отношения друг с другом, не допуская в свой круг страны поменьше, почти все страны незападного мира. Решения, приня­тые Советом Безопасности ООН или Международным валютным фондом и отражающие интересы Запада, подаются мировой об­щественности как соответствующие насущным нуждам мирового сообщества. Само выражение «мировое сообщество» превратилось в эвфемизм, заменивший выражение «свободный мир». Оно при­звано придать общемировую легитимность действиям, отражаю­щим интересы США и других западных стран. При посредстве МВФ и других международных экономических организаций За­пад реализует свои экономические интересы и навязывает другим странам экономическую политику по собственному усмотрению-В незападных странах МВФ, несомненно, пользуется поддержкой

министров финансов и кое-кого еще, но подавляющее большин­ство населения имеет о нем самое нелестное мнение. Г. Арбатов охарактеризовал чиновников МВФ как «необольшевиков, с удо­вольствием отнимающих деньги у других людей, навязывающих им недемократические и чуждые правила экономического и поли­тического поведения и лишающих их экономической свободы».

Запад доминирует в Совете Безопасности ООН, и его решения, лишь иногда смягчаемые вето со стороны Китая, обеспечили Запа­ду законные основания для использования силы от имени ООН, с тем чтобы изгнать Ирак из Кувейта и уничтожить сложные виды его вооружений, а также способность производить такого рода во­оружения. Беспрецедентным было и выдвинутое США, Великоб­ританией и Францией от имени Совета Безопасности требование к Ливии выдать подозреваемых во взрыве самолета авиакомпании Панамерикан. Когда Ливия отказалась выполнить это требование, на нее были наложены санкции. Разбив самую мощную из араб­ских армий, Запад без колебаний стал всем своим весом давить на арабский мир. По сути дела Запад использует международные организации, военную мощь и финансовые ресурсы для того, что­бы править миром, утверждая свое превосходство, защищая за­падные интересы и утверждая западные политические и экономи­ческие ценности. Так, по крайней мере, видят сегодняшний мир незападные страны, и в их взгляде есть значительная доля исти­ны. Различия в масштабах власти и борьба за военную, экономи­ческую и политическую власть являются, таким образом, одним из источников конфликта между Западом и другими цивилизаци­ями. Другой источник конфликта — различия в культуре, в базо­вых ценностях и верованиях. В. С. Нейпол утверждал, что запад­ная цивилизация универсальна и годится для всех народов. На по­верхностном уровне многое из западной культуры действительно пропитало остальной мир. Но на глубинном уровне западные пред­ставления и идеи фундаментально отличаются от тех, которые присущи другим цивилизациям. В исламской, конфуцианской, япон­ской, индуистской, буддистской и православной культурах почти не находят отклика такие западные идеи, как индивидуализм, ли­берализм, конституционализм, права человека, равенство, свобо­да, верховенство закона, демократия, свободный рынок, отделе­ние церкви от государства. Усилия Запада, направленные на про­паганду этих идей, зачастую вызывают враждебную реакцию против «империализма прав человека» и способствуют укрепле­нию исконных ценностей собственной культуры. Об этом, в част­ности, свидетельствует поддержка религиозного фундаментализ­ма молодежью незападных стран. Да и сам тезис о возможности «Универсальной цивилизации» — это западная идея. Она находит-ся в прямом противоречии с партикуляризмом большинства ази­атских культур, с их упором на различия, отделяющие одних лю­дей от других. И действительно, как показало сравнительное ис­следование значимости ста ценностных установок в различных обществах, «ценности, имеющие первостепенную важность на За­паде, гораздо менее важны в остальном мире». В политической сфере эти различия наиболее отчетливо обнаруживаются в по­пытках Соединенных Штатов и других стран Запада навязать на­родам других стран западные идеи демократии и прав человека. Современная демократическая форма правления исторически сложилась на Западе. Если она и утвердилась кое-где в незапад­ных странах, то лишь как следствие западного колониализма или нажима.

Судя по всему, центральной осью мировой политики в будущем станет конфликт между «Западом и остальным миром», как выра­зился К. Махбубани, и реакция незападных цивилизаций на за­падную мощь и ценности. Такого рода реакция, как правило, при­нимает одну из трех форм, или же их сочетание.

Во-первых, и это самый крайний вариант, незападные страны могут последовать примеру Северной Кореи или Бирмы и взять курс на изоляцию — оградить свои страны от западного проникно­вения и разложения и в сущности устраниться от участия в жизни мирового сообщества, где доминирует Запад. Но за такую полити­ку приходится платить слишком высокую цену, и лишь немногие страны приняли ее в полном объеме.

Вторая возможность — попробовать примкнуть к Западу и принять его ценности и институты. На языке теории международ­ных отношений это называется «вскочить на подножку поезда».

Третья возможность — попытаться создать противовес Западу, развивая экономическую и военную мощь и сотрудничая с други­ми незападными странами против Запада. Одновременно можно со­хранять исконные национальные ценности и институты — иными словами, модернизироваться, но не вестернизироваться.

Расколотые страны

Вбудущем, когда принадлежность к определенной цивилиза­ции станет основой самоидентификации людей, страны, в насе­лении которых представлено несколько цивилизационных групп, вроде Советского Союза или Югославии, будут обречены на рас­пад. Но есть и внутренне расколотые страны — относительно од­нородные в культурном отношении, но в которых нет согласия по вопросу о том, к какой именно цивилизации они принадлежат. Их правительства, как правило, хотят «вскочить на подножку поез­да» и примкнуть к Западу, но история, культура и традиции этих стран ничего общего с Западом не имеют.

Самый яркий и типичный пример расколотой изнутри страны — Турция. Турецкое руководство конца XX в. сохраняет верность тра­диции Ататюрка и причисляет свою страну к современным, секу­ляризованным нациям-государствам западного типа. Оно сделало Турцию союзником Запада по НАТО, и во время войны в Персидс­ком заливе оно добивается принятия страны в Европейское сообще­ство. В то же самое время отдельные элементы турецкого общества поддерживают возрождение исламских традиций и утверждают, что в своей основе Турция — это ближневосточное мусульманское государство. Мало того, тогда как политическая элита Турции счи­тает свою страну западным обществом, политическая элита Запада этого не признает. Турцию не принимают в ЕС, и подлинная причи­на этого, по словам президента Озала, «в том, что мы — мусульмане, а они — христиане, но они это не говорят открыто». Куда податься Турции, которая отвергла Мекку и сама отвергнута Брюсселем? Не исключено, что ответ гласит: «Ташкент». Крах СССР открывает перед Турцией уникальную возможность стать лидером возрож­дающейся тюркской цивилизации, охватывающей семь стран на пространстве от берегов Греции до Китая. Поощряемая Западом, Турция прилагает все усилия, чтобы выстроить для себя эту новую идентичность.

В сходном положении оказалась в последнее десятилетие и Мек­сика. Если Турция отказалась от своего исторического противо­стояния Европе и попыталась присоединиться к ней, то Мексика, которая ранее идентифицировала себя через противостояние Со­единенным Штатам, теперь старается подражать этой стране и стремится войти в североамериканскую зону свободной торговли (НАФТА). Мексиканские политики заняты решением грандиоз­ной задачи — заново сформулировать идентичность Мексики — и с этой целью проводят фундаментальные экономические рефор­мы, которые со временем должны повлечь за собой и коренные по­литические преобразования. В 1991 году первый советник прези­дента Карлоса Салинаса подробно описывал мне преобразования, осуществляемые правительством Салинаса. Когда он закончил, я сказал: «Ваши слова произвели на меня сильное впечатление. Похоже, что в принципе вы хотели бы превратить Мексику из ла­тиноамериканской в североамериканскую страну». Он с удивле­нием взглянул на меня и воскликнул: «Совершенно верно! Именно это мы и пытаемся сделать, но, разумеется, об этом никто не гово­рит в открытую!» Это замечание показывает, что в Мексике, как и в Турции, новому определению национальной идентичности про­тивятся влиятельные общественные силы. В Турции политиче­ские деятели европейской ориентации вынуждены делать жесты в сторону ислама (Озал совершает хадж в Мекку). Точно так же и лИдеры Мексики, ориентированные на Северную Америку, вынуж-дены делать жесты в сторону тех, кто считает Мексику латино­американской страной (иберо-американская встреча в верхах, ор­ганизованная Салинасом в Гвадалахаре).

Исторически внутренний раскол глубже всего затронул Тур­цию. Для Соединенных Штатов ближайшая расколотая изнутри страна — Мексика. В глобальном же масштабе самой значитель­ной расколотой страной остается Россия. Вопрос о том, является ли Россия частью Запада или она возглавляет свою особую, право­славно-славянскую цивилизацию, на протяжении российской ис­тории ставился неоднократно. После победы коммунистов пробле­ма еще больше запуталась: взяв на вооружение западную идеоло­гию, коммунисты приспособили ее к российским условиям и затем от имени этой идеологии бросили вызов Западу. Коммунистиче­ское господство сняло с повестки дня исторический спор между за­падниками и славянофилами. Но после дискредитации коммуниз­ма русский народ вновь столкнулся с этой проблемой.

Президент Ельцин заимствует западные принципы и цели, ста­раясь превратить Россию в «нормальную» страну западного мира. Однако и правящая элита, и широкие массы российского общества расходятся во мнениях по этому пункту. Один из умеренных про­тивников вестернизации России С. Станкевич считает, что Россия должна отказаться от курса на «атлантизм», который сделает ее европейской страной, частью мировой экономической системы и восьмым номером в нынешней Семерке развитых стран, что она не должна делать ставку на Германию и США — ведущие страны Атлантического союза. Отвергая и чисто «евразийскую» полити­ку, Станкевич тем не менее полагает, что России следует уделять первостепенное внимание защите русских, проживающих за гра­ницей. Он подчеркивает тюркские и мусульманские связи России и настаивает «на более приемлемом перераспределении россий­ских ресурсов, пересмотре приоритетов, связей и интересов в пользу Азии — в сторону Востока». Люди такого толка критикуют Ельци­на за подчинение интересов России Западу, за снижение ее обо­ронной мощи, за отказ от поддержки традиционных союзников — например, Сербии, и за избранный им путь проведения экономи­ческих и политических реформ, причиняющий народу неисчисли­мые страдания. Проявлением этой тенденции является и возрож­дение интереса к идеям П. Савицкого, который еще в 20-е годы писал, что Россия является «уникальной евразийской цивилиза­цией». Есть и более резкие голоса, иногда откровенно националис­тические, антизападные и антисемитские. Они призывают возро­дить военную мощь России и установить более тесные связи с Кита­ем и мусульманскими странами. Народ России расколот не меньше, чем политическая элита. Опрос общественного мнения в европей-

части страны весной 1992 года показал, что 40% населения положительно настроено по отношению к Западу, а 36% — отрица­тельно. В начале 90-х годов, как и на протяжении почти всей своей истории, Россия остается внутренне расколотой страной.

Чтобы расколотая изнутри страна смогла заново обрести свою культурную идентичность, должны быть соблюдены три условия. Во-первых, необходимо, чтобы политическая и экономическая эли-га этой страны в целом поддерживала и приветствовала такой шаг. Во-вторых, ее народ должен быть согласен, пусть неохотно, на при­нятие новой идентичности. В-третьих, господствующие группы той цивилизации, в которую расколотая страна пытается влиться, дол­жны быть готовы принять «новообращенного». В случае Мексики соблюдены все три условия. В случае Турции — первые два. И со­всем не ясно, как же обстоит дело с Россией, желающей присоеди­ниться к Западу. Конфликт между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом был конфликтом идеологий, которые, не­взирая на все различия, хотя бы внешне ставили одни и те же ос­новные цели: свободу, равенство и процветание. Но Россия тради­ционалистская, авторитарная, националистическая будет стре­миться к совершенно иным целям. Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это бу­дет немыслимо с русским традиционалистом. И если русские, пе­рестав быть марксистами, не примут либеральную демократию и начнут вести себя как россияне, а не как западные люди, отноше­ния между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и враждебными.