Наваждение
Конечно, на самом деле все началось иначе, но понять, что это чувство родилось, мне помогла одна странная вещь. Не спрашивайте. Я не знаю, что это было – фантазии ли моего больного рассудка, может это была явь, а может и видение. Это была холодная осень, я собирался спать и, когда объятия сна сжали меня, мне привиделось это. Оно было настолько реально и настояще, что даже сейчас по коже бегут мурашки. Я встал с кровати. Белый ворс ковра под моими ногами рассыпался в пыль. Ступни почувствовали нестерпимую боль. Я поднял глаза на комнату. Она будто была вырезана в глыбе льда. Снегом были припорошены все предметы, также ледяные, рассыпались, стоило лишь легко к ним прикоснуться. Я одел свой самый теплый вязаный свитер, одел брюки, ботинки, куртку. В квартире не было никого, в любой другой раз я бы был удивлен, но сейчас воспринял это как данность.
В тот момент меня охватил леденящий душу ужас. Это был наш с Олей мир. Он был покрыт снегом и льдом, весь промерзший насквозь. Именно тот, фундамент которого был так удачно заложен. В моей голове все тут же сложилось в систему, и я четко определил свою цель – найти свою девушку. Спотыкаясь и скользя по обледеневшим ступеням, я спустился по лестнице во двор… Там, побелевшие, все вине, деревья таинственными великанами стояли и глядели на меня. Все – машины, дома, асфальт, газоны, кусты, ограды…было покрыто льдом и снегом, казалось, что даже воздух кристаллизуется. Почему-то я не почувствовал холода, побрел по улицам, потом перешел на ходьбу, затем – на бег. Нет, я не проделал путь до Олиного дома, я лишь был перенесен неведомыми силами к нему, сам того не заметя, я оказался рядом. Вошел. Бегом поднялся на четырнадцатый этаж. Совсем не запыхался. Шестьдесят четвертая квартира. Дверь была распахнута настежь. Я прошел по коридору с аркой в Олину комнату. Все тот же беспощадный холодный лед и легкая дымка, стелящаяся по полу. По середине комнаты – разбитый шар-шарманка со снегом внутри. Замерзшие лица его обитателей не выражали ни эмоции. «Оля!» - позвал я в отчаянии. «Оля..» - ответом мне была звенящая тишина, гулко отдающаяся от стен моей ледяной тюрьмы. Теперь это место станет для меня тюрьмой, ведь без Оли нет пути назад. Я вышел из этого проклятого дома и через вереницу замерзших и навеки опустевших улиц побрел куда глаза глядят.
После какого-то времени я вдруг увидел знакомые места. Это была Бауманская, Ладожская улица, если буду точным. Тут в ее конце я увидел, то самое, чему в этом царстве льда не было отведено места. Это был тухнущий, еле заметный огонь, но все же огонь… Кто-то его развел здесь. Я стремглав бросился к нему, в надежде, что это Оля. Но я ошибся. Рядом с огоньком, почти тлеющими углями, лежала она. Губы были сними, кожа почти идеально белой. Она почти умерла, холод сковал ее хрупкое тельце. «Что ты здесь делаешь?» - спросил я с добротой и все же с некоторым отстранением. Ее не должно быть в моем мире. Еле размыкая губы, она ответила: «Жду тебя…». И замокла, сглотнув. Ее нужно было спасать, силой своей мысли я сделал костер сильнее, ярче, теплей, пододвинул ее ближе, отдал всю теплую одежду ей, а сам остался в футболке, обезумевая от мороза, но с сознанием тог, что ее нужно спасти. Спустя какое-то время, здесь определить нельзя, было какая же эта часть суток, она очнулась и вскоре совсем пришла в себя. Я отогрел ее чаем из топленого снега. Благо рядом был магазин – позаимствовать кружки и заварку можно было оттуда. Мы плотно прижавшись сидели у костра, пытаясь не растерять тепло. А потом я сказал: «Знаешь, я всегда хотел выбраться на крышу какого-нибудь здания, сейчас у нас есть прекрасная возможность!». Она была согласна, и я потащил ее наверх, на самый чердак. На двери висе замок, но лишь я коснулся его, как он рассыпался и превратился в горку снега на пороге. Мы вышли на самую крышу и стояли, любуясь сюрреалистическими просторами мертвой Москвы. Потом долго-долго говорили о чем-то. Час, а может два, или три… тут, стоя у края крыши, я заметил, как от нее оторвалась сосулька, полетела вниз и со звуком тысячи бьющихся зеркал, разлетелась на мелкие кусочки внизу… если бы я видел, как может видеть дерево, я бы понял в чем дело. Тем не менее, я не понял, но догадался, а скорее – почувствовал. Она подошла ко мне близко-близко и робко спросила: «Что это было? Что это значит?..» Я взглянул вдаль и ответил серьезно: «Весна начинается…»
В этот момент сон мой обрывается и, проснувшись, я удивлен тому, что только что мне пришлось пережить. Пока я еще не мог понять, что бы это должно значить, но листья на дереве почувствовали, как сходит корка синего льда, а затем потихоньку и снега. А позже, я понял, что был свидетелем рождения чего-то нового, прежде не изведанного, пугающего, но все же великолепного и прекрасного. Мои веки медленно смыкались, и сон отнес меня на крыльях в свое неведомое цветное царство…