Глава третья Гром сверху 12 страница

Но Огородникова эта ее проблема, оказывается, совершенно не интересовала. Он грубым, издевательским тоном предложил ей открыть под его личной «крышей» бордель и самой там же поработать. У нее это должно здорово получиться, опыт по этой части уже имеется… Полковник, сволочь, захохотал и предложил повторить тот вариант — втроем! Но на этот раз пригласить не Ваню с его «убийственным орудием», а Турецкого, он, как говорят, большой любитель по этой части. После чего Огородников, даже не попрощавшись, отключился.

Ну как было обо всем этом рассказать Саше? Как вообще в глаза ему смотреть, когда в них одно восхищение и никакой похоти? Нет, ну насчет последнего, конечно, перебор, было же отчетливо видно, о чем он думает, глядя на нее. И она бы не возражала, веря в то, что эта их связь не принесет ей ни боли, ни отчаяния, ни стыда от содеянного.

Поэтому, когда он вернулся вечером с кухни, где они курили с генералом Грязновым, то первым делом схватил ее за руку, хитро сощурился и под большим якобы секретом прошептал ей в ухо:

— Давай удерем? Туда! — Он махнул рукой в коридор, где были — она видела — еще комнаты. — Я больше не могу терпеть.

— И я тоже. — Она радостно закивала. — А Слава не обидится, что мы так?

— А ты кричать от страсти не будешь?

— Я подушку закушу зубами, — сияя глазами, заявила она, поднимаясь.

— Тогда не будет…

Никакая подушка ей не понадобилась. Саша поймал губами ее губы и уже не отпускал. А она с самого начала как обхватила его и требовательными руками и сильными ногами, так тоже не отпустила до самого утра. И никакого разнообразия им не потребовалось, все совершалось как между первородными Адамом и Евой, если верить юному греховоднику Пушкину, у которого «увенчанный супруг жену ласкал с утра до темной ночи», а эти — всего-то с ночи до утра, вот и вся разница.

Так и не сомкнув глаз, они тихо поднялись еще в темноте — только начинался шестой час утра.

Поскольку сумка была не разобрана, то и на сборы ушло не более пяти минут, тем более что Саша предупредил ее:

— Там помоешься, все удобства.

Ева собрала и сунула в сумку свои простыни, предусмотрительно захваченные из дому. Они по-воровски, на цыпочках, пробрались в переднюю и покинули квартиру, почти без шума защелкнув за собой дверь.

Дорога до кольцевой автострады, а затем по ней до старой Варшавки и, наконец, до Северного Бутова заняла не более получаса.

Здесь еще тоже РїРѕ-зимнему царил всеобщий СЃРѕРЅ. Редкие РѕРіРЅРё вспыхивали РІ окнах РґРѕРјРѕРІ. Снег хрустел РїРѕРґ ногами. Дышалось легко, Рё РѕС‚ свежего РІРѕР·РґСѓС…Р° РёС… слегка пошатывало. Впрочем, могли быть Рё РґСЂСѓРіРёРµ причины, РІСЃРµ-таки физически напряженная, бессонная ночь.

Но едва они вошли в квартиру и Ева осмотрелась, как она тут же безапелляционно заявила, что на работу ему еще рано, спать ложиться, к сожалению, поздно, а вот отметить свое прибытие сюда — в самый раз. И вопросительно уставилась на Сашу. Тот посмотрел на нее, улыбнулся и крепко обнял, прижав к себе:

— Что ж, я не против.

— Скажите на милость! — воскликнула она. — Он не возражает! Нахал! Зачем же я так долго старалась?

— Ты молодец, — медленно опуская ее на по-прежнему разобранный диван, сказал он. — Только не забывай, ты старалась не одна. Но кричать и здесь не надо, а то теперь могут услышать соседи, я тебе глубоко сочувствую…

Ева снова выкладывалась полностью, без остатка, но в мыслях у нее появилось что-то тревожное. Какое-то недовольство собой, что ли. Что-то она делала не так. Но что?

И в момент очередной передышки наконец поняла. Она не все рассказала ему, вот в чем дело. Нет, про то, что с ней вытворяли полковник вместе с отставным майором, она и под пыткой говорить бы не стала. Другое мучило. Она не сможет долго скрывать имя звонившего. И если промолчать об этом, то будет похоже на предательство. А Еве очень не хотелось, после всего случившегося в эту ночь, доставлять Саше неприятности.

Она только намекнула на это обстоятельство, как он вмиг насторожился, задал один неопасный, наводящий вопрос, другой, и Ева увидела вдруг, что стоит перед дилеммой — либо рассказать ему всю правду, либо немедленно одеться, забрать сумку и покинуть эту квартиру, чтобы больше никогда уже не встречаться с людьми, предоставившими ей очень даже неплохое убежище и массу иных, куда более важных, услуг.

 

Оказывается, она, уходя из дому, не забыла кинуть в ту же сумку бутылку неплохого коньяку, банку кофе и пачку соленого печенья. Поэтому легкий завтрак был готов через несколько минут — пока закипала вода и откупоривалась бутылка. Одну рюмку — исключительно с устатку, а также для более откровенного разговора — Турецкий мог себе позволить. Впереди минимум два часа свободного времени.

Итак, о чем же шла речь? Он уставился на нее чуть насмешливым взглядом, в котором между тем не содержалось укоризны: вот, мол, обманула! Ничего такого, один интерес. И Ева рассказала все. Ну почти все — опять-таки за исключением своих интимных связей с Огородниковым и Ваней с такой дурацкой, но очень подходящей ему по смыслу фамилией, кажется, Жеребцов. Где-то слышала, но точно не помнит. Но он именно такой — дикий, неотесанный и наглый.

Рассказала Рё Рѕ предложении РћРіРѕСЂРѕРґРЅРёРєРѕРІР°, чем ей заняться. РќРѕ РІРѕС‚ Рѕ приглашении Турецкого поучаствовать РІ совместном представлении, РЅРµ сказала. Упомянула только, что среди приглашенных РІ предполагаемый бордель вполне, РїРѕ мысли полковника, может быть Рё Турецкий, как большой любитель грязных женщин. Это РѕРЅР° так перевела для себя грубость РћРіРѕСЂРѕРґРЅРёРєРѕРІР°.

Саша слушал, прихлебывая крепкий кофе, покачивал головой. Информация меняла дело, причем основательно. Жаль, что этого момента они не успели вчера обсудить со Славкой. Уж полковника-то милиции Огородникова Грязнов наверняка знал. Интересна была бы его реакция. Ну что ж, раз пока нет — значит, нет. Не будить же его, и так наслушался, поди, приглушенных вздохов, как они ни старались вести себя потише…

— Так что мне теперь делать, — потерянно спросила полуобнаженная женщина, словно забывшая о своем внешнем виде.

— Во-первых, как наверняка посоветовал бы Славка, не брать в голову. Во-вторых, делать все так, как мы договорились…

— Когда? — удивилась она.

И Турецкий вспомнил, что разговор-то у них был вдвоем со Славкой, а передать его Еве он просто не успел — сильно занят был. И теперь он посвятил ее в Славкино предложение насчет проведения поминок в каком-нибудь кафе или недорогом ресторанчике — с минимумом необходимых закусок и питья. Пусть знают, что вдове шиковать не на что, а то уже губы, поди, раскатали!

Ева возразила, что по требованию Огородникова она должна собрать только тех, на кого он ей укажет. И обязательно у себя дома, где и намечается, видимо, тот «базар».

— Перебьется, — небрежно отмахнулся Турецкий. — Скажешь ему, что хозяйка положения в данном случае ты. Что тебе уже звонило множество знакомых, что все собираются прийти, чтобы помянуть безвременно ушедшего, что, наконец, тебе нет дела до каких-то его собственных махинаций. Надо — пусть приезжают в ресторан. Какой, я тебе назову позже, но сегодня же, а до той поры не звони полковнику, пусть помучается… Далее, за твоей квартирой мы устанавливаем наблюдение с фиксацией каждого приходящего. А там посмотрим. Думаю, что то же самое мы сумеем сделать и в отношении Огородникова с Жеребцовым, причем последнего еще предстоит найти. Зря ты не назвала его фамилию раньше, мы бы не потеряли столько времени, — с укором заметил он.

Ева потупилась. Разве могла РѕРЅР° сказать ему РѕР± этом раньше? Да кто знает, как Р±С‹ сложилось РІСЃРµ дальнейшее? И СѓР¶, РІРѕ РІСЃСЏРєРѕРј случае, такой помощи Рё такой восхитительной ночи ей РІСЂСЏРґ ли стоило Р±С‹ тогда ожидать вообще. РќРѕ как это объяснить? Р’РѕС‚ Рё промолчала, принимая РІРёРЅСѓ.

— Значит, все же ресторан? — уточнила она. — Но ведь это дороже, чем дома.

Нет, хозяйственность проснулась в ней, не жадность, а нежелание тратить лишние деньги.

— Дороже, скажу тебе, ненамного, если не то же самое, и ты не станешь выпендриваться с разносолами. А главное — в ресторане мы сможем организовать и наблюдение, и охрану — без опасности быть засеченными раньше времени. В квартире это сделать сложнее… хотя… Если попросить кое-кого об одолжении. Нет, все равно, чужие будут заметны даже среди разнородных гостей. Да у тебя и не так много места для приема гостей.

— Ну почему? На поминках после кладбища собралось человек шестьдесят — во всех комнатах столы поставили, а я этими делами вообще не интересовалась, не до того было, сам понимаешь. Огородников же и организовал. Но он посидел немного и исчез, даже не попрощался.

— А Жеребцов этот был?

— Ты что, уже ревнуешь? — с непонятной радостью вскинулась она. — Был. И даже уходить домой не хотел, его Валерка выпроводил.

— Боже мой! Еще один?

— Да брось ты! Это охранник Игоря. А Игорь — «облепиховый» директор. Мы так зовем его, потому что его салон называется «Облепиха». Все очень просто. Не ревнуй, не надо, я ведь до сих пор еще не могу прийти в себя.

— Не врешь? — улыбнулся Турецкий. — А мне только что показалось…

— Но так это же ты! Есть разница?

— Между кем и кем?

— Слушай, — рассердилась она, — ты меня совсем запутал! Давай так, допивай свой кофе — и пошли на диван. Или уматывай на работу… Саша, — продолжила жалобно, — а мне выходить отсюда нельзя? И звонить тоже?

— Как говорят моряки-подводники, полное радиомолчание! До моего приезда. Ключ я тебе тоже не оставлю. Но для связи только со мной дам мобильник. Если кому позвонишь, я тут же узнаю, приеду и голову оторву. Либо выгоню — вот как есть — на улицу и откажу в гостеприимстве, поняла?

— Поняла, — вздохнула она и потерла ладонями виски.

— Лежи весь день, можешь ванну принять, смотри телевизор и мечтай!

— О чем, господи? — вздохнула она.

— О том, чтобы эта твоя история поскорее закончилась.

— Это понятно. Ну пойдем, а то тебе действительно скоро уезжать.

И в квартире еще на какое-то время воцарилась чуткая тишина, нарушаемая лишь глубокими вздохами. И за оставшийся час с небольшим лишь одна волнующая фраза была произнесена более-менее разборчиво — как вырвавшийся полустон:

— Ах какой ты все-таки!..

Глава шестая Операция «Поминки»

Они согласились с ее условиями ввиду ее неуступчивости.

Правда, разговору Евы с полковником Огородниковым предшествовала серьезная и быстрая подготовка. И она не обошлась, конечно, без непосредственного участия Грязнова. Вячеслав Иванович сказал ей, что лично займется устройством предстоящих поминок, чтобы в их процессе не произошло нелепых неожиданностей.

Генерал приехал РІ небольшой, РЅРѕ очень уютный ресторан «Днестровские плавни», имевший несколько залов для посетителей. РҐРѕР·СЏРёРЅРѕРј этого заведения был известный ему Р­РјРёРЅ Ротару, выходец РёР· Молдавии, РёР· Калараша, славившегося РІ прежние времена замечательной СЂРѕР·РѕРІРѕР№, земляничного РІРєСѓСЃР° «Лидией» — РЅРµ красной, нет, Р° именно СЂРѕР·РѕРІРѕР№, РёР· уникального винограда, росшего РЅР° горных склонах РІРѕРєСЂСѓРі этого славного РіРѕСЂРѕРґРєР°.

Этот Ротару РіРѕРґ СЃ небольшим назад РїСЂРѕС…РѕРґРёР» РїРѕ РѕРґРЅРѕРјСѓ уголовному делу, РІ котором были замешаны его земляки, РЅРѕ — свидетелем. Рђ РјРѕРі Р±С‹ вполне оказаться Рё среди обвиняемых. Р­РјРёРЅ имел предварительную беседу СЃ генералом, после чего выразил острое желание сотрудничать СЃРѕ следствием, Рё должен, РїРѕ идее, век быть благодарным Р·Р° то, что избежал наказания. Р’РѕС‚ ему Грязнов Рё РѕР±СЉСЏСЃРЅРёР» — РІ пределах разумного, естественно, — какая Сѓ него РІ этом ресторане нужда. Ротару СѓСЏСЃРЅРёР» для себя РІСЃРµ Рё РІ конце рабочего РґРЅСЏ, то есть фактически уже РїРѕРґ утро, РєРѕРіРґР° служащие разошлись РїРѕ домам, РїСЂРёРЅСЏР» Сѓ себя РґРІРѕРёС… сотрудников частного охранного предприятия «Глория», которым СЂСѓРєРѕРІРѕРґРёР» племянник Грязнова — Денис. Эти сотрудники — Агеев Рё Щербак — быстро установили РІ самом большом зале необходимую технику, Р° после Ротару предложил РёРј поработать РЅР° ожидаемом мероприятии РІ качестве охранников. Мужики РѕРЅРё РѕР±Р° были некрупные, внимания Рє себе РѕСЃРѕР±РѕРіРѕ РЅРµ привлекали, РЅРѕ Р·Р° РїРѕСЂСЏРґРѕРє могли отвечать РЅР° РІСЃРµ сто процентов. РҐРѕР·СЏРёРЅ внес РёС… фамилии РІ СЃРїРёСЃРѕРє СЃРІРѕРёС… сотрудников охраны. И потом, РЅСѓ как было отказать генералу, который РїРѕРїСЂРѕСЃРёР» Рѕ таком небольшом одолжении? Секретном, разумеется, тем более что РѕРЅРѕ РІ СЃРІРѕСЋ очередь должно было быть оплачено устроителями траурного, РІ общем, мероприятия.

Сам же Вячеслав Иванович и оформил заказ, посоветовавшись с Эмином, — так чтоб вышло и красиво, и не очень дорого. Гостей ведь ожидалось, считай, до сотни.

Выполняя указание Турецкого и Грязнова, Ева Абрамовна всю пятницу провисела на телефоне, обзванивая и приглашая гостей. А днем в субботу на машине «Жигули» шестой модели с молодым, розовощеким водителем она съездила к себе домой, переоделась во все темное, как и подобало вдове, внимательно осмотрела квартиру, с сомнением покачивая головой, потрогала кое-какие предметы, оказавшиеся не на своих привычных местах, затем снова села в машину и исчезла в неизвестном направлении. Если бы ее кто-то хотел догнать или просто вычислить адрес, по которому она умчалась, сделать это было бы невозможно — водитель оказался мастером своего дела.

Вечером РѕРЅР° стояла Сѓ РІС…РѕРґР° РІ банкетный зал, СЃРєСЂРѕРјРЅРѕ потупив глаза, СЂСЏРґРѕРј СЃ выставленной РЅР° столике большой фотографией РїРѕРєРѕР№РЅРѕРіРѕ СЃСѓРїСЂСѓРіР°, перетянутой РїРѕ углу СЃРЅРёР·Сѓ черной ленточкой, Рё принимала соболезнования прибывающих РЅР° поминальный вечер гостей. Неподалеку РѕС‚ нее суетился обыкновенный, как РІСЃРµ фотографы, невысокий лысый парень СЃ траурной РїРѕРІСЏР·РєРѕР№ РЅР° рукаве. РќР° РіСЂСѓРґРё его болтался обведенный черной рамкой бейджик СЃ фамилией, именем Рё отчеством его обладателя, названием фирмы В«Ритуал» Рё РґРІСѓРјСЏ телефонными номерами. Р’ его руках была фотокамера, Рё блиц вспыхивал, казалось, без остановки.

В дверях ресторана стояли двое среднего возраста мужчин в форме охранников, интересовались у приходящих посетителей, к кому они, и тех, кто явился на поминки, вежливо направляли в банкетный зал. Остальные шли в другие залы ресторана. Мягкость, предупредительность и быстрота — таковы были основные принципы для всех служащих «Днестровских плавней».

Один из гостей, горбоносый и черноголовый, как грач, спросил с явным кавказским акцентом у проходящего мимо официанта, давно ли здесь служат эти охранники, что стоят у входа? Официант поинтересовался: «Которые?» Тот показал. «Эти старички? По-моему со дня открытия», — приветливо улыбнулся официант и, извинившись, убежал дальше по своим делам.

Другой гость внимательно прочитал, что написано РЅР° бейдже Сѓ молодого фотографа, Рё, отойдя РІ сторону, РїРѕР·РІРѕРЅРёР» РІ фирму В«Ритуал». РќР° месте там оказался дежурный. РћРЅ ответил, что фотограф Сергей РњРёСЂРѕРЅРѕРІРёС‡ Мордючков работает РІ фирме, РЅРѕ РІ данный момент его нет, РѕРЅ РЅР° выезде.

Ева Абрамовна внимательно наблюдала за приходящими, многих из которых она почти не знала. Но вот ни Огородникова, ни Жеребцова среди гостей не оказалось. То ли они испугались чего, ведь Ева два дня была недосягаема — ни дома, ни по телефону, — то ли просто опаздывали, считая, что без них, как говорится, не начнут.

Ева «узнала» — это ей шепнул «случайно» оказавшийся рядом Мордючков, — доктора Баранова. Его скорбный, удрученный вид вполне приличествовал на фоне отличного костюма от Версаче. Он тоже подошел ко вдове и аккуратно и нежно пожал ей руку, но глаза его при этом удивленно блеснули. Не ожидал, видимо. А Ева мягким, волнующим голосом поблагодарила его за память — ибо ему она, кажется, позвонить как раз и забыла.

— Я вас сразу узнала, Вячеслав Сергеевич, Давид много хорошего говорил о вас, жаль, что не довелось познакомиться раньше… Проходите и чувствуйте себя как дома. Просто народу столько, что никакой квартиры не хватит. — И улыбнулась печально.

Баранов отошел, но глаз со вдовы больше не сводил, и это запечатлел «для истории» находчивый Сережа.

Вообще, «молодое дарование» зря здесь времени не терял. По роду службы, а также обладая профессиональной памятью, он уже успел не только мысленно «сфотографировать», но и запечатлеть на пленке несколько знакомых и полузнакомых ему лиц, проходивших в разное время по милицейским сводкам. А что, приятная здесь компания собиралась!..

Наконец всех пригласили к столу — и началась собственно церемония.

Сережа, скорее формально, что было заметно по тому, с какой неохотой он «работал», отщелкал общий вид застолья с нескольких позиций, затем сделал несколько групповых снимков, снял нескольких человек, произносящих краткие траурные речи, больше напоминавшие неумелые тосты, а затем устроился за отдельным столиком в уголке и стал… жрать. Запивая каждый кусок пищи глотком водки — ну типичный трудяга с кладбища. И скоро все перестали обращать внимание на редкие вспышки блица. А под конец он вообще тихо исчез, как растворился в пространстве. Да и народ уже был в ином градусе.