Слова размножаются из гнезда

Что мы можем использовать, для того чтобы проникнуть вглубь праязыка? -- Все науки, которые требуются в комплексном исследовании (филология, история, археология, этнография, антропология, рисунки – письма на скалах и .т.д.). В то же время, чем глубже мы проникаем в корень языка, тем больше в этом деле увеличивается ценность мифа древнего мира, потому что он – живой сборник историй человеческого мира, который не писан или не дошел до наших дней, хотя был написан. Что испытывал человек, думал и обобщал со дня своего рождения – все это мы можем в той или иной форме найти в мифе. Как отмечает И.М.Дьяконов, в мифе выражается мировоззрение эпохи. По этому поводу человек праязка испытывал трудности. Из-за нехватки языковых средств для общих понятий, он выражал общее через конкретное (через одно слово обозначал разные понятия) (19:9). Как сказал Э.Б.Кондильяк, все самые абстрактные термины произошли от первых названий понятий, познаваемых через чувства (94:240). Разные сложные слова восходят к одному простому корню и составляют характерный семантический ряд и гнездо слов сегодняшних словарей. В то же время, как отмечает И.М.Дьяконов (19:10), древнейшие корневые слова являются однокоренными со словами старого мира (шумер) – III тыс. до. н.э. Приблизительно, эта эпоха совпадает с тюрко-монгольской эпохой общности урало-алтайских языков таблицы Ж.Г.Киекбаева (63:24). Близость этого положения к истине четко прослеживается в работе С.Ш.Чагдурова, в виде шумеро-тюрко-монгольского единства. И другие ученые пишут, что шумеры не относятся ни к семитам, ни эламитам, а также не являются индоевропейцами, но природа их языка очень близка к языкам угро-финских, тюркских, японских народов (85:15). По крайней мере, трудно опровергать его родство к нашему языку. Для примера возьмем образцы шумерского языка из работы И.М.Дьяконова (19:9-13): для обозначения слова “асырға” (открывать) шумеры говорили ик-кид, в прямом смысле ишекте эт “толкай дверь”. Эти два слова употребляются в современном башкирском языке: ик/ек (дверь-щель), слово ик/кид составляет часть современных слов “тиш-ек” (дыра), иш-ек (дверь), и еще кид/кит (уходи). Сейчас увидим образование абстрактного понятия: тот же ик-кид в шумере дает понятие “открой дорогу с одного моря до другого”, в башкирском языке слово не теряет этого значения: ик – “ыҡ”, “эй-ек” (вода, река), кид – “кит” (уходи), то есть иди по речке до моря, куда он впадает. Понятие “яғымлы” (ласковый) шумеры передают через два слова ми-дуғ, в прямом смысле слово обозначает “разговор по-женски”. Шумерское слово ми в современном башкирском языке “мимылдаҡ” (говорят, что слишком ласковая женщина “сюсюкает”), а дуг – и сейчас “түк” (выливай). Значит, ми-дуг есть “сюсюкать-выливать ласковые слова”. Шумеры “убивать” писали как саг-гишраһ, современные ученые переводят его как “ударять дубиной на голову”, “срубить мечом”. Эти три слова в башкирском языке и сейчас употребляются в своем значении: “саг/саҡ (һуҡ, сәнс – ударять, колоть), гиш/киҫ (режь), ораҡ - ор (ударить). Из первых двух, наверно, получился семантический ряд сағыш – һуғыш – һағыш, а из третьего – ораһ – орас – орош (тот же драться, воевать). “Приданое невесты в шумерских глиняных книгах писали слогами ниг-ми-ус-са. Ниг понимается учеными как әй (әйбер) – вещь, в то же время предполагается, что оно обозначало либо кашу в горшке, либо горшок-печку с круглым горлышком. Оказывается, есть и другие значения этого клинописного слога: нинда (нан/икмәк -- “хлеб”) и гар (һалыу, керетеү -- “ложить, класть”). Как видим, эти понимаются как современные: нинда – нан (хлеб), гар – кер (заходи). Современное слово “ниғмәт” (аш-һыу -- еда), которое считается заимствованным из фарсы, не восходит ли к шумерскому слову ниг-ми (“әйбер-мәте” – каша в глиняном горшке)? Шумерское слово нигмиусса (“бирнә” -- приданое) можно понять как “ниг(еҙ) мейесе” (печка-очаг для нового дома молодых). В то же время его можно понять как “таш мейес” (каменная печь). Потому что шумеры слово таш писали вкратце как на, а полностью он, кажется, должен быть “накәр” (“ныҡ ер” – крепкая земля) (81:52).

Если это правда, то можно сказать, что ниг и на – это сокращения от слова накәр. Полностью понимается одно: шумеры за девушкой отправляли көршәк-мейес (тәндер) -- горшок-печку (тендер) или горшок с кашей. У тюркских народов (Ср. Азия) эти горшки-печки широко используются и сейчас, а у башкир есть обычай “нигеҙ бутҡаһы” ашатыу (кормить кашей строителей, заложивших фундамент нового дома) и торжественно строить печку в новом доме – это выполняют родители. Башкиры также дают “ҡул күстәнәсе” (подарок от руки), “ҡул хәйере” (милостыня от руки), в шумере это называется “ниг-шу” (“вещь-рука”). В варианте “с”, это шу, наверно, будет су - усу – усы (ладонь). Получается современное выражение “ус әйбере” (вещь ладони). Понятие “действовать как цари, власть царя” в шумерском языке передается как “судьба большого человека” (хозяина), и это понятие в глиняной книге натиснено в виде нам-лугала, а понятие “судьбы” дается знаком “ҡош-ҡарлуғас” - “птица-ласточка”. Это письмо по-моему должно читаться с перестановкой дефиса как намлуг-ала, что понимается в значении “человек удостоенный выдающимся именем -- “получивший намлыҡ”. Вот почему понятие “судьба” пишется знаком “птица-ласточка”: вестника новой информации, как и современные башкиры, называли “первой ласточкой” – беренсе ҡарлуғас.

Как видим, в те времена отдельное слово не могло обозначать абстрактное понятие, в то же время оно сохранило в себе многозначность, объединив в себе понятия связанные то с логическими, то с эмоциональными ассоциациями. Конечно, “сознание раннего неолита (медно-каменного века), – пишет шумеролог В.И.Афанасьева, - по эмоциональному и мыслительному понятиям мира далеко ушло вперед. Но передавать словом абстрактные обобщения давались ему по-прежнему трудно: сравнивать явления на основе метафоры, то есть две или несколько явлений привести к одному общему типическому показателю и условное спаривание (например, Солнце – Һомай-ҡош, потому что и оно, и птица над нашей головой, на небе; Ер-Әсә -- Земля-Мать. – З.С.) были основными способами обобщения. Вот так рождались мифы, они были не только метафоричным толкованием явлений, но и эмоциональными переживаниями человека” (81:78). В образовании первых слов эмоциональные переживания играли большую роль. Мы уже привели научный взгляд о том, что сейчас родственный праязыку прамиф родился через эмоциональные переживания и метафоры. И в этом причина общего происхождения слов, кажущихся разными.

Таким образом, мы увидели, что в эпоху доабстрактных языков (образование мифов) в старых языках одно слово-корень обозначало десятки понятий и космогоническая модель произошла из двух понятий – женского и мужского начал, через эти два понятия семантические ряды размножаются в гнезде и в силу этого сфера однокоренных слов расширяется, лексический состав языка увеличивается, богатеет, осложняется и в итоге из ствола праязка разветвляются разные ветви языка. Это, если предположение Дьяконова правильное, относится к шумерской эпохе – 3000 годам до н.э. (19:10). Короче говоря, предки некоторых народов, которые сегодня не могут понимать друг друга без переводчика, 5-6 тыс. лет назад говорили на понятном друг другу общем языке. Этим общим языком был праязык. Изучающий древнюю историю должен это помнить.

Значит, если точкой отсчета эволюционной шкалы с времен праязыка до современности обозначить шумерскую эпоху (3000 г. до н.э.), то с этой нулевой точки протянется бесконечная эволюционная черта в противоположные две стороны – в пролшое и будущее. Конечно, если рассуждать теоретически, черта, которая направлена в прошлое, должна проходить через эпоху появления на земле живых существ (в среднем 3,1-3,4 млрд лет назад), потому что корень языка восходит к первым организмам, которые должны меняться информацией. А линия, направленная на будущее, также если мыслить теоретически, должна продолжаться через новый “глобальный язык” (если это возможно) – общий родной язык народов будущего. В то же время “глобальный язык” не должен вытеснять национальные языки, а наоборот, должен способствовать их процветанию и развитию. Вот почему знания праязыка на основе исторического материала языков и по неопровергаемым фактам можно назвать школой, воспитывающей настоящих интернационалистов. Человек, прошедший эту школу хорошо знает одно: ни один язык в мире не лучше или не хуже других языков – все они равны, потому что все они вместе – целый организм. Если это так, то почему родословную праязыка прослеживаешь через башкирский язык, а не какой-нибудь другой язык, спросит меня мой читатель. Значит ты его ставишь на первое место? Нет, уважаемый читатель, ответил бы я, изучая на основе материала любого языка, скоро или поздно честный исследователь пришел бы к такому же результату. Но невозможно знать все языки, поэтому остается использовать в качестве ключа только один язык. Например, восстанавливая родословную уральских языков, В.Штейниц ключевым берет хантыйский, Э.Итконен - финский, Е.А.Хелемский - самодийский языки (61:6). А автору этих строк “ключевым языком”, естественно, послужил его родной башкирский язык – архаический язык, который всей своей природой ему близок и знаком.

Одним словом, в отличие от традиционного языкознания, различающего языки по группам, праязык изучает родство, единство языков всего мира на основе исторической диалектики, целостности, он играет большую роль как объединияющий фактор, а не как разделяющий народы друг от друга фактор по международной политике.

Родословное Древо (Тирәк) народов мира (Древо Мира)условно можно разделить на два этапа: общий праязыческий этап дошумерской эпохи и постшумерский этап разветвления языков отдельным языковым семьям. Развитие лексического состава в дошумерскую эпоху шло в основном по количественному признаку – закрепление в языке в качестве слова познания предметов объективного мира, а в постшумерскую эпоху оно шло по качественному признаку – сравнение и рассмотрение развития абстрактных понятий в связи с предметами объективного мира. Пример этому мы видим из материала старых языков. Происхождение мифов (и религий) народов мира лежит на этапе развития праязыка, потому и имена батыров и богов эпоса совпадают с коренными словами праязыка (например, батыр-ата – патер-отец, матур-әсә -- матерь-мать). Старые письма старого мира в первую очередь использовались для записи имен этих батыров и богов, поэтому письменные источники являются фиксаторами какого-нибудь этапа мифов и языков народов мира. На самом деле имена этих батыров и богов, старые религиозные термины – не какая-нибудь сказка, а первые коренные слова человеческого мира. Они давали конкретные (зооморфные и антропоморфные) понятия первой космогонической концепции, которые рассматривают сознание человека как естественную часть космического мира и напрямую дополняют современную лексику. И поэтому, хотим ли этого, или нет, когда имеем дело с реконструкционным методом знаний праязыка, это первые коренные слова, с одной стороны, образуют гнездо терминов космогонической концепции первобыта, связанных с женским и мужским началами, с другой стороны, система имен богов и тотемов (живых существ, растений), дает ряд бытовых терминов (слов), используемых и в наши дни. Человеку, незнакомому с эпохой праязыка, даже лингвисту, родословные языки, произошедшие из одного праязыка, на превый взгляд покажутся непонятными, искусственными, но несмотря на это истина не перестает быть истиной.

Возникает еще один риторический вопрос: не ограничиваясь кругом традиционного языкознания, нужно ли проникунуть вглубь в эпоху праязыка первобытных людей? Зачем?

Да, это нужно для определения современного состояния и будущего языков мира. Прямая линия, проведенная через две точки, определяет третью. Но знания праязыка я рассмотрел бы как результат пробуждения человеческого мира перед глобальной катастрофой в эпоху термоядроэнергии и межпланетной коммуникации, пробуждение жизненного инстинкта, старание понять друг друга, искать причину, приводящую к пропасти. Потому что, в этом страшном мире историческое развитие факторов, определяющих народы мира, дошло до критического состояния, до самоуничтожения человечества, и сейчас человеческий мир ищет в себе тот антифактор, который смог бы уничтожить эту страшную мощь.

Что касается лингвистического плана, то, что это за определяющие факторы? Оставим на стороне социально-классовые факторы, в большинстве относящиеся к политической науке. Два узких и специальных направления, которые мы изучаем – понятные из знаний праязыка: антагонизм религий и антагонизм наций (национальная ограниченность, шовинизм). Они оба тесно связаны друг с другом – две стороны одной медали. Они ровесники, однокоренные - ростки конца эпохи праязыка. Потому что на основе взгляда первобытного человека о парности в мире (женское и мужское начала), выходит, что и космогоническая концепция, и система терминов, называющих ее, значит, миф и язык – они все были общими для всех людей (например, языческая эпоха). И разветвление из этого общего, материализуясь термином абстрактного мышления, присущим каждому региону, происходит как бы одновеменно в виде приобретения свойства специфики мифа. Чем больше проходит время, общее в праязыке забывается и разница увеличивается – превращается в антагонизмы между языками и религиями. Этому способствует реформы отдельных личностей (царь, маг) в области религии и языка, также те или иные коррективы вносят исторические катастрофы. Но два фактора – религиозный антагонизм и национальный антагонизм все еще продолжают развиваться также, и сегодня они являются сильными факторами, шокирующими человеческий мир. Каждый человек, осваивающий знания праязыка наряду с знаниями природы, хорошо понимает сущность и историческое развитие этих факторов; он перестает быть рабом одновременно и религиозной и национальной ограниченности, для него эти два фактора становятся лишь историческим предметом, которого пережил человеческий мир.

“Все современные и известные истории языки, в том числе индо-европейские языки – все они смешанные, в гипотетическом праязке та же ситуация, - пишет К.Г.Менгес, - последнее мы можем восстановить в возможной точности” (69:25). Таким способом, - говорит ученый, - мы можем найти большинство общих для всех диалектов праязка слов (терминов). (69:25). А чем больше таких находок, тем лучше определяются контуры родословной человеческого мира, усиливается фактор единства, общего, относящее всех нас к общему родословному Древу.

По мнению К.Г.Менгеса, лексическим материалом, дающим возможность реально “пощупать” общий всему человечеству праязык, является название животных, термины земледелия, родства, слова, обозначающие рождение и смерть, день и ночь, небо, землю, звезд и луну, счет до 100, местоимения – важнейшие слова и основные термины, обозначающие процесс еды, познания и др. К этому же относятся имена первых богов. Причина сходства религиозной номенклатуры разных европейских народов и то, что большинство из них кажется заимствованными из других языков, восходит к праязыку, объясняет К.Г.Менгес (69:25). Куда только ни обратиться, результат один: самые старые из слов-терминов, звучащих на всех языках одинаково, происходят со времен общего праязыка. Это особенно прослеживается в мифе, религии.

Опыт восстановления

Опираясь на мнения ученых, попробуем восстановить два первоначальных термина, давших всем языкам общие термины в виде семантического ряда.

1. Атаб (Атам). К нему присоединяются корни: “аб” (уба), “ан” (өң в значении родоначального круга; в грамматике – окончание исходного падежа); “аҡ” (вода, молоко, свет; здесь берется в значении света, которое является эпитетом солнца-огня); “от” (огонь, выросший “на голове Солнца” волос-луч, трава; в петроглифах неолита и палеолита Солнце всегда изображается в образе мужчины, на голове которого растет луч-трава. Здесь берется в значении огня). Если всех зафиксировать, получится уравнение:

Атаб-абанаҡоти (“рожденный от отца-холма белый огонь”)>Ата-баба-Наҡ-от (“предок-пророк Нух-огонь)>Ата-баба-Н(ай)от>Ата-баба-Нот>Ата-маманот>Ата-мамонт>Атам-Аманат>Атам-Амон-от. Второе звено этого же ряда: бабанаҡот>(ба)банағот>банағот>манағот>манғот (этноним).

Как видим, и слова “ата-баба” (предки), “аманат” (завещание), “мамонт”, и имя мифического пророка Нуха (Ноя), и имена богини Нота и бога Амона, превратившихся в небесные купола, из египетского мифа, и этноним “мангот” (если окончание множественнсти –т заменим его вариантом –л, получится “манғол”?) образуются из первокоренного гнезда слов, согласно закону, который проявляется в примерах семантических рядов языков шумерской эпохи М.И.Дьяконова.

Если сравним вариант “Атан” первотермина “Атаб” с шумерским первотермином “Ут-напиштим”, выясняется, что это одно и то же: Ут-напиштим>Утн-апиш-тим>Утан-Абис-Атим>Атан-Абас-Атам, то есть “тәүге Аталыҡ Абыҙ Атам” – отец Урала и Шульгана Янбирде сам и его фаллос.

2. Әсәб (Әсәм). К нему присоединяются известные нам корни: әс, аҡ, әр, әс. То есть: Әсәб-әсаҡәрәс>Әсә-бәсәҡәрәс>Әсә-башы ҡарат>әсә-башҡорт>әсәбә-(әсәк)әрәс>әсәбә-әрәс>асаба-(ә)рус>аҫаба-урыҫ>аҫаба-Осирос.

Как видим, и современный этноним “башҡорт” (башкир), и “аҫаба”, название башкир в значении “абориген”, и этноним “урыҫ” (“русский”), родственный башкиру народ, и “башы-ҡара”, самоназвание шумерского народа (19:123,144), имя растительно-животного бога Осирис из мифа народов мира, в действительности прослеживаются по толкованию И.М.Дъяконова из гнезда первокоренных слов и согласно общего закона праязыка. Понятно и то, почему башкиры, как и древние шумеры связывают свое происхождение с землей-водой (Ер-Су). Это подтверждает общие черты шумеро-башкирских мифов и языков.

Человек, внимательно рассмотревший вышеуказанные показатели парности из двух рядов, видит, что они – древнейшие термины праязыка и восстановлены в нашем языке. Возникает вопрос: почему это находится в шаблоне нашего языка? Мы, выходит, являемся одним из древнейших народов мира? Какие еще есть доказательства, кроме материалов мифа и праязка?!

Достижение современной мировой науки отвечает и на этот вопрос. Ученые, комплексно изучающие расы и их истории, пришли к такому общему выводу. Родословное Древо человеческого мира можно разделить на две части: монголоиды (ствол) и европеоиды, родственные с негроидами (ветвь, исходящая из ствола). Монголоидные показатели являются самыми древними – первопоказателями. О таком взгляде в мировой науке объявил член-корр. Академии наук СССР В.Алексеев (32:17-18). Это говорит о том, что по антропологическим показателям башкирский народ своими корнями наряду с другими народами восходит к мифическим временам “образования мира”. Да, наряду с другими народами. Потому что, по интересным наблюдениям ученых, если начиная с устья реки Нил, путешествовать по арабским странам, Азии, Турции, Болгарии, Румынии, Украине, северу России, Башкортостану, Казахстану и Монголии, встретишь одинаковые антропологические показатели (32:17).

На этом месте обратим внимание на очень важную вещь: шумеры называли себя “башыҡаралар”ами (черноголовыми) (19:123,144). Это, наверно, “башыҡарат”, приведенный выше – более полный вариант термина “башҡорт”. Оно, наверно, произошло из двух корней и окончания множественности –т: баша-кара-т (тот самый “башыҡаралар” из шумерских глиняных книг!). Известно теперь шумерское письмо нескольких видов (постшумер, шумер и т.д.) (81:80) и их переводить очень трудно, переводы часто неточные и спорные (81:22). Поэтому название шумерского народа, переведено из клинского письма как “черноголовые” и в свою очередь может являться переводом какого-либо слова из какого-нибудь диалекта в письменный язык. Точно так и сегодня: если перевести слово “башыҡарат” на русский, получится “черноголовые”, слово меняется, сохранив свое значение. То есть, если предположим, что самоназвание шумер на каком-то этапе было “башыҡарат”, то самоназвания и “башкир” и “шумер” одинаковые “башҡорт”. Это слово употреблялось и в значении “черный (простой) народ”, и из этого “башыҡара”, наверно, происходит “масса черного народа”. В последние эпохи два звука названия “башыҡарат” (вар. басагарат) изменились в направлении б-м и р-й, и дало название предков басаҡарат – масағайат (массагет, в современном произношении Мәсәғүт). Не зря ученые объясняют, что “массагет” – это масса “черного народа”, то есть большая орда сакков (тюрков) (26:250). То же название “башҡорт” дает: басаҡарат>масай-арат>масайар-ат>мәсәәр-ат>мәшәр-ат>мишәр-ат (мишары/мещеряки) – просматриваются на ряду с другими этнонимы кочевого скотоводческого народа Восточной Африки “масай” и родственного башкирам “мишәр”. Здесь уместно вспомнить слова выдающегося ученого С.Я.Малова о том, что еще до V в. до н.э. башкирский язык существовал самостоятельно, образуя языковую группу башкир-кипчак-мишар (12:173). Этноним “башҡорт” в народной этимологии объясняется иногда как “изначальная червь” и “изначальная пчела”; может быть, здесь тоже кроется память о глубоком прошлом? Потому что знаем, что жизнь на земле стала проявляться только после обогащения земной атмосферы кислородом (в миллиард лет тому назад), первичные животные останки нашлись в земных слоях Забайкалья, а головы всех живых существ на земле бывают в форме червей (88:60-61). Поучительно и то, что башкирское научное мышление связывало происхождение народа с “творением земли”, когда жил Әҙәм пәйғәмбәр (пророк Адам, то есть Атаб, Атам); главное Родословное Древо составлен по этому правилу, например, родословная усярганских башкир (62:81). Выше сказанные, конечно, как бы относятся к ряду спорных вопросов, но польза его в том, что они пробуждают мысли, заставляют задумываться в направлении праязыка и прамифа.

Перейдем к композициям на скалах и днах горшков, где изображены древнейшая черепаха (земля) и мамонт на ней (небо). Вот на одной из композиций черепаха отошла назад, ее место занял бизон. На других рисунках мамонт отходит назад и уступает место бизону. В эвенкийском языке по обычаю табу мамонт называется “шөйлә” (клыкастый) (25:180), это восходит к слову “шөйлә ҙур” (очень большой, огромный) и “шөйлә ҡотһоҙ” (невзрачный). От слова “шөкәтһеҙ”, наверно, осталось слово-реликт “хәтһеҙ” (в значении огромный)... В древних мифах (хетт, древнегреческий) это оступление истолковывается как насильственного лишения престарелых богов (Ану, Уран) их детородного органа (по-башкирски “ҡотон алыу”) (19:177, 92:5). Название этого обычая, бытовавшем у шумерах (рис.9), сохранился в башкирском языке в качестве идиоматических единиц “ҡото осҡан”, “ҡотон алған”, “ҡот осорғос” (нагнать страху, сильно напугал, страшный).

Как известно, оба первоначала (женщина-мужчина) из мифов в зооморфическом состоянии превращаются в разных животных, на среднем переходном этапе – в двойной признак зооантропоморфа, а затем полностью – антропоморфу (человекообразным); даже сам Господь Всевышний Имир появляется в антропоморфической форме, воплотивший в себе одновременно и женщину, и мужчину в облике гермафродита. Этот переходной этап мы видим в мифах башкирских родов (Тиляу, Бурзян) о первоволке и о первоматери, о первоволчице и первоотце. Например, от присоединения Волка-отца и дочери гунского царя произошел Тиляу, от первочеловека и волчицы – род Бурзян (27:22-23). Названия бүре (волк), барс (тигр), арыҫлан (лев) из одного корня (бүре-әс>барыс>арыс>арыc-улан>арыҫлан -- лев), значит, изображений в виде льва (Лев-Львица, Отец-Мать) рода Тиляу сохранился со времен Вавилонской эпохи шумер (7:335, рис.83). После этого зооантропоморфного этапа, наверно, на арену встанет антропоморфная модель (Имир-Нинхурсаг – Янбирде-Янбика) космогонической концепции. Таким образом, первые животнообразные боги превращаются в человекообразные боги. Это доказывает одна ветвь башкирского Родословного Древа, включенная в Библию: слова Йағҡоб – Яҡ үгеҙе (Як-бык), его жена Лейә в переводе - Ҡыр Һыйыры (Дикая Корова), молодая жена Рахель – Овца. Дети, рожденные от Якуба: Иуда – Арыҫлан (Лев), Иссахар – Ишәк (Осел), Вениамин – Бүре (Волк), Иосиф – Йәшел Ботаҡ (Зеленая Ветка)... Как видим, четвероногие животные превратились в двуногих людей. А на этом этапе, если выразиться языком ученых, “все элементы тела живого человека отождествляются с космогоническими принципами Вселенной” (77:145). Это положение восстанавливается и в материале праязка:

1. Мужское первоначало: мамонт>буҙағас (бизон)>буҙ-ағаз/буҙ-Үгеҙ (бурый бык)>буҙ-уғыҙ (этноним угуз, гуз)>ағаҙ/ағас (дерево)>ағай (брат)/аға (мужчина).

2. Женское первоначало: Аҡабар/Аҡәрәл>Ҡабараҡәрәл (гөбөргәйел “черепаха”)>(а)ҡабар(а)-ҡәра(л)>ҡабар-кәрә (ҡәбер-керә -- могила-земля)>Кобр (богиня-змея)-Һәрә (Гера, человеколикая богиня Земли греков). Значит, черепаха по форме своей головы-шеи была из рода змеи (символа воды). Это вырисовывается в реконструкции названия “источника водной стихии” Луны: Сулана (водяная)/Селена-Лена (река)>Сүлән>Сылан/Йылан (змея); в то же время земная твердь в облике черепахи с головой змеи является богом Земли-Воды тюрков (41:71)... Родословная продолжается: если повнимательней наблюдать старые мифы, змеиная шея черепахи наряду с изменением слова “сулаҡа-жулаҡа” превращается в жылҡы/йылҡы -- лошадь (кобылу), а тело черепахи из “баҡа” превращается в “буға” – бизон-корву, а бизон в бисо(н)>бисо>бисә (человек женского рода). Здесь возникает вопрос: почему одновременно два существа женского рода (кобыла и женщина)? Не дубляж ли это?.. Нет, оказывается, это не так. Наверно, на каком-то этапе какой-то род-племя считал кобылу первоматерью всех животных и растений на земле. Это подтверждает и то, что богиня Бөрйән-эйә из мифа Ригведы была конеобразной и она выполняла божественные функции. А если вернемся к термину человеческого рода “бисә”, в свою очередь когда-то и на ней была возложена функция первоматери всех человеческих существ и растений. Они обе, конечно, несут функции вышеупомянутого бога Земли-Воды (41:71). Если “сүл” в родословной йылҡы/сулҡы – һыу-һүл (вода) в современном языке, то ясно, что в родословной “бисә” (“бизон”) корень буҙ есть боҙ (лед). Они – вода и лед – два физического состояния одного и того же вещества. Значит, йылҡы (конь) вызывает дождь, а бизон – снег. Заодно вспомним: жир конины в холоде бывает мягким, а говядина – твердым. Название “источника водной стихии” (Ай/Луна) из мифа составляет виды названий Луны – Селена (Луна), Селал (Һилал) и человеческие имена: Сәлимә, Лена, Сөләй, Сәлисә и т.д.; из словосочетания “Сулана әсәһе” (мать Луны) происходит Суланәсә - Солнце.

А сейчас выясним одну вещь: известно из мифов, что Луна вызывает дождь (83:328), тогда кто же вызывает снег? Солнце? Но Солнце никогда не относился к ряду первоначал воды на земле, а является первоначалом огня. К какому небесному телу отнетси функции снега? Кто же может выполнять эту функцию кроме Луны и Солнца? Раз сущность двух форм – дождя и снега одна и та же (вода), источник этих явлений должен быть тоже один – Луна/Месяц. Луна называется Сулана (Сүл-әсә), в родственных тюркских языках лед и сегодня называется “муз” (“мус”), значит “боҙ яуҙырыусы” (вызывающая снег): буҙ-әс(ә)>буҙәс>Мусәс>Месяц. Вот откуда происходит в одном языке два названия одной и той же Луны (Луна, Месяц) – они связаны с двумя физическими свойствами воды. Вот почему предки шумеров в своих храмах символом Бога-Луны ставили голову бизонского быка, сделанную из золота, и одним из эпитетов, восхвляющих этого бога был “Үгеҙ” (101:16). То, что до этого шумерского примера Луна относилась к женскому роду и то, что в то же время она показалась Быком мужского рода, говорит о том, что в ту эпоху шумерского государства общая космогоническая модель оставалась прежней. По этой модели, в действительности, бог Ай-Урал (Месяц-Урал) был быкообразным, а богиня Көн-Шүлгән (Солнце-Шульган) -- в виде Волчицы (как Земля была мужского рода, Небо – женского)... В то же время согласно концепции “правое-левое”, в вавилоно-аккадском эпосе, продолженной наследственной преемственостью шумеров, источником осадков являлась жена бога Солнца-Шамаша, ее имя произносится так же как и в нашем языке Ай/Айа (34:180). Значит, утверждается, что наш эпос и эпос старого мира совпадают, миф – это история наших предков.

Народная память вечна.

Возможно, каждая закрепленная в памяти вещь (даже одно единственное слово) владеет неожиданными ценными сведениями. Поэтому собирателям народного творчества следует быть крайне внимательными, трудолюбивыми: им необходимо помнить, что нет никакой мелочи и надлежить им не нарушая фиксировать каждое слово информатора. В том, что это так убеждаешься в деятельности Мухамметши Бурангулова («Урал-батыр»), а также известного филолога и писателя Ахнафа Киреева («Аксак-Кола»), также Файзия Валиева («Жик-Мэргэн»), и как обратный пример Гайси Хусаинова («Бошман-Кипчак»). Скажем, одно единственное слово в эпосе «Урал-батыр», чуждое нашему слуху, не исчезло благодаря осторожному обращению курайчи-информаторов Габит-сэсэна и Хамит-сэсэна, а также М.Бурангулова, и которое неожиданно воссоединяет собой древний Урал и Ирано-Индийский субконтинент; другое «экзотическое» слово также соединяет нас с каменным веком; благодаря третьему слову, как близнецы по духу, но заблудившиеся, Сак и Сук, через века нашли друг друга такие древние произведения, как «Урал-батыр» и «Авеста». В первом случае я имею ввиду странное слово «тик-агас» в тексте «Урал-батыр» (1720 строка). Известно, что это тропическое растение произрастает в лиственных лесах в пространстве между Индией и Индонезией, то есть в доселе сохранившихся местах последних кострищ зороастризма.

Рис. 10. Зороастрийское святилище на берегу оз. Асылыкуль Республики Башкортостан. 70-е гг.

Зороастризм, возникший у берега оз. Асылыкуль на территории современного Башкортостана в XVII веке до н.э. (Мэри Бойс. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М., 1987, стр. 3-4, 8) и щедро вдохновивший своей идеологией наш седой «Урал-батыр», Авесту, зафиксированную правителями Ирана усярганами (потомки Бэк-сэсэна), Ригведу, записанному в 3 700 лет тому назад в Индии, распространился в разные стороны, а его пророк был Сураш-Тура-бэк (на персидском Заратуштра, на греческом - Зороастр), встречающийся в преданиях наших усярган …

В другом случае в тексте эпоса (310) упоминается великое оружие каменного века «Таш-балга» - оно принадлежало предку нашего народа (наш первопредок, отец Урал-батыра) старика Янбирдэ; он соединяет нас с каменным веком.

В третьем случае имеется ввиду хозяин рек «Харысяй-ат» (2488), дочь Луны Ай-хылыу намеревается подарить Харысяй-тулпара Урал-батыру. Согласно древним мифам (карысуз), поскольку Луна является источником вод мира, то Харысяй-Тулпар в нашем эпосе, живя в подводном мире, на землю выходит в последствии чуда:

Саврасая кобыла с мышиным хребтом,

Саврасая кобыла из породы коней (озера) Шульган,

Саврасая кобыла с круглыми копытами,

Саврасая кобыла с ушами торчком

Выходит из озера Шульган,

Со дна из озера выходит... –

Говорится в башкирском эпосе “Аҡһаҡ Ҡола” (“Хромой Саврасый”).

Напомним также и то, что слова в башкирском языке «хары» и «кола» обозначают один и тот же цвет или один и тот же смысл – жёлтый или пожелтевший (увядший, пожухлый): «хары дала» - «пожелтевшая, тоскливая степь», «кола дала» - «голая степь» имеют одно значение. То есть в памятниках – ядкяр, в народной разговорной речи «кола» означает также масть лошади («кола ат» - «саврасый»), и высохшую степь («кола дала»). Но редко говорим «хары ялан» (в смысле «увядшее поле»). В основном так не говорим, а башкиру, не мыслившему по-книжному, и подавно это не по слуху. А всё же мы наткнулись на редкий случай: в башкирских таварихах упоминается конская масть «Харысяй-ат» «сивый». А почему? Ведь в народном эпосе не бывает случайностей. Если это так, то что же стоит за этим словом «Харысяй-ат»?

Оказалось, что бог Вишну – Кришна – Нараян, иногда изображающийся в индийском эпосе «Махабхарата» в виде саврасой лошади, восхваляется как Һары (Хари), где «хари» с хинди переводится как «светло-сивый-саврасый». За ним следует еще одно хвалебное слово – «уччхайшрава», обозначающее «уши торчком», хвалебное прозвище вождя табуна лошадей, вышедших со дна океана. Да это же вожак табуна лошадей, вышедших со дна «океана» - башкирского озера Шульган, Акхак-Кола! В таком случае сложному слову «Харысяй-ат» из эпоса «Урал-батыр», состоящее из слов «хары - сары», «сай», «ат», можно найти пару в «Махабхарате» – слово «сарасайат». Да, как выяснилось, оказывается есть. Оказывается богиня изящного слова и наук в образе полноводной реки, можно сказать, названа также – Сарасвати («многоводная»). Получается, что значение этого сложного слова Сарасвати является раннеязыковой тезкой нашего Сарасайата (Харысяй-ат): Сара – сув – аты -- означает Хары хыу аты (дословно: Лошадь желтой воды) одинаково звучит с хары-сай-ат(ом). Таким образом, два конца воссоединились: и в башкирском эпосе, и в индийском раскрывается изображение одного и того же героя. К слову сказать, и сам Акхак-Кола, и его хромота изображены не спроста – они восходят к концепции общей космогонии, отражающей повествования о происхождения мироздания и жизни на земле, рассказываемые нашими предками, к её целостной модели, к мифам древней Индии и Египта, произошедшим на их основе и усвоившим их.

Из мифологии древнего Египта нам известен бог, разделяющий небо от земли (Шина-Кэр, т.е. наш Тора-тау – фаллос Земли). Шина-Кэр, как шонкар (кречет) на сегодняшний день сохранился только у башкир, на персидском, арабском таджикском языках его нет. Из этого же двукоренного слова произошли названия других видов птиц: кор-шун ’порода-волк‘ – коршун, кор-ага ’порода-дядя‘ – карга (грач или ворон) кор-суга ’порода-боец‘ – карсыга (ястреб), кор- исэ ’порода-мать‘ –

курица; то есть птицы, выпущенные шумеро-вавилонским пророком Нухом – Ут-напиштимом в поисках суши во время всемирного потопа из своего

Рис.11.Хараус-герб башкирского женского костюма: а) Шункары, Столпы Мира – род Катай, б) Шункары, Древо Мира – род Айле, в) Черепахи и Древья Мира – Кара-Табын, г) Шункары и символ Господа Всевышнего Имира – Герей-Кыпсак, д) Змеи и Древья Мира, Шункары – Айле, е) 8 символы Господа Всевышнего Имира и Столпы Мира – Карагай-Кыпсак, ж) Шункары, ЖирафЫ, Шыны, Столп Мира – Катай.

ковчега… От слова «кэр» происходят значение кыртыш (кэр-таш, т.е. верхний твердый слой земли, небосвод), кэр-даш (единоплеменник). Если вспомнить, «шун» -- это также вода (hыу, а ёмкость для хранения или перевозки воды – «шан», а «кар» - «снег»), то получится следующая цепочка: шункар (вода-снег)>шумкар>жамгыр>ямгыр (дождь). Также следует помнить, что «Шан-кар», проникнув в индийские сказания, представляет собой эпитет богини земли-воды-жизни Шивы. В том же древнем индийском сказании есть доказательство того, что отделяющая Небо от Земли Шина изображена в образе птицы шонкар – кречета: Беркут Гаруда (т.е. Кэр-ата – пара нашего Кэр-ага, т.е. карга – ворона) отделяет борющихся друг с другом дву-божьих (куш-ходай) половинок – Слона (Небо) схватив за одну его ногу, Верблюда (Земля) – за другую ногу (25:184). Во время великой борьбы, в результате которой были созданы Небо и Земля, вода и воздух, Гаруда (Кыр-ата – наш ’хромой конь‘ Акхак-Кола!) повредил ногу и точно так же как наш Акхак-Кола остался хромым. И хромота древнегреческого бога кузни (тимерсе>тамырсы – фаллос) Гефеста, и прозвище средневекового завоевателя Акхак-Тимура (Хромого Тамыра – фаллоса!) идёт от нашего мифического дикого коня Акхак-Колы … Этот Кэрата древним человеком воспринимался как Ерата (фаллос Земли – Тора-тау). Ему преклонялись изобразив его в виде клина (фаллоса, это существует в Индии и по сей день). В древнем Египте ему поклонялись преобразовав его в образы различных растений, деревьев, насекомых (к примеру, навозного жука и пчелы), рыб, черепахи, лягушки, змеи, птиц – кречета и т.д. (53; 20-25). Следует сказать, что каждое египетское племя, как и башкирское, имело свое дерево (62). В шумерских письменах, как и у всех тюркских племенах, получило своё отражение «столб жизни» «ти» (тирәк) (7: 178), то есть Древо Мира. Народ древнего Египта преклонялся богу Кор (Хор, Гор) из рода кречета-шонкар (53:20). Возможно, люди раскрашивали и вышивали на ткане изображение Кор-Хора и в виде герба носили её на лбу, эта священная повязка называлась Хор-Абас (Кор-Абыз, т.е. фаллос Земли). Сегодня Хор-Абас дошел до нас в виде неотъемлемой части башкирского национального женского костюма – Харауыс – вышитое женское налобное украшение (рис.11). И современное интернациональное слово «герб» восходит к башкирскому харауысу: Һор- Аб(ас)>hораб>hорб>hерб>герб. В сегодняшних харауысах можно полностью увидеть всю галерею образов Хор-богов (читайте надписи под рис.11). Надо добавить, что эти божественные мотивы башкирских харауысов характерны не только тем или иным отдельным племенам, но и всему башкирскому народу в целом (52: 303).

Волшебство эпоса «Акхак-Кола», записанный из уст народа нашим патриархом А.Киреевым, дыхнуло свое чудное дыхание не только на индийскую «Махабхарату», но и историю иранской Авесты, старика грека Геродота. Обратимся к эпосу:

«4. Акхак-Кола вырос. Его не пускают в табун, а больше используют в хозяйстве, на что Акхак-Кола сетовал:

И весной ездят на мне верхом,

И осенью ездят на мне верхом --

Акхак-Кола я бедная.

К голому колу меня привязывают,

Ребра мне пересчитывают --

Акхак-Кола я бедная.

И весной я гну хребет,

И осенью я гну хребет --

Акхак-Кола я бедная.

От голого кола проку нет,

На ребрах моих мяса нет --

Акхак-Кола я бедная.

5. Однажды, когда в доме хозяина шла свадьба, Акхак-Кола подошла к табуну и, поведя за собой своих сородичей, убежала в горы».

В глиняной шумерской книге лошадь, также не вытерпев всех унижений, убегает, сбросив с седла своего хозяина; Авестова лошадь также жалуется своим соплеменникам о причиненных его хозяином обидах.

Еще раз из того же нашего эпоса:

«7. Её хозяин взял с собой раба (кол)по имени Карагула, оседлав скакуна – колу, отправился в погоню за убежавшими лошадьми…

9. Егет, не сходя с коня, задумался. Потом девушка опять сказала:

Эй, байский сын, байский сын,

Сойди же с коня, байский сын,

Сойдешь – кумыса попьешь:

Куныпроцедят кобылье молоко,

Куны взобьют кумыс, -

Поезжай, выпив его, байский сын,

Поезжай, побыв здесь, байский сын;

Куны поставят шатер,

Куныприготовят постель,

Куны разложат перины, --

Переночуй здесь, байский сын,

Сделай остановку, байский сын.

10. В ответ сему отвечает ей егет:

Кун просит, а я не сойду с коня,

Кунналила, а я не выпью его,

Кунпоставила шатер, а я не войду,

Кунрастелила постель, а я не лягу».

Обратим внимание на два слова, данные в тексте жирным шрифтом: кол и кун.Что касаетсякол, то здесь все ясно: у всех тюркских народов (в том числе и у башкир) на старотюрки оно пишется одинаково – на конце и пишется, и произносится согласное «л». Видимо, в следствие того, что слово «кун» в современных словарях башкирского языка отсутствует, то наши ученые фольклористы, отметив его значком «тюрк.» (тюркский или старотюркский?), объяснили его как «девушка рабыня или служанка» (кол). И на тюркском, и на старотюркском не обнаружено слово, однозначно означающее рабыню. В то же время, на диалекте башкирского рода Кубяляк-Тиляу есть слово «кун» похожее на «кон» («день»): кунырайыу в значение затягивания мяса, заживление раны, например, «твоя рана заживает» – «hинен яра кунырая». Можно сказать, что во всех диалектах распространено высказывание «затянувшиеся глаза» (закрытые глаза), «мои глаза затягиваются или заживают» (в смысле: глаза слипаются, хочется спать). Обычно о стариках говорят, мол, живут «кунгур-кангр». Здесь «кунгур-кангр» означает, что старики незрячие, возможно, даже полная слепота – может быть, затянувшиеся, зажившие мясом глаза, потому что он («кунгур-кангр») на нашем языке является производным от «кон»а (“н” с хвостиком); кон>hон>hом (hум ит – мясо-мускул) в том же значении. Исходя из этого, корень «куныр» слова «кунырайыу» кубяляк-тиляуского диалекта можно восстановить в его древнем виде «кун-кvр»; этот «кур» в древние времена было словосочетанием «правый глаз» («куз» - левый глаз), значит, слова «кун-кур» были в значении «куныр», т.е. заросший, затянувшийся мясом правый глаз, а «кун-кvз» затянувшийся мясом левый, и вообще, слова «кун», «кон» означают слепоту. Отсюда следует, что эпические «кун»ы, сцеживающие и взбивающие свежий кумыс, не обязательно являются рабынями или служанками (т.е. женщинами), как думают многие, а, несмотря на половую принадлежность, слепые вообще. Отсюда и прокладывается мост к Истории Геродота, повествующая о существовании у скифов (т.е. у древних усярган-башкир) “слепых рабов”, взбивающих кумыс, где, якобы, для этого даже специально ослепляли (IV, 2); «кун»ы из башкирского народного эпоса, возможно, они и есть. Но «отец истории» не делает никакого намека на их женский пол. И само возможное ослепление, рассказанное им, также остается спорным (башкирский народ также не помнит об этом); ученые полагают, что слепым «кун»ам поручали эту посильную работу. В любом случае наш башкирский эпос соединяет нас с древней эпохой Геродота. На этом месте необходимо выразить благодарность: если бы уже упомянутые информаторы и те, кто записывал у них эти памятники либо по своему отшлифовали эти страннозвучащие слова, либо заменили их на более понятные слова, либо и вовсе выкинули из текста, то наша история укоротилась бы на целые эпохи, спасибо им за это.

В текстах же других эпических произведений, к примеру, в «Жик-Мергене», «Бошман-Кыпсак-батыре» наряду с положительными сторонами наблюдается невнимательность либо недобросовестность либо информаторов, решивших не довести (сохранить или не сохранить) первоисточник, либо фиксатора.

В эпосе «Жик-Мэргэн», состоящий из нескольких исторических пластов, как известно, повествуется о героической борьбе юго-западных башкир, вернее сказать, племени Усярган, о том, как враги выгнали даже младенцев на голое поле на растерзание зверям, о трагической борьбе первопредка, вскормленного молоком Волчицы-Матери (или Матери-Волчицы). Распространенный со времен Нуха этот древний мотив породнения Волчицы-Матери и первопредка, существующий в башкирском сознании вплоть до XX века, был занесен в древнекитайские летописи древнекитайским путешественником в 139-126 гг. до н.э., побывавшем в стране Усун (в шежере как Уйшан). Как видно из названия этнонима Усярган, его корнем является сокращенное Сэр (Сер). Иногда же в древнекитайской истории эти усярганы, вернее, правое (восточное) крыло (уркян) племени Усярган назывались Сэр-би. В древние времена они даже правили Китаем, восседали на императорском троне. Даже в случае не правления Китаем, поскольку через земли Усун-Серов проходил путь, по которой на Запад шли караваны с шелковистыми китайскими товарами, западные народы настоящие китайские земли, нарекаемые себя «hыуэсэ» ’вода-мать‘, называли и именами усярганов Усун (Син, Сина, Чина), и Сэр (Сер, Сур); позже, после того, как государство Сина вновь подчинилось башкирскому племени Катай, его также стали называть Катай (современное название Китай произошло оттуда). Разновидность этнонима Усярган Сяр (Сэр), произносимый как Сур, сохранилась даже в памяти башкирского народа – это можно увидеть в самой древней прослойке эпоса «Жик-Мэргэн»: герою дается определение как «батыр, родившийся как главарь войска сур» -- «Сурлы яуының башына тыуған батыр». Чтобы понять это, следует не забывать предание, повествующее о том, как первопредок племени Усярган-Сяр (Сур) еще младенцем был брошен врагами хуннами (печенегами-башкирами) на голом поле на съедение зверям. Судьба Жик-Мэргэна – судьба этого самого первопредка. Следовательно, в эпосе батыр родился для того, чтобы возглавить войско племени Сур. По-моему, Жик-Мэргэн – Сик-Мэргэн, т.е. метко стреляющий (мэргэн) батыр, призванный охранят границы (сик) родной земли от внешних захватчиков. Здесь ценность представляет разновидность одного и того же этнонима Сур и Усярган, которые сохранились на нашем языке; она соединяет нас с эпохой связей Усярган – хун – Китай до н.э. В то же время в тексте эпоса ощущается двуличие: то ли по вине информатора, то ли фиксатора (скорее всего по непониманию слова) зверь, вскормивший первопредка, Кайан (Волчица-Мать) заменен трусливым зайцем (Куян)…

Подобный изъян обнаружен так же и в другом ценном предании под именем «Бошман-Кыпсак-батыр», повествующем о борьбе башкир против татаро-монгольских захватчиков, которое было переписано известным персидским историографом чингизовской ставки Рашид-ад-дином в своем знаменитом труде «Сборник летописей»: в современном башкирском списке дастана допущен досадный промах фиксатором Г.Б.Хусаиновым и издателями текста: захваченный врагами Бошман-Ҡыпсак-батыр перед палачом якобы сказал: «Верблюд не преклоняет колени, сокол не ложится перед смертью», что даже логически не верно, ибо напрашивается гордый ответ батыра: «Я не верблюд, чтобы преклонять колени»...

Известно, что по вине множества губительных событий, происходивших на исторической территории нашей родины, древние исторические памятники наших превопредков, можно сказать, не сохранились. В то же время, мы имеем богатейшее народное устно-поэтическое творчество, которое, как бриллиант, отразивший в себе нашу историю. Поэтому, при восстанавливании своей истории и при отсутствии каких-либо материалов, мы вправе опираться на бездонный кладезь народного творчества. Не зря в целях раскрытия всевозможных задач истории народов мира, некоторые способные исследователи в качестве ключа используют памятники фольклора. Как волшебный ключ и наш башкирский фольклор достоин внимания наших ученых. В этой связи не только такие великие памятники, как эпос, хикаят, но и такие стройные образцы, как песни, могут содержать в себе важные события. Возьмем для примера несколько известных башкирских народных песен и попытаемся рассмотреть какие исторические события лежат в их основе.

Наш национальный гимн «Урал»

Верно нет ни одного башкира, сомневающегося в том, что песня «Урал» во истину является нашим национальным гимном. Она своими простыми, но глубокими по смыслу словами, таинственными как семь слоев земли, и гармоничностью мелодии, глубокосмысленностью как бескрайнее синее небо, проникает в нашу душу и плоть как яркие солнечные лучи.

Почему, в чем её волшебная сила?

Как говорят фольклористы, «Урал» - одна из древнейших исторических песен». Но здесь неуместна свойственная им неловкая осторожность (возможно, знак скромности? -- Красивое качество!), из-за которой они к словосочетанию «самая древняя» обычно добавляют «одна из», оставив таким образом дверь открытой для отступлений. С уверенностью можем говорить, что «Урал», в полном смысле этого слова, является нашей дошедшей до нас «самой древней» исторической песней. Если бы не была самой древней, то не было бы и следа национального: она испокон веков заставляла трепетать сердца, передаваясь из поколения в поколение, отшлифовывалась, в результате превратилась в сверкающий бриллиантовым цветом гимн. Но все же, какая эпоха является «самой древней»? Давайте и ответ поищем у них, башкирских ученых. Оказывается, «её исторические корни восходят к событиям, связанным с присоединением башкирских племен к русскому государству» (?!)... Вот тебе и «самая седая эпоха», сотворившая «самый древний гимн». Если бы не были события XVI века «присоединения к русскому государству», то, верно, остались бы мы и без «седой эпохи». Слава богу, говорят наши пугливые куяны (зайчики), – истоки всех наших наук то и дело восходят ко временам «старшего брата», даже начало нашего национального гимна… Учёный далее пишет: «В следствие усиления колонизации в Башкортостане, особенно во времена восстаний XVIII вв., она пополнилась мотивами борьбы против социального и колониального гнёта, за свободу родной земли» (башҡорт халыҡ ижады. Йырҙар. Беренсе китап. Өфө, 1974, стр. 14-15). Вот тебе на! Еще оказывается, как провозгласил в свое время на радость башкирскому народу на страницах журнала «Агидель» «способный ученик академика Н.А. Мажитова» А.М. Идельбаев, даже эпос «Урал-батыр» был создан в шестнадцатом веке, мифический Урал сам был исторической личностью того времени…

Если уж время создания песни «Урал» определился XVI-XVIII вв., когда же была создана хоть и седая, но, бессомненно, намного младше неё песня «Таштугай» о грустной доле башкирской девушки? А может быть этот период восходит к названному «старшим братом» счастливой Октябрьской революции, заставившей женщин переносить все тяготы жизни на ровне с мужчинами?.. Если бы мы мыслили ссылаясь только на «старшего брата», то бессомненно пришлось бы определить так, но история того не позволяет: доподлинно известно, что впервые нежную мелодию «Таштугая» в 105 г. до н.э. пропела прекрасная Кюнхылыу (любознательных отсылаю в башкирский портал интернета, где висит мое исследование «Башкиры и Китай»)…

Вот так испокон веков на родном языке башкира безотрывно протянулась песня… Мелодия – наша составная, родившаяся здесь, на Синем Урале, вместе с нашими предками, где из поколения в поколения нарастал дух народа. А наш дорогой родной башкирский язык является той волшебной радугой, которая сохранила её (мелодию) и наложила отпечаток в сердцах каждого башкира. Земля и башкир, родной язык и духовность – они всеедины.

Лишь тот, кто сохранил корни своего языка, сам будет хозяином своей земли, будет цвести, радоваться каждому дню… Наши дорогие предки хорошо понимали это. Как зеницу ока берегли они родной язык – центральный корень – со времен сотворения мира, уберегли от множества нашествий врагов, от хитростей оборотней. Поэтому мы есть и будем, покуда будет сохраняться наш великий родной язык. Только тот имеет родину, у кого есть родной язык. Если не срезан этот живой корень – истории не будет конца; у того, чья история цела, целы и сегодняшнее и будущее, об этом поется в песне «Урал»:

Какая синева Урал-тау!

Пристанище здесь деды обрели,

Родную землю от врага храня,

Батыры костьми здесь полегли …

Вдали синеет, хей, мой Урал-тау,--

Гора – пристанище семи родов.

Храни, Урал, храни, оберегай

Ты прах священный дедов и отцов.

Следовательно, 1. Урал-тау – родина наших предков, т.е. место, где со времен сотворения мира жили 12 основных башкирских родов и племен (С.И.Руденко. Башкиры, историко-этнографические очерки. М.-Л., стр.50).

На горе Урал похоронены тела наших батыров – наших предков – защитников родной земли, этим эта гора для башкирского народа является священной Прародиной.

2. В то же время, согласно мифологии нашего народа, целая Прародина, в смысле современного Башкортостана, со времен сотворения мира состоит, как и тело мифического прапредка Господа Всевышнего Имира, из двух объединенных частей – соединенные друг с другом по географической параллели, называемой священной дорогой Кюн-Уфа/Канифа, воображаемая линия которой проходит через седловину горы Куш-тау – это есть известное древним авторам географическое понятие Внутренний Башкорт/Эске Башҡорт протяженностью от Урала и до Атлантического океана (сторона пятиродной Усярган) и восточное ее протяжение от Урала до Тихого океана -- Внешний Башкорт/Тышҡы Башҡорт (семиродная сторона Башкир). Исходя из этого, если взглянуть на карту, то, как говорится во второй строке песни, северный Урал-тау (но не весь Урал), находясь на территории Внешнего Башкира, действительно, представляет собой родину единства семи Башкирских родов (а Южный Урал – родина единства пяти родов Усярган). Эти нюансы также верно отражены в песне:

Ах, мой Урал! Лозину срезал я,

Чтобы коня в дороге погонять.

Закапала с лозы убитых кровь,

И эту кровь ничем мне не унять.

Найдутся ли горы выше, чем Урал?

Найдется ль кто, чтоб им не дорожить?

Найдется ли егет, чтоб пожалел

За землю предков жизнь свою сложить?

Колчан и лук да быстроногий конь

Башкиру были спутником всегда.

Ни крови он, ни жизни не жалел,

Чтоб над Уралом не пошла беда.

Следовательно, 1. Со времен сотворения мира башкир как зеницу ока берег свой священный Урал и не уступал его врагам; 2. За священнейшую из священных землю каждый башкир был готов пожертвовать своей жизнью.

Ты мне отец, ты мне и мать Урал,

Уйду в могилу с именем твоим.

Мы в лютый бой готовы за тебя,

Мы никому тебя не отдадим.

Превыше гор Урала в мире нет,

Урал, мы все живем, тебя любя.

Возьму колчан и вспрыгну я в седло

И вражеского следа не будет у тебя.

Следовательно, 1. Имеется в виду миф башкирского народа о сотворения мироздания: согласно этому Урало-Алтайские горы, воображаемые как единое целое, произошли от тела умершего нашего прапредка Имира-гермафродита (Господа Всевышнего); так как Имир имел и мужское, и женское начала, т.е. являлось и отцом, и матерю, то и в песне Урал зовется «Ты мне и отец, ты мне и мать…». Урало-Алтайские горы, воспринимаемые нашими предками как одно целое, и вообще, скелетом первопредка Имира («пристанище здесь деды обрели») – вот почему нет гор выше Урала;

2. Здесь предупреждается о том, что и в будущем башкирский народ будет самоотверженно защищать свою святую землю.

В одном из вариантов песни есть такие слова:

Поете вы одно: Урал, Урал…

Мол, ваш Урал – сплошной березняк,

Мол, от него в дали тоска в душе,

Мол, без него нельзя жить никак.

Урал, Урал – одно твердите вы,

А ваш Урал – лишь камень-скала.

Урал рассорил вас до крови.

И до царя та ссора дошла.

Откуда взялся этот чужой мотив? Вражьи ли слова? А кто этот царь-враг?

Великому сэсэну М.Бурангулову, записавшему этот вариант песни, Габит-сэсэн разъяснил, мол, «на этом йыйыне были певцы и кураисты со степных краев, которые до этого не бывали на Урале. Они и сочинили эту песню, высмеивая представителей башкирских родов, враждовавших между собой из-за Урала». Но в тексте гимна речь идёт не о «башкирских родах, враждовавших между собой», а о прославленном Урале, «рассорившем до крови», что «до царя та ссора дошла». «Цари» – значит речь идет о правителях-чужеземцах; «ссора до крови», следовательно, – о нападении на Башкортостан врагов, о подъеме башкирского народа на Отечественную войну, о кровавой битве между врагами и башкирским народом:

Урал синеет в голубой дали,

В горах есть серебро и злато есть.

Во многих битвах закалились мы,

Родной земли оберегая честь.

Основное предостережение песни, обобщаясь в душе каждого, заострившись как наконечник стрелы, вонзается в сердце – вот основные выводы – уроки, сделанные мною от содержания песни: «На Урале ещё со времен сотворения мира покоятся священные останки наших предков. Ради того, чтобы ни одна вражеская нога не вступила на эти мары (курганы), каждый башкир будет самоотверженно бороться, пожертвует своей жизнью…».

Для того, чтобы сравнить этот основной вывод, высказанный как предупреждение известному разбойнику – правителю иного государства, с нижепреведенными словами, его необходимо запомнить… Конечно, этот царь-разбойник был побежден во время битвы. Когда убегал с поле-брани как ошпаренный, тогда и сочинил эту самую песню (4 варианта). Из его слов, «мол, ваш Урал – сплошной березняк» вырисовывается лишь южные склоны Урала, где кучками-кучками произрастает березняк, следовательно, он не мог дойти до самого Урала, а взглянул на неё лишь с южной его стороны – со степи. Всё же сумел-таки вступить на южные склоны Урала – кто же мог быть этот разбойник?

Мы уже упомянули, что «Урал» намного старше «Таштугая». Значит, если мы начнем исследовать с эпохи до н.э., породившей «Таштугай», то в первую очередь вспоминается Ал.Македонский. Да, и он со штурмом хотел было вступить на башкирскую землю, да вот дальше Амударьи не смог пройти: его проучили наши предки башкиры-массагеты. До Македонского был ещё один разбойник, с которым бились наши предки – это Кир I – Жихан-Гуруш или Жихангир (завоеватель мира). Судя по тому, что его имя по нашему означает зерно (гуруш – рис, так как на севере рис не произрастал, то оно – уруш/рожь), а его государство именовалось как Парс/Фарс (Бүр-әсә/Волчица), то похоже, что он или его предок является выходцем из нашей Прародины, с Урала. Как же он дошёл до самого края Южного Ирана – до Персидского залива, быть того не может, засомневаются некоторые. Ответом на этот вопрос послужит следующее: он дошёл до этих мест по дороге Кюн-Уфу, протяженной от нашего Аркаима до Красного моря, или же по дороге Кунгур-буге, ведущей оттуды же до Арабского моря в устье реки Хинди. А доказательств возможности достижения башкирами тех мест, спросите вы. Древнее название Персидского залива – Парса, и государство, воздвигнутое Киром, также называется Парса, его столица – Пэрсэ (греки называли её Персеполью). То есть означает, что Парэсэ (Фарэсэ) – Бурэ-Эсэ (Волчица-Мать), а потомки Бурэ-Эсэ – это владения усярган. Кир I (процарствовал с 558-529 г. д.н.э.) маленькое с ложку государство Бурэ-Эсэ (парса), основанное его дедом Киром, после него отцом Камбисом, продолжившим царствование, превратил в сильную империю, завоевав

• ⇐ Назад
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 678
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• Далее ⇒