Глава 15. Гром среди ясного неба
Танцевальный вечер являлся, пожалуй, самым важным мероприятием праздника в честь английской делегации. Прекрасные девушки исполняли собравшимся разнообразные хореографические постановки под аккомпанемент чарующей турецкой музыки. Гости султана не остались в долгу и продемонстрировали вольту. Правда, принцесса Мария не смогла присутствовать на мероприятии: сославшись на сильную головную боль, она предпочла уединиться в своих гостевых покоях, чтобы никто не мешал ей молиться. Её отсутствие, правда, никак не сказалось на общем настроении.
Следя за выступлениями танцовщиц, султанши и их английские гостьи не могли не завести беседу. Её инициатором выступила Хюррем Султан, что было неудивительно.
- Скажите, любезные дамы, - обратилась она к англичанкам, - существует ли в вашей стране традиция устраивать приёмы в честь иностранных гостей?
- Приём, конечно, королевской семьёй организовывается, - ответила леди Кэтрин, - но не с таким размахом.
- А я припоминаю один похожий случай! – заголосила Элеонора. – Однажды в Лондон прибывали испанские послы и при дворе было устроено роскошное представление. Благородные дамы и кавалеры изображали борьбу добродетелей с пороками. Спектакль сопровождался песнями, танцами и играла весёлая музыка, много музыки. Позже был дан банкет, а после него – бал. Кстати, король Генрих также принимал активное участие в организации этого приёма. Он поставил один из танцев, написал несколько сюит для спектакля, и даже исполнил в нём роль. Я запомнила это торжество, хоть и была совсем маленьким ребёнком.
- Вот здорово! – воскликнула Михримах. – Событие наверняка было памятным.
Кэтрин недовольно сложила губки и помрачнела. Событие действительно стало памятным для всей Англии, и, как полагала леди Саффолк, в худшем смысле. Если принцесса желает знать правду, то, пожалуй, стоит удовлетворить её любопытство.
- Да, Ваше Высочество, очень памятным, - сказала она, - Англия до сих пор проклинает этот день.
- А почему? – полюбопытствовала принцесса.
- В тот день наш король впервые встретил стерву и мерзкую проходимку Анну Болейн.
Как только Кэтрин произнесла это имя, Элеонора аж подпрыгнула на месте. Её лицо перекосило от ненависти, а глаза загорелись недобрым огнём.
- Да, действительно! – подхватила она. – Эта наглая и абсолютно аморальная дрянь и шлюха попила немало крови у Генриха Тюдора!
Как только англичанки перешли к оскорблениям предыдущей королевы, оживилась Махидевран, до этого скупившаяся на комплименты и не задававшая вопросов. Когда дело касалось оскорблений кого бы то ни было, она чувствовала себя в своей тарелке. Почему бы не поучаствовать в обливании грязью Анны Болейн?
- Уверена, она заслужила свою участь, грязная шлюха. – резко отозвалась она. – Я слышала, как о ней отзывались.
- Вы слышали лишь малую часть, миледи. – ответила Элеонора. – Рассказывали ли вам о том, какие оргии она устраивала в своих покоях, развлекая очередного любовника?
- Легко себе представить. – промолвила Гюльфем.
- А ещё она угрожала жестокой расправой каждому, чьё мнение не совпадало с её мнением. – добавила Кэтрин. – За время ещё узурпаторского правления (к счастью, недолгого) не было и дня, чтобы кого-нибудь не задушили, не отравили, и не зарезали за то, что тот несчастный лишь косо посмотрел в сторону Болейнов. Даже служанок избивали до потери сознания. Кто знает, может, в её родне были сами Борджиа?
- А вам не могло прийти в голову, достопочтенные, что королеву Анну могли оклеветать? – поинтересовалась Роксолана.
- Что вы, Ваше Величество! – воскликнула Кэтрин. – Если бы вы прожили при английском дворе хотя бы три дня, вы бы точно знали, что все разговоры об Анне Болейн – правда.
- И про шесть пальцев на левой руке? – ставила Михримах. – И про тело, сплошь покрытое родинками? И про клык, торчащий из-под нижней губы? И про то, что каждое полнолуние она превращалась в чёрную ворону?
Хюррем с одобрением посмотрела на дочь. Не проронившая за всё время разговора ни единого слова Нигяр едва заметно ухмыльнулась, но буквально через секунду вернула ровное и спокойное выражение лица. Кэтрин и Элеонора немного замешкались. Сей вопрос смутил их. Спустя минуту герцогиня Саффолк взяла на себя смелость ответить принцессе.
- Ваше Высочество, - говорила она уверенно, однако в голосе всё ещё слышались нотки напряжения, - подобные слухи на пустом месте не рождаются. Не исключено, что эту женщину посещали силы зла (поговаривают, что она была даже отмечена Дьяволом), вероятно, она была ведьмой.
- Ведьмой?
- Посудите сами: как могла женщина, не отличавшаяся ни особой красотой, ни знатным происхождением, столь длительное время удерживать подле себя короля? Единственно доступным ей способом – колдовством! Если не верите, можете расспросить леди Марию, она расскажет вам во всех подробностях, как эта дрянь разрушила её семью.
Михримах сделала вид, будто только что приняла и всецело разделяет точку зрения, высказанную леди Брендон. Что касается Хюррем, то она провела некую параллель между тем, что произошло в судьбе Анны Болейн и в её собственной; разница заключалась лишь в конце пути. Женщин, желавших стать для своего мужчины одной – единственной, не любили нигде, ни на Востоке, ни на Западе. Роксолана бросила на Кэтрин вопрошающий взгляд, принимать ли ей слова герцогини на свой счёт, но та спешно отвернулась к танцевальной арене.
- Я слышала, что у королевы Анны есть дочь. Что же теперь с ней будет? – осторожно спросила Гюльфем.
- То же, что и со всеми ненужными детьми. – ответила Элеонора. – Король Генрих исключил принцессу Елизавету из числа претендентов на престол, и это правильное решение. Не хватало ещё, чтобы Англией правили потомки потаскухи Болейн, пусть даже на половину королевского происхождения. Хотя, - задумчиво прибавила она, - кто знает, может быть в малышке Бесси Тюдор нет ни капли королевской крови, а её отец – предатель Норрис или музыкантишко Смиттон, а быть может она и вовсе является плодом инцеста между Анной и Джорджем Болейнами. Не стоит сбрасывать это со счетов.
- А что же достопочтенная герцогиня Норфолк всё молчит и молчит? – издевательски процедила Махидевран. – Неужели она так ничего и не скажет о своей госпоже?
Собравшиеся женщины притихли. Каждая из них ожидала, что сейчас леди Говард примется с жаром защищать Анну Болейн, либо поддержит заданный тон и внесет свой посильный вклад в обливание бывшей королевы помоями. Однако не произошло ни то, ни другое. Нигяр оставалась совершенно невозмутима, и хотя внутри неё всё закипало от слов Кэтрин и Элеоноры, ни одним жестом или взглядом бывшая калфа не выдала своих чувств.
- Мне нечего сказать на этот счёт. – негромко промолвила она. – Когда леди Болейн пришла к власти, меня ещё не было в Англии. Но и сейчас, после того, как я провела несколько лет в этой чудесной стране, я не стала бы судить однозначно, плохой ли она была, или хорошей. Личное мнение всегда субъективно; принцесса Мария скажет, что Анна Болейн была ужасна, так как разлучила её родителей, а я могу сказать, что никогда раньше не встречала более милосердного человека, ведь она спасла мне жизнь. Что из этого важнее? Тут каждый решает сам для себя. Одни поступки Анны Болейн мне нравятся, другие – совсем нет, так что я не берусь судить о личности этой женщины в целом. Но что касается происхождения принцессы Елизаветы, - Нигяр покосилась в сторону Элеоноры, от чего та вдруг нервно заёрзала на месте, - то могу заверить вас, что отец этой девочки – король!
Последняя фраза была произнесена столь уверенно, что собравшимся на секунду показалось, будто сама Анна Болейн говорит устами Нигяр. Естественно, подобное высказывание не могло не породить новую тему для обсуждения.
- Вы говорите об этом так, словно лично присутствовали при процессе зачатия. – саркастично произнесла Гюльбахар.
- Если бы вы увидели леди Елизавету воочию, вы не стали бы так говорить, султанша. – всё так же невозмутимо и уверенно ответила Нигяр.
- Это почему?
- Девочка удивительно похожа на Его Величество. Причём как внешностью, так и характером. Она вообще похожа на своих родителей, на них обоих. Даже если она не станет королевой Англии, она сумеет поставить перед собой на колени всю Европу. Но будучи довольно умной и сообразительной, конечно же не станет тягаться с Османской Империей. – поспешила добавить герцогиня Норфолк, обернувшись к Роксолане и немного улыбнувшись.
Нельзя сказать, чтобы Хюррем не оценила позицию, занятую Нигяр. Она поняла, что не услышит ничего более – менее объективного об Анне Болейн, хотя и хотела узнать больше об этой женщине. Правда, не находилось удобного повода порасспросить кого-нибудь, кто знал её лично, а после того, как леди Брендон случайно подняла эту тему, надежды султанши превратились в ничто буквально за несколько секунд. Однако, по словам, сказанным её бывшей служанкой, Роксолана быстро сообразила, что ещё не всё потеряно, хотя небольшая доля сомнения в беспристрастии Нигяр всё же посетила её голову, ведь бывшая калфа гарема несколько раз признавалась в том, что своей жизнью и занимаемым ныне положением в обществе она обязана обезглавленной королеве…
В эту минуту, пробиваясь сквозь толпу прислуги, окружавшую султанш и англичанок, к Хюррем плавно подошёл Сюмбюль, и, поклонившись благородным дамам, нашептал что-то своей госпоже. Лицо Роксоланы расплылось в довольной улыбке. Она обратилась к своей ныне беспомощной сопернице.
- Я бы посоветовала Махидевран Султан не засиживаться, а начать складывать вещи. – произнесла она по-королевски. – Завтра утром, к сожалению, вы нас покинете, так как уедете в Манису вместе с вашим сыном.
- Хюррем! Ты бы постыдилась выгонять меня ни за что ни про что, да ещё и на глазах у высоких гостей! – вспылила Гюльбахар. – Я расскажу о твоей выходке Повелителю!
- Боюсь тебя расстраивать, но в данный момент ты сама должна стыдиться своего поведения. – спокойно ответила супруга Султана Сулеймана. – К тому же, это был приказ непосредственно самого Повелителя.
Махидевран бросила на Сюмбюля свирепый взгляд, тот состроил невинные глазки и прижался поближе к Роксолане.
- А сейчас, достопочтенные, я и Михримах Султан хотим, чтобы леди Норфолк научила нас играть в карты. – султанша и её дочь поднялись со своих мест. – Прошу, миледи. – обратилась она к Нигяр.
Герцогиня не стала спорить. Она встала и поклонилась сперва недовольной Махидевран и не знавшей, кого ей сейчас поддержать, Гюльфем, затем обескураженным Элеоноре и Кэтрин, и проследовала за Хюррем. Роксолана дала несколько инструкций Сюмбюлю, после чего отпустила своего слугу выполнять поручения. Когда Нигяр поровнялась с главным евнухом, она попыталась было улыбнуться ему, но ага сделал вид, будто её вовсе не существует. Что ж, так, пожалуй, будет лучше.
Через четверть часа герцогиня Норфолк принимала в своих гостевых покоях Роксолану и её дочь. Всё это время Нигяр не покидало ощущение, что что всесильная Хюррем Султан не отстанет от неё, пока не выяснит, что ей нужно в Стамбуле. Но, как оказалось, султаншу интересовала именно игра в карты. Она знала, что множество людей относится к этой забаве весьма скептически, иные даже бояться, причем как на Востоке, так и на Западе. Однако, любопытство взяло верх. И вот теперь Хюррем, изрядно уставшая от пустопорожней болтовни английских дам, в компании Михримах и с помощью пояснений и инструкций Нигяр – Джоан прониклась удовольствием от новой игры.
- И давно вы играете в карты, герцогиня? – поинтересовалась Роксолана у бывшей служанки.
- Не особо. – ответила Нигяр. – Года три, не больше. До переезда в Англию я вообще не знала о существовании этой игры.
- А кто же вас научил играть? – спросила Михримах. – Я полагаю, королева Анна?
- Не совсем. Её служанки. – бывшей калфе было приятно вспомнить о том, как её приняли при европейском дворе. – Да, я иногда играла с королевой и в карты, и в шахматы.
- А сейчас с кем вы играете? – снова спросила принцесса.
- Со своими служанками.
Наконец для Роксоланы выдался подходящий момент, чтобы расспросить Нигяр о том, о чем хотела спросить уже два дня, но ввиду предвзятого отношения леди Брендон и леди Фейган к низложенной государыне, сделать этого не удалось. Теперь же она могла узнать об Анне Болейн всё, что хотела.
- Так ты была на короткой ноге с королевой, да, Нигяр? – спросила она, поглядывая на карточный расклад.
- Вообще-то ей мало кто был близок, - ответила та. – тех, кого она любила, было ещё меньше.
- А короля она любила?
- Можно сказать и так. Они идеально подходили друг другу, были родственными душами. Кстати, накануне казни она просила передать вам кое-что, султанша.
- Вот как! И что же?
- Что ваше счастье в том, что вы замужем за человеком, который вас действительно любит, ценит и уважает, и не ставит условий для своей любви.
- Она вправду так сказала? – удивлённо спросила Хюррем, вскинув голову. В ответ Нигяр скупо улыбнулась и отвесила полупоклон.
- Жаль, я не смогу передать ей через тебя благодарность за тёплые слова. – мягко промолвила она.
- Я всегда думала, что слухи о сотне любовников, с которыми королева Анна якобы изменяла своему мужу – обыкновенные сплетни. – произнесла Михримах. – Я вообще считаю, что несчастная женщина была попросту безвинно убита.
- Вы правы, султанша. – согласилась Нигяр. – Пусть леди Анна была ревнива и не лезла за словом в карман, но она никогда не изменяла Его Величеству. Слухи о сотне любовников – ложь, как и слухи о колдовстве. А гадкую сплетню про то, что принцесса Елизавета не дочь Генриху Тюдору, я не хочу даже обсуждать.
- Но может ли хоть что-то из того, что нам рассказали сегодня на празднике быть правдой?
- Ничего, принцесса. Леди Саффолк живёт предубеждениями, госпожа Фейган относится к тому типу людей, которые в своём глазу бревна не видят, но в чужом соринку заметят, а расспрашивать принцессу Марию и вовсе бесполезно. Обиженная падчерица никогда не скажет о мачехе ничего хорошего.
- А вы не хотели бы отомстить за свою патронессу, миледи? – как бы между прочим спросила Хюррем.
- Отомстить? – Нигяр была немного шокирована вопросом.
- Ну да. – Роксолану разговоры на такую тему были привычным явлением. – Отомстить Джейн Сеймур за то, что лишила тебя покровительницы и спокойной жизни.
Вот только эта фраза вызвала у бывшей калфы лишь горькую улыбку. Она никогда не собиралась мстить нынешней королеве. Да и какой в этом был смысл? Не она ведь отдала приказ отрубить голову своей предшественнице…
- Нет, это, пожалуй, лишнее. – спокойно ответила герцогиня Говард. – Провидение само отомстит ей. С кем мне было нужно, я уже поквиталась.
- И с кем же, если не секрет?
- Была при дворе одна девушка по имени Белл. Она сильно любила собак и однажды пожалела голодную сучку. Вот только животное вместо того, чтобы отблагодарить свою благодетельницу, напала на неё и прокусила лицо. – в глазах у Нигяр загорелся недобрый огонёк. – Забавно, кто бы мог её натаскать?
- Действительно… - согласилась Хюррем, придя в небольшой шок от жестокости своей бывшей служанки. Никогда бы она не подумала, что Нигяр способна на такое…
- Герцогиня, а вы бы не хотели занять английский престол? – Михримах задала новый вопрос с подвохом.
- Занять престол… Как?
- Есть много способов. Самый надежный – окрутить короля, сделать всё, чтобы он позабыл свою нынешнюю супругу, подстрекнуть его на развод (ну или на казнь), ну и затем под венец можно. – иронично ответила принцесса.
- Был бы Ибрагим Паша жив, он бы пособил бы вам в этом нелёгком деле. – добавила Хюррем.
В ответ Нигяр лишь скупо засмеялась. Султанши последовали её примеру. Герцогиня Норфолк изо всех сил делала вид, будто ядовитая шутка её совсем не задела. Она лишь вынула пару карт и кинула их на стол.
- Бита, Ваше Величество. – промолвила она.
Вдруг из-за дверей раздался женский плач. Роксолана, Михримах и Нигяр мгновенно позабыли об игре и встали. Жестом Хюррем приказала Нигяр впустить рвущуюся внутрь девушку, а той пришлось подчиниться. В гостевые покои влетела заплаканная служанка.
- Госпожа, - едва пролепетала она, быстро поклонившись находившимся внутри помещения дамам, - помогите!
- Что случилось, Шакира Хатун? – полюбопытствовала Роксолана.
Однако вместо ответа девушка продолжала всхлипывать и вся дрожала. От волнения она не могла промолвить ни слова. Её руки тряслись, а слёзы, бегущие по щекам, не останавливались. Между тем всемогущая султанша уже начала терять терпение.
- Ты что, язык проглотила? – спросила она строго. – Отвечай, что стряслось?
- Томас Говард Хазрет Лери… и… Френсис Брайан Хазрет Лери… - начала было говорить хатун, но снова сорвалась на истерику.
Мысли полетели галопом в голове Нигяр. Если девушка упомянула имя её мужа, обливаясь при этом слезами, значит, случилась беда. Бывшая калфа даже догадывалась, с кем..
- Шакира, объясни, наконец, что случилось? – допытывалась Михримах.
- Томас Говард Хазрет Лери и Френсис Брайан Хазет Лери и их люди. – всхлипывала Шакира Хатун. – Мы с Сюмбюлем Агой шли по коридору, а они стали нас окружать. Томас Говард Хазрет Лери приказал мне убираться, а Сюмбюля Агу задержали эти страшные люди. Они хотят причинить ему зло и страдания!
Служанка снова зарыдала. Султанши были в шоке от сказанного. Едва Роксолана раскрыла рот, чтобы выяснить у рабыни подробности, как Нигяр опередила её.
- Где? – спросила она молниеносно.
- В южном крыле. – едва успокоившись ответила Шакира.
- Султанша, я обязана вмешаться! – уверенно сказала бывшая калфа, обратившись к Хюррем.
- Нигяр, не влезай сюда! – одернула её та. – Это моя прерогатива, участвовать в разрешении конфликтов, а тебе неприятности не нужны, правда, ведь? Ты не хуже меня знаешь наши законы.
- Я знаю моего мужа. – ответила Нигяр и повернулась к рабыне. – Показывай, где это случилось.
Шакира Хатун выбежала из комнаты, а за ней последовала Нигяр – Джоан. Хюррем и Михримах не могли не остаться в стороне от происходящего, ведь рабыня говорила о нападении на далеко не последнего человека в Османской Империи, а это могло повлечь за собой… войну…
За несколько минут до того, как девушка в панике ворвалась в покои герцогини Норфолк, супруг последней вместе с сэром Брайаном и с группой проверенных людей выслеживал, как ему казалось, источник всех своих бед. Сюмбюль Ага, как ни в чем ни бывало, прогуливался по коридору вместе с симпатичной служанкой Хюррем Султан. Главный евнух пребывал в приподнятом настроении, ведь список дел на день был выполнен, теперь можно и немного расслабиться, тем более, что компания для этого была весьма подходящая. Именно таким его в данный момент наблюдали английские аристократы – беззаботным и заигрывающим.
- Смотри-ка, Томас, а твоя жена – не единственная его подружка. – смешливо сказал Френсис и ухмыльнулся.
- Я бы предпочел, чтобы Джоан вообще не входила в число его подружек, ни до, ни, тем более, после замужества. – прорычал Говард. – Они приближаются, приготовься.
Немного пропустив Сюмбюля с очаровательной спутницей вперёд, герцог вышел из-за угла и громко обратился к аге.
- Саслюк! – крикнул он. – Подойди ко мне!
Первое, что почувствовал Сюмбюль, была злость от того, что его имя снова исковеркали самым изощрённым способом. Но затем, когда переводчик донёс до него смысл сказанного, злость сменилась страхом. Осторожно евнух обернулся назад и сердце его оборвалось. Напротив него стоял тот страшный англичанин, муж Нигяр, и тот одноглазый, которой громче всех смеялся над его бедой. Сюмбюль крепче сжал руку ничего не понимающей Шакиры.
- Ты что, глухой? – не унимался Норфолк. – Быстро ко мне!
Понимая, что противиться воле высокого гостя бесполезно, ага подошёл к Говарду и низко поклонился ему, пытаясь при этом улыбаться и вести себя естественно.
- Томас Эфенди, Френсис Эфенди, - обратился он к англичанам, - я весь в вашем внимании.
Френсис Брайан щёлкнул пальцами, и четверо английских стражников образовали полукруг около несчастного евнуха. Хатун попыталась было прорваться через образовавшийся кордон, но её с силой оттолкнули. В эту минуту Сюмбюль сильно пожалел, что не остался на кухне у Шакера.
- Разве я не предупреждал тебя, чтобы ты не смел приближаться к моей супруге? – строго спросил герцог, а переводчик переводил его слова на турецкий язык.
- Томас Хазрет Лери, если вы о флирте, то я бы не посмел… - начал было оправдываться Сюмбюль, но королевский сановник был непреклонен.
- Посмел, ещё как посмел! Ты и так перешёл все возможные границы. Так что придётся ответить за свою наглость.
- Ты хоть понимаешь, ничтожество, во что ввязываешься? – издевался сэр Брайан. – Ты поставил под угрозу честь такого уважаемого дома, как Говард. В Англии тебя повесили бы на воротах замка Хоршем, и разговоров, как мы, никто бы с тобой не вёл.
Англичане принялись грозно надвигаться на Сюмбюля. В ужасе от того, что происходит, Шакира бросилась искать госпожу, дабы та защитила своего верного слугу. Сюмбюль пятился назад, пока не заметил, что дальше двигаться некуда – позади открывалась лишь крутая узкая лестница. Его загнали в тупик.
- Эфенди, я не виноват. – со слезами в голосе взмолился главный евнух. – С Нигяр Хатун у меня никогда не было отношений. Разве что братско – сестринские, да и то, это было так давно!
- Неужели ты думаешь, что я тебе поверю, нахал? – ответил сэр Томас.
- А ты отличный комедиант. – добавил сэр Френсис.
- Господа, умоляю вас, отпустите меня. – Сюмбюль едва не плакал. – Я не сделал ничего вам ничего плохого. – внезапно он сменил тон. – Разве вы нападёте на раба султана Сулеймана? Разве вы не боитесь гнева великого Падишаха? Одумайтесь, пока не поздно!
Однако эти слова стали последней каплей, переполнившей чашу терпения герцога Норфолка. Его лицо перекосило яростью. Он схватил Сюмбюля и принялся неистово трясти его за плечи.
- Как ты посмел, грязный ублюдок, раскрывать рот?! – орал он. – Да кто ты такой, чтобы угрожать мне?!
- Ему надо всыпать, Томас. – предложил одноглазый.
- Это хорошая идея, Френсис. – согласился герцог.
Держа Сюмбюля за отворот халата, Говард отвесил несчастному евнуху мощную пощёчину. От боли тот пошатнулся. Френсис также не стал церемониться и ударил слугу Сулеймана и Роксоланы с ещё большей силой. В довершении ко всему, Норфолк ударил евнуха ногой в живот и резко толкнул вперёд. Сюмбюль скатился вниз по каменным ступеням. Когда Говард и Брайан спустились, чтобы полюбоваться на результат своих творений, главный евнух дворца Топкапы лежал на полу без движения в небольшой лужице собственной крови…