Глава 32. Снова в тылу врага
"Овручский коридор" Высокое бледное декабрьское небо нехотя роняет редкий сухой снежок начерный радиатор "эмки", на бесконечные поля и болота, не оступившиеся вглубокий снег придорожные кусты и неподвижную синеву лесов вдоль окоема. Вмашине пятеро: представитель разведывательного отдела УШПД капитан Я. Т.Кравчук, командир соединения А. З. Одуха, шофер Володин, ординарец Валуйкини я. Нас то и дело подбрасывает на мелких выбоинах, клонит то в одну, то вдругую сторону: гравийное шоссе на Овруч порядком разъезжено, а мы тообгоняем попутные грузовики и обозы, то уступаем дорогу встречным машинам,норовящим проскочить по осевой... Форсировав Днепр, советские войска подошли к границе партизанскогокрая, раскинувшегося до западных рубежей государства. Отряды и соединенияпартизан, находящиеся в северных районах Правобережной Украины, непрерывновзаимодействуют с Красной Армией. Уже 17 ноября Житомирское соединение подкомандованием А. С. Сабурова и войска 13-й армии освободили город ижелезнодорожный узел Овруч, прервав связь между центральной и южнойгруппировками немецко-фашистских войск. Во вражеской линии фронтаобразовался разрыв шириной в восемьдесят и протяженностью около двухсоткилометров, прозванный "овручским коридором". Через него днем и ночьюдвижутся на запад партизанские отряды, обозы с минновзрывными средствами,оружием и боеприпасами, а на восток -- транспорты с ранеными, разведчики исвязные. В ноябре враг попытался, сосредоточив значительные силы в районеКоростеня, нанести контрудар. Однако войска 60-й армии генерал-лейтенантаЧерняховского, отряды партизан М. Г. Салая, А. Н. Сабурова, С. Ф. Маликова иотвлекавшие на себя значительные силы врага отряды под общим командованиемМ. И. Наусова сорвали вражеский замысел, хотя гитлеровцам и удалось на времязахватить Житомир. Продолжая бои, 1-й Украинский фронт ведет подготовку кЖитомирско-Бердичевской операции, чтобы разгромить 4-ю танковую армию врагаи выйти на рубеж Любар -- Винница -- Липовая. Украинские партизаны, каквсегда, должны оказать помощь войскам Красной Армии и непосредственнымучастием в операции, и мощными ударами по коммуникациям врага в его глубокомтылу. Поздним вечером 14 декабря Тимофей Амвросие-вич Строкач приглашает вкабинет своих заместителей. На коротком совещании решено проверитьподготовку партизанских соединений к новым рейдам по глубоким тылампротивника, а заодно обследовать состояние дороги Овруч -- Словечно --Собычин -- Сно-видовичи, убедиться, что она пригодна для прохождения нашихтяжелых танков. Строкач глядит на меня: -- Не соскучились по партизанским краям, Илья Григорьевич? -- Сильно соскучился! -- Вот и отлично. Поедете с капитаном Кравчуком в Овруч, выполните этизадания штаба. Выезжать нужно немедля. Завтра с утра в путь! К утру мы с Кравчуком готовы. Я прихватываю в дорогу несколькоулучшеных техническим отделом взрывателей, чтобы проверить их действие наморозе в боевых условиях. Овруч встретил деловитым многолюдьем, непрерывным движением транспортапо заснеженным улицам. Колеи побурели от навоза и тавота. В уцелевших домах" штабы, госпитали, склады, от дома к дому --провода телефонной связи, тамполощется белый флаг с крестом, там горой навалены ящики, мешки, бочки,цистерны и притопывает возле добра часовой в тяжеленном тулупе. Рычатмоторы, громыхают на выбоинах кузова грузовиков, цокают копытазакур-жавленных лошадок, полозья саней скрипят... Разыскали штаб Сабурова. Командир соединения встретил без особойприветливости. В боях за Овруч его отряды понесли потери, но передышки неполучили, были двинуты на север, под Ельск, и держали оборону по севернойгранице "овручского коридора". Задерживаться у Сабурова не имело смысла, простились с ним и А. З.Одухой, двинулись к южной границе "овручского коридора", в соединение С. Ф.Маликова. Маликова застали в штабе неподалеку от Гамарни, в лесу. Он казалсяпохудевшим, лицо стало темным от "зимнего загара" -- холодов и ветра. -- Указание готовиться к рейду мы получили и вое возможное для этогоделаем, -- доложил командир соединения. -- Лошадей и волов собираем, повозки ремонтируем. Правда,дело идет не так быстро, как хотелось бы. Мы же сейчас вроде стрелковойчасти. Действуем вместе с 77-м стрелковым корпусом 60-й армии. Маликов нас не отпустил, оставил ночевать. За ужином много и подробнорассказывал о недавних боях, о мужестве людей, а под конец спохватился: -- Вы послушайте, послушайте, да и решите, чего доброго, что мыстрелками заделались! Нет. Спим и видим, как скорее вырваться немцу в тыл,на простор выйти. Партизанское место там. Там! И попросил передать Строкачу просьбу освободить соединение отобязанности держать оборону на южной границе "овручского коридора", датьвозможность скорее уйти в рейд. Уполещуков На следующий день поехали к Вершигоре. Ехать предстояло по партизанскоймагистрали, ведущей на Словечно и Пергу. Именно состояние этой магистрали исостояние мостов через Уборть беспокоило и Украинский штаб партизанскогодвижения, и Военный совет 1 --го Украинского фронта. Край западнее Овруча, раскинувшийся на площади более тысячи квадратныхкилометров, давно находился под контролем партизан. Органы Советской властиработу здесь не прекращали. Здесь даже школы работали всю войну. Аколхозники минувшей весной провели сев, осенью убрали урожай, и оккупантамне досталось из него ни зернышка. Сейчас, в зимнюю непогодь, население вышло к партизанской магистрали,засыпало воронки, колдобины, ремонтировало мостики, устраивало из бревенобъезды в узких местах дороги, чтобы могли разминуться встречныетранспортные потоки, не возникло "пробок". Раза три Володин останавливал машину, мы с Кравчуком выходили ипроверяли, как ведется засыпка ям, укладка и крепление бревен. Нужносказать, что капитан Кравчук в мирное время был архитектором, строительствоявлялось для него знакомой областью, а за годы войны он вообще во многихвопросах поднаторел, стал и в прокладке дорог хорошо разбираться. Наблюдалимы за работой населения придирчиво, но промахов и недочетов не обнаружили.Чувствовалось, дело направляется опытной рукой. К Уборти подъехали вечером, обгоняя конные упряжки, волокущие к рекесосновые хлысты и бревна. По берегам Уборти, соединенным временным мостиком,ало-желтыми пятнами светились костры. Человек пятьдесят партизан иколхозников дружно забивали сваи под предназначавшийся для тяжелых танковмост. Картина была слишком необычной, чтобы не врезаться в память: какпартизаны взрывают мосты, я видел неоднократно, но как они строят мосты втылу противника -- не наблюдал никогда и предполагать не мог, что увижу. Заметив остановившуюся "эмку" с красным флажком на радиаторе,работавшие стали подходить к дороге. Нас окружили, начались расспросы:откуда мы, что слышно о положении на фронтах, как жизнь на Большой земле. В тыл врага без свежих советских газет и журналов ни один человек неездил, мы запаслись целой кипой номеров "Правды" и октябрьскими номерами"Крокодила". К газетам и журналам сразу потянулись десятки темных от холода,заскорузлых от тяжкой работы рук. Партизаны не советовали ехать ночью, да и в наши расчеты не входилопереутомляться, искать в темени поворот на Собычин. -- Деревню-то, Пергу-то, немец сжег, но можно у людей в лесузаночевать, -- сказали нам. -- Эй, Дани-лыч! Слышь? Поди-ка! Приблизился немолодой, в потертом кожушке и овчинной шапке конусомколхозник, помигал красными от дыма веками: -- Проводить-то? Могу. Он привел в просторную землянку, где жил председатель колхоза иразмещалось колхозное правление: у стен топчаны с пестрыми одеялами, в углужестяная печка, на широком столе большая лампа из обрезанной снарядной гильзы, конторские счеты, вокруг стола лавки. Председатель, выслушав доклад Данилыча, подал нам руку. Был он невысок,сух, сед, бородат. Повесил счеты на стену, на гвоздик, кивнул жене, тоже немолодой, рыхлой и пригласил к столу. Шаркая валенками, председателева женапоставила возле лампы чугунок остывшей картошки в мундире, соль, крынкумолока, нарезала черного хлеба. В землянку набивался народ. Пристраивались на лавках, топчанах, упорога. И как убрали со стола --пошли расспросы: далеко ли Красная Армия,когда она сюда, чего союзники так долго телились, да и нынче не больноторопятся, ай хотят на чужом горбу в рай въехать? Обида людей была понятна. Сами они не выжидали, когда будет сподручнееначать, а как пришел фашист, так и стали против. Сначала и винтовок всегонесколько было, какие подобрать удалось. А потом пошло пошло! Отряд"Бати"[21] поблизости объявился, Сидор Артемьевич Ковпак пришел,"Буйный"[22] страху на фрицев нагнал. Молодежь, окруженцы,мужики, какие покрепче, сразу к партизанам подались, обучились минному делу,стали вражьи эшелоны под откос пускать, а деды, хлопцы и бабенки побойчее --те свой, пергинский отряд организовали. Поначалу для обороны, а как перенялиу партизан науку, начали и сами на "железку" захаживать, три фашистскихсостава на свой счет записали. Люди говорили об этом не кичась, просто чтоб показать, что даже непрошедшие армейской подготовки селяне и те могут воевать с врагом не безуспеха, стало быть, английским и американским войскам сам бог велел! Мы с Кравчуком лучше пергинцев знали, каким в действительности былвклад полещуков в борьбу с оккупантами. Еще весной попал в руки нашихразведчиков документ, свидетельствующий о беспокойстве врага за ту самуюжелезную дорогу Олевск -- Коро21 Речь идет об отряде Г. М. Линькова. 22 Буйный -- партизанский псевдоним A. M. Грабчака. стень, где действовали и пергинцы. Фашистское командование доносило поинстанции, что здешние партизаны хорошо вооружены, совершеннозатерро-ризировали немецкую администрацию, уже в пяти-семи километрах отжелезной дороги появляться опасно, а взрывы мин продолжаются. И это былонаписано до летних ударов! Теперь же оккупанты даже на версту от железнойдороги не рисковали отходить, засели на станциях, как в крепостях, окруживкаждую деревню земляными валами, десятками огневых точек, усилив оборонуартиллерией и пропуская составы крайне редко... Колхозники жили в землянках. Вместо дверей -- маты из прутьев и соломы,окна -- махонькие прорубы, заделанные кусками стекла, бычьими пузырями,бутылками. Скот стоял в утепленных лапником и снегом жердевых загонах, рядомс загонами высились стога сена. Тянуло запахом навоза, сухой травы,животных. Возле каких-то щитов председатель остановился: -- А это стенды. Завтра с утра газеты вывесим, почитают люди. И провел рукой по доскам: -- Может, скоро уж и радио слушать будем, как до войны. Коли мост-тодля своих'строим... Особенно бабы радуются. У каждой ведь там либо муж, либосынок. Чем скорей кончится, тем надежды больше, что возвернутся... Когда проснулись, в жестяной печке гудел огонь, опахивало теплом. Попивчаю, простились с председателем и его женой, с оказавшимся поблизости отземлянки колхозником, вернулись к Уборти. Работа шла своим ходом, клалинастил. А нас ожидал стройный, в длинной шинели офицер -- заместительВерши-горы по диверсиям инженер-майор Сергей Владимирович Кальницкий. Он былпредупрежден радиограммой. -- Решил встретить на полдороге, чтобы время не тратили, -- сказалКальницкий, -- Участок для испытаний подобрали между Олевским иБелокоровичами, отсюда поближе будет. -- А диверсионная группа? -- В Замысловичах ждут. Мы оставались у моста, пока партизаны не забили в настил последнийгвоздь и не замаскировали сооружение. Убедившись, что теперь мост невозможнобудет обнаружить даже с низко летящего самолета, я дал знак Володину:заводи! ** Дорога от Уборти до Юрлова, где предстояло свернуть на проселок, шламестами летних боев. По обочинам валялись помятые, разбитые или сгоревшиевражеские грузовики и легковые машины. На капотах и на бортах "круппов","спелей" и "даймлер-бенцев" чернели еще не смытые дождями партизанскиеэпитафии: "Партизанская мина угробила сукина сына! ", "Подарунок отдиверсанта Ковпака поломав гитлеровцам бока! " и другие, невоспроизводимые,но хлесткие. Добравшись до Замысловичей, попали на ужин. -- Не опоздаем с хлебосольством вашим? -- спросил я Кальницкого. -- Ничего, время не позднее, а лошадки сытые, домчат живо! Учебно-боевая, диверсия. Испытания новой МЗД Перед выездом я сам установил в минах замедленного действия улучшенныеэлектромеханические взрыватели, предупредил минеров, которым предстоялоработать на железной дороге, что эксперимент крайне важен, нужнаосторожность. В путь двинулись на двух парных конях и кошевке. Кальницкий неошибся: лошадки бежали дружно, и близко к двадцати двум часам доставили наопушку старого леса. До железной дороги оставалось всего ничего -- километраполтора, противник сам обозначал ее, пуская осветительные и сигнальныеракеты. Далеко слева глухо, отрывисто простучал пулемет. Мы с Кальницким и двумя разведчиками остались на опушке, а партизаны,разбившись на две группы, двинулись в поле. Вскоре их маскхалаты слились соснегом и темнотой. Одна группа должна была отвлечь внимание врага, другая -- установить мины замедленного действия. Прошло минут двадцать. Внезапно на железной дороге, прямо перед нами,ракеты стали взлетать одна за другой, раздался лай собак, тут же заглушенныйпулеметным грохотом. Я взглянул на Кальницкого. Инженер-майор оставался спокоен. Да ипартизаны врагу не отвечали. А ракеты взлетали уже и справа, и слева, ипулеметы гремели на километр в обе стороны. Неужели обнаружил наших? Я хотел заговорить с Кальницким, но пулеметы стали бить реже,иллюминация потускнела, а потом и вовсе наступила полная тишина. Прошло еще десять или двенадцать томительных, выматывающих душу минут.И вдруг там, откуда взлетели первые осветительные ракеты и вгрызались в ночьпервые вражеские пулеметы, сверкнуло, будто дальняя зарница вздрогнула, ичерез секунду-другую ударил взрыв. Сработала, как мы знали, первая гранатазамедленного действия. И уж тут враг запаниковал! Ракета одна за другой,пулеметы взахлеб, наперегонки, осатенело. А на дороге еще два взрыва. Иракеты догоняют друг друга, пулеметы опять колотит непрерывная дрожь, ониснова пытаются отыскать и не могут отыскать партизан. -- Так. Первая группа задание выполнила, -- удовлетворенно констатируетКальницкий. Подтверждая его слова, над железной дорогой вспыхивает еще одна зарницаи слышен еще один взрыв, вызывающий новый прилив ракетного неистовства ипулеметной трескотни. А новая зарница -- в другом месте... Взрывы гранат замедленного действия продолжались с разными интерваламиеще минут тридцать-сорок. На каждый взрыв враг отвечал десятками ракет иливнями пулеметного свинца. Возвратилась группа отвлечения. Ее командир,невысокий минер, доложил, что задание выполнено, заброшены тринадцатьгранат. Мы насчитали до этого только девять взрывов, но как раз грянулдесятый. Но вот -- стихло. Даже собак не слышно. Лишь изредка вспорет мо розную тишину выпущенная фашистами для собственного успокоенияпулеметная очередь. Вторая группа возвратилась ровно через час двадцать минут. Онаустановила обе МЗД, сделав все, что требовалось. Усаживаясь в кошевку, услышали взрыв одиннадцатой гранаты. Оставалисьеще две. Заниматься с ними гитлеровцам предстояло, пожалуй, еще долго. В Замысловичах нас отвели в просторную теплую землянку. -- Поспим, разбудят, -- сказал Кальницкий. Разбудили затемно, принесличаю, и едва забрезжило, мы снова поехали на давешнюю опушку. При дневномсвете лес оказался не таким густым, плотным, как чудилось ночью, а дожелезной дороги с нашлепками бункеров и пулеметных гнезд и вовсе было рукойподать. Свистел утренний ветерок, колыхал в поле одинокие сухие стебли бурьяна,заносил партизанские следы. -- Глядите, -- сказал Кальницкий. Я поднял бинокль, подкрутил окуляры. Мощные линзы придвинули высокуюнасыпь с запорошенным гарью снегом, лухлую нашлепку бункера и троихумывающихся снегом немецких солдат. -- Даже не догадываются, какой сюрприз им приготовлен! -- усмехнулсяКальницкий. Окончательно рассвело. День настал пасмурный, унылый. Ладно еще снег сдождем не сыпал. Гул идущего поезда донесся со стороны Олевска. Повернули биноклинаправо. Долго ждать не пришлось. Показалось восемь фашистских солдат сдвумя ищейками и катящиеся за солдатами под уклон две железнодорожныеплатформы с балластом. В первую минуту я даже удивился: а если платформывозьмут разгон, что тогда? Но тут в поле зрения появился тянущийся заплатформой канат, а там и бронепоезд показался, удерживающий платформу наканате. Вот оно что! Сначала, значит, пускают собак, чтобы вынюхивали тол, иесли собаки идут спокойно, то пропускают платформы (они потяжелей, подсолдатами мина могла не взорваться, а уж под платформой-то рванет наверняка!), и лишь в случае полной безопасности движется вперед бронепоезд... Солдаты и собаки остановились внезапно. Тут же и платформы замерли,удержанные бронепоездом. Донесся лай: ищейка обнаружила "мину", которой,разумеется, на этом месте не было: заменяли ее несколько неприметных длячеловеческого глаза крошек тола. Гитлеровцы засуетились, принялисьустанавливать заряд взрывчатки. Расчет был прост: подорвать заряд, уничтожив коварную русскую мину. Заряд установлен,солдаты разбегаются, валятся в снег. Двадцать, тридцать, сорок секунд --взрыв! Выбит кусок рельса. Солдаты бредут к насыпи, поднимаются на нее,продолжают путь. Еще три раза ищейка предупреждала об опасности, и еще трираза гитлеровцы подрывали рельсы и убеждались, что мин нет. Тогда вражескиесаперы решили, видимо, что пройденный участок уже не опасен, сняли спривезенных ими платформ и положили на выбитые участки дороги так называемые"рельсовые мостики", и махнули машинисту бронепоезда: можно! Бронепоезд тяжело, уверенно прополз над нашими минами замедленногодействия в сторону Коростеня, где шел напряженный бой... Первая не обнаруженная противником мина должна была стать на боевойвзвод примерно в четырнадцать часов, а первый вражеский состав появился состороны Коростеня в 11 часов 40 минут. Волочил платформы с подбитыми танкамии орудиями. Через рельсовые мостики состав еле полз. За ним, через двадцатьминут, проследовал к Олевску поезд с классными вагонами и теплушками.Наверное, везли раненых. За поездом с ранеными появилась вагонетка:гитлеровцы привезли куски рельсов, сняли "рельсовые мостики" и залаталиповрежденные участки полотна. Следующие поезда, один за другим, бодропроследовали к Коростеню из Олевска около 13 часов. Потом так же уверенно,уже на хорошей скорости, проследовали еще три состава: два из Коростеня иодин из Олевска. Противник осмелел. Урочный же час приблизился. Вот ичетырнадцать часов. Первая мина "проснулась". Очередной вражеский состав, появившийся со стороны Коростеня, толкаяперед собой две платформы с балластом, идет со скоростью не менее пятидесятикилометров в час. Спешит засветло добраться до Сарн. И все вагоны в составе-- классные, офицерские! Ну!!! Мощный взрыв разметал снег, гравий, песок, шпалы и рельсы. Обеплатформы и паровоз, увлекая за собой вагоны, поползли и рухнули под откос.Скрежет рвущегося железа, треск дерева, пламя... Из неупавших еще вагоновстали выпрыгивать на нашу сторону гитлеровцы: с противоположной стороныблизко к дороге подходил лес, оккупанты боялись обстрела. -- Все в порядке. Поехали, товарищ полковник? -- спросил Кальницкий. -- Поехали, товарищ инженер-майор! Беспорядочную стрельбу возле места крушения мы слышали еще долго:оккупанты отчаянно воевали с пустым придорожным лесом. Пограничная застава... в тылу врага Часа через два, воротившись к Перге, мы свернули на юго-запад и поехаливдоль Уборти к Собычину, где размещался штаб П. П. Вершигоры. Кальницкий снами не поехал, у него имелись дела под Юрловом и Белокоровичами,приходилосьруководствоваться картой. На шестом километре пути раздалсянегромкий хлопок, и машину повело влево. Володин затормозил, вышел надорогу, почесал в затылке: -- Придется менять скат, товарищи! Пока он возился возле левого переднего колеса, вышли из леса двапарнишки лет шестнадцати-семнадцати. Из-под облезлых шапок ушанок --длинные, давно не стриженные льняные волосы, жидкие ватнички стянутынемецкими ремнями с металлическими пряжками, с готическими надписями "Готтмит унс". Ребята подтвердили, что едем мы правильно, спросили, не Буйного лиищем. -- А вы откуда его знаете? -- Мы-то?! И парнишки наперебой пустились рассказывать, как почти год назад, вмарте, кто-то свалил недалеко от Олевска под откос два железнодорожныхфашистских состава, а потом появился в их деревне партизанский отряд, а внем командир и комиссар -- пограничники, и среди бойцов много пограничников,а комиссар речь говорил, сказал, что это они два эшелона взорвали и чтотеперь все время будут рвать, а уйти -- никуда не уйдут, а снова будет вродепогранзаставы. И еще сказал, чтобы люди от немцев не скрывали^ если теспрашивать станут, какой отряд здесь действует, кто в нем командир, скольколюдей, как вооружены и куда ушли. Мол, советские партизаны детками и маткамиприкрываться не станут. И еще сказал, чтобы к ним на заставу по всемвопросам обращались, чтобы всех туда направляли, хотя бы полицейскихпереодетых: партизаны разберутся... -- И комиссар действительно сказал, где будет стоять застава? -- неповерил я. -- А сказал! В Перге. Да там она и стояла. Володин сменил скат, мыпопрощались с ребятами и двинулись дальше, но странный рассказ их не выходилиз головы. Ехали медленно: Володин опасался повредить еще один скат. Дорогасвернула в лес. Лапы елей под тяжестью снега опустились до наста, тонкиеберезки то тут, то там сгибало дугой. Миновали чащобу, когда до Собычинаоставалось, по нашим подсчетам, не более семи километров. И вдруг... -- Остановите машину! -- приказал я Володину. Мотор перешел на тихоеурчание, мы распахнули дверцы. Так и есть: слух не подвел: со стороныСобычина доносились глухие разрывы снарядов и мин. Проехав еще три километра, снова остановились. На этот раз редкаяартиллерийская стрельба и минометы слышались совершенно отчетливо, резко. Атут еще отрывистые пулеметные и автоматные очереди. И теперь определенно всамом Собычине, в расположении штаба Вершигоры. Мы не знали, что и подумать.Неужели бой? -- Конные! -- крикнул Валуйкин. Верно из сероватой мглы, затягивающей собы-чинскую дорогу, вытемнились,с каждой минутой обретая более четкие контуры, трое всадников. За ними --санная колонна. В бинокль я разглядел на шапках всадников кумачовые полосы.Свои! Вышли на дорогу. Конные оказались походным охранением обоза с раненымииз Ровенского соединения партизан, которое возглавляли И. Ф. Федоров и Л. Е. Кизя. -- Что за стрельба в Собычине? -- спросил кавалеристов Кравчук. -- Это-то? -- Старший из всадников оглянулся. -- Так ковпаковцы к рейдуж готовятся, оружие проверяют. Он произнес эту фразу равнодушно, его, видимо, не удивляло, чтопартизаны проверяют тяжелое вооружение всего в двенадцати километрах отОлевска, где противник держит крупный гарнизон. А ведь всего месяц назадКовпак нанес по скоплению вражеских эшелонов в Олевске мощнейший удар,уничтожил все застрявшие на станции составы. Диверсанты-ковпаковцы и послеэтого чуть ли не каждый день пускали под откос фашистские поезда! Казалосьбы, враг должен ответить карательными мерами, бросить против партизанбольшие силы, оттеснить их от железной дороги, уничтожить партизанскийлагерь в Собычине. Не тут-то было! Нынче не партизаны, а оккупантычувствовали себя находящимися в окружении и держали вокруг Олевска оборону,не помышляя ни о чем ином. Как жаль, что два года назад было иначе.Глава 33. В отрядах
В селе Собычин, у Петра Петровича Вершигоры, мы оставались до утра 5января нового, 1944 года. Тут и праздник встречали. Соединение Вершигоры первым из партизанских соединений уходило вдальний рейд. Затем должны были двинуться М. И. Наумов, С. А. Олексенко, А.З. Одуха, С. Ф. Маликов, Н. И. Мельник, A. M. Грабчак, И. Ф. Федоров, В. М.Яремчук, В. П. Чепига и другие прославленные партизанские командиры. Им предстояло взять под контрольжелезнодорожные коммуникации Станиславской, Львовской, Тернопольской,Черновицкой, Волынской, Ровенской и Дрогобычской областей. Для противникаэти коммуникации имели первостепенное значение: на Юго-западном направлении,в группе немецко-фашистской армии "Юг" и "А", находилось более половиныпехотных дивизий, сражавшихся на советско-германском фронте. В Украинском штабе партизанского движения не сомневались, что нашиотряды и соединения нанесут по железным дорогам противника на территориизападных областей Украины удар, не уступающий по силе удару прошлого лета... Штаб Вершигоры дислоцировался в Собычине, а другие части былиразбросаны по округе. И Верши-гора, и его помощники в последние дни декабряи первые дни января надолго покидали "главную квартиру", проверяяобеспеченность батальонов всем необходимым для предстоящего марша, ихвооружение, состояние боевой техники, выучку бойцов и командиров. В освобожденных партизанами населенных пунктах Олевского, Ракитянскогои других районах ковпаковцы провели огромную работу по мобилизации населенияв Советскую Армию. По призыву ковпаковцев в Собычин повалили толпыпризывников с котомками. Напряженно работала партизанская призывнаякомиссия, производилось медицинское обследование призывников, из нихформировались отделения, взводы, роты и батальоны. Они проходили строевую идаже огневую подготовку, занимались с ними и по тактике. Подготовленнуюпятитысячную колонну пополнения направили в Овруч. Вся эта мобилизация иподготовка пополнения производилась ковпаковцами буквально под носом уоккупантов, скованных действиями партизан на вражеских коммуникациях, В Собычине встретился я с Платоном Воронько. Бывший командирдиверсионной группы командовал пятым батальоном соединения. Служебный ростбыл налицо, подчиненные (это и невооруженным глазом мы видели! ) уважалисвоего командира, да и сам Воронько держался уверенно. Воронько полагал, чтоновая должность не помеха для диверсионного призвания. Мы разговорились о карпатском рейде. Воронько потерял в нем четырехлюдей. Одной из первых погибла задорная, золотокосая Лира Никольская. Приминометном обстреле. Вспомнив товарищей, Платон отошел к оконцу, надолго замолчал... Провожали ковпаковцев в рейд ранним утром 5 января. Штабная колонна --кавалеристы головного дозора, боевое охранение, повозки со штабнымимуществом, рота охраны, артиллеристы и минометчики --проходила мимо избы,где еще вчера размещался штаб. Над крыльцом уже не бился на зимнем ветрукрасный флаг. Местные жители стояли вдоль улицы, иные шагали обочь колонны.Партизаны весело перекликались с провожающими. Вершигора вскочил в седло,поскакал догонять своих. Вовремя успел уйти Вершигора, и не зря спешил. Каждый день- приносилновые известия об успехах партизан и Красной Армии. Вал наступления катилсяпо пятам движущихся на запад партизанских соединений. Были освобожденыКоростень и Олевск, настал черед городов и сел на Случи и Горыни. Из Киева, от Строкача, пришел приказ обследовать результаты действийпартизанских отрядов на железной дороге Коростень -- Сарны. Мы приступили кобследованию: объезжали дорогу, опрашивали местных жителей,железнодорожников. Приехав 10 января в Олевск, узнал уж и не помню от кого, что соединениеВершигоры три дня назад пыталось с ходу форсировать Случь, застать врасплохи истребить вражеский гарнизон города Столина, но потерпело неудачу,вынуждено было отойти и форсировать Случь севернее. -- Вы, кажется, хорошо знали комбата Воронько? -- спросили меня, -- Вбою за Столин его ранило. -- В каком он госпитале? -- Кажется, отвезли в Собычин. -- Да какой же там госпиталь?! Минут через двадцать мы с Володиным и Валуйки-ным уже катили в Собычин.По той самой дороге, которую еще не так давно прочно блокироваликовпа-ковцы. Платона Воронько разыскали в одной из собычин-ских изб. Военфельдшеррасположившейся тут тыловой части делала ему перевязку. Открытая ранакровоточила. Губы у Воронько были бледные, глаза уста лые-усталые. -- Вы? Здравствуйте, -- сказал он. -- Вот, не повезло... В самомначале... -- Лежите спокойно. Все будет хорошо... Выйдя с военфельдшером в сени,я шепотом спросил, выдержит ли Воронько перевозку. -- Рана нехорошая, еще бы миллиметр-другой, и конец, -- сказалавоенфельдшер. -- Но везти можно. А кто вы? Служебное удостоверение успокоило девушку. Я попросил еще несколькочасов позаботиться о поэте-диверсанте, лично взорвавшем четыре эшелона, тривражеских танка, пять автомашин и одиннадцать мостов. -- Мне нужно связаться с железнодорожниками, товарищ военфельдшер,организовать немедленную эвакуацию Воронько в Киев. -- Все сделаю, товарищ полковник! Все! Она неотлучно просидела возлепостели Платона до моего возвращения. Воронько со всеми предосторожностямиперенесли в сани, доставили в Олевск и оттуда первым же составом повезли вКиев. Обидно было, что соединение Вершигоры лишилось такого замечательногодиверсанта. Очень обидно! В соединении Грабчака Заканчивая обследование действий партизан на дороге Коростень -- Сарны,я получил известие об окончательной ликвидации Центрального штабапартизанского движения и новый приказ Строкача: выехать под город Городницы,в соединение A. M. Грабчака, установить боевые качества соединения, изложить соображения о возможности его дальнейшего использования. -- Стой! Пропуск! -- раздался громкий оклик. Повозочный остановил лошадь. Я откинул тяжелый ворот тулупа. Слева отсаней -- нетронутая, сверкающая белизна зимнего поля, справа -- неподвижный,склонивший до сугробов отягченные снежными пластами зеленые лапы еловый лес. От елей отделились две фигуры в белых маскхалатах с автоматами. Из-подкапюшонов маскхалатов виднелись козырьки зимних шапок. Такие шапки скозырьками, по рассказам, носили бойцы Грабчака. Я назвал пароль, услышав отзыв, сказал, что ищу штаб. Один из партизансел боком на сани рядом с повозочным; -- Вон за той елочкой сворачивай, и в лес! За "той елочкой"обнаружилась дорога не дорога, но довольно ровная просека, и этой просекойсани медленно поползли в глубь чащи... Провожатый доставил прямехонько к большой землянке командирасоединения. В землянке находилось пять или шесть человек, все в военном, вмеховых безрукавках, не разберешь, кто же из них Грабчак. Заметив, что я перевожу взгляд с одного командира на другого, один извоенных, среднего роста, сухощавый, с глубокими складками возле губ,настороженный, представился: -- Майор Грабчак. С кем имею честь?.. Я назвал себя. Выражение настороженности исчезло с обветренного лицакомандира соединения: -- Проходите, проходите, товарищ полковник! Давно ждем. Из Киевасообщили, что едете. ... 17 января 1943 года два транспортных самолета полка Гризодубовойподнялись с подмосковного аэродрома и взяли курс на озеро Червоное в лесахБелоруссии. На борту самолета находились хорошо подготовленные для действийв тылу врага десантники, в основном бывшие пограничники. Командир группы, еекомиссар и начальник штаба тоже были пограничниками. Группа приземлилась накостры Ковпака на льду озера Червоного. С этого и начинается историяпартизанского соединения Андрея Михайловича Грабчака, известного в народепод именем Буйного: таким псевдонимом Андрей Михайлович подписывал листовки,которые разбрасывались и расклеивались в оккупированных городах и селах. Первое пополнение в группу поступило из при-озерского села Ляховичи:жители провели добровольную мобилизацию и привели к десантникамсемнадцатилетних и восемнадцатилетних парнишек. Во главе "депутации" стоялдревний ляховичский дед. -- Ты, командир, не гляди на наши лапти! -- сказал дед Грабчаку. -- Тыв глаза ребят гляди! Они, внуки мои, не подведут. Только дай им, чем фашистабить! "Новобранцам" велели нарезать из парашютного шелка портянки, обернутькак следует ноги, и выдали автоматы: -- Пройдете обучение -- примете присягу! Потом в отряд влилась группадиверсантов под командой старшего сержанта Вячеслава Антоновича Квитинского.Квитинский был артиллеристом, в начале войны попал в окружение, с такими жесмельчаками, как сам, ушел в белорусские леса, участвовал в засадах нагитлеровцев, вступил в один из партизанских отрядов, а когда тот был разбитв бою, возглавил группу уцелевших бойцов и действовал самостоятельно. В начале марта отряд Грабчака появился под Олевском, пустил под откосдва фашистских эшелона. В отместку гитлеровцы налетели на село Юрлове,подожгли его, убили несколько жителей, а остальных собрались угонять вГерманию. Крестьяне сообщили. о беде Грабчаку. Партизаны устроили засаду,часть карателей перебили, часть обратили в бегство, захваченное у врагаоружие раздали освобожденным юрловчанам, посоветовали им создать собственныйпартизанский отряд. Крестьяне так и поступили. Юрловский отряд постепенноокреп, принимал участие в боях с гитлеровцами, совершили две диверсии. Эхо взрывов на железных дорогах и пулеметных партизанских очередейрасходилось далеко в лесу, " Грабчаку тянулись и тянулись люди... К моменту нашего приезда соединение состояло из пяти отдельных отрядов,организованных наподобие погранзастав, и кавалерийского эскадрона,державшего под седлом отбитых у гитлеровцев чистокровных скакунов. В отрядахи эскадроне служили и русские, и узбеки, и белорусы, и туркмены, и казахи,словом, оно оказалось многонациональным. На счету соединения было 106пущенных под откос вражеских эшелонов, бронепоезд, немало автомашинпротивника с солдатней и грузами, подорванные мосты, в том числе ужеупоминавшийся мост вблизи Олевска, уничтоженный с помощью торпеды. Я вспомнил пареньков, встреченных по дороге к Перге. -- Скажите, верно, будто вы советовали жителям Юрлова не скрывать ничисленности вашего отряда, ни путей вашего отхода? -- спросил я Грабчака иего комиссара Н. М. Подкорытова. Командир и комиссар переглянулись: -- Да, было такое... -- весело ответил Подкорытов- Понимаете, важнобыло показать людям, что мы сюда пришли надолго и будем хозяевами. Мы ж себядаже не отрядом, а погранзаставой называли. -- Тоже не случайно, -- вставил Грабчак- Народ по традиции привыкпограничникам во всем помогать! -- Точно! -- продолжил комиссар. -- Эту традицию мы и хотеливоскресить! А еще -- хотели показать, что приковали врага к коммуникациям ине боимся его. Пусть идет по следу. Ему же хуже: в засаду попадет. -- И все же вы рисковали... " -- Ничуть, товарищ полковник! -- живо возразил Грабчак. -- Охраняядороги да поднимая паровозы, противник не может бросить против партизанкрупные силы. А мелкие подразделения уничтожать не трудно. Мы ж не сидели ине ждали, когда догонят, мы кое-какие меры предпринимали: профессионалывсе-таки! -- Значит?.. -- Значит, били немца там, где не ждал. И на мины враг нарывался, и назасады напарывался, быстро отучился наши следы вынюхивать. Но у наспретензии к штабу есть, товарищ полковник! -- В чем? -- Мало даете тола и мин. Приходится очень много времени и сил тратитьна добывание взрывчатки. Больше, чем на использование! А между прочим, чембольше мин мы ставим и подрываем эшелонов, тем меньше у фрицев возможностейдля проведения карательных операций! Они тогда дни и ночи, как псы, ужелезных дорог сидят, подступы к ним охраняют да завалы из вагонов иплатформ растаскивают. Зато чуть снизишь диверсионную активность -- наглеют,даже прочесами занимаются! Николай Михайлович Подкорытов поддержал командира: -- Без мин и взрывчатки -- беда! Ведь их широко использовать можно! И, смеясь, рассказал, как применяли они минно-подрывную технику дляустройства разного рода сюрпризов: то денежный ящик заминируют, то "посылку"пошлют, то, зная пристрастие оккупантов к куриному мясу, пожертвуюткаким-нибудь курятником... Особенно отличался смелостью и умениемприменятьминнуютехникукомандиротряда "Красный фугас" В. А. Квитинский. В городе Городница располагался гарнизон немцев, который частобеспокоил партизан. Было решено уничтожить этот гарнизон не вступая с ним вбой. Нашли двух крестьян, которые согласились на площади напротив школы,превращенной в казармы, продавать кур. Один крестьянин испугался, а второйпоехал. Он с подводой остановился напротив нужного здания. Солдаты, увидев товар, бросились к подводе. Крестьянин, сказав, что унего важный заказ, взял несколько клушек и поспешил скрыться. Немцына-бросилиь на кур. К ноге одной из них была привязана чека взрывателя.Сработал 50 килограммовый заряд, от которого пострадало много солдат.Гарнизон решено было эвакуировать, но пути эвакуации партизаны также успелизаминировать. Таким образом вывозить гарнизон пришлось самолетами. Рассказали и о подпольной работе в Олевске, где смело действовалпартизан-пограничник Семей Андреевич Апарнев. Гибель Вали Котика Кроме соединения A. M. Грабчака, мы посетили в то время и соединенияКаменец-Подольской области, которыми командовали С. А. Олексенко, А. З.Одуха и Ф. С. Кот. Это происходило уже в середине февраля. Действовалиназванные соединения в основном в тактической зоне обороны противника,оказывали непосредственную помощь частям наступающей Красной Армии, а доэтого удачно проводили операции на железной дороге Шепетовка -- Тарнополь,которая приобрела исключительно важное значение после того, как гитлеровцеввышибли из Киева. Разрушая небольшие мосты, широко применяя мины замедленного действия,партизаны с сентября сорок третьего года не позволяли гитлеровцамосуществлять по этой дороге сквозное движение, а при отступлении не далиоккупантам возможности сильно разрушить ее. После отступления противника научастке Шепетовка -- Тарнополь остались неподорванными все рельсы,сохранился ряд мостов и станций. Оккупанты не сумели вывезти, бросили настанциях горы зерна, сахарной свеклы и других продуктов. Начиная с лета, партизаны нанесли противнику огромный урон, главнымобразом в паровозах, вагонах, платформах, боевой технике и выведенных изстроя во время перевозки солдатах и офицерах. Сами партизаны потерь при этомпочти не понесли. Зато очень тяжело пришлось партизанским соединениям в открытых боях сврагом. Мне пришлось стать свидетелем одного такого боя -- за Изяславль.Утром 16 февраля, когда мы подъезжали к Изяс-лавлю, партизаны двенадцатиотрядов численностью около двух тысяч трехсот человек, действуя совместно сострелковым полком Красной Армии, ворвались после артподготовки в город ивели бой на улицах. Противник дрался ожесточенно. Узнал от раненых, где ближайший командный пункт. Добрался до окраиныгорода, до полуразрушенной хаты, среди командиров сразу узнал СтепанаАнтоновича Олексенко. Замечательный это был человек, скромный, мужественныйкомандир и опытный партийный вожак, возглавлявший подпольныйКаменец-Подольский обком партии, обком, который нигде и никогда неконспирировался, а стоял во главе вооруженной партизанской борьбы и вынуждалконспирироваться оккупантов и их прислужников. Не виделись мы месяцеввосемь. Олексенко, как мне-показа-лось, осунулся, загорел. -- Сидайте, сидайте, будь ласка! -- пожал руку Степан Антонович. --Почекайте одну хвилину. Это ж ни диверсии. Ни! Разобрался с чем-то на карте, отправил связного к Одухе. поднял глаза: -- Як армия працуемо! Вот тильки без пушек и танков! Часа через три противник был выбит из города, но из отрядов донесли обольших потерях, и Олексенко помрачнел. Тем более что дальнейшее продвижениестрелкового полка и партизан противник задержал. -- Почнет контратаковати! -- беспокоился Степан Антонович, --Непременно почнет! А у нас же одни автоматы да винтовки с пулеметами! Он отдал приказ окапываться, беречь боеприпасы, по возможностиминировать подступы к передней линии обороны. Противник действительно предпринял несколько контратак. Они былиотбиты, но с новыми тяжелыми потерями среди партизан. Гибель людей Олексенкопереживал мучительно. Особенно потрясла его смерть четырнадцатилетнего ВалиКотика, пионера из села Хмелевка Шепетовского района Каменец-Подольскойобласти. Валя Котик выполнял задания подпольщиков и партизан с сорок первогогода, при выполнении заданий был дважды ранен, и Степан Антонович втайне отмальчика приказал беречь его, но Валя принял участие в бою. -- Як сына ридного жаль! Як сына! -- восклицал Олексенко. -- Такойхлопец, а загинув, колы и война закинчуется! Э-эх! Возвратившись через два дня в Киев, я доложил Т. А. Строкачу, что всепроинспектированные отряды боеспособны, рекомендовал не использовать их воткрытом бою, а довооружить, снабдить в достаточном количестве взрывчаткой иминами замедленного действия и как можно скорее направить в глубокийвражеский тыл. Рекомендации были приняты. Тогда же штаб отклонил ходатайствокомандиров некоторых партизанских соединений о передаче их в состав КраснойАрмии и преобразовании в стрелковые дивизии: война во вражеском тылупродолжалась. А самым приятным было, что начальник УШПД, и ранее высоко ценившийдеятельность A. M. Грабчака, представил его к званию Героя Советского Союза.Представление было поддержано ЦК КП(б)У, и звание Героя Советского Союза A.M. Грабчаку вскоре присвоили.Глава 34. Весна 1944 года
Вскоре после нашего возвращения в Киев Строкач приказал создать группыдля обследования действий партизан на освобожденной территории Украины,прежде всего -- на железных дорогах в тылу врага. -- Обследование по горячим следам необходимо для правильного выборасредств и способов дальнейшей партизанской борьбы, -- сказал ТимофейАмвросиевич. -- В нашем штабе сомнений на счет этих средств и способов, кажется,нет, товарищ генерал! -- В нашем -- нет. Но у других товарищей могут появиться. Отстаивать жесвою точку зрения надо с фактами в руках. Тем более что предстоит оказыватьпомощь зарубежным партизанам: граница близко! Руководить обследованием Строкач приказал мне. Работа предстоялаогромная. Мы смогли завершить ее в относительно короткие сроки лишьблагодаря помощи воссозданных на освобожденной территории партийных исоветских органов. Группы технического отдела УШПД осмотрели в общей сложности 15 800километров железнодорожных участков. Опрашивали оказавшихся в оккупациипутевых обходчиков, стрелочников, машинистов поездов, кочегаров, жителейрасположенных вблизи магистралей населенных пунктов, изучали захваченные уврага документы. Наибольший интерес представляли журналы немецких восстановительныхпоездов. В этих журналах скрупулезно записывалось время совершения диверсии,время вызова восстановительного поезда, время его выхода на линию и прибытияк месту диверсии, время окончания восстановительных работ и начала движенияпоездов, данные о характере повреждений пути и подвижного состава, а такжесведения о раненых и убитых во время диверсии немецких солдат и офицеров. Свидетельства очевидцев и данные документов противника показываютвысокую эффективность действий партизан на коммуникациях. Несмотря насильную и все возрастающую охрану, диверсионные группы продолжали пускатьпод откос поезда и подрывали автомашины с живой силой и боевой техникойврага. Уже зимой 1941/42 года небольшая молодежная группа К. С. Заслонова и А.Е. Андреева пустила под откос 6 вражеских поездов и вывела из строя 170паровозов, умело применив угольные мины, созданные еще до войны. Ударыпартизан по коммуникациям оккупантов нарастали и летом 1943 года достиглисвоего апогея. Действиями на коммуникациях оккупантов советские партизанынанесли им урон, в десять раз превышающий тот, который нанесла нашим путямсообщений фашистская авиация, сбросив свыше 100 тысяч авиационных бомб. Изучив доклады групп обследования, Строкач сказал: -- Теперь есть неопровержимые факты, подтверждающие правильностьпозиций штаба в вопросах войны на вражеских коммуникациях. Это очень хорошо. Очень! В боевых операциях на коммуникациях оккупантов отличились тысячисоветских патриотов. Многих наградили орденами и медалями, а лучшихудостоили звания Героя Советского Союза: А. Азончика, В. Бон-даренко, В.Квитинский, ф. Кухарева, В. Клокова, А. Исаченко, Э. Лавриновича, Г.Линькова, Ф. Малышева, В. Парханевича, Г. Токуева, Д. Резуто, В. Павлова, М.Петрова, В. Яремчука и других. Удлинялись дни, дули теплые южные ветры, окутывались зеленым дымомлиствы леса, чернели отваленные плугом пласты чернозема, армия сбрасывалашинели -- наступала весна. Войска 2-го Украинского фронта 8 апреля перешли границу с Румынией,часть войск 1-го Украинского фронта вышла на границу с Румынией иЧехословакией, а другая часть войск 1-го Украинского фронта и войска левогокрыла 1-го Белорусского фронта вплотную приблизились к границе с Польшей. Вмире веяло новой весной -- весной грядущей Победы. Конец Первой книгиСОДЕРЖАНИЕ