Самость: символы целостности

Если индивидуум достаточно серьезно и долго боролся с проблемой анимы (или анимуса) и добился прекращения отождествления с ними части своей личности, подсознание вновь изменяет характер своего влияния и выступает в новой символической форме, представляющей Самость—глубочайшее ядро психики. В сновидениях женщин этот центр обычно олицетворяется верхов­ным женским образом — священнослужительницей, волшебницей, матерью-землей или богиней природы и любви. У мужчин он проявляется как человек, посвящающий в тайные образы или их хранитель (индийский гуру), мудрый старец, дух природы и т. д. Приведем два народных сказания, иллюстрирующие роль, в которой может выступать подобный персонаж. Первое из них — авст­рийская легенда:

"Король приказал солдатам расставить в церкви ночной караул рядом с телом черной принцессы, умершей в результате колдовства. Каждую полночь она встает и убивает часового. Наконец один солдат, которому пришел черед охранять, ис­пугался и убежал в лес. Там он встретил старика-барда, а на самом деле — Господа Бога. Музыкант рассказал ему, где спрятаться в церкви и как себя вести, чтобы черная принцесса не смогла поймать его. Благодаря волшебной помощи, солдату удается спасти принцессу от заклятья и жениться на ней",

Ясно, что "старик-бард, а на самом деле — Господь Бог" представляет собой, выражаясь психологическими терминами, символическое олицетворение Само­сти. С его помощью эго избегает уничтожения и становится способно преодо­леть очень опасный аспект анимы, и даже добиться его полного перерождения.

Как отмечалось выше, в женской психике Самость воплощается в женских образах. Это иллюстрирует следующая притча эскимосского происхождения:

"Одинокая девушка, разочаровавшаяся в любви, встретила колдуна, путешествую­щего на медной лодке. Это "Дух луны», создавший всех животных и наделяющий удачей охотников. Он насильно уносит девушку на небеса. Однажды, когда Лун­ный Дух куда-то отбыл, девушка пошла в избушку около его дома и встретила там женщину-лилипутку, одетую в пленку от кишок бородатого тюленя, которая пре­дупредила гостью, что Дух луны намеревается убить ее, (Оказалось, он убивает женщин, как Синяя Борода). Лилипутка сплела длинную веревку, по которой де­вушка может спуститься с завязанными глазами на землю в новолуние, когда силы Духа луны ослабевают, а лилипутка может усилить эту слабость. Девушка спусти­лась по веревке вниз, но, ступив на землю, забыла открыть сразу же глаза, как ее учила лилипутка, и поэтому навсегда превратилась в паука".

Как уже отмечалось выше, бог-музыкант из первой истории представляет "мудрого старца" — типичное олицетворение Самости. Этот образ напоминает легендарного волшебника Мерлина или древнегреческого бога Гермеса. Крош­ка-лилипутка в своем странном пленочном одеянии является прообразом Са­мости в женской психике. Старый музыкант спасает героя от разрушительной анимы, а лилипутка защищает девушку от эскимосского Синей Бороды (факти­чески это ее анимус в роли Духа луны). Последний случай, однако, плохо кончается, но к этому я вернусь позже.

Самость не всегда выступает в облике старца-мудреца или старухи-вещуньи. Эти парадоксальные образы представляют собой нечто универсальное как для молодости, так и для старости. В другом сновидении, приснившемся мужчине средних лет, Самость появляется в облике молодого человека:

"С улицы в наш сад въехал юный всадник. (Сад не был огорожен кустами или забором, как обычно, и проникнуть туда мог любой). Я понятия не имел, прибыл ли он с какой-то целью или его привела сюда лошадь. Я стоял на дорожке, идущей в мастерскую, и наблюдал за ним с большим удовольствием. Вид юноши на прекрасном скакуне произвел на меня сильное впечатление. Лошадь была небольшой, дикой, сильной и очень подвижной. Она напоминала кабана из-за покрывающей ее толстой серой шерсти, отливающей серебром. Юно­ша проехал мимо меня, между мастерской и домом. Спрыгнув с лошади, он осто­рожно отвел ее в сторону, чтобы не затоптать цветочную клумбу с дивными багря­ными и алыми тюльпанами. Клумбу переделала и посадила на ней цветы моя жена".

Юноша здесь символизирует Самость, а также обновление жизни, созида­тельную жизненную силу и новую духовную ориентацию, благодаря которой все оживает и активизируется. Если человек будет следовать указаниям своего подсознания, оно наделит его таким даром, и жизнь, бывшая серой и скучной, внезапно превратится в восхитительное и не прекращающееся приключение, полное творческих возможностей.

В женской психике такое же юное воплощение Самости может принять облик сверхъестественно одаренной девушки. Об этом дает представление сле­дующий сон одной пятидесятилетней женщины:

"Я мыла тротуар перед церковью. Затем, как раз в тот момент, когда учеников школы отпустили домой, я побежала вниз по улице и подошла к зацветшей реке, через которую была положена доска или ствол дерева. Но когда я попыталась перейти реку, один озорной школьник прыгнул на доску так, что она треснула, и я чуть не упала в воду. «Идиот!» — закричала я. На другом берегу реки играли три маленькие девочки. Одна из них протянула мне руку, чтобы помочь. Я подумала, что ее маленькая ручка недостаточно сильна, но, когда я ухватилась за нес, девоч­ка без малейшего усилия вытащила меня на берег".

Сновидица — верующая (протестантка), но, как показывает ее сон, она не мо­жет больше оставаться таковой. Похоже, что она утратила возможность вернуться в церковь, хотя и пытается поддерживать, по мере возможности, чистоту у входа. Сон показывает, что она должна пересечь реку со стоячей водой. Это означает, что ход жизни замедлился из-за нерешенной религиозной проблемы. (Переправа через реку — это часто встречающийся символ коренных перемен в поведении). Приснившийся школьник был истолкован самой сновидицей как олицетворение ранее вынашиваемой мысли о том, что она могла бы удовлетворить свои духов­ные потребности, посещая колледж. Ясно, что сновидение не очень-то воплоща­ет это намерение. Когда она отваживается пересечь реку в одиночку, олицетво­рение Самости — маленькая, но сверхъестественно сильная девочка помогает ей.

Однако человеческое обличье, будь то молодой или пожилой человек, явля­ется далеко не единственным, в котором может появиться Самость в снах или видениях. Различные возрасты, в которых она является, указывают не только на то, что Самость пребывает с нами на протяжении всей жизни, но и на то, что она существует за пределами осознаваемого потока жизни, в котором мы воспринимаем течение времени.

Самость не только не умещается в рамки осознаваемого нами потока време­ни (то есть в наше пространственно-временное измерение), но является везде­сущей. Более того, она часто принимает облик, указывающий на вездесущность особого рода, а именно — облик исполинского человека, охватывающего и со­держащего в себе весь космос. Когда такой образ появляется в сновидении индивидуума, можно надеяться, что его проблемы будут творчески разрешены, ибо активизировался жизненно важный психический центр (то есть вся лич­ность собралась в единое целое для преодоления возникших трудностей).

Неудивительно, что этот образ Космического Человека появляется во многих мифах и религиозных учениях. Обычно он описывается как несущий помощь и добро. Он появляется в образе Адама, персидского Гайомарта или в образе ин­дийского Пуруши. Иногда его даже описывают как первооснову мира. Древние китайцы, например, думали, что все сущее началось с гигантского богочеловека Пань-гу, сотворившего небо и землю. Его слезы образовали Желтую реку и реку Янцзы, его дыхание стало ветром, его голос — громом, его взгляд метал молнии. Хорошее настроение Пань-гу вызывало прекрасную погоду, печальное — пасмур­ную. После смерти из его рухнувшего тела образовались пять священных гор Ки­тая. Его голова стала горой Тайшань на востоке, туловище — горой Суншань в центре Китая, правая рука — горой Хэншань на севере, а левая — горой Хэншань на юге, ноги — горой Хуашань на западе. Глаза же превратились в солнце и луну.

Мы уже видели, что символические структуры, имеющие отношение к про­цессу индивидуации, тяготеют к числу "четыре" — как четыре функции сознания или четыре стадии развития анимы или анимуса. Четверка вновь возника­ет здесь в космическом образе Пань-гу. Другие же сочетания чисел появляются в психическом материале только в особых случаях. Естественные, беспрепятст­венные проявления психического центра характеризуются четырехуровневостью, то есть наличием четырех измерений или другой структуры, исходящей из числового ряда: 4, 8, 16 и т.д Число "шестнадцать" играет особо важную роль, поскольку состоит из четырех четверок.

В нашей Западной цивилизации аналогичные идеи космического человека увязывались с образом Адама — родоначальника человечества. Существует рав­винское предание о том, что, создавая Адама, Бог использовал красную, чер­ную, белую и желтую пыль со всех уголков мира. Таким образом тело Адама "простиралось от одного конца света до другого". Когда он наклонялся вниз, его голова была на востоке, а ноги на западе. Согласно другой иудейской традиции, в Адаме с самого начала заключалось все человечество, то есть души всех, кому суждено когда-либо появиться на свет. Следовательно, душа Адама была "подобна фитилю лампы, состоящему из бесчисленных нитей". В этом символе отчетливо выражена идея всеохватывающего единства человечества и всех его отдельных частиц,

В Древней Персии Первочеловек по имени Гайомарт изображался в виде огромной фигуры, излучающей сияние. Когда он умер, его тело превратилось в различные металлы, а душа — в золото. Его семя упало на землю, и из него появилась первая человеческая пара в виде двух кусков ревеня. Любопытно, что китайский Пань-гу также изображался весь в листьях, как растение. Может быть, это потому, что первого человека представляли как самобытную, живую частицу, существующую саму по себе и не имеющую каких-либо животных проявлений или силы воли. С другой стороны, до сих пор на берегах Тигра Адама почитают как скрытую "сверхдушу" или мистического "духа-хранителя" всей человеческой расы. Жители этого региона считают, что он произошел из ветви финиковой пальмы (очередное повторение растительного мотива).

На Востоке и в некоторых гностических кругах Запада люди быстро разобра­лись, что Космический Человек был скорее внутренним психическим образом, нежели конкретной внешней реальностью. Согласно индийской традиции, на­пример, он есть что-то, что живет внутри каждого индивида, являясь его единст­венной бессмертной частью. Этот внутренний "Великий человек" вознаграждает индивидуума, выводя его из мира со всеми страданиями, в который он попадает с рождения, обратно к первоначально вечному состоянию. Но он может сделать это только в том случае, если человек признает его и пробудится ото сна, дабы быть ведомым. В символических мифах Древней Индии этот образ известен под именем Пуруша, что означает просто "человек" или "личность". Пуруша живет в душе каждого индивидуума и в то же самое время заполняет собой весь космос. Согласно свидетельству многих мифов. Космический Человек является не только началом, но и конечной целью всей жизни — всего мироздания. "Все злаки по сути — пшеница, все сокровища по сути — золото, все поколения — человек", — писал средневековый мудрец Мейстер Экхарт. С психологической точки зрения это действительно так. Вся внутренняя психическая реальность каждого индиви­дуума в конечном счете ориентирована на этот архетипический символ Самости.

На практике это означает, что существование человека невозможно объяс­нить, отталкиваясь исключительно от инстинктов или действий, продиктован­ных голодом, жаждой власти, сексом, стремлением выжить или продолжить род и т. д. То есть главная цель человека заключается не в том, чтобы есть, пить и т.д., а в том, чтобы быть человеком. Сверх и помимо этих влечений наша внутренняя психическая реальность служит для выражения живой тайны, кото­рую можно передать только в символической форме. Для се выражения под­сознание часто выбирает мощный образ Космического Человека.

В нашей Западной цивилизации Космический Человек отождествлялся глав­ным образом с Христом, а на Востоке—с Кришной или Буддой. В Ветхом завете этот же образ предстает в качестве Сына человеческого, а позднее, в еврейской каббале, он назван Адамом Кадмоном. Некоторые религиозные дви­жения позднего античного периода называли его просто Антропосом (по-гре­чески — "человек"). Подобно всем символам, указывающим на нераскрытую тайну, этот указывает на не познаваемую до конца тайну — сокровенную тайну о смысле человеческого существования.

Как мы уже отметили, некоторые традиции утверждают, что Космический Чело­век является целью мироздания, но достижение этой цели невозможно понять как внешнее событие. С точки зрения индусов, например, дело не в том, что внешний мир однажды растворится в первоначальном Великом человеке, а в том, что экстравертная

ориентация эго на внешний мир исчезнет, уступив путь Космическому Человеку. Это произойдет, когда эго сольется с Самостью. Широкий поток прояв­лений эго (идущий от одной мысли к другой) и его желаний (которые бегут от одного объекта к другому) затихнет в момент, когда внутри будет обретен Великий человек. Действительно, мы никогда не должны забывать, что внешняя реальность для нас существует лишь до тех пор, пока мы ее сознательно воспринимаем, и что мы не можем доказать ее существования "в себе и самой по себе".

Многие примеры из различных цивилизаций и различных эпох показывают универсальность символа Великого человека. Его образ присутствует в созна­нии человека как своего рода цель или выражение сокровенной тайны нашей жизни. Обозначая идеал цельности и завершенности, этот символ часто пред­ставляется как бисексуальное существо. В этой форме символ примиряет одну из самых важных пар психологических антиподов: мужское и женское начала. Этот союз также часто проявляется в сновидениях в виде божественной коро­левской или другой знатной четы. Приводимый ниже сон сорокасемилетнего мужчины являет этот аспект Самости в драматической форме:

"Я нахожусь на смотровой площадке, внизу вижу большую черную красивую мед­ведицу с грубой, но лоснящейся шерстью. Она стоит на задних лапах на камен­ной плите и полируст плоский овальный черный камень, который становится сильно сияющим. Недалеко оттуда тем же занимается львица и ее детеныш. Но камни, которые они полируют, больше по величине и более округлы. Через неко­торое время медведица превращается в толстую обнаженную женщину с черными волосами и темными сверкающими глазами. Я своими действиями возбуждаю в ней вожделение, и внезапно она подходит ближе, чтобы схватить меня. Я пугаюсь и прячусь на лесах здания, где был раньше. Позднее я оказываюсь среди множе­ства женщин, половина из которых дикарки с густыми черными волосами (слов­но они превратились в людей из животных); а другая половина — «наши» женщи­ны (той же национальности, что и сновидец.— М. -Л. фон Франц)), блондинки и шатенки. Звонкие и переливчатые голоса дикарок выводят протяжный и печаль­ный мотив. Затем на ландо подъезжает молодой человек, голову которого венчает золотая королевская корона, украшенная сверкающими рубинами. Все это выглядит очень красиво. Рядом с ним сидит молодая женщина-блондинка, вероятно его жена, но без короны. Кажется, будто львица и ее детеныш превратились в эту супружескую пару, возглавляющую дикарское племя. Затем все женщины (и дикие, и современные) начинают вместе петь что-то торжественное, а королевский эки­паж медленно катится к горизонту".

Здесь внутреннее ядро психики сновидца является на короткий срок в образе королевской четы, пришедшей из глубин животной части его натуры и перво­бытных слоев подсознания. Медведица в начале сновидения представляет собой разновидность богини-матери. (Артемида, например, почиталась в Греции как медведица). Темный овальный камень, который она шлифует, означает, судя во всему, сокровенную сущность личности сновидца. Шлифовка и полировка кам­ней — это одно из древнейших занятий человека. В Европе неоднократно нахо­дили "святые камни", завернутые в кору и спрятанные в пещерах — их, вероятно, хранили там люди каменного века в качестве вместилищ божественных сил. И по сей день некоторые австралийские аборигены верят, что их мертвые предки продолжают существовать в камнях как добрые духи и что, шлифуя эти камни, можно зарядить их силой, увеличив ее и у предков, и у потомков.

Мужчина, чье сновидение мы рассматриваем, отказался раньше вступить в брак. Его боязнь связать себя брачными узами побудила его в сновидении убежать от медведицы на смотровую площадку, откуда он мог пассивно наблю­дать за событиями, не участвуя в них. Через мотив шлифовки камня медведи­цей подсознание стремится показать ему, что он должен войти в контакт с этой стороной жизни; именно через трения супружеской жизни может быть сформировано и отполировано его внутреннее бытие.

Когда камень отполирован до блеска, он превращается в зеркало, и медведи­ца может посмотреться в него. Это означает, что только принимая земные проблемы и страдания, человеческая душа может стать зеркалом, в котором божественные силы могут увидеть себя. Но сновидец убегает на возвышенное место, то есть погружается в отвлеченные мысли, с помощью которых может уклониться от поступков, диктуемых жизнью. Затем сон внушает ему, что если все время уходить от жизни, то часть его души (анима) останется невостребо­ванной. Это символизирует группа женщин — диких и цивилизованных.

Появляющиеся затем львица и львенок олицетворяют таинственное побуж­дение к индивидуации, что показывает их работа по шлифовке круглых кам­ней. (Круглый камень — это символ Самости). Львы и королевская чета сами по себе являются символом целостности. В средневековой символике "философ­ский камень" (выдающийся символ мужской цельности) изображался в виде двух львов или в виде оседлавших их мужчины и женщины. Этим передавалось, что побуждение к индивидуации проявляется зачастую в завуалированной фор­ме, скрываясь за всепоглощающей страстью к другому человеку. (В действи­тельности страсть, выходящая за рамки естественных потребностей любви, на­правлена в конечном счете на таинство соединения в одно целое. Вот почему страстно влюбленный чувствует, что слияние в единое целое с любимым чело­веком является единственной достойной целью человеческой жизни).

До тех пор пока идея всеобщности передавалась во сне образом львиной пары, она означала не более чем всеохватывающую страсть. Но когда лев и львица превратились в короля и королеву, побуждение к индивидуации достиг­ло уровня осознавания и теперь может быть воспринято эго как реальная цель жизни. До превращения львов в людей пели только первобытные женщины, и пели очень печально. Другими словами, чувства сновидца оставались на при­митивном уровне с преобладанием тоски. Но хвалебный гимн в честь очело­вечившихся львов исполняют уже и дикие, и современные женщины. То, что они сообща высказывают свои чувства, показывает, что внутренний раскол анимы пройден и трансформировался в гармонию.

Другое воплощение Самости явилось одной женщине, занимавшейся так назы­ваемым "активным фантазированием". (Активное фантазирование — это вид меди­тации с использованием игры воображения, с помощью которого можно предна­меренно войти в контакт с подсознанием и установить осознанную связь с психи­ческой сферой. Активное фантазирование является одним из наиболее важных от­крытий Юнга. В определенном смысле оно сопоставимо с восточными техниками медитации, такими как в дзен-буддизме или тантра-йоге, а также с такими запад­ными техниками, как "Духовные упражнения" у иезуитов. Существенная особен­ность метода Юнга в том, что медитирующий не имеет какой-либо осознанной це­ли или программы. Тем самым медитация становится изолированным экспери­ментом свободного индивидуума, что является противоположностью целенаправ­ленных усилий подчинить себе подсознание. Но сейчас мы не будем детальнее ос­танавливаться на активном фантазировании. Читатель может найти более подроб­ное его описание в работе Юнга "Функция трансценденции".)

В медитации упомянутым методом Самость явилась женщине в образе оле­ня, который обращаясь к ее эго, сказал: "Я твой ребенок и мать. Меня называют животным-медиумом, потому что я связываю людей, животных и даже камни один с другим, входя в них. Я твоя судьба или твое «объективное Я". Когда я появляюсь, я освобождаю от бессмысленных опасностей жизни. Огонь, горя­щий внутри меня, горит и во всей вселенной. Если человек теряет его, он становится эгоцентричным, одиноким, дезориентированным и слабым".

Самость часто принимает облик животных, представляя нашу инстинктивную природу и ее связь с окружением человека. (Вот почему в мифах и сказках так много животных — союзников человека). Эта связь Самости со всей окружающей природой и даже космосом, вероятно, проистекает из того факта, что у каждого человека его психическое ядро каким-то образом переплетается со всем миром, как внешним, так и внутренним. Все высшие проявления жизни тем или иным образом подстраиваются под окружающий пространственно-временной конти­нуум. Любому животному, например, свойственно питаться особой пищей, ис­пользовать определенные материалы для строительства жилья, жить в среде, на которую в точности настроены его инстинктивные стереотипы. Временные рит­мы также играют свою роль. Достаточно вспомнить, что большинство травояд­ных животных рождает молодняк как раз в такое время года, когда трава наибо­лее сочна и обильна. Именно это имел в виду один известный зоолог, сказав, что внутренняя сущность каждого животного простирается далеко за пределы его те­ла в окружающий мир, "одухотворяя" время и пространство.

Каким-то абсолютно неизвестным для нас образом наше подсознание также настроено на окружающую среду — на наш круг или общество в целом и, кро­ме того, на пространственно-временной континуум и всю природу. Вспомним о Великом человеке индейцев наскапи: он не только помогает открыть и по­нять внутренний мир, но и подсказывает, где и когда охотиться. Из своих сновидений охотники наскапи выносят также слова и мелодии волшебных песен, которыми привлекают животных.

Но такая специфическая помощь со стороны подсознания дана не только пер­вобытному человеку. Юнг открыл, что сновидения могут помочь и современным людям обрести свой путь постижения внутренней и внешней жизни и преодоле­ния преподносимых ими трудностей. Действительно, многие из наших сновиде­ний касаются деталей нашей внешней жизни и окружения. Объекты вроде дерева под окном, велосипеда или автомобиля, камня, найденного во время прогулки, могут подняться до уровня символа в той жизни, которую мы проживаем в сно­видениях, и приобрести другое значение. Если уделять внимание снам, то поми­мо жизни в холодном обезличенном мире, произвольно управляемым провиде­нием, перед нами может приподняться завеса, скрывающая наш собственный мир, наполненный важными и тайно упорядоченными событиями.

Наши сновидения, однако, уделяют обычно первоочередное внимание вовсе не адаптации к внешней жизни. В нашем цивилизованном мире они, как пра­вило, стараются развить (посредством эго) должное отношение к Самости, потому что современные образ мышления и манеры поведения значительно ослабляют связь с ней. Эта связь была хорошо развита у первобытных людей, полагавшихся главным образом на указания своего внутреннего центра. А мы с нашим перевернутым сознанием настолько запутаны внешними, совершенно чуждыми делами, что посланиям Самости очень трудно прорваться к нам. На­ше рассудочное мышление так часто создает иллюзию четко очерченного "ре­ального" внешнего мира, что во многом блокирует способность к восприятию. Однако через нашу подсознательную природу мы необъяснимым образом улавливаем то, что окружает нас в психическом и физическом мире.

Я уже упоминала, что Самость особенно часто является в виде камня, драго­ценного или обычного. Вспомним про камень, который полировали медведица и львы. Во многих сновидениях ядро психики. Самость, также предстает в обра­зе кристалла. Математически точная структура кристалла вызывает у нас интуи­тивное понимание того, что даже в так называемой "мертвой" материи действует как бы духовно упорядочивающий принцип. Таким образом, кристалл зачастую символизирует единство противоположностей — материи и духа.

Вероятно, кристаллы и камни являются особенно подходящими для обозна­чения Самости ввиду естественности их природы. Многие люди не могут удер­жаться от собирания и хранения камешков несколько необычного цвета или формы, не зная, зачем они это делают. Будто в камнях скрыта какая-то живая тайна, очаровывающая людей. Люди с незапамятных времен собирали камни и, вероятно, почитали некоторые из них обителью жизненной силы, окруженной загадочностью. Древние германцы, например, верили, что души умерших про­должают жить в их надгробиях. Не исключено, что обычай класть камни на могилы отчасти исходит из символической идеи о том, что от умершего дол­жно остаться нечто вечное, для чего более всего подходит именно камень. Дело в том, что, хотя человек не имеет ничего общего с камнем, глубочайший центр человеческой психики странным и особым образом похож на него (ве­роятно, потому, что камень символизирует просто существование в максималь­ном удалении от эмоций, чувств, фантазий и неугомонного в своих поисках самосознания). В этом смысле камень передает, возможно, простейшее и одно­временно глубочайшее ощущение—ощущение вечности, возникающее в мо­менты, когда человек чувствует себя бессмертным и неизменным.

Обнаруживаемое практически у всех цивилизаций стремление воздвигать па­мятники из камня знаменитым людям или по случаю важных событий обуслов­лено, вероятно, этим его символическим значением. Камень, который Иаков по­ложил на место, где увидел свой знаменитый сон, или особые камни, оставлен­ные людьми на могилах местных святых или героев, раскрывают природу чело­веческого стремления выразить ощущение, не передаваемое иначе, чем посред­ством каменного символа. Неудивительно, что многие религиозные культы ис­пользуют камень для обозначения божества или места поклонения ему. Наибо­лее почитаемая святыня исламского мира Кааба — это черный камень в Мекке, к которому стремятся совершить паломничество все набожные мусульмане.

В христианской духовной символике Христос обозначается "камнем, кото­рый отвергли строители" и который стал "главою угла" (Лук. XX: 17). В другом контексте он назван "духовным камнем, из которого проистекает духовное питие" (Кор. Х:4). Средневековые алхимики, которые исследовали околонауч­ными путями тайну материи, надеясь обнаружить в ней бога или, по меньшей мере, его печать, верили, что секрет спрятан в знаменитом "философском камне". Однако некоторые из них смутно понимали, что предмет их исканий лишь символ чего-то, что может быть найдено только в душе человека. Древнеарабский

алхимик Мориенус говорил: "Эта вещь (философский камень) из­влекается из нас: мы — минерал, в котором он вырастает, внутри нас его можно найти; или, яснее говоря, они (алхимики) берут его у нас. Если осознать это, любовь и одобрение камня взойдут внутри. Знайте, это несомненная истина".

Камень алхимиков (ляпис) символизирует нечто не исчезающее и не изменяю­щееся, нечто вечное. Некоторые алхимики сравнивали это с мистическим ощуще­нием присутствия бога в собственной душе. Обычно требуется длительное страда­ние, чтобы избавиться от поверхностных психических наслоений, скрывающих символический камень. Но в той или иной форме у большинства людей случается глубокое переживание Самости — по крайней мере раз в жизни. С психологиче­ской точки зрения, подлинно религиозное мировоззрение заключается в стремле­нии обнаружить это уникальное ощущение и постепенно настроиться на него (уместно отметить, что камень сам по себе является чем-то вечным) таким обра­зом, чтобы внимание было постоянно направлено на диалог с Самостью.

Тот факт, что этот высочайший и наиболее часто встречающийся символ Самости является неорганическим объектом, указывает на еще одну область по­иска и раздумий, а именно на все еще неизведанную взаимосвязь между тем, что мы называем бессознательной психикой, и тем, что называем "материей" — это тайна, которую стремится разгадать психосоматическая медицина. Изучая эту еще не определенную и не объясненную связь (может статься, что "дух" и "ма­терия" на самом деле — одно и то же явление, только одно наблюдаемое "изнут­ри", а другое — "снаружи"), д-р Юнг ввел в оборот новое понятие, названное им "синхронностью". Этот термин означает "смысловое совпадение" внешних и внутренних событий, которые сами по себе причинно не связаны. Акцент в этом понятии делается на слове "смысловое". Если, когда вы сморкаетесь, на ваших глазах разбивается самолет, это просто совпадение двух событий, не имеющее смысла. Такие случайные совпадения происходят постоянно. Но если вы купили синий костюм, а магазин доставил по ошибке черный, причем в тот день, когда умер один из ваших ближайших родственников, это будет смысловым совпаде­нием. Эти два события причинно не связаны, но они связаны тем символиче­ским значением, которое придается у нас черному цвету.

Каждый раз, когда Юнг замечал такие смысловые совпадения в жизни паци­ента, создавалось впечатление (и сны пациента это подтверждали), что в его подсознании заработал соответствующий архетип. Проиллюстрируем это на примере с черным костюмом. Человек, получивший черный костюм, также мог видеть сон о смерти. Тогда соответствующий архетип проявился бы одновре­менно во внутреннем и внешнем событиях, несущих одно и то же символиче­ское послание — в данном случае послание о смерти. Коль скоро мы заметим, что определенным типам событий "нравится" соединяться вместе в определен­ное время, мы начнем понимать позицию китайцев, чьи теории медицины, философии и даже строительства основаны на "науке" смысловых совпадений. Классический китайский текст исходит не из причин и следствий, а скорее из "притяжения" одних событий к другим. Та же самая тема проходит красной нитью в астрологии, причем в значении, близком у многих народов к предзна­менованиям и консультациям с оракулами. Все это попытки объяснить совпа­дения иначе, чем прямолинейным причинно-следственным путем.

Создавая концепцию синхронности, д-р Юнг наметил путь, следуя которым мы сможем глубже постичь взаимосвязь духа и материи. Как разна эту связь, по всей видимости, указывает символическое значение камня. Но это еще со­вершенно открытая и недостаточно исследованная проблема, с которой при­дется иметь дело будущим поколениям психологов и психиатров.

Может показаться, что мои рассуждения о синхронности увели нас от ос­новной темы, но я думаю, что по меньшей мере краткое вводное описание этого понятия необходимо, поскольку не исключено, что эту юнгианскую ги­потезу ждут в будущем широкие возможности в плане исследования и практи­ческого применения. Более того, синхронные события почти неизменно со­провождают критические фазы процесса индивидуации. Но очень часто они проходят незамеченными, потому что мы не научились следить за такими совпадениями и распознавать их смысловую связь с образами наших снов.

 

Отношение к самости

В наши дни множится число людей, особенно в больших городах, страдающих от невыносимой опустошенности и скуки, словно они бесплодно желают че­го-то несбыточного. Кино и телевидение, зрелищные виды спорта и политиче­ские страсти могут ненадолго отвлечь их, но снова и снова, неудовлетворен­ные и разочарованные, они вынуждены возвращаться в пустыню своей жизни.

Единственно стоящие современного человека ощущения находятся во внут­реннем царстве его психики. Смутно догадываясь об этом, многие сейчас об­ращаются к йоге и другим восточным практикам. Но все это не дает истинно новых переживаний, поскольку человек черпает в них лишь давно известные индусам или китайцам ощущения, не вступая в непосредственный контакт со своим внутренним жизненным центром. И хотя верно, что восточные методы помогают сконцентрировать мышление и направить его внутрь себя (что в определенном смысле сходно с интроверсией аналитической процедуры), но имеется и существенное различие. Юнг разработал метод самостоятельного проникновения к внутреннему центру человека и установления контакта с живой тайной подсознания без помощи извне. А это коренным образом отли­чается от движения по хорошо проторенной дороге.

Стремление ежедневно уделять внимание живой реальности Самости подо­бно старанию одновременно жить на двух уровнях или в двух различных мирах. При этом человек, как и раньше, отдает должное внешним обязанно­стям, но в то же время хранит чуткость к намекам и знакам, подаваемым сновидениями и внешними событиями, которыми обычно пользуется Самость для символического обозначения своих намерений —то есть к направлению, в котором идет жизненный поток.

В старинных китайских текстах, касающихся такого рода опыта, часто исполь­зуется сравнение с кошкой, наблюдающей за мышиной норой. В одном из них говорится, что человек не должен допускать никаких посторонних мыслей и, вместе с тем, его внимание не должно быть ни слишком острым, ни слишком притупившимся. Существует вполне определенный требуемый уровень восприя­тия. "Если тренироваться таким образом... со временем будет получен результат. И когда необходимая готовность созреет, как спелый плод, падающий на землю, то как только что-либо коснется этой внутренней готовности, она внезапно вы­зовет высшее пробуждение индивидуума. В этот момент практикующий подобен человеку, испившему воды и узнавшему, холодна она или тепла. Он освобожда­ется от всех сомнений относительно себя и переживает величайшее счастье, сравнимое с тем, что испытываешь, встретив своего отца на перекрестке дорог".

Так в потоке обыденной внешней жизни человек неожиданно попадает в захватывающее внутреннее приключение, поскольку оно уникально для каждо­го индивидуума, его невозможно скопировать или украсть.

Существуют две причины, почему человек теряет контакт с регулирующим центром своей души. Одна из них заключается в том, что какой-то один инс­тинктивный порыв или эмоциональный образ может вывести из равновесия и привести к однобокости восприятия окружающего. Это случается и с животны­ми. Например, сексуально возбужденный олень-самец может совершенно за­быть о голоде и опасности. Такой однонаправленности и связанной с ней утраты равновесия очень боялись первобытные люди, считая это "потерей ду­ши". Другая угроза внутреннему равновесию возникает из-за чрезмерной меч­тательности, которая обычно вращается тайком вокруг определенных комплек­сов. В действительности мечтания возникают только потому, что они соединя­ют человека с его комплексами; в то же время они угрожают концентрации и непрерывности его сознания.

Второе препятствие полярно противоположно первому, и его причиной яв­ляется чрезмерная концентрация самосознания. Хотя дисциплина сознания не­обходима для осуществления цивилизованной деятельности (известно, что мо­жет случиться, если замечтается стрелочник), она имеет серьезный недостаток, заключающийся в ее склонности блокировать восприятие импульсов и посла­ний, идущих из жизненного центра. Вот почему так много снов современных людей касаются восстановления восприимчивости к ним путем корректировки отношения сознания к подсознательному центру или Самости.

Во многих мифологических изображениях Самости обозначаются стороны света. Видимо, поэтому Великий человек часто помещается в центре круга, разделенного на четыре части. Юнг использовал индийское слово "мандала" (магический круг) для обозначения структуры, отражающей ядро человеческой души, сущность которой нам неизвестна. В этой связи интересно отметить, что индейский охотник наскапи рисовал Великого человека не в образе человече­ского существа, а в виде мандалы.

Индейцы племени наскапи воспринимают внутренний центр непосредствен­но и наивно без помощи религиозных обрядов или учений, тогда как в других племенах рисуют магический круг, чтобы восстановить утерянное внутреннее равновесие. Например, индейцы навахо используют рисунки на песке, имею­щие форму мандалы, чтобы вернуть больного к состоянию гармонии с собой и с космосом и тем самым поправить его здоровье.

В восточных цивилизациях подобные рисунки используются для обретения внутренней цельности или для погружения в состояние глубокой медитации. Считается, что созерцание мандалы приносит внутреннее умиротворение, чув­ство осмысленности и упорядоченности жизни. Это же чувство вызывает спон­танное появление мандалы в сновидениях современных людей, вовсе не при­верженных подобным религиозным традициям и не имеющих о них представ­ления. Может быть, в таких случаях положительный эффект даже сильнее, потому что знания и традиции иногда смазывают или даже блокируют спон­танный опыт.

Пример спонтанно возникшей мандалы присутствует в нижеследующем сно­видении шестидесятидвухлетней женщины. Оно явилось ей как прелюдия к новой, весьма активной в творческом отношении фазе жизни.

"Я вижу сумеречный пейзаж. На заднем плане тянется ввысь, а затем выравнива­ется гребень холма. Вдоль отрога движется четырехугольный диск, сверкающий как золотой. На переднем плане темная земля, на которой только появились первые ростки. Внезапно я вижу круглый стол, верхняя часть которого — это се­рая каменная плита, в тот же момент квадратный диск вдруг внезапно оказывается на столе. Он покинул холм — неизвестно как и почему".

Пейзажи в сновидениях (так же, как и в произведениях искусства) часто символизируют непередаваемое настроение. В данном сновидении сумеречный

свет пейзажа показывает, что ясность дневного сознания померкла. "Внутрен­няя природа" может теперь стать видимой — и действительно, на горизонте появляется квадратный диск. До сих пор символ Самости, диск, был главным образом интуитивной идеей на духовном горизонте сновидящей, но теперь в этом сне он меняет свое положение и становится центром пейзажа ее души. Давно посеянное зерно начинает прорастать: ранее в течение длительного времени сновидица уделяла большое внимание своим снам, и сейчас эта рабо­та начала приносить плоды. (Вспомним о связи символа Великого человека с миром растений, о чем упоминалось выше). Затем золотой диск внезапно дви­жется вправо — туда, где вещи становятся осознанными. Наряду с другими ве­щами слово "правый" часто обозначает в психологической терминологии сфе­ру сознания, адаптации, состояния "правоты", тогда как слово "левый" — сферу неадаптированных подсознательных реакций, иногда даже что-то "зловещее". Наконец, золотой диск прекращает движение и обретает покой на круглом — внимание! — каменном столе. Он нашел постоянную опору.

Как отмечает ниже в этой книге Анизла Яффе, округлость (мотив мандалы) обычно символизирует природную цельность, тогда как четырехугольные формы представляют ее понимание сознанием. В рассматриваемом сновидении встреча­ются квадратный диск и круглый стол — в результате мы имеем осознанное восп­риятие жизненного центра. Круглый стол, кстати, хорошо известен как символ цельности, что нашло определенное отражение в мифологии. Так, круглый стол короля Артура — это образ, заимствованный из символики Тайной вечери.

Действительно, если человек искренне поворачивается к своему внутреннему миру и стремится познать себя не путем рассуждении о своих субъективных мыслях и чувствах, а следуя таким проявлениям собственной объективной при­роды, как сновидения и реальные фантазии, то рано или поздно ему явится Самость. Тогда эго найдет внутреннюю силу для обновления.

Но существует серьезная трудность, которой я вскользь уже касалась. Дело в том, что каждое из олицетворении подсознания — Тень, анима, анимус и Само­сть — имеет как светлую, так и темную стороны. Мы уже видели, что Тень может быть низменной или подлой, представлять инстинктивное влечение, которое следует преодолеть. Но она может представлять и стремление к росту, которое надо всячески поддерживать в себе. Таким же образом анима и анимус содержат разные заряды: они могут дать личности стимул жизнеутверждающе­го и творческого роста или же вызвать застой и физическую смерть. И даже Самость — всеобъемлющий символ подсознания — может вызвать двоякий ре­зультат, например, в эскимосском сказании (с. 194), когда женщина-лилипут предложила спасти героиню от Духа луны, но фактически превратила ее в паука.

Темная сторона Самости наиболее опасна именно потому, что Самость — величайшая сила психики. Она может побудить людей "накручивать" мысли о собственном величии или другие иллюзорные фантазии, которые могут захва­тить выдумщика и "вселиться" в него. Человек в таком состоянии думает с растущим восхищением, что он выявил и решил величайшие загадки вселен­ной, и в результате теряет ощущение реальности. Наглядным симптомом тако­го состояния является потеря чувства юмора и контактов с окружающими. Таким образом, появление Самости может принести большую опасность для человеческого сознательного эго. Двойственный ее характер прекрасно иллю­стрируется древней иранской сказкой о "Секрете Батх Бадгерд":

"Великий и благородный принц Хатим Тай получил приказ от своего короля изучить загадочный Батх Бадгерд (замок небытия). Обнаружив замок после мно­гих опасных приключений, принц узнает, что никто из приходивших сюда еще не возвращался назад, но решает все равно войти. В круглом здании его прини­мает цирюльник с зеркалом и ведет в купальню. Но как только принц входит в воду, звучит раскат грома, становится совершенно темно и парикмахер исчезает, а вода начинает подниматься.

Хатим отчаянно плывет по кругу, вода уже почти достигает куполообразной кры­ши. Ужас смерти охватывает его, он произносит молитву и ухватывается за цен­тральный камень купола. Снова раздается раскат грома, все изменяется, и Хатим оказывается один в пустыне.

После долгих и мучительных блужданий он выходит к прекрасному строению, в середине которого стоят по кругу каменные статуи. В центре он видит попугая в клетке, и голос свыше говорит "0 герой тебе, наверное, не уйти живым из этой купальни. Когда-то Гайомарт (Первочеловек) нашел огромный алмаз, который сиял ярче, чем солнце и луна. Он решил спрятать его в таком месте, где никто бы не нашел его. Поэтому он построил эту волшебную купальню, чтобы сохра­нить алмаз. Попугай, которого ты видишь, — заколдован. У его ног лежит золотой лук и стрела на золотой цепи. Ты можешь трижды попытаться попасть в попугая из лука. Если убьешь его, заклятие будет снято, а если нет, ты превратишься в камень, как все эти бывшие люди вокруг». Хатим делает первую попытку, но промахивается. Его ноги становятся каменными. Он промахивается еще раз — и окаменевает по грудь. В третий раз он произно­сит, закрыв глаза: «Аллах велик», — и стреляет не глядя. На этот раз он попадает в попугая. Звучит раскат грома, вздымаются тучи пыли. Когда все стихает, на месте попугая оказывается огромный прекрасный алмаз. Статуи оживают, и люди бла­годарят его за спасение".

Читателю наверняка бросились в глаза символы Самости, встречающиеся в этом рассказе: Первочеловек Гайомарт, круглое здание в форме мандалы, крае­угольный камень и алмаз. Но этот алмаз окружен опасностью. Демонический попугай олицетворяет злой дух подражания, заставляющий промахиваться и цепенеть ("превращаться в камень") психологически.

Как я уже отмечала, процесс индивидуации исключает попугаеподобное под­ражание другим. Снова и снова люди во всех странах пытались отразить в своем "внешнем" или ритуальном поведении первоначальный религиозный опыт своих величайших религиозных учителей — Христа, Будды и других на­ставников, и в результате "превращали в камень" свои души. Следовать по стопам великого духовного вождя не означает копировать или переживать ту же схему процесса индивидуации, что сложилась в его жизни. Просто мы должны стараться прожить наши собственные жизни с такой же искренностью и верой, как и он.

Исчезнувший парикмахер с зеркалом символизирует дар отражения, утерян­ный Хатимом, когда он нуждался в нем более всего. Поднимающаяся вода указывает на опасность утонуть в подсознании и потеряться в собственных эмоциях. Чтобы понять символические значения подсознания, человек должен проявлять осторожность, дабы не оказаться во вне или позади себя, а всегда оставаться эмоционально внутри себя. Жизненно важно, чтобы эго продолжа­ло функционировать нормально. Только оставаясь нормальным человеком, смело сознающим свое несовершенство, можно стать восприимчивым к значи­мому содержимому подсознания и к процессам, протекающим в нем. Как мо­жет человек выдержать напряжение от поединка со всей вселенной, если видит в себе ничтожного червя земного? Если презирать себя как статистическую никчемную единицу, жизнь не имеет смысла, а вы не достойны жизни. Но если чувствовать себя частью чего-то великого, как тогда удержаться в рамках ре­альности? Действительно, очень трудно совместить в себе эти крайности, не вдаваясь слишком в ту или другую из них.

 

Социальный аспект самости

Огромный рост населения в наше время, особенно заметный в больших горо­дах, неизбежно оказывает на нас подавляющее воздействие. Мы думаем: "Ну хорошо. Я живу там-то и там-то, как тысячи других людей. Если несколько из них будут убиты, какая мне разница. Ведь в любом случае людей слишком много". Когда мы читаем в газетах о бесчисленных смертях неизвестных нам людей, мы все больше понимаем, что наши жизни ничего не стоят. Именно в такой ситуации внимание к подсознанию приносит величайшую помощь, по­тому что сновидения показывают сновидцу взаимосвязь мельчайших деталей его жизни с важнейшими ее событиями.

Теоретически известная нам истина; "все в наших руках" — становится по­средством сновидений ощутимым фактом, который каждый может испытать на себе. Порой вы можете почувствовать, что Великий человек чего-то желает от вас и ставит перед вами особенные задачи. Развитие подобного опыта может помочь обрести силу, чтобы плыть против течения коллективных суеверий, воспринимая всерьез свою душу.

Конечно, это не всегда приятная задача. Например, вы хотите совершить поездку с друзьями в следующее воскресенье. Но сновидение запрещает вам это и требует, чтобы вы вместо поездки занялись каким-либо творческим за­нятием. Если прислушиваться постоянно к подсознанию и повиноваться ему, оно может стать вечной помехой вашим планам. Ваша воля будет сталкиваться с ним, и если не подчиняться, то по крайней мере принимать его в расчет. Вот отчасти почему обязательства, взятые по отношению к процессу индивидуации, часто ощущаются скорее бременем, чем немедленным благом.

Святой Христофор, покровитель всех путешественников, является подходя­щим символом такого рода опыта. Согласно легенде, он возгордился своей невероятной физической силой и пожелал служить только сильнейшим. Сна­чала он служил королю. Но, поняв, что король боится дьявола, он оставил первого и стал слугою сатаны. Затем он обнаружил, что дьявол боится распя­тия, и поэтому решил служить Христу, если найдет его. Он последовал совету одного священника, предложившего ждать Христа у переправы. За годы, истек­шие с тех пор, он переправил много людей через реку. Но однажды темной ветреной ночью его попросил переправить через реку маленький ребенок. С величайшей легкостью Святой Христофор поднял ребенка на плечи, но с каж­дым шагом его ноша становилась все тяжелее и тяжелее. Когда он достиг середины реки, то почувствовал, "будто несет всю вселенную". Тогда он понял, что несет Христа, и Христос отпустил ему грехи и даровал жизнь вечную.

Этот чудесный ребенок олицетворяет Самость, буквально "подавляющую" обыкновенного человека, хотя это единственное, что может освободить его. Во многих произведениях искусства Христос-дитя изображен как сфера мира или со сферой мира, что ясно указывает на Самость, потому что и ребенок, и сфера — это универсальные символы целостности.

Когда человек стремится послушаться подсознания, зачастую, как мы видели, он не может поступить так, как ему хочется. Но точно так же онне всегда может делать то, что ожидают от него другие. Часто бывает необходимо отделиться от привычного окружения — семьи, любовника или близких друзей, чтобы обрести себя. Вот почему иногда говорят, что обращение к подсознанию приводит к антиобщественному поведению и эгоцентричности. В общем, это не верно, по­тому что при этом не учитывается такой малоизвестный фактор, как коллектив­ный (или, можно даже сказать, общественный) аспект Самости.

На практике этот фактор проявляет себя в том, что индивидуум, который следит за своими сновидениями в течение значительного отрезка времени, вскоре обнаруживает, что они часто касаются его отношений с другими людь­ми. Сон может остеречь от чрезмерного доверия к кому-то или подсказать, что встреча с тем, кого раньше не замечал, может оказаться полезной и приятной. Если в сновидении появляется в подобном смысле чей-то образ, то возможны две трактовки. Персонаж сновидения может быть проекцией, символизирую­щей один из аспектов личности самого сновидца. Например, человек видит во сне соседа нечестным, что в действительности воплощает лишь собственную нечестность сновидца. Стало быть, задача толкования сна для него заключается в том, чтобы выявить, в чем именно проявляется его собственный порок. (Это называется толкованием сна на субъективном уровне).

Но иногда случается, что сновидения действительно говорят нам что-то о других. Роль подсознания в этом раскрыта далеко не полностью. Подобно всем высшим формам жизни, человек подстраивается под живых существ вокруг него. Он в значительной степени понимает их страдания и проблемы, их положительные и отрицательные качества, их ценности — и все это инстинк­тивно и совершенно независимо от своих осознанных оценок.

Наша жизнь в сновидениях позволяет нам заглянуть в эти подсознательные ощущения и обнаружить, что они оказывают на нас влияние. Увидев приятный сон о ком-либо, мы невольно смотрим на этого человека наяву с большим ин­тересом, даже не задумываясь почему. Образ, пришедший во сне, может ввести и в заблуждение, если это проекция одной из склонностей сновидца, а может и дать объективную информацию. Выяснение того, что является правильным тол­кованием, требует честного и тщательного обдумывания. Однако, в конечном счете, — и так обстоит со всеми внутренними процессами, — именно Самость упорядочивает и регулирует наши отношения с другими людьми, в то время как рассудочное эго отвечает за выявление вводящих в заблуждение проекций и разбирается с ними внутри себя, а не вовне. Именно таким путем духовно ори­ентированные и наполненные люди находят друг друга, объединяясь в группы, для которых не имеет значения общественная или профессиональная принад­лежность. Такая группа не находится в конфликте с другими; она просто отли­чается и независима от них. Таким образом сознательно осуществляемый про­цесс индивидуации изменяет личные отношения. Семейные узы или общность интересов заменяются другим типом единства — узами Самости.

Любые действия и обязательства, которые связаны исключительно с внеш­ним миром, наносят определенный ущерб потайным процессам в подсозна­нии. Именно подсознательная тяга сводит тех, кто подходит друг другу. Вот почему попытки оказать влияние на людей через рекламу и политическую пропаганду деструктивны даже когда порождены идеалистическими мотивами.

Это поднимает важный вопрос о том, может ли подсознательная часть чело­веческой психики вообще подвергаться влиянию. Практический опыт и точные наблюдения показывают, что человек не может влиять на собственные снови­дения. Есть, правда, люди, утверждающие, что могут это. Однако при знакомст­ве с материалом их сновидений обнаруживается, что они поступают подобно хозяину своевольной собаки, когда тот приказывает ей сделать то, что она и так бы сделала, тем самым сохраняя иллюзию своего авторитета. Только дли­тельный процесс толкования сновидений и сопоставления их посланий с лич­ными поступками может постепенно преобразить подсознание. Сознательные привычки и взгляды могут измениться в этом процессе.

Если человек, желающий оказать влияние на общественное мнение, злоупот­ребляет с этой целью символами, они могут произвести впечатление на массы, если это истинные символы, однако невозможно знать наперед, будет или нет подсознание масс эмоционально захвачено. Здесь поведение его совершенно иррационально. Ни один продюсер, например, не может сказать заранее, ста­нет ли песня хитом, даже если она навевает популярные образы и мелодии. Никакие преднамеренные попытки оказать влияние на подсознание пока не принесли существенных результатов. Похоже, что коллективное подсознание сохраняет свою автономность в той же мере, что и индивидуальное.

Иногда, чтобы выразить свою цель, подсознание может использовать мотив из нашего внешнего мира, создавая таким образом впечатление, что оно под­верглось его влиянию. Например, мне неоднократно встречались сновидения современных людей, в которых говорится о Берлине. В их снах Берлин высту­пает в качестве символа психически слабой точки — опасного места, — в силу этого располагающего Самость к появлению. Это место является точкой, где сновидца раздирают конфликты и где он мог бы, следовательно, объединить внутренние противоположности. Я также столкнулась с необычно большим чис­лом упоминаний в сновидениях кинофильма "Хиросима, любовь моя". Большин­ство этих снов выражало идею, что двое героев — возлюбленных должны объе­диниться (что символизирует союз внутренних противоположностей), а не то произойдет атомный взрыв (символ полной диссоциации, эквивалент безумия).

Иногда, в случаях особенно навязчивого воздействия на аудиторию, манипу­ляторы общественным мнением могут добиться временного успеха. Но здесь лишь подавлены подлинные подсознательные реакции. А как коллективное, так и индивидуальное подавление приводит к одному и тому же результату — не­врастенической диссоциации и психическим расстройствам. Любые попытки подавить реакции подсознания в конечном счете обречены на провал, по­скольку в своей основе они антагоничны природе инстинктов.

Исследования стадного поведения высших животных показывают, что малые группы примерно из пяти десятков особей являются оптимальными для жизни как отдельного животного, так и их группы. Человек, похоже, не является иск­лючением в этом отношении. Его физическое, духовное, психическое здоровье и — чего не встретишь у зверей — культурная деятельность ярче расцветают в коллективе именно такой численности. Насколько мы разобрались до сих пор в процессе индивидуации, Самость явно стремится к созданию таких малых групп, образуя в то же время четко определенные эмоциональные связи между отдельными индивидуумами и ощущение общности с другими людьми. Только когда эти связи созданы Самостью, можно быть уверенным, что зависть, ре­вность, конкуренция и все виды негативных проекций не разорвут такую груп­пу. Таким образом, безоговорочное следование собственному процессу инди­видуации вызывает также и оптимальную социальную адаптацию.

Это, конечно, не означает, что в таком случае исчезнут столкновения мне­ний, конфликты обязательств или разногласия относительно "правильности" чего-либо: главное при их возникновении — воздерживаться от спонтанного реагирования и прислушиваться к внутреннему голосу, чтобы поступить так, как хочет Самость. Фанатическая политическая деятельность (но не выполне­ние необходимых обязанностей), судя во всему, мало совместима с индивидуацией.

Один мужчина, целиком посвятивший себя освобождению своей страны от иностранной оккупации, видел следующий сон:

"С группой моих друзей-патриотов я поднимаюсь по лестнице на чердак музея, где имеется черный зал, выглядящий как каюта корабля. Дама средних лет солид­ной наружности открывает дверь. Ее имя N.. и она дочь N. (N. был знаменитым национальным героем страны сновидца, предпринявшим несколько столетий на­зад попытку ее освобождения. Его можно сравнить с Жанной д'Арк или Вильгель­мом Теллем. В действительности N. не имел детей.— М.-Л. фон Франц). В зале мы увидели портреты двух дам-аристократок, одетых в красочные парчовые платья. Когда мисс N. начала рассказывать нам об этих картинах, они внезапно ожили. Сначала заморгали, задвигались глаза, затем показалось, что портреты дышат. Удивленные, все направились в лекционный зал, где мисс N. обещала рассказать об этом явлении. Она объяснила, что ее интуиция и чувство позволили этим портретам ожить. Но один из присутствующих возмутился и сказал, что мисс N сошла с ума, а некоторые даже покинули лекционный зал".

Важной чертой этого сновидения является то, что фигура анимы — мисс N. является лишь творением сна. Имя ее, однако, совпадает с именем знаменитого национального героя-освободителя. (Как если бы она была, например, Вильгельминой Телль —дочерью Вильгельма Телля). Через подсказку, содержащуюся в ее имени, подсознание указывает, что в наше время сновидцу не следует пытаться — как в далеком прошлом N. — освобождать свою страну внешним путем. Сейчас, говорит сон, освобождение совершается анимой (душой сновид­ца) путем возрождения к жизни образов подсознания,

Тот факт, что зал на чердаке музея выглядит отчасти как каюта корабля, окрашенная в черный цвет, имеет глубокий смысл. Черный цвет намекает на темноту, ночь, обращенность вовнутрь, и если зал — каюта, тогда и музей в каком-то смысле корабль. Это предполагает, что когда материк коллективного сознания будет затоплен подсознанием и варварством, этот музей-корабль, на­полненный живыми образами, может превратиться в спасительный ковчег, ко­торый доставит поднявшихся на его борт на другой духовный берег. Портреты, висящие в музее, являются мертвыми образами прошлого, и часто все образы подсознания таковы для нас, пока мы не откроем, что они живы и значимы. Когда анима, в присущей ей роли духовного путеводителя, созерцает образы, вступая с ними в интуитивный и эмоциональный контакт, они оживают.

Возмущенные люди в сновидении представляют ту сторону личности сно­видца, что находится под влиянием коллективных мнений и препятствует оживлению образов психики, не веря в них. Это сопротивление воздействию подсознания можно сформулировать примерно так "А что, если на нас начнут сбрасывать атомные бомбы? Никакое прозрение тогда не поможет!"

Эта сопротивляющаяся сторона личности не способна освободиться от сте­реотипов мышления и экстравертных рациональных предрассудков. Сновиде­ние, однако, показывает, что в наше время подлинное освобождение может начаться лишь с психологической трансформации. С какой целью освобождать страну, если при этом у вас нет осмысленной цели жизни — цели, ради кото­рой стоит быть свободным? Если человек не видит смысла в своей жизни, то не имеет значения, ведет ли он пустую жизнь при коммунистическом или капиталистическом режиме. Свобода имеет смысл, только если можно исполь­зовать ее для создания чего-то значимого. Вот почему определить для себя смысл жизни первостепенно важно для личности. Отсюда следует, что индивидуация должна являться первоочередной задачей человека.

Попытки влиять на общественное мнение через газеты, радио, телевидение и рекламу строятся на двух факторах. С одной стороны, они опираются на механизмы отбора, выявляющие тенденции бытующих мнений или желаний, то есть коллективных настроений. С другой стороны, они отражают предрас­судки, проекции и подсознательные комплексы (главным образом, комплекс силы) тех, кто манипулирует общественным мнением. Но статистика не может быть справедлива к индивидууму. Если в груде камней средняя окружность одного составляет пять сантиметров, то реально совпадает с этой цифрой весьма малое их количество.

Очевидно, что второй фактор не может создать ничего позитивного. Посвя­тивший себя индивидуации обретает эффект позитивного воздействия на ок­ружающих. Будто искра проскакивает от одного человека к другому. Обычно это случается непреднамеренно и зачастую происходит без слов. Именно на этот внутренний путь мисс N. стремилась направить сновидца.

Почти все религиозные системы мира содержат символы, олицетворяющие процесс индивидуации или, по меньшей мере, определенные его стадии. В христианских странах Самость проецируется, как отмечалось выше, на второго Адама — Христа, на Востоке соответствующими фигурами являются Кришна и Будда. У подлинно верующих людей психорегуляция находится под воздейст­вием религиозных символов, которые зачастую оказываются даже основой их сновидений. Например, когда покойный папа Пий XII провозгласил энциклику об Успении Марии, одной женщине-католичке приснилось, что она католиче­ская священнослужительница. Похоже, что ее подсознание развило известную догму следующим образом: "Если Мария сейчас почти богиня, она должна иметь священнослужительниц". Другая женщина-католичка, которой не нрави­лись некоторые мелкие, внешние аспекты ее веры, увидела во сне, что церковь в ее родном городе снесена и перестроена. Но дарохранительницу с освящен­ным ангелом и статую Девы Марии должны были перевезти из старой церкви в новую. Этот сон показал ей, что некоторые рукотворные символы ее веры нуждаются в обновлении, но основные символы — воплотившийся бог и бого­матерь Дева Мария — переживут перемены.

Такие сновидения демонстрируют живой интерес, который проявляет подсоз­нание к осознанным религиозным представлениям индивидуума. Это ставит вопрос о том, возможно ли выявить общую закономерность в религиозных сно­видениях современных людей. В проявлениях подсознания, обнаруженных в со­временной христианской культуре — как протестантской, так и католической, — Юнг не раз замечал действие подсознательного стремления дополнить нашу триипостасную формулу верховного божества четвертым элементом, воплоща­ющим, судя по всему, женское, темное и даже злое начало. В действительности этот четвертый элемент всегда присутствовал в сфере наших религиозных пред­ставлений, но был отделен от образа бога, став его противоположностью в виде самой материи (или властелина материи—дьявола). Похоже, что в настоящее время подсознание стремится объединить эти крайности, от разделения кото­рых свет становится слишком ярким, а темнота слишком мрачной. Естественно, что центральный символ религии — образ верховного божества — наиболее подвержен воздействию подсознательных стремлений к преобразованиям.

Один тибетский настоятель однажды сказал Юнгу, что наиболее впечатляю­щие мандалы в Тибете создавались воображением или направленной фанта­зией, когда психологическое равновесие медитирующей группы было наруше­но, или когда какая-то мысль не могла быть изображена по причине ее отсут­ствия в священной доктрине и, следовательно, ее надо было сначала найти. Эти соображения проясняют два основополагающих и в равной степени важ­ных аспекта символизма мандалы. Мандала служит консервативной цели вос­становлению прежде существовавшего порядка. Но она также служит и созида­тельной цели придания выразительности и формы чему-то еще не существую­щему, чему-то новому и уникальному. Второй аспект является, быть может, еще более важным, чем первый, но не противоречит ему, потому что в большинст­ве случаев то, что восстанавливает старый порядок, одновременно содержит в себе некоторые элементы нового. В новом же порядке прежняя структура под­нимается на более высокий уровень. Процесс подобен восходящей спирали, которая растет вверх, одновременно проходя снова и снова ту же точку.