Свобода и необходимость

Как показано выше, человеческий фактор не в силу чьих-то пожеланий, а самим историческим процессом включается в механизм проявления законов общества. Г.В. Плеханов писал: "К сожалению, не всем еще ясна нелепость... противопоставления личностей – законам общественной жизни; деятельности людей – внутренней логике форм их общежития". Именно диалектико-материалистическое понимание места и роли человеческого фактора в механизме проявления законов позволяет преодолевать односторонние представления, абсолютизирующие автоматизм их действия и однонаправленность реализации требований, игнорирующие альтернативные возможности их использования.

В таком подходе заложены исходные посылки для решения старой и всегда новой социально-философской проблемы соотношения свободы и необходимости, свободы и детерминированности воли.

Концентрированным выражением исторической необходимости определенных социальных действий в каждую данную эпоху являются требования объективных законов общества, сформировавшиеся в "лоне" общественных отношений, присущих определенной ступени развития материального и духовного производства, социально-политических структур. Тогда свобода для человека (индивидов, их общностей, масс населения) будет проявляться в практической деятельности, соответствующей познанной исторической необходимости. Но это абстрактная констатация. И, иногда ссылаясь на нее, заявляют о фаталистической (роковой) детерминации общества. Как видно, здесь необходимы пояснения.

Во-первых, неправомерно ставить вопрос о детерминации воли и поступков человека законами общества уже потому, что способом его бытия и развития является не что иное, как человеческая деятельность. Что касается детерминации обществом жизнедеятельности вступающих в жизнь новых поколений, то она неоднозначна, включает и альтернативные возможности.

Во-вторых, на любой ступени развития общества сосуществуют не один-два, а многие объективные законы с требованиями, векторы которых характеризуются и совпадением, и различиями, и противоположностью. Более того, помимо закономерных связей, имеется неизмеримо более обширная сфера несущественных, случайных, единичных связей и отношений. А это оставляет за человеком, осмыслившим историческую необходимость и свои интересы, свободу выбора и форм социального действия.

В-третьих, не кто иной как человек есть субъект использования законов общества. Человеку присуще сознание, оно уникально и у каждого индивида, и у сообществ людей. Это проявляется в особенностях их интеллекта, воли, способностей, страстей и также в специфике так называемого ценностного сознания, существующего в виде образов, норм и ценностей, ценностно-целевых структур. Им присущи подвижность и многообразие, что предполагает различные подходы к практическому действию. При таких обстоятельствах сделанный выбор представляет собой производное от противоречивого воздействия на поведение индивида социальной детерминации и собственных сформировавшихся ценностных ориентиров. Но тогда закономерности общественной жизни прокладывают себе путь через цепь случайностей.

Следовательно, историческая необходимость не исключает свободу выбора. Человек, и только общественный человек, творя историю своей практически преобразующей деятельностью, является субъектом исторической действительности.

Так, в XX в. мир встал перед необходимостью разрешения конфликта между общественным характером производительных сил и частнокапиталистическими производственными отношениями.

РЎРІРѕР№ выбор революционная РРѕСЃСЃРёСЏ совершила РІ 1917 Рі., встав РЅР° путь конфискации Рё национализации собственности буржуазии, помещиков, коллективизации крестьян Рё создания государственной собственности. Были сделаны первые шаги РїРѕ осуществлению социальных программ. Однако РІ результате последовавших деформаций политической надстройки Рё массового насилия утвердилась тоталитарная государственная собственность РІ форме ведомственных супермонополий (наркоматы, министерства, военно-промышленный комплекс). Фактически сохранилось Рё углубилось отчуждение трудящихся РѕС‚ средств производства Рё результатов труда. Народное хозяйство вступило РІ полосу застоя, Р° затем Рё РєСЂРёР·РёСЃР°, что явилось следствием несоответствия производственных отношений потребностям развития производительных СЃРёР», особенно самого человека РІ условиях научно-технической революции. Как РІРёРґРЅРѕ, выбранные средства Рё формы социального действия РЅРµ привели Рє желаемой цели. РќР° рубеже 80–90-С… РіРі. страна оказалась СЃРЅРѕРІР° перед выбором. Необходима была всесторонняя демократизация общества, рывок Рє новейшим технологиям, гласность, дедогматизация РґСѓС…РѕРІРЅРѕР№ жизни.

Но далеко не все политические и экономические действия были адекватными социальным потребностям. То, что назвали "перестройкой", привело в итоге к разрушению единого государства, к глубочайшему экономическому кризису, политическим коллизиям и национальным конфликтам, к духовному помрачению. Возникло состояние, именуемое социальным цвишенизмом (от нем. Zwischen – между), "междубытием". К подобным состояниям следует относить формационные и цивилизационные разломы, эпохи революций и контрреволюций, социальную маргинальность (статусная неопределенность групп и слоев общества), кризисы, войны, периоды резкого обострения социальных противоречий (демографических, межэтнических, конфессиональных, классовых, экологических и др.).

Философские и социальные измерения цвишенизма дополняются обозначенными в терминах синергетики характеристиками. Состояния цвишенизма непременно содержат в себе моменты хаоса, нестабильности и неравновесности, флуктуации и бифуркационные эффекты, нелинейность и непредсказуемость, вариативность и эмерджентность, случайность и дезорганизацию. К тому же социальный цвишенизм означает доминирование спонтанности в человеческих действиях, существенное ослабление управленческого начала, возрастание девиации (проявлений отклоняющегося поведения) и криминализации; возможное возникновение очагов харизмы с выполнением ими "аттракторных" функций разнородной кристаллизации и конфликтной институализации.

В подобных условиях формируются и проявляются в качестве личностной доминанты особые свойства человека, позволяющие в своей совокупности охарактеризовать его как Homo zwischens. Мы допускаем тут некую лингвистическую вольность. Обычно человек наделяется латинскими предикатами – Homo sapiens (человек разумный), Homo ludens (человек играющий), Homo pulcher (человек прекрасный), Homo negans (человек отрицающий), Homo esperans (человек надеющийся) т.п. В данном же случае человек конкретизируется немецкой номинацией. Однако важно существо дела. А оно в том, что среди десятков и сотен общелюдских образов становится особо актуальным в кризисные периоды познание цвишенистской ипостаси человека.

Существенный штрих внес М. Бубер, отметивший, что состоянием "между" порождается сам человек. Ведь фундаментальным фактом человеческого существования является ситуация "человек с человеком". "Между" – это не вспомогательная конструкция, но истинное место и носитель человеческих событий.

Цвишенизм постсоветских реалий порождает необходимость непростого социального выбора в современных альтернативах: "Запад – Восток", "Золотой миллиард – остальное человечество", "техногенная цивилизация – традиционное общество", "цивилизация – варварство", "капитализм – социализм", "тоталитаризм – демократия", "стихия рынка – плановое регулирование", "экономический рост экология", "региональный эгоизм – глобальный гуманизм" и др.

Времена цвишенизма – нередкое явление в человеческой истории. Так, США в силу глубинных имманентных причин, а также под воздействием Октябрьской революции и экономического кризиса 1929 г., потрясшего всю систему монополистического капитализма, сделали выбор, встав в 30-е годы на путь качественных эволюционных преобразований экономического строя. Вот некоторые из них: проводилась, хотя и непоследовательно, антитрестовская политика; стимулировалась коллективная (акционерная и другие формы) собственность, удельный вес которой возрастал; осуществлялись государственные социальные программы; складывались механизмы государственного регулирования (посредством экономических методов) развития отдельных отраслей и программ народного хозяйства. В результате в системе производственных отношений США выявились достаточно эффективные факторы для стимулирования научно-технического прогресса, осуществления НТРна деле. Однако глубинные противоречия между производительными силами и производственными отношениями, хотя и были смягчены, но не получили разрешения. А в международном срезе США развивающиеся страны (Латинская Америка и др.), они еще более обнажились.

Историческая действительность включает также опыт Западной Европы, Китая, Японии и других стран, совершающих свой выбор того или иного способа и форм социального действия по обновлению производственных и всей системы общественных отношений в связи с объективной необходимостью их соответствия развитию производительных сил, разрешению глобальных проблем человечества.