Из чистилища в преисподнюю. 3 страница
Через мгновение он уже хлебал черпаком горячую острую уху. Рыбья голова плавала в огромном солдатском котле, словно айсберг и все время норовила залезть в черпак. Она крутилась в водоворотах, ныряла, переворачивалась и поглядывала белым зрачком на Кулла.
- Хорошо, - прошептал панголин.
- Вот и молодец. Ты помогаешь мне, а я помогаю тебе, приятель.
Грэм подошел: из-за прутьев решетки на него глядел высокий широкоплечий детина в одних рваных штанах. На заросшем черными кустами лице были видны только сверкающие желтым огнем глаза, кривой расплюснутый нос и тонкая полоска губ.
- Стойте! Меня выпустите, не то я… тоже закричу, - раздалось из соседней камеры.
Верзила кивнул:
- Конечно, приятель.
Грэм швырнул ключи в камеру, молча развернулся и быстро пошел к выходу.
- Стой! Не делай так, приятель, подожди меня, ты не знаешь куда идти, - забормотал детина, шаря руками в соломе в поисках ключей.
- Забудь о нем, пусть идет. Он отвлечет солдат, а мы проскользнем незамеченными… Скорее! Скорее открывай, и про меня не забудь, не то я буду кричать.
- Не забуду. Не забуду, приятель, - сквозь зубы сказал узник.
Проходя мимо камеры еретика, Грэм заметил улыбающееся лицо – худое изможденное лицо с редкими клочками растительности, иссеченное морщинами как пахотное поле. Он стаял и еле заметно кивал. Вот его панголин с удовольствием бы прирезал, но он получит свое и так. Не стоило тратить время.
Грэм подошел к двери. Сзади доносилась возня и недовольный шепот. Оглядываться не хотелось. Тут он провел самые гнусные дни своей жизни, и что он там увидит? Труп в луже крови?
Грэм остановился, прислушался к звукам снаружи – тишина. Быстро перекрестился и взялся за массивную ручку – дверь скрипнула, и свежий ветер умыл прохладой ночи грязное лицо беглеца, закружился и улетел вдоль сараев и складов разбрасывать мусор и сухие листья.
Пригнувшись, панголин просочился в приоткрытую дверь и осторожно закрыл за собой. На улице обычная тихая ночь: луна ныряет в облаках, похрапывают кони, солдаты негромко посмеиваются возле казарм, под фонарем компания играет в карты, бурно обсуждая чей-то неверный ход, парочка военных бесцельно шатается вокруг играющих.
Панголин юркнул в тень навеса и бесшумно засеменил к складам. Укрывшись за одной из бочек, осторожно выглянул: в нескольких десятках метров скучал охранник. Он нес вахту возле крайнего склада. Целую вечность Грэм не сводил с него глаз и лихорадочно обдумывал варианты. Время шло. Солдат и не думал уходить. Он замер на своем посту как статуя. Только пар вырывался из ноздрей, как у бизона в предрассветные сумерки.
Можно было открыться и стремглав промчаться к спасительному уступу в стене; попытаться вернуться к темнице, и там выстроив несколько бочек и ящиков залезть на крышу навеса; внезапно напасть на охранника; дождаться выхода других пленников и, воспользовавшись суматохой, проскочить к стене.
Взгляд упал на широкий колодец. В голове тут же возник план: можно подобраться к нему, перепрыгнуть за бортик, переползти на противоположный край, затем отвлечь охранника и прошмыгнуть к спасительной стене. К тому же с минуты на минуту выйдут другие беглецы и наделают шума. Решено!
Грэм поднял несколько камешков и когда облака скрыли луну, пополз к колодцу. Он перемахнул через кирпичную кладку – снизу пахнуло животным смрадом, сыростью и гнилью. Казалось, что панголин погрузился в огромную чашу с густой черной жидкостью. Не спеша перебирая руками каждый камень и нащупывая выступы под ногами, он добрался до противоположной стены. Немного передохнул и стал подтягиваться, но тут же отпрянул назад: совсем рядом раздались голоса – двое солдат приближались к бортику со стороны казарм. Холодный пот высыпал на лбу. Сердце дико забарабанило. Если они заглянут в колодец, то это конец.
Громкий шепот мужчин отдавался эхом от стен колодца:
- Я же тебе говорил, смотри на меня!
- Ну, я смотрел, и что?
- Ты не смотрел! Я показывал дважды! Не могу же я чесать нос десять минут подряд, пока ты решишься глянуть. Ты вообще смотрел на всех, кроме меня…
- А ты не мог бы чесать свой нос, когда я гляжу на тебя?!
- Делать все надо естественно, чтобы никто не понял. Я показал дважды! А ты просрал все деньги!
- Ну, извини. Хватит уже. Отыграемся.
- Ладно. С тебя пиво…
Солдаты прошли мимо. Панголин выдохнул горячий воздух – отлегло, отпустило зябкое покрывало страха. Те двое подошли к одинокому охраннику и заговорили о чем-то. Грэм подтянулся и выглянул, пересиливая дрожь в руках: солдаты шептались и оживленно жестикулировали. Похоже, им было что обсудить.
Руки ныли от усталости и начинали неметь. Грэм беспомощно повис. Попробовал нашарить ногами уступы или щели между кирпичами – тщетно. Сапоги скользили по сырой стене, не давая ни малейшей надежды на отдых. Через минуту руки уже казались чужими, а пальцы налились расплавленным металлом. Безвыходность положения толкала к отчаянным действиям. Сейчас! Он отпустил правую руку – кровь прилила к исцарапанной ладони, – залез в карман, лихорадочно нащупал камешек, размахнулся и… Левая рука предательски соскользнула. Злость и отчаяние ударили в голову. Все – конец! Царапая локти о стену, неудавшийся беглец исчез в пугающей черноте.
Грэм упал на солому и застонал от боли. Тонкая подстилка смягчила удар, но под ней был каменный пол. Панголин разжал ладонь – камень выкатился и исчез в складках черноты. Прислушался – тихо. Привыкнув к темноте, поднялся. В круглой стене нарисовался чуть подсвеченный проем. Оттуда вырывались порывистые завывания ветра и непонятные шорохи. Двери не было, и Грэм осторожно ступил внутрь узкого каменного коридора – в теплый затхлый смрад.
Из чистилища в преисподнюю.
Божий завет из Библии Мироноса.
1. Я Миронос – Господь Бог твой, да не будет у тебя других богов.
2. Не делай себе идолов и не служи им.
3. Отдавай короткое время три раза в день Господу Богу.
4. Почитай отца и мать твоих.
5. Не убивай праведных людей.
6. Помогай искоренять ересь и невежество.
7. Не бери в руки древние богатства.
8. Не кради.
9. Не говори неправду о других.
10. Не желай ничего чужого.
- Бежал? Бежал?! Как?! – голос Филиппа прогремел в сводах приемной главного чистильщика в восточной части храма.
- Мы… мы поймали двух беглецов, - промямлил сержант. – Они уже все рассказали. Панголин убил двух охранников и выпустил этих. Больше они его не видели. Мы обыскали все.
Черный цвет комнаты пугал солдата, громоздкие шкафы у стен нависали словно великаны, массивный стол казался дыбой, а высокое кресло – троном сатаны.
- Всех поднять! Искать! Он может быть еще тут! Остальных – в город! Ворота закрыть!
- Уже распорядились.
- Бежал… Этих двоих сейчас же к дознавателю – пусть выбьет из них все.
- Слушаюсь.
- Прочь!
Сержант задом открыл дверь и мгновенно исчез.
Филипп зарычал и ударил кулаком по столу.
- Он отправится в Подгор, предупредить Иакова.
В дальнем углу приемной в громоздком шкафу был потайной ход с множеством смотровых глазков. Он вел в лабораторию, канцелярию и в покои Мироноса. Филипп снял фонарь со стены и исчез за секретной дверью. Он быстро прошел по узкому душному туннелю, на перекрестке повернул направо и, остановившись у стены, погасил свет. Как же ему нравилось наблюдать за людьми, когда они не знают, что их видят, когда они думают, что в безопасности, что одни. В такие минуты воспитание, гордость, достоинство – все исчезает, остается голый человек: вялый, порочный, грязный – ленивое животное. Филипп чувствовал себя чуть ли не богом, наблюдающим за грешными душами, которые проявляются сквозь бренные тела.
В кромешной тьме он нащупал смотровой глазок и повернул заслонку – яркий луч прорезал тьму: Миронос не спал, он стоял у окна в длинной ночной рубахе и почесывал в паху. В просторной кровати-шатре, среди вороха подушек и одеял нежилась молодая девушка. Монах дернул за шнурок и где-то в глубине комнат раздался приглушенный звон колокола.
- Входи, Филипп, я уже все знаю.
Главный чистильщик слегка изумился скорой осведомленности Мироноса, но не подал вида: он сейчас сам все расскажет.
- Святейший, - монах поклонился.
- Ты удивлен?
- Нисколько, великий Миронос. Провидение в вашей власти.
- Ладно. Я просто смотрел в окно и увидел эту суету внизу… хотя ты прав – это бог заставил меня подойти к окну.
- Несомненно.
- Филипп, это твоя проблема, и ты ее решишь.
- Слушаюсь, Святейший. Я прошу дозволения отправиться в Подгор…
- Мы уже это обсуждали. Еретикам не место в Божьих Землях!
Филипп поклонился.
- С вашего позволения.
Дверь беззвучно закрылась за монахом.
* * *
Грэм вошел в узкий едва подсвеченный коридор. Завернул за угол и оцепенел от страха: за поворотом стоял огромный муталюд-волколак – устойчивая форма мутации человека мутом собаки или волка.
- Стой! – рявкнул монстр и схватился за рукоятку меча.
Панголин и не думал шевелиться.
Полупес или полуволк – сразу разобрать было сложно, но скорее волк: острые уши, серая в колтунах шерсть, вытянутая морда, только белый почти человеческий нос. Левую щеку рассекал кривой розовый шрам. Грязные рваные штаны сливались с общим окрасом и не сразу бросались в глаза. Если бы на поясе не висел кожаный ремень с сумкой и коротким мечом, то можно было бы принять его за большую собаку, стоящую на задних лапах.
Он втянул носом воздух, фыркнул и завыл:
- Ноовенькиий.
Он открыл пасть, вывалил язык и часто задышал.
- Среди ночи? Что за говно! Тащи сюда, вши тебя раздери! – отозвался темный коридор.
- Иди вперед, - гавкнул муталюд и попятился, источая запах псины.
«Все-таки собака», - решил Грэм и послушно зашагал.
Коридор стал шире и хорошо освещен. Под потолком висели масляные лампы и выпускали черные струи дыма. Вскоре по обе стороны туннеля показались дверные проемы. Из комнат доносился храп, свист и беспокойная возня. В воздухе висел тяжелый животный смрад.
У последней двери волколак остановился.
- Заходи, ебна! – донеслось изнутри.
Грэм вошел. В разрастающемся пламени лампы комната постепенно прояснялась, увеличивалась и наливалась красками. Краем глаза панголин уловил какое-то движение у шкафа. Он резко обернулся, но там никого не было, только слегка пританцовывали легкие тени.
- Я – Визор Рыжий – главный здесь, чтоб тебя! – сказал огненно-рыжий широкоплечий мужчина.
Он уселся в кресло за массивным столом и достал толстую книгу. Затем потянулся, выпятил грудь – грубая кожа брони затрещала – и громко зевнул. Кулачищами покрутил в глазах, откинулся на спинку кресла и уставился на панголина.
Визор был уже не молод, но под кожаной кирасой угадывалось мускулистое тело. Коротко стриженые завитки волос на голове стекали по щекам на широкий подбородок. Маленький приплюснутый нос смотрел вправо. Глубоко посаженные беспокойные глаза внимательно изучали Грэма.
Усилился запах псины. Воздух за спиной заколебался и обдал горячими струями вспотевшую шею панголина: муталюд бессовестно обнюхивал его.
- Ну!.. Ты кто? Что за кусок говна свалился к нам на этот раз, ебна? – прервал затянувшуюся паузу Визор и рявкнул, глядя панголину за спину:
- Закрой дверь!
Дверь послушно закрылась. Исчез псиный смрад.
- Я – панголин.
- Ебна! А что в нашей дыре делает многоуважаемый панголин?
- Яяя… - протянул Грэм и посмотрел на свои по локоть окровавленные руки, затем на кинжал.
Визор сощурился.
- Дай-ка я угадаю: ты, ебна, дал ноги и эээ… кончил охранника. Ха! А как ты попал сюда? Ебна!
- Случайно свалился, - вздохнул Грэм.
Рыжий замер. Брови медленно полезли вверх. Глаза округлились. И Визор разразился диким гоготом.
- Правосудие свершилось!.. Уух…
Отсмеявшись, он резко поменялся в лице и спросил:
- Кто-нибудь видел, как ты прыгнул в яму?
- Нет.
- Корак, ебна, вшивый мешок!
Послышались мягкие быстрые шаги, и снова запахло псиной.
- Слушаю, - гавкнул муталюд.
- Никто не каркает? Все тихо?
- Да.
- На место! – скомандовал Визор и взглянул на панголина. – Хорошо. Ты уже догадался, что угодил в яму. – Он опять заржал, врезал кулаком по столу и, резко успокоился. – Живут и работают в этом уютном гнездышке сто тринадцать заключенных. Большей частью муталюды, раздери тебе зад, так что, будь осторожнее. Про своего бога забудь: его тут не любят и церковные колокола у нас не слышны! Это ясно?
- Да, но мне надо спешить, я должен…
- Ты должен слушать внимательно!
Грэм замялся.
- Определим тебя в одну из групп. Работаем поочередно. Мы обеспечиваем город водой, ебна. За это нам дают еду и еще много чего полезного, - он улыбнулся. – Место у меня есть, ебна, недавно покинул нас Гиро. Отныне ты будешь Гиро, а пока умойся, ебна, - он указал на угол.
Панголин подошел к мойке. Вместо привычного умывальника, прибитого к стене, из нее торчала труба с рычагом. Грэм слышал о водопроводе в столице, но увидеть его тут он никак не ожидал.
На стене над трубой висела табличка «Мы работаем, пока ты моешься. Ебна!»
Панголин повернул рычаг – труба зашипела змеей, задрожала и фыркнула ржавыми брызгами. Он отскочил назад и хотел уже закрыть кран, но труба дернулась, закашлялась и выдавила полную ровную струю воды.
Грэм тщательно умылся, соскоблил с рук и одежды кровь, вытерся висевшим тут же полотенцем и вернулся к Визору. Рыжий лежал на столе, изогнувшись дугой, и старательно выводил буквы в толстой книге. Казалось, он долго искал подходящую позу для письма, и поиски завели его в это причудливое положение тела, в котором мысли лучше всего перетекают в слова и ложатся на бумагу. В начале каждого слова он клал подбородок на стол и плавно поднимал голову с каждой новой буквой. В конце почти вставал, выпрямлял руку, и с трудом заканчивал закорючку.
Визор, не меняя позы, быстро глянул на Грэма, одобрительно кивнул и снова углубился в работу. Он не спешил, довольно щурился и любовался каждым словом.
Помимо стола и умывальника в просторной комнате стояла скомканная кровать, шкаф, несколько беспорядочно расставленных стульев и тумбочка. На стене висел короткий меч и картина. Скорее даже не картина, а детский рисунок. Неизвестный художник доступными средствами пытался передать красоту летней поляны в форме круглого холма, с разрезающей его узенькой речушкой, неестественно петляющей прямо по возвышенности и уходящей к горизонту. Зеленый куст на вершине казался немного лишним и не к месту выросшим. Этот шедевр окаймляла старая тяжелая резная рама, местами еще покрытая золотой краской.
- Нравится? – спросил Визор.
- Да. Я люблю тишину. А там наверно тихо, только ручей бурлит, и ветер шелестит листьями, - мечтательно проговорил Грэм.
- Это не ручей! Ебна! Это река! Тараканья задница! – обиженно проговорил Рыжий.
- Как же выбраться отсюда? – спросил панголин.
То ли эта наивная картина заставила его задать такой вопрос, то ли слова Визора о группе и работе в обществе муталюдов.
- Только в утробе Вдовы, - усмехнулся Рыжий и подмигнул. – Дай сюда свой ножик. Выбраться невозможно, ебна. Единственный вход ты нашел сам, а выход я тебе покажу.
- Но мне надо выбраться отсюда. Отец Иаков. Мне надо предупредить его. Они…
- Панголин! Запомни, - Визор свел брови, - выхода нет!
«Должен быть, - сказал себе Грэм. – Еще есть время. Вряд ли чистильщики уже схватили отца Иакова: они будут вести тайное расследование. Я убегу. Я должен!»
Он нехотя положил на стол оружие.
- Таковы правила, ебна. – Рыжий обмотал ремень вокруг кинжала и быстро спрятал в ящик стола. – Прилепи свою задницу сюда и рассказывай.
Грэм подвинул стул, сел и коротко рассказал о побеге. Визор внимательно слушал, то хмурясь, то расплываясь в улыбке. Когда панголин закончил, Рыжий ударил ладонью по столу и встал.
- Хорошо. Пойдем, покажу здесь все. Ебна!..
Они направились по коридору вглубь подземелья. Через несколько метров показался широкий перекресток. Свернули налево и попали в точно такой же проход с многочисленными комнатами по сторонам. В конце виднелась дверь, за которой раздавался монотонный гудящий звук. Там оказалось огромное помещение, где по двое за каждым из восьми насосов трудились вместе разношерстные муталюды и люди. На скамейках вдоль стен несколько рабочих отдыхали. Тяжелый воздух был наполнен запахом пота, зверя и плесени.
Широкоплечий человек в мокрой от пота рубахе молча отпустил рычаг, отошел в сторону и знаком пригласил Грэма подменить его. Муталюд на другом конце насоса тут же запыхтел, как кузнечный мех. Это было то еще зрелище. Его худые длинные лапы обвились вокруг ручек, будто лианы. Под белой кожей не было видно ни малейшего движения мышц – тонкие конечности просто изгибались и застывали неподвижно, как стальные прутья, пока рычаг не повиновался. Абсолютно лысый почти человеческий череп покрывала бледная кожа. Смазанное бесформенное лицо при каждом усилии расплывалось и морщилось десятком складок. Все эти гримасы сопровождало громкое дыхание через частые рубцы на шее.
- Нууу?! Ебна! – прогудел утробным басом огромный черный вепрь – устойчивая форма муталюда.
Он полусидел у стены, опираясь на мощные передние лапы с загрубевшими каменными ногтями. Вепрь хлопнул ушами и задвигал слюнявой челюстью.
- Давай. Ты должен поработать немного, - крикнул Визор и махнул рукой в сторону насоса.
Панголин подошел, обхватил отполированные до блеска рукоятки – теплые, гладкие, они удобно устроились в руках, – поймал ритм и уверенно принялся за однообразные движения вверх-вниз. Маленькие, глубоко посаженные желтые глаза напарника впились прямо в мозг. Не в силах оторвать взгляд от них Грэм только сильнее сжимал рычаг и тянул его вниз-вверх, вниз-вверх…
В комнате стояла тишина, только тяжелые дыхания работающих, да скрип рычагов создавали музыку с повторяющейся дикой мелодией. Через несколько минут руки заныли. Выступил пот. Но панголин не подавал вида усталости и усердно продолжал: вверх-вниз, вверх-вниз…
- Ебна! Ну, хорош, - сказал широкоплечий. Он ловко перехватил рукоятки и занял привычное место.
- Гиро! – выкрикнул Визор.
Муталюды одобрительно заревели. Захлопали крылья, поднимая с пола пыль, шерсть и перья. Грэм отскочил в сторону, чуть не попав под рычаг косматому муталюду. Урсус – человек-медведь – остановил его когтистой лапой и рыкнул:
- Я – Гхыр.
- Дрробрро пррожаррровать, – хлопнул по плечу бородавчатый муталюд с широкой лягушачьей пастью, усеянной мелкими зубами.
На помощь пришел Визор. Он схватил панголина за руку и оттащил в безопасное место возле лавочек.
- Тяжеловато? – усмехнулся Рыжий. – Ничего, привыкнешь, ебна. Это было посвящение, так сказать. Знаешь, тут бывает, закидывают к нам этаких «истинных воров», которые «никогда не работают, и не будут работать». Уебна!
Грэм перевел дыхание.
- И что тогда?
- Тогда я показываю следующее заведение! – сказал Визор и потащил за собой нового работника.
Они вышли из рабочей комнаты и направились дальше по коридору. Поворачивая на перекрестке, панголин заметил сзади какое-то неясное движение воздуха. Обернулся, но там никого не было, только огонек в одной лампе слегка колыхнул тени на влажных стенах.
- Это тень, - спокойно сказал Визор. – Идем.
Пропетляв по плохо освещенным катакомбам, зашли в комнату за розовой дверью. Стены, пол и потолок тут были выкрашены в непривычный фиолетовый цвет. По периметру потолка гроздьями спускались блестящие ленточки, рассыпая искры отражений многочисленных свечей. Посередине висела фиолетовая штора. Правый край был слегка подобран, что позволяло разглядеть за ней огромную кровать и зеркало. Стен видно не было. Вместо них висели такие же шторы, разделяя комнату на несчетное количество узеньких проходов и углов. В одном из них виднелся стеллаж с разноцветной пушистой одеждой. В воздухе витал аромат смеси дешевых масел.
Шторы зашуршали, заходили фиолетовыми волнами и из них вынырнули две ярко разукрашенные девки. Они тут же принялись поправлять юбки и приглаживать взъерошенные волосы, при этом хихикая и игриво пряча глаза.
- Разрешите представить вам, дамы, - Визор протолкну вперед растерянного Грэма. – Гиро!
- Гиро, - обратившись к нему, Рыжий повел рукой по воздуху, - белоснежная принцесса Милана, а эта темненькая красотка – Ягодка, - он подмигнул ей.
Ягодка опустила глаза, прикусила кончик пальчика и стала пританцовывать, теребя подол короткой юбки. Милана обильно одаривала воздушными поцелуями то одного, то другого. Грэм не знал, куда себя деть. Он водил глазами по всей комнате, пока не уставился в спасительный пол. Шлюхи уже кружились вокруг, слегка касались его и все время хихикали.
Панголина словно ударили булавой: никаких женщин тут быть не может! Он судорожно отпрыгнул и попятился к фиолетовой стене. Визор запрокинул голову и разразился диким гоготом.
- Фи! – скривилась Ягодка.
Она нарочито вздернула подбородок и переключилась на Визора.
- Потом, потом, девочки, - он выволок забившегося в угол Грэма наружу. – Я же говорю, привыкнешь, ебна!
Рыжий закрыл дверь в фиолетовую комнату. Панголин поморщился. Да, богу тут нет места. Теперь придется ко многому «привыкать» в этом подземном мирке. В конце концов, и наверху в большом мире мы «привыкаем» ко всему, правда, там мы впитываем порядки с рождением. И когда начинаем осознавать себя, нам кажется, что реальность такая и такая, как нам вдолбили. Тут все переворачивалось вверх дном. Может это и есть ад? Заслуженный ад!
- Кто не желает работать в борделе, а для этого нужно обладать природной склонностью, тот идет на выход из нашего гостеприимного подземного городка.
Визор опять повел Грэма по многочисленным коридорам. За очередной дверью оказалась широкая совершенно пустая комната. Здесь жутко воняло гниющими останками. Пол и стены были измазаны прозрачной слизью. В дальней стене чернел коридор за массивной решеткой. Здоровенный навесной замок в петлях довершал картину.
Визор подвел панголина поближе к зловонному туннелю и ткнул в него пальцем.
- Вот он, выход! Ебна! Так сказать задний проход! Адова жопа! – торжественно объявил он. – Все мы пройдем через нее, ебна. Там все мы станцуем свой последний свадебный танец в объятиях Вдовы. Посмотри в темноту – это то, что ждет тебя, меня и всех нас. Вдохни поглубже. – Он набрал полные легкие смрада. – Это запах твоих дел, твоих надежд, твоих мыслей. Этот запах внутри каждого из нас, а смерть лишь выпускает его наружу. Ебна.
Рыжий уставился в черноту за решеткой. Из глубины донесся еле уловимый далекий шорох с утробным клокотанием, словно кто-то отрыгнул. Визор тряхнул головой.
- Ладно, пошли. Тебе еще надо сходить к Поланию, ебна.
Грэм перекрестился, повернулся и боковым зрением успел уловить движение, как будто вода стекла по стене и скрылась за поворотом.
- Что это? – быстро спросил он.
- Это? Что это? – Визор поднял брови.
- Там, в коридоре. И раньше я видел что-то.
Рыжий разразился громогласным смехом.
- Выходи, Тень, он тебя видел. Ебна! – Он хлопнул по плечу Грэма. – Да, не бойся ты.
Из полумрака вытекла водянистая человекоподобная фигура. Линии кирпичей позади нее пускались волнами и тут же замирали в неизменном положении. В остальном она была полностью прозрачной, выдавала только тень. Подойдя ближе, существо закипело, забурлило, и в комнате появился зеленый ящер, ростом на голову выше панголина: мощные ноги, худое гибкое тело, мускулистые руки и длинный тонкий хвост.
- Изззвините за мою наготу, - протяжно прошипел он, и по коже пробежала разноцветная волна. – Хороший глаззз.
Тень перекинул хвост через плечо и перекрасился в светло-оливковый цвет. Голова с небольшим роговым гребнем выкрасилась чернотой, копируя линию волос. По бокам нарисовались уши, и лицо пробрело человеческие черты. Ладони когтистых лап побелели. На поясе появился ремень с круглой бляхой. Кривые, широко расставленные ноги окрасились в коричневый цвет потертой кожи, а голени превратились в высокие шнурованные сапоги.
Грэм раскрыл рот, наблюдая за перевоплощение муталюда. Визор расхохотался. В этой липкой смердящей комнате веселый гогот показался зловещим смехом сатаны.
- Это мой телохранитель, так сказать, а вообще я не знаю, что он тут делает, ебна. Он может свалить отсюда в любо время… Ведь так, хер невидимый?
- Могу, - кивнул ящер. – Но я нужен ззздесь.
Рыжий подмигнул Грэму и подтолкнул к выходу.
- Сходи пока к Поланию.
- Но я не знаю…
- Эээ… - Визор на мгновение задумался и стал показывать все повороты рукой. – Свернешь налево, дойдешь до центрального, и направо, там зайдешь в… четвертый проход по левой стороне, эээ… первый перекресток – прямо, на втором – направо и… там увидишь, ебна. Иди-иди. Да! После опять ко мне. Определим тебе местечко поуютней.
Рыжий отвернулся к муталюду и серьезно сказал:
- Мне надо с тобой обсудить кое-что.
Грэм вышел в коридор, свернул налево и вскоре попал в широкий туннель – центральный. Тут спокойно могли бы разминуться две телеги. Под высоким потолком в ряд висели лампы и освещали разношерстных обитателей подземелья. Они то и дело исчезали в проходах, появлялись из тьмы, переходили на другую сторону и ныряли в узкие дыры в стенах.
Панголин проводил взглядом косматого гиганта на четырех лапах-бревнах. Отсчитал четыре проема и заглянул во мрак последнего: абсолютно темный коридор в нескольких метрах круто уходил вправо. Грэм выставил руки перед собой и не спеша двинулся вперед. За поворотом он оказался в кромешной темноте. Вскоре звук шаркающих шагов изменился: коридор заканчивался и переходил в широкое помещение. Панголин нащупал холодный камень стены слева, а справа пустота – рука шарила во мраке не находя себе опоры.
Впереди раздался шорох, и тяжелый взмах крыльев всколыхнул затхлый теплый воздух. Грэм отскочил назад, но было поздно – шею точным движением обвили холодные костлявые пальцы, переплелись на затылке и сжали стальной хваткой кузнечных щипцов. В горло врезалась тупая боль. В голове зашумело. Панголин напрягся, руки вцепились в худую жилистую конечность, но чем яростнее он трепыхался, тем сильнее сжималась петля на шее. Ноги размякли. Тьма поплыла. Засверкали, запрыгали разноцветные огоньки – пустились в хоровод. Это конец. Вот так просто. Сознание незаметно погасло, будто и не было его никогда. Мир исчез. Пустота.
Но какая-то сила вырвала из забытья и рывком прижала к стене.
- Что тебе надо? – прошипели в самое ухо.
Хватка ослабла – горячий воздух ворвался в легкие и наполнил тело жизнью. Разом вернулся мир – навалился всем своим существом. Грэм рванулся – клещи сжались. Успокоился – отпустили. Он попытался что-то сказать, но слова уперлись в болезненный валун в пересохшем горле. Инстинктивно сглотнул, но камень засел глубоко и ответил режущей болью. По лицу потекли крупные капли пота, и панголин, наконец, выдавил:
- Я… шел… к Поланию… Я… Я не хотел вас беспокоить… Ошибся проходом… Извините меня, я не нарочно.
Хватка совсем ослабла. Шершавые пальцы скользнули по мокрой шее и исчезли. Грэма охватила неконтролируемая дрожь, и если бы не стена, то он бы упал. Сквозь шум своего дыхания уловил и частые вдохи невидимого душителя. Он стоял совсем рядом и видимо не сводил глаз с незваного гостя.
Панголин вздрогнул от холодного прикосновения к локтю. Его развернули и мягко подтолкнули к еле заметному в кромешной темноте выходу.
- Прежде чем входить – прочти табличку, - донеслось шипение из глубины комнаты.
Грэм вышел в ярко освещенный коридор – зажмурился. Опираясь одной рукой о стену, второй он стал растирать застрявший ком в горле.
Все происшедшее не укладывалось в голове. Смерть схватила костлявой рукой неожиданно, без подготовки и предупреждения – внезапно напала в полной темноте и не дала ни единого шанса на спасение. Но отпустила, оставив лишь метку на шее. Именно так она и приходит: неожиданно, не считаясь с твоими планами и желаниями, стоит лишь свернуть не там. И так всегда, если ты не больной старик, который уже ждет ее как избавление от мучений.
«Ночные» было аккуратно выведено на дощечке под самым потолком. И рядом скачущими неровными, но какими-то знакомыми буквами приписано «горшки». Над остальными туннелями не было никаких табличек.
Грэм перекрестился.
- Что? Не туда попал? Ебна! – зычно захохотал бородатый детина в грубой кожаной безрукавке. Он потянул носом воздух и снова рассмеялся.
Неужели Визор это специально? Или он просто ошибся? Панголин проверил еще раз: это был точно четвертый коридор. Следом за входом к «ночным горшкам», в стену уходили еще несколько проходов. В некоторые чаще, чем в другие входили и выходили разношерстные жители пещерного городка. Только четвертый не пользовался популярностью. Четвертый!
Сейчас табличка хорошо выделялась на фоне голых камней стены. Не заметить ее было невозможно. Но разве табличка остановила бы?
Грэм сглотнул ненавистный ком и огляделся по сторонам: чуть поодаль, прислонившись к стене, стоял невысокий человек. Его черные сальные волосы были собраны в хвост. Чисто выбритое лицо отливало синевой и блестело, как отполированный таз. Густые завитки волос вырывались наружу из-под воротника рваной рубахи. Квадратная челюсть медленно перемалывала соломинку. Он поймал взгляд панголина и еле заметно кивнул. Грэм кивнул в ответ и подошел ближе.