Из чистилища в преисподнюю. 4 страница
- Да благословит тебя всемогущий Миро…
Он осекся. Недавно высохший пот вновь проступил на лице.
- И тебе мир, брат мой, - ответил муталюд.
Он втянул носом воздух и криво улыбнулся, обнажив длинные клыки. Глаза сверкнули желтизной.
- Человек. Тут ты не в царстве великого Мироноса.
Грэм отвел глаза и пробормотал:
- Извини.
- Постой. Как тут оказался верующий? Я думал, сюда сбрасывают только еретиков, которым не нашлось места на костре.
- Иногда случаются ошибки, - попытался отшутиться Грэм.
Но муталюд нахмурился.
- Со мной когда-то тоже случилась ошибка. Меня обвинили в ереси, хотя я был истинно верующим. Я говорил им, умолял, молился, но чистильщики накормили меня чертовыми грибами в надежде затуманить разум и сделать покорнее. Они думали, что так я поверю в Мироноса. Но вместо этого я только разочаровался в Церкви. И теперь я знаю, что все это вранье. А ты?
Грэм отшатнулся. Легкий холодок прошел по телу.
- Это была ошибка…
Муталюд расхохотался, будто сам сатана перед мучением грешника. Грэм попятился. Кто-то схватил его сзади обеими руками за плечи и поднял. Панголин попытался вырваться, развернуться лицом к новому противнику, но только задергался, как тряпичная кукла: держали крепко.
- Тише. Тише ты, ебна, - сказал спокойный голос. – Не рви свою рубаху моими руками.
Раздался дружеский смех. Грэм успокоился, и его тотчас отпустили. Высокий невероятно широкий в плечах мужчина с лучезарной улыбкой на светлом лице положил громадную ладонь на плечо и повел по коридору.
- Ты что, заблудился? – детина сверкнул белоснежными зубами.
- Немного.
- Нашел у кого дорогу спрашивать, ебна. – Он обернулся. – Хэнк покажет путь только в одном направлении, а туда тебе еще рано. Не так ли? Ебна!
- Мне к Поланию надо.
Верзила остановился, слегка наклонился, плавно развернул Грэма и поставил перед освещенным проходом.
- Тебе сюда, ебна! – торжественно объявил он и пошел дальше. – Скоро выучишь здесь каждый камень!
«Ебна», - про себя добавил Грэм.
Гигант переваливался с ноги на ногу, как утка. Огромные ручищи болтались, словно весла. Толстый хвост торчал рогом вверх, раскачивался и придавал устойчивость муталюду.
- Благослови тебя бог, - прошептал Грэм и нырнул в узкий коридор.
Поланий оказался высоким невероятно худым муталюдом с вытянутой головой и большими желтыми глазами с вертикальными зрачками. В остальном это был зрелый лысеющий человек. Он стоял в углу возле свисающего с потолка фонаря и внимательно всматривался в маленькую книжицу в черном переплете.
Бросив беглый взгляд на вошедшего, муталюд аккуратно заложил страницу закладкой, нежно прогладил бархатный переплет, и книга исчезла в складках широких одежд. Он улыбнулся и протянул тонкие белые руки:
- Здравствуй, здравствуй, дорогой мой. Мои молитвы услышаны. Миронос прислал мне помощника. Я Поланий – здешний лекарь.
Панголин немного смутился такому приему.
- А я Грэм.
Муталюд жестом пригласил пройти в комнату.
- Не пойми меня неправильно, просто я очень рад встретить знатока грибов. Местные жители не очень жалуют эту удивительную науку. Ты же панголин, не так ли?.. Здоров?
- Вроде, да. Но я не…
- Работа выполнена. Погоди-ка, а это что? – Поланий молниеносным движением схватил Грэма за подбородок и внимательно осмотрел красные пятна на шее. – Ооо! Думаю это одна из шуточек Визора. Пройдет.
Грэм обхватил ладонью шею и болезненно сглотнул.
- Шуточек?
- Забудь. Так ты говоришь, что не панголин?
- Нет. Я панголин… был панголином, но о слезе ничего не знаю, кроме того как и где ее добывать. Я не интересовался мутациями.
- Ну-ну. Мутациями. Я бы сказал, научными исследованиями. Мне казалось, что все панголины немножко упражняются в этой науке. Долгие недели в хатках, масса материала под рукой, что там еще делать? Ладно-ладно, об этом потом. Что наверху нового? К нам новости редко доходят. Как попал сюда?
Поланий подвел Грэма к столу, где принимал посетителей, кивнул на стул, а сам уселся в невероятно узкое искусно плетеное кресло-качалку. Оно сильно прогнулось назад и почти коснулось завитком подголовника пола. На секунду замерло, когда седок с хрустом выгнул спину, – и качнулось вперед. Поланий сверкнул улыбкой и позволил креслу медленно покачиваться.
- Нравится? – спросил лекарь и погладил деревянные дуги кресла. – Я сам его сделал. Помогает сосредоточиться и оно всегда свободно, - улыбнулся он.
Панголин молча кивал, продолжая наслаждаться видом странного кресла и его седока.
- Ну, рассказывай, - сказал муталюд и чуть сильнее качнулся.
Грэм быстро описал свои злоключения. Поланий несколько раз вскакивал, ходил кругами по комнате и усаживался вновь, перебивал, требовал деталей и красочности повествования. Но панголина было трудно разговорить.
- Вот и все, - закончил он, когда муталюд вопросительно поднял брови в ответ на затянувшееся молчание.
- Ладно-ладно. – Поланий вскочил. – Ладненько-ладненько. Пойдем, я провожу тебя.
Лекарь подвел Грэма к комнате Визора. Она оказалась совсем рядом: пройдя сквозь главный коридор, они нырнули в проем и попали в знакомый туннель с «храпящими» комнатами.
- Вон там. – Поланий махнул рукой, указывая на дверь. – Буду рад видеть. Заходи почаще.
Тут же из ниоткуда выскочил Визор, подхватил панголина под руку и повел по коридору.
- Все в порядке, Гиро?.. Что это у тебя на шее, ебна? Ааа! Лягушачий зад! Ты не там свернул? – Он расхохотался. – Извини, наверно это я ошибся. Все время путаюсь в этих коридорах, ебна. Вот тут будет твоя койка. Располагайся. Мне надо бежать.
Он толкнул панголина в проем. Тот остановился в дверях и открыл было рот, чтобы расспросить подробнее, но Рыжий уже исчез.
«О, Господи, я не вынесу, - подумал Грэм. – Неужели тут придется жить?»
Комната была широкой и хорошо освещенной, но не так хорошо проветриваемой: в помещении стоял отвратительно-животный смрад. Часть коек пустовала, на остальных же кто-то спал, накрывшись с головой. Как можно спать в таком шуме? Вокруг громадного стола в центре сгрудилось не меньше десятка голов различного цвета, формы и размера – там играли в карты.
Из толпы вынырнул лысый мужчина, ткнул пальцем в дальнюю кровать:
- Твоя, ебна!
Панголин уселся на деревянную скамью с продавленным соломенным матрацем. Вместо подушки в изголовье кровати валялся мешок. Солома была на удивление сухой и мягкой. Захотелось прилечь, расслабиться и забыться сном, но со всех сторон медленно приближались муталюды. Пришлось оставить мысли об отдыхе. Грэм замер.
Первым на кровать подсел черный муталюд с длинной крысиной мордой и маленькими желтыми глазками. Он принялся нагло обнюхивать. Его длинные острые усы щекотали, словно травинки. Но панголин сидел смирно. С другой стороны появился еще один и зашипел. Кто-то обдал жарким дыханием вспотевшую шею. Послышалось рычание и возня.
Это далеко не привычное: «Здравствуйте, меня зовут… Очень рад, а меня зовут…» Нет. Почти все муталюды, прежде чем заговорить, долго обнюхивают и осматривают. Это можно назвать знакомством: запах им говорит гораздо больше чем слова.
Краем глаза Грэм заметил улыбающихся людей. Они не спешили знакомиться, и продолжали смачно шлепать по столу картами. Изредка они поворачивались и откровенно хохотали над застывшим новичком.
Только спустя несколько минут начались неловкие простые вопросы муталюдов. Их интересовало главным образом имя и место проживания. К счастью, раньше ни с кем из них Грэм не встречался. Это избавило от лишних вопросов и совместных воспоминаний. Об остальном все получали самую точную и правдивую информацию из запаха, который он обильно источал, впрочем, как и давно немытые тела муталюдов.
Когда большая часть разбрелась, настала очередь людей. Они были более разговорчивы и любознательны. Все требовали подробного отчета обо всей жизни. Когда панголин начинал что-то говорить, комната замирала. Все, даже те, кто не подавал интереса к новичку, внимательно слушали. Будь Грэм хорошим рассказчиком, лучшей аудитории ему было бы не найти. Слушатели менялись. Одни уходили, другие приходили и требовали повторения, но и без того скудное повествование с каждым разом укорачивалось и в конце концов стало историей монаха.
Несколько муталюдов злобно скалились, рычали и фыркали, изредка поглядывая в сторону новичка. Грэм старался не глядеть на них – это лучшее, что можно сделать в такой ситуации: прямой взгляд легко может спровоцировать драку.
Когда закончились расспросы, панголин растянулся на кровати и попытался заснуть. Рваные клочки тяжелого сна – вот и все, что он смог получить, несмотря на дикую усталость. Его все время обнюхивали. Несколько раз он чувствовал касания липкого раздвоенного языка. И все время кружили вокруг еле слышные мягкие лапки. Порой они тихо клацали когтями по каменному полу.
Грэм вскочил от прикосновения к плечу, словно его тронул сам дьявол. Рядом стоял улыбающийся человек – тот самый лысый мужчина, который показал на кровать.
- Вставай, ебна. Наша смена, - спокойным голосом сказал он. – Запомни, когда прозвенят три звонка – идешь жрать, вторые три звонка и ты в насосной, понял?
- Да.
Панголин протер глаза и осмотрелся. В комнате ничего не изменилось: все так же за столом играли в карты, спали или просто тихо разговаривали разноликие муталюды, вперемешку с людьми. Разве что теперь пустовали совсем другие кровати.
- Есть хочешь?
Лысый протянул мятую железную миску с ложкой и такую же кружку. Грэм кивнул и поглядел в пустую посуду. Лысый развернулся и направился к выходу.
- Пойдем, покажу тебе кухню.
Панголин еще раз протер глаза и вышел следом.
- Слушай сюда, - сказал лысый. – Я Марк – старший в хате. Понял? – Грэм кивнул. – Запомни, третий корпус, вторая комната – твой дом, ебна. Кормежка по расписанию, но можно строго не придерживаться, если любишь холодное. Жрач на кухне есть всегда. Понял? – Он остановился, пристально посмотрел в глаза, чуть подался вперед. – Смотри по сторонам, ебна. Не гуляй один, пока не освоишься. Я за тобой присмотрю. – Лысый наклонился еще ближе, почти касаясь. – Но не думай, что я стану тебе мамочкой, ебна. Сопли вытирать не буду. Понял?
Он резко кивнул, словно хотел боднуть в подбородок.
- Д-да.
Панголин отстранился от зловонного дыхания и запаха давно не мытого тела. Лысый отвернулся и не спеша зашагал по коридору.
«Ну, вот, - подумал Грэм, - сначала Визор «пошутил», затем тот муталюд, Хэнк кажется, теперь этот. О, Господи, чего они все от меня хотят?»
Кухня – обычная комната, только разделенная пополам стойкой. За ней в клубах пара копошились три человека. Посередине ровными рядами стояли деревянные столы. Они намертво вросли в пол. Скамейки были разбросаны по всей кухне, как после урагана. Кое-где сидели заключенные и безразлично стучали ложками в мисках. Пахло ячменной кашей.
- Всем привет, - небрежно кинул Марк и направился к стойке.
Ему невнятно буркнули несколько голосов.
- Здравствуйте, - тихо сказал Грэм.
На его голос обернулись все сидящие. Стих монотонный стук ложек. Несколько десятков глаз впились в новичка. Усилился животный смрад, и Грэм почувствовал знакомое колебание воздуха: его опять обнюхивали.
- Не задерживайся, - улыбнулся лысый.
Краснолицый повар плюхнул полный черпак коричневой пышущей жаром каши в тарелку Грэма. Он медленно повернулся – четверо муталюдов отступили. Панголин натужно улыбнулся и пошел к сидящему за крайним столом Марку.
- Тут нельзя! – Лысый остановил его рукой. – Не люблю, когда стоят за спиной. Ебна.
Грэм сел за соседний столик, и его тотчас окружили муталюды. Но вид и запах свежей каши создал нечто вроде защиты от их любопытства. Голод поистине может многое. Он способен заставить копаться в мусорной куче, есть крыс и тараканов, грызть кору деревьев, жевать сапоги, обгладывать кости себе подобного, а такой пустяк как общественное внимание – даже не стоит упоминать.
- Спасибо, Господи, за хлеб насущный, - прошептал Грэм и засунул в рот ложку обжигающей вязкой крупы.
Несколько мужчин с удовольствием следили за ним. Они как озорные дети прикрывали рты и тихо посмеивались.
Грэм ел быстро. Каша жгла рот кипящей лавой, проваливалась внутрь и выжигала желудок. Но как же она была прекрасна! Кажется, панголин не пробовал в своей жизни ничего лучше.
Марк не спешил. Набирая половину ложки, он долго дул, прежде чем отправить в рот. Размяв разваренные зерна языком о небо, проглатывал, после чего расплывался в довольной улыбке.
Грэм закончил первым. Лысый кивнул в угол.
- Помой миску. Я сейчас.
Панголин подошел к корыту. В мутной воде плавали остатки еды, а сверху качались на волнах застывшие кусочки жира, словно льдины. Можно было даже уловить едва слышный шорох пластинок. Они сбивались в кучи у краев, наплывали друг на друга, образуя береговую линию. Там, как на пляже, резвились пышнобрюхие мухи.
У Грэма миска была вылизана дочиста, но он все равно сунул ее в корыто.
- Это нашим свиньям, - сказал Марк. – Ничего не должно пропадать.
Он тщательно вымыл свою миску и повел Грэма по плохо освещенным коридорам в насосную.
- Сегодня будешь на замене. Посмотришь, что и как. Познакомишься. – Лысый улыбнулся и подвел Грэма к простому двуручному механизму. – Ребята, присмотрите за новичком.
Панголину сразу уступили место за рычагом. За всеми насосами тоже плавно менялись работники, не нарушая монотонной скрипучей мелодии. Грэм старался не смотреть на проходящих мимо узников, но краем глаза видел, как они медленно волокли ноги к выходу. Муталюды иногда останавливались, быстро обнюхивали его и уходили. Отдельно от всех шла тесная группа черных костлявых монстров. Они прикрывали безносые лица перепончатыми крыльями, жмурились и двигались на ощупь.
- Господи всемогущий Миронос, прости грехи мои и дай мне силы выдержать все испытания, посланные тобой, - прошептал Грэм и перекрестился.
Вверх-вниз, вверх-вниз, вдох-выдох, вдох-выдох – казалось, этому не будет конца. На другом конце – грязный заплывший жиром муталюд: хлопают уши, отгоняя муху, из клыкастой пасти течет слюна, хриплое дыхание, немигающие желтые глаза-угольки жгут мысли, жгут мозг.
Вверх-вниз, вверх-вниз, вдох-выдох, вдох-выдох…
Грэм пытался считать, петь песни, молиться, но постоянно забывался в туманном будущем, прошлом и настоящем. И каждый раз в мыслях возвращался в родной Подгор, под раскидистые клены храма, где они с отцом Иаковом любили гулять. Сейчас, как никогда, не хватало его совета и просто доброго слова.
Вверх-вниз, вверх-вниз, вдох-выдох, вдох-выдох…
Неужели они больше никогда не увидимся? Возможно, в этом аду придется прожить всю оставшуюся жизнь. Мозолить руки за насосом. Забыть солнце, небо. Вместо лесных запахов – животный смрад и трупная вонь, вместо молитвы – карты, вместо храма – фиолетовая комната, вместо охоты – этот рычаг. Нет, Грэм не хотел этого. Он начал лихорадочно думать о побеге. И ему пришел простой и логичный план: выбраться через тот же колодец, через который он сюда попал.
Угрюмый мужчина молча отстранил панголина от насоса. Мокрый от пота Грэм уселся на скамейку. Ноги гудели, как после долгого бега, а руки, казалось, сейчас оторвутся. Ни о каком побеге сейчас и речи не шло. После этой адской работы необходимо отдохнуть, выспаться и набраться сил.
И снова: вверх-вниз, вверх-вниз, вдох-выдох, вдох-выдох…
Вскоре открылась дверь и стали заходить новые работники. Грэм чуть не кинулся обнимать своих спасителей. Наконец-то эти мучения закончились. «Идем», - услышал он и поплелся вместе с остальными на кухню.
Быстро поев, все тихо разбрелись. Панголин без труда нашел свою комнату и упал на кровать как убитый. Через минуту крепкие челюсти сна схватили и уволокли в небытие. Вокруг шумели, играли в карты, но все это осталось где-то за пределами плотной тяжелой завесы.
Проснулся Грэм от резкого взрыва гогота. Вскочил. На него никто не обращал внимания. Вокруг ничего не изменилось. Потянулся. Тело задеревенело, видимо, спал не ворочаясь. Закрыл глаза и прочитал молитву нового дня.
Вспомнился отец Иаков. Как он читал проповеди! Заслушаться! На любой вопрос у него всегда был приготовлен не только сухой книжный ответ, но и полная жизни история. Иногда они вместе ходили удить рыбу на маленькое озерцо за храмом. Там водились золоченые караси, размером с ладонь: круглые, жирные, как поросята. Но как они клевали! За пал часа можно было наловить ведро. Грэм относил их на кухню, и к обеду в храме пахло жареной рыбой.
Новый взрыв смеха вернул к реальности. Надо идти.
Панголин вышел в коридор. Визор не спал. Из приоткрытой двери вырывался свет и: «Дж-дж-джжжж. Раздвинула ноги! Джжжжж. Насадил на копье! Дж-дж-джжжжж. Глубже! Глубже! Джжжжж. И еще! И еще!..»
Грэм попытался проскочить незамеченным, но Визор неспроста был главным.
- Стоять! Ты куда это рога навострил?
- Просто хотел посмотреть…
- Нельзя! Туда никому нельзя! Уебна!
- Сейчас ночь – меня никто не увидит.
Грэм вошел в комнату.
- До тебя туго доходит? – Визор нахмурился. – Там нет выхода! И держи свою зеленую задницу подальше от этого коридора.
- Но мне надо…
- Эээй! – перебил Рыжий. – Панголин. Слушай внимательно, ебна. Никто не выйдет через приемник. Корак там не только блох ловит, но еще и охраняет чертов колодец от таких уродов как ты. Есть жесткое правило: если тебя поймают или даже заметят, то нам всем грозит такое же наказание, как за остановку воды – голод! Я не хочу вспоминать, что мы жрали те несколько сраных месяцев после переворота. Уебна!
Грэм опустил глаза.
- Если неймется, вон ключ висит, ебна! – Визор махнул рукой на стену. – Дверь к Вдове найдешь, жених!
Панголин ничего не ответил.
- Если хочешь написать письмо или передать что на словах, давай, ебна. Скоро будет отправка, - смягчился Визор.
Грэм оживился.
- Мне письмо надо отправить в Подгор, отцу Иакову.
- В Подгор?! А на границу не надо? Ты хуже чесотки в жопе! Хорошо, пиши.
Рыжий достал из стола небольшой лист пергамента. Панголин быстро написал несколько предложений.
- Вот. Надо передать лично в руки настоятелю храма в Подгоре, отцу Иакову…
- Да, помню я.
- А когда отправка?
- Когда погода будет.
- Но когда?
- Нет, ну, таракан тебе в зад, панголины все такие или это ты после падения такой?
- Это Тень? Он ходит наверх?
- Ну, да. Тень ходит наверх. Кто ж еще? И не спрашивай, почему ему можно, а тебе нельзя.
- Где он?
В ответ Визор разразился смехом.
- Тень? Не знаю! – Рыжий откинулся в кресле. – Он приходит, когда ему вздумается.
Грэм медленно брел по коридору. Если Тень пойдет сегодня ночью, то есть шанс, что он успеет, если же нет, то судьба настоятеля будет в руках главного чистильщика. Но даже если Тень опередит Филиппа, отец Иаков может не захотеть прятаться.
Идти в пропахшую зверем, шумную комнату совсем не хотелось, и панголин свернул к лекарю.
- Можно?
Он вошел в хорошо освещенную комнату.
- Конечно-конечно, мой дорогой! Садись. Я как раз тебя вспоминал. Ты как панголин хорошо знаешь мутантов. Что ты думаешь о Вдове?
Грэм смутился.
- Я ее не видел.
- Как?! Ах да, ты же еще… Пойдем-пойдем, выманим старушку.
Поланий схватил банку с каким-то серым комком, подхватил Грэма под руку и вывел в коридор.
- Думаю, до твоей смены успеем. Там звон хорошо слышен, так что не бойся.
Лекарь открыл дверь, и зловоние теплой стеной ударила в лицо.
- Скорей-скорей, а то напустим запаха в туннели.
Поланий протолкнул Грэма вперед и закрыл дверь.
- Да там и так воняет как в могиле, - панголин скривился.
- Правда?.. – удивился лекарь.
Грэм не нашел, что сказать и посмотрел на измазанную слизью решетку. За ней в глубине катакомб таились тьма и неизвестность – обитель ужасной Вдовы. Далекое клокотание, таинственные шорохи, скрипы и жуткие стоны вырывались наружу вместе со смрадным ветерком.
- Ничего не выйдет. – Поланий поставил банку на пол. – Сегодня ветер в нашу сторону. Но это может быстро измениться. Подождем, - он улыбнулся и сел на ступеньку.
Панголин уселся рядом.
- А что в банке?
Лекарь открыл крышку и сунул Грэму под нос, он машинально понюхал – концентрированная вонища чуть не свалила с ног. В банке лежала отрубленная рука, причем очень давно.
- Убери это! – завопил панголин.
- Хм… Тут и не такого нанюхаешься. Хотя, ты прав, воняет ужасно, - сказал Поланий и закрыл крышку.
- Она это ест?!
- Не только, не только.
- Послушай. Если тут гуляет ветер…
- Да-да-да! – Лекарь вскочил и замахал руками. – Где-то там есть выход! Я в этом убежден! У меня есть карта, но она не полная. Однажды мы, я и еще несколько смельчаков, пытались пробраться вглубь катакомб. Вооружившись факелами и пиками, мы прошли довольно далеко, когда появилась она. Вдова оказалась сзади, словно специально дав нам пройти глубже в ее владения. Воины попытались всадить в нее пики, но бестия сломала их щупальцами словно соломины. Да-да! Мы бросились бежать, и только чудо помогло нам вернуться. Я видел, как Вдова схватила одного муталюда. Еще двое не вернулись, но мы слышали их дикие вопли. И это были не крики обретения свободы.
- Ты сказал, есть карта…
- Стой! Кажется, тянет. – Поланий облизал палец и сунул за решетку. – Точно! Сейчас все увидишь.
Он открыл банку и поставил в середине комнаты.
- И она придет? – спросил Грэм.
- Обязательно. Идем.
Они стали возле входной двери. Прошло около пяти минут, но ничего не происходило. Вскоре Поланий прервал напряженное ожидание:
- Когда один из нас умирает, его тело приносят сюда. И тут совершается «великое таинство венчания». – Лекарь усмехнулся. – Это придумал Визор. Обычно он еще поет: «Венчается раб божий…»
- Не надо, - перебил Грэм. – Я понял.
- Рабе божией… Смотри-смотри!
Темнота за решеткой пришла в движение. Появилось серебристое мерцание, словно склизкий клубок червей катился по туннелю. Сквозь металлические прутья полезли черные лоснящиеся щупальца, как мясо из мясорубки. Они расползлись по всей комнате: стелились по полу, лезли на стены. Грэм вжался в дверной проем и прошептал:
- Она до нас не достанет?
- Вдова заключает жениха в объятья, - сказал лекарь, когда чудовище обвило банку, - и они кружатся в свадебном танце! Но сейчас этого не увидишь – слишком мал жених.
Щупальца уползли за решетку. На полу и стенах остались мокрые липкие следы. Из туннеля донеслись чавкающие шлепки громоздкого тела.
- Фуух! – выдохнул Грэм.
- Уволокла банку, - с досадой сказал Поланий. – Идем, уже и так воняем, как тухлая рыба.
Трижды прозвенел колокольчик, и панголин попрощался с лекарем. Он поспешил на кухню, а затем в насосную.
После изнурительной работы Грэм лежал на соломенном матраце в затхлой вонючей комнате и наблюдал за игроками в карты. Казалось, что заключенным тут не так уж плохо. В какой-то мере они даже свободны в пределах этого подземелья. Они свыклись с мыслью о неизбежности своей участи, смиренно приняли новый дом и наслаждаются жизнью.
Но это было только на первый взгляд. На самом деле муталюды в большинстве своем предпочитали задумчивое одиночество шумным компаниям людей. Некоторые обвыклись и вполне освоились в здешнем обществе, но основная масса создавала впечатление добропорядочных мирян ожидающих скорого освобождения. Они могли часами сидеть неподвижно, смотреть на рисунок шершавой стены и мечтать о свободе. Животная часть их сознания не могла смириться с заключением.
Муталюды умирали чаще людей. Их десятками косили болезни. Они тихо загибались от истощения, сходили с ума – верх брал зверь, и они бросались на неприступные камни в поисках желанной свободы.
Среди людей тоже были изгои, ну, а где их нет? Но это единицы. Они тихо чахли в своих закутках в ожидании последней прогулки к единственному выходу.
Грэм перевернулся на спину, улегся поудобнее и закрыл глаза.
Шум голосов постепенно превращался в далекий неясный гул. Тело немело, наливалось свинцом. Напряжение стремительно росло, собираясь в середине груди. В ушах раздался хлопок – порвалась невидимая пленка, и сознание всосало за границу реальности, сжимая и разрывая одновременно. Как будто один мир заменил другой, в точности повторяющий прежний, но другой. Грэм чувствовал сомкнутые веки и в то же время видел рисунок камня на потолке. Изменилось освещение, с желтого на тускло-оранжевое, будто погасили половину ламп. Напряжение спало.
Панголин поднялся и увидел перед собой коридор, ведущий в логово Вдовы. Он проплыл сквозь дверь и оказался в «комнате венчания». Слизь вспыхнула малахитовым светом, и мгновенно приковала к себе взгляд. Она стала расти, кипеть и расползаться по комнате, пока не заполнила все вокруг. Перед глазами запрыгали зеленые огоньки, закружились, забегали – контроль над сновидением был потерян, и Грэм провалился в обычный сон.
Едва проснувшись, он вскочил с кровати и побежал к решетке. В коридоре он столкнулся с «красотками», разодетыми как павлины.
- Гиро! Когда ты к нам зайдешь? – промурлыкала Ягодка.
- У меня еще никогда не было панголина, - пропела Милана. – Мне не терпится взглянуть, что у тебя там.
Грэм юркнул в боковой коридор, забежал за угол и прижался к стене. Шлюхи залились смехом:
- Не бойся нас, мы не укусим.
Только когда цоканье каблуков затихло, он вышел из своего убежища.
В «комнате венчания» ничего не изменилось: все так же воняло, повсюду лежала слизь, а из туннеля доносилось неясное чваканье. Грэм подошел к решетке и заглянул в туннель. Но разглядеть что-либо на расстоянии нескольких метров было невозможно. Вдова может притаиться во тьме и ждать. Она, возможно, прямо сейчас смотрит на Грэма, тянет свои щупальца. Волосы на затылке зашевелились. Шею обдал легкий холодок. Воздух уходит в туннель – Вдова уже знает, что он здесь: нос у нее работает хорошо.
Панголин отошел от решетки и сел на пол. Сон привел его сюда, но зачем? Что тут такого важного? Рядом лежал огромный комок подсохшей зеленоватой слизи. Рука сама нырнула в холодную гигантскую соплю. Грэм сжал кулак – сквозь пальцы выдавились густые червяки. Ощущение было странное: одновременно мерзкое и в то же время приятное – словно он нашел то, что искал. В душе зародилось блаженство и эйфория от предчувствия чего-то нового, неизведанного. Не выходя из транса, он продолжал купать руку, чувствуя легонькое покалывание тысяч острых льдинок. Кожа на тыльной стороне ладони одновременно сжималась и растягивалась. Казалось, что кисть растворяется.
Осознав свое занятие, панголин резко выдернул руку и быстро стер ошметки: все в порядке, никаких ожогов нет. Неясное, но знакомое телесное ощущение пыталось пробиться в сознание, но натыкалось на барьер памяти. Это как… как!..
Грэм вскочил.
- О, Господи! Не может быть! – вскрикнул он и побежал к Поланию. Он еще не знал, как это открытие поможет выбраться отсюда, но было стойкое чувство, что слизь – это ключ к выходу.
Лекарь был у себя. Он заматывал бинтом лапу волколаку. Панголин сразу рассказал о своем открытии:
- …Это было… ну, как прикосновение слезы.
- Придешь через две смены, ебна. – Поланий проводил косматого пациента до выхода. – Надо срочно набрать материала и провести испытания! – выпалил муталюд, выпучив глаза. Он схватил Грэма за руку и поволок за собой, но тот уперся в дверях.
- Постой. А набирать, во что будем?
Лекарь остановился. Его мысли убежали далеко вперед к беспредельным возможностям и великим открытиям, но их грубо осадили.
- Да, действительно.
Он вернулся к стеллажу. Взял первые, что попались под руку металлические миски и не глядя сунул Грэму. Себе ухватил два кувшина.
Чтобы набрать чистой слизи искатели свободы взяли у Визора ключ и побежали к решетке. Неторопливые прохожие шарахались в стороны и с подозрением смотрели им вслед: в подземелье обычно никто никуда не спешит.
У решетки остановились. Прислушались: в туннеле булькала вода, шумел ветер, а вдалеке чавкала слизь.
- Открывай! – скомандовал Поланий.
Грэм повернул ключ – щелчок! – путь открыт. По спине побежали мурашки: дальше – территория монстра. Они забежали вглубь катакомб. Будто в насмешку, эхо многократно умножило хлюпающие шаги. Туннель отозвался мерзким скрипом, скрежетом и клокотанием.
Поланий поставил кувшины и стал сгребать руками чистую слизь. Панголин прошел еще дальше и остановился, когда она захлестнула сапоги. Вязкая затхлая вонь и чернота окружили со всех сторон. Волной пробежал холодный озноб, разорвал кожу и впустил мрак. Грэм растворился в нем, исчез, только какая-то точка сознания, осталась висеть в воздухе. Где-то там огромный мутант уже почуял их запах. Он ползет. Где-то там или уже тут?..
- Скорей! – прокричал Поланий. – Ты что там делаешь?
Панголин тряхнул головой, зачерпнул полные миски тягучей слизи и рванул назад, как будто чудовище уже протянуло к нему свои щупальца. Тьма – лучшее полотно для такого художника как воображение. Страх рисует на черном холсте.
Решетка. Замок. Грэм повернул ключ – все! Он взглянул на муталюда: мокрая просторная одежда обвисла, и теперь он напоминал оплывший огарок свечи.