ГЛАВА 12. — Ййййййеееееееееесть!
— Ййййййеееееееееесть!
Я открываю дверь в "Вулси Касл", и взрывная волна тестостерона буквально сбивает меня с ног. Атмосфера внутри — как под мышкой у строителя. Протискиваюсь к бару сквозь клубы сигаретного дыма. Мужики набились в паб точно сельди в бочку. В руках кружки, рты открыты, остекленевшие глаза нацелены на переносной телевизор в углу на стене. Конечно. Могла бы догадаться. Футбол.
— Так я и думал.
Надо мной нависает Эд — два метра сплошного недовольства. Он пришел сюда прямо с работы, поэтому на нем пиджак, серые брюки со стрелками, застегнутая до горла белоснежная рубашка и коричневые полуботинки. Впрочем, он и в выходные ничего другого не носит.
— Шопинг, я полагаю? — Вздернув густые темные брови, Эд сверлит меня осуждающим взглядом, на корню уничтожая хорошее настроение. Вот в чем проблема с моим братом: он обожает портить другим удовольствие.
— Я тоже рада тебя видеть. — Я обнимаю его.
— И я рад. — Он клюет меня в обе щеки. — Что приобрела?
Вот ведь пристал с ножом к горлу.
— Ах, это? — переспрашиваю я беспечно, оглядывая пакет, будто вижу его впервые.
Думай, Хизер, думай. Или ты сию секунду изобретешь правдоподобный ответ — или тебе придется выслушать лекцию о грамотном расходовании средств. Честное слово, брату надо было податься не в стоматологи, а в банковские менеджеры.
— Это подарок! — восклицаю я, лучась от гордости. Отлично, Хизер.
— Кому?
Он пытается меня подловить или искренне интересуется? Зная своего брата, уверена — первое.
— Э-э... — Судорожно перебираю в уме знакомых и родственников в поисках кого-нибудь подходящего. Дней рождения нет, годовщин не предвидится, зато есть... — Розмари!
— Серьезно? — Чего и следовало ожидать: Эд удивлен, насколько такое состояние для моего брата вообще возможно. — Очень мило с твоей стороны, сестренка.
Смущенно улыбаюсь:
— Да так, всего лишь пустячок.
Ой, чувствую — копаю себе яму. Как потом из нее выкарабкиваться?
— Рад, что у вас наблюдается прогресс в отношениях. — Скрестив на груди руки, Эд смотрит на меня с братским одобрением. Сам-то он с мачехой отлично ладит. Отчасти потому, что он успешный стоматолог со своей практикой на Харли-стрит — для такого сноба, как Розмари, это немаловажно, — а в основном из-за того, что они попросту редко видятся. Он вечно занят и редко выбирается в Бат, а Розмари тошнит от Лондона ("грязно, шумно — фу!").
— Уверен, Лайонел будет рад.
Мне становится стыдно. Вот уж чего ни в коем случае не хотелось бы, так это расстроить папу.
— Кстати, — пытаюсь отвлечь Эда от скользкой темы, — как раз в эти выходные я была в Бате. Лайонел в неплохой форме.
— По-прежнему пренебрегает диетой?
— А ты как думаешь? — Я рада, что не мне одной приходится выслушивать проповеди Эда. Он вечно нудит про опасность лишних килограммов, но папа все пропускает мимо ушей.
Нахмурившись, Эд качает головой:
— Ему нужно пересмотреть рацион в сторону уменьшения объема насыщенных жиров. А также составить план здорового питания. Я серьезно, сестренка.
Он так на меня смотрит, будто, по какой-то невообразимой причине, я могу заподозрить его в легкомыслии. Да разве Эд хоть когда-нибудь бывает несерьезен?
— Принимая во внимание количество мясных и молочных продуктов, которые он потребляет, уровень холестерина у него, должно быть, зашкаливает...
Так. И эту тему пора менять.
— Как самочувствие Лу?
Лу — жена Эда, сейчас на седьмом месяце беременности. Она ужасно клевая. На вид — типичная воспитательница детского сада: ярко-розовые сандалеты и цитаты из "Гарри Поттера" на все случаи жизни. Но в действительности она еще недавно тусовалась с готами, обожает ужастики, и в носу у нее пирсинг. Как мой братец уломал эту умную жизнерадостную девушку выйти за него замуж — загадка тысячелетия.
— Слава богу, токсикоз позади, но теперь Борис пинает ее чуть ли не до синяков, — мрачно ответствует Эд.
— То есть у вас будет мальчик?! — подпрыгиваю я. И тут же, с недоумением: — Вы назовете его Борис?
— Не смеши меня, — огрызается он. — Конечно, нет. Мы не хотим заранее узнавать пол ребенка. Но Лу упорно зовет его Борисом — в честь Бориса Карлоффа, который сыграл монстра Франкенштейна. — Эд вздыхает. — Полагаю, все будущие матери дают ребенку какое-нибудь прозвище, но лично я считаю это такой же безвкусицей, как придумывать имя своему автомобилю.
Клянусь, я люблю брата, но он такой зануда, что иногда хочется его пристрелить. Знаю, в глубине души он счастлив, что станет отцом, но вслух никогда не признается. Такой уж характер — не может не ныть.
— Выпьем? — предлагаю я, надеясь, что волшебный эликсир на букву "д" поднимет ему настроение.
— Только если тебе повезет, — ворчит он, протягивая мне десятку. — Я минут двадцать пытался привлечь внимание бармена.
Я уже говорила, что мой брат — неисправимый оптимист?
Поворачиваюсь к барной стойке — и только теперь понимаю Эда. Мужики толпятся в пять рядов, у каждого в одной руке — пустой стакан, в другой — банкнота. При таком количестве желающих мы здесь до утра проторчим. С угрюмым видом встаю в конец очереди.
Меня тут же стучит по плечу какой-то мужчина и с надеждой спрашивает, тряся передо мной пустой кружкой:
— Вас уже обслуживают?
— Если бы... — со вздохом качаю головой.
И тут происходит нечто невероятное.
Бросив на произвол судьбы полдюжины стаканов, выстроившихся на стойке, бармен поворачивается и смотрит на меня. Не на мужиков, которые толпятся передо мной, а прямо на меня. Наши взгляды встречаются, у меня по телу пробегают мурашки. С чего бы это? Бармен-то лысый, толстый и лет пятидесяти, если не старше.
— Прошу прощения, что заставил ждать. Чего желаете?
Я неуверенно мямлю:
— Э-э... Два джин-тоника со льдом и лимоном... — И быстро добавляю: — Пожалуйста!
Не могу поверить, что мне так повезло.
— Будет сделано! — Бармен подмигивает и принимается смешивать коктейли.
Через пару минут я возвращаюсь к Эду. Подобно прочим представителям мужского пола в пабе, брат целиком и полностью поглощен матчем.
— А ты быстро, — с одобрением замечает он и берет у меня из рук стакан, не отводя глаз от экрана.
— Ты не поверишь! Меня обслужили самой первой.
— Женские чары, полагаю? — С довольным видом потягивая джин-тоник, он продолжает таращиться в телевизор.
— Не в этом дело. Вышла какая-то странная штука.
— Какая штука, почему странная?
Поток посетителей нескончаем, нас толкают со всех сторон, и Эд, нахмурившись, прижимает к груди стакан, чтобы не пролить.
— Черт побери, настоящий сумасшедший дом.
Убирая с плеча чей-то локоть, сочувственно киваю:
— Согласна. Эх, вот бы нашелся столик!
Не успеваю я это произнести, как пара за ближайшим столиком начинает одеваться. Не может быть. Женщина быстро допивает вино и подкрашивает губы, пока ее спутник запихивает пачку сигарет в нагрудный карман. Неужели они уходят? Неужели?
— Мы уходим. Хотите сесть? — Мужчина поворачивается ко мне. Не к Эду — ко мне.
У меня кружится голова.
— Да-да, спасибо! — Я благодарно улыбаюсь и украдкой кошусь на Эда. Потрясенный до глубины души — возможно, впервые в жизни, — он спешно занимает свободный стул и, поддернув штанины, устраивается поудобнее.
— Надо же, какая удача!
Начисто лишившись дара речи, сажусь напротив. В голове у меня полный бардак. Подозрения множатся, и события последних дней пробегают перед глазами одно за другим, словно кадры кинопленки: пустое сиденье в вагоне метро; кофе в "Старбаксе" без очереди; бесплатная упаковка бритвенных лезвий; место для парковки; Гейб, откликнувшийся на мое объявление... Образы перемешиваются, наплывают друг на друга: путь без пробок из Бата в Лондон; свободный крючок на вешалке в офисе; восхитительные туфли моего размера... И с небывалой скидкой. Невероятная любезность бармена. Неожиданно освободившийся столик... Картины несутся быстрее, быстрее, меня закручивает этот вихрь, и, не в силах сдержаться, я вскрикиваю:
— Это не просто удача!
Сердце бухает чугунным молотом.
— Это больше, чем везение!
Жду, что скажет Эд, но он лишь тупо смотрит на меня.
— Прости, Хизер, я, кажется, упустил нить разговора, — наконец произносит брат. — Ты о чем?
В этом-то как раз и проблема. Я сама точно не знаю, о чем я. Закусив нижнюю губу, все-таки решаюсь:
— Эд, если я скажу тебе кое-что, обещаешь, что не будешь смеяться?
— Это просто. — Он криво ухмыляется. — Ты же помнишь, у меня нет чувства юмора.
Эд намекает на фразу, которую я бросила ему в пылу ссоры несколько лет назад. С тех пор он припоминает мне ее при каждом удобном случае.
— В общем, так... Это, конечно, глупо, но... — Запнувшись, я делаю резкий выдох. — Нет, забудь, у меня просто крыша поехала.
— У моей сестренки поехала крыша? — Его взор опять обращен к футбольному полю на телеэкране.
Никак не могу решиться. Он точно сочтет меня идиоткой. С другой стороны, он и без того считает меня идиоткой, так что...
— Видишь ли, дело в том...
Хватит заикаться, Хизер! Просто скажи!
— Все мои желания исполняются! — громко произношу я.
Громко — но недостаточно. Мои слова тонут в возбужденном реве толпы, который нарастает девятым валом и тут же резко стихает, распадаясь на охи и вздохи разочарования.
— Черт! Еще бы чуть-чуть... — стонет Эд. — Почти забили!
— Эд, ты слышал, что я сказала?
— Извини, сестричка. — С виноватым видом он накрывает ладонью мое колено. — На мгновение утратил концентрацию. Ты что-то говорила о желаниях...
Он снисходителен со мной, как с ребенком, но я стою на своем. Какое облегчение наконец-то признаться, высказать вслух подозрения, которые гложут меня уже не первый день.
— Речь не просто о желаниях. Все серьезнее. — Господи, это звучит еще более нелепо, чем я предполагала. — В последнее время любая мелочь, которую я загадываю, исполняется.
— Ну, надеюсь, ты помнишь поговорку... — Эд допивает джин-тоник.
— Какую еще поговорку?
Кроша лед соломинкой, Эд с важным видом произносит:
— "Мечтай осторожнее — мечты могут сбыться".
— Осторожнее?
Со мной происходит нечто невероятное, чудесное, фантастическое, а брат советует мне проявлять осторожность? Хотя что удивляться. Я его не первый год знаю.
— Нужно все хорошенько проанализировать. Нам кажется, будто мы знаем, чего хотим, но в действительности, пока не получишь — не поймешь. Иной раз, когда желание сбывается, становится ясно, что нам это вовсе и не было нужно, — но, увы, поезд ушел. — Эд хмыкает: — Помню, когда мы с Лу готовились к свадьбе, я только и мечтал освободиться от работы на некоторое время. В результате свалился с гриппом и целую неделю провел в постели с грелкой. Желание-то сбылось, но радости немного, верно?
— Эд, я не шучу. — Убей — не пойму, какое отношение грипп и грелка имеют к последним событиям в моей жизни. — Все гораздо сложнее.
Он пристально глядит на меня из-под темных бровей:
— Послушай, ты нормально себя чувствуешь?
— Абсолютно! И гриппа у меня нет, — добавляю для пущей убедительности.
Он поднимает руки:
— Ладно, сдаюсь. Но ты и меня пойми — как я могу воспринимать это всерьез? Нет, правда... — Он издевательски усмехается: — Так-таки все мечты сбываются?
Стискиваю зубы. Все, он меня довел.
— Хочешь, пожелаю что-нибудь на спор?
— Хизер, перестань молоть чепуху. Ты делаешь из себя посмешище. — Эд вздыхает, вроде как Удрученно, но я вижу, что брат начинает злиться.
— Ага! Дергаешься?
— Бога ради! С какой стати мне нервничать? Оттого что моя сестра внезапно обнаружила у себя сверхъестественные способности?
Он издает язвительный смешок. С точно таким же хихиканьем в детстве он зажимал мои запястья в одной руке, а другой принимался меня щекотать, пока я не начинала молить о пощаде. И точно так же, как и тогда, я в ярости.
— Ладно. Если тебя это так забавляет, просто подыграй мне! Или боишься сесть в лужу?
Прекрасно знаю, как силен в моем брате дух соперничества. За долгие годы игры в "Монополию" я отлично усвоила, что он любит всегда и везде быть первым. И правым. Между прочим, я и сама такая.
— Ну если настаиваешь... — тут же откликается он. Ага, попался! Секунду подумав, Эд щелкает пальцами. — Футбол!
— Что — футбол?
— Сейчас ничья, один-один, и осталось меньше пяти минут. — Он кивает на экран. — Чтобы выиграть чемпионат, наши должны забить Франции еще один гол.
— Ах вот оно что... А наши — это кто?
Говорю же, в вопросах футбола я полный профан. И горжусь этим.
— Сборная Англии, — фыркает Эд. — Кто же еще? Почему бы тебе не пожелать, чтобы Англия забила еще один гол до конца матча?
— Потому что мне на это плевать.
— А будет не плевать, если пообещаю не говорить Розмари про твой подарок? — Он смотрит мне в глаза, и я понимаю, что меня раскололи. — Тогда ты сможешь оставить его себе.
— Это шантаж.
— А твои утверждения — бред, — устало парирует он.
— Ладно, ладно! — Я поворачиваюсь к телевизору и пытаюсь сосредоточиться на мужиках, гоняющих по полю туда-сюда. То есть, пардон, на футболистах нашей сборной. Наморщив лоб, сверлю взглядом игрока в синей футболке, который как раз завладел мячом. — А мы в белых футболках или в синих? — шепчу я Эду.
— В белых! — шипит он раздраженно.
— Тьфу... Придется начать сначала. В этот момент французский футболист шустро передает мяч товарищу по команде. Англичане беспомощно наблюдают, как противник рвется к воротам. Затаив дыхание, внимательно слежу за происходящим и внезапно осознаю, что в воздухе повисла напряженная тишина.
Давай, Англия, давай, ну же, ну же!
Понимаю, что скандирую эти слова про себя. Секундочку, это что — я? Смотрю футбольный матч? В пабе? И меня это увлекает? Так сильно сжимаю в руке стакан, что костяшки пальцев побелели. Мне едва хватает духу смотреть на экран. Сейчас Франция забьет гол и Англия проиграет. Я чувствую, как сердце бьется все быстрее...
— Господи, ребята, давайте, давайте... — умоляет Эд.
Хотя дело вроде бы безнадежное, он шепотом повторяет эти слова, как мантру, будто надеясь волевым усилием заставить команду выиграть. И внезапно я желаю того же.
— Давай, Англия! — воплю я. — Бей!
Англичане перехватывают мяч и отправляют его в ворота.
Паб взрывается. Рев, визг, свист, крики. Незнакомые люди кидаются друг другу на шею, орут наперебой.
Впрочем, я почти ничего не слышу. Будто смотрю кино с выключенным звуком. Вдруг дверь распахивается и в помещение врывается ветер. Повернувшись к Эду, вижу, что у него отвисла челюсть.
— Силы небесные, Хизер... — заикается он, когда вновь обретает способность говорить. — Но этого не может быть... — Он переводит взгляд с меня на телик и обратно. На экране высвечивается счет: 2-1 в пользу Англии. — Так не бывает...
Мы в изумлении смотрим друг на друга.
И меня накрывает...
Восторг, восторг, восторг...