Попытки добиться смысловой эквивалентности

В кросскультурных интервью используется ряд приемов, кото­рые в большей или меньшей степени должны помочь преодолеть трудности перевода и добиться большей смысловой эквивалентно­сти интервью.

Некоторые исследователи применяли язык-посредник, т.е. вто­рой язык интервьюера и респондента. Однако мой собственный опыт на Ближнем Востоке и в Африке подтверждает, что лишь образованные люди владеют вторым языком и, кроме того, степень его знания неодинакова у интервьюера и респондента. Обращалось внимание и на то обстоятельство, что использующие второй язык часто затрудняются уловить точный смысл, особенно в случаях различий по социальному статусу и уровню образования.

Если же используется диалект, например пиджин-инглиш {англо­китайский гибридный язык. — А.П.], коммуникационные барьеры еще более возрастают. При использовании диалекта возникают специфические, обусловленные социализацией стили взаимодейст­вия, исключающие альтернативные варианты общения. Таким об­разом, использование диалекта или контактного языка при нали­чии культурных барьеров мало способствует достижению смысло­вой эквивалентности.

Другой способ решения проблемы перевода — использование переводчика. Хотя его помощь полезна, переводчик редко бывает пассивным агентом передачи сообщений, каковым он должен бы быть. Его языковая компетентность и время оказывают давление на его посредническую роль и приводят к ошибкам. Существен­ными последствиями использования переводчика являются: (1) его преднамеренные или неосознанные предубеждения, (2) его соци­альный статус, (3) снижение доверительности, неизбежное при трехстороннем общении. И без того трудная проблема общения еще более осложняется появлением третьего участника коммуни­каций. Поэтому весьма сомнительно, что переводчик смог бы при­дать переводу такую степень смысловой эквивалентности, на ко­торую исследователь мог бы твердо полагаться.

Дополнительной помощью может быть использование обратного перевода. Суть метода состоит в том, что вопрос переводится на местный язык, а затем другой переводчик переводит эту переве­денную версию обратно на язык оригинала, а затем обе версии сравниваются и выявляются расхождения. Естественно, использо­вание обратного перевода занимает много времени и обходится дорого. Более того, обнаружение ошибок требует большого опыта. Проблемы возникают также в связи с тем, что социальный и обра­зовательный уровень переводчиков обычно значительно выше, чем респондентов. Все это не дает оснований считать использование обратного перевода в кросскультурных интервью идеальным сред­ством достижения полной смысловой эквивалентности.

Существуют и другие способы выяснения эквивалентности пе­ревода. Но в конечном счете решающее значение имеет достиже­ние концептуальной эквивалентности. Так, если в сравниваемых системах имеется идентичный институт, например, президент как глава исполнительной власти, серьезных проблем при количест­венном анализе не возникает. Но такие совпадения довольно ред­ки в кросскультурных исследованиях. Это предполагает, что ин­тервьюеру для получения равноценной информации о культуре респондента может потребоваться сформулировать совершенно иные вопросы по сравнению с теми, которые он задал бы в поле своей собственной культуры. Иными словами, каждый вопрос нужно тщательно концептуализировать, чтобы убедиться, адеква­тен ли он для получения искомой информации. Это требует от ин­тервьюера способности преодолеть границы собственной культуры и встать объективно над обеими культурами — своей собственной и культурой респондента.

Некоторые интервьюеры вообще не в состоянии овладеть такой процедурой. Для всех она стоит много времени и средств. Но она может оказаться единственно возможным способом установить ре­альную и надежную концептуальную эквивалентность там, где прямые кросскультурные измерения невозможны. Открытие даже небольшого объема надежно эквивалентных концепций, в конечном счете, может быть предпочтительнее, чем бесконечные блуждания кросскультурного интервьюера в лабиринте неопределенных взаи­моотношений.