D) ЖИЛИЩЕ КОСМОСА И ВРЕМЕННОЕ ОБИТАНИЕ В НЕМ ЧУЖЕЗЕМЦА
Представляющийся нам бескрайним мир был для гностиковтюремной камерой, в которую заключена жизнь; Маркионпрезрительно именовал ее haec cellula creatoris -- "такой себе каморкой творца". "Входить" и "выходить" -- стандартные фразы в гностической литературе. Таким образомЖизнь или Свет "вошли в этот мир", "странствуют здесь"; они"покидают мир", они могут оставаться "на внешнем краюмиров" и отсюда -- "извне" -- "взывать" к миру.
Мы позже будем рассматривать религиозную значимость этихвыражений: в настоящее время мы занимаемся символическойтопологией и непосредственным красноречием образности.
Пребывание "в мире" называется "обитанием", мир кактаковой -- "жилищем" или "домом"; в противоположностьсветлым жилищам существует "темное", или "низкое" жилище,"дом смерти".
Представление о "жилище" имеет два аспекта: с однойстороны, оно подразумевает врЕменную структуру,нечто условное и потому подлежащее отмене -- жилищеможно сменить на другое, его можно покинуть и даже оставитьв руинах; с другой стороны, оно подразумевает зависимостьжизни от ее окружения -- место, где проживают,решительно небезразлично для обитателя и от него зависятусловия его жизни.
Он может, следовательно, только сменить одно жилище надругое; надмирные формы существования также называются"жилищами", временными местонахождениями Света и Жизни,множество которых образует собственную иерархию областей.
Когда Жизнь утверждается в мире, временнаяпринадлежность, таким образом созданная, может привести кпоявлению "приемного сына" и сделать необходимымнапоминание: "Ты не вернешься сюда и корней твоих неостанется в мире" (G 379).
Если ударение делается на временной и преходящей природеобитания в мире на правах чужеземца, мир называется также"постоялым двором"; "держать двор" -- формула,обозначающая "быть в мире" или "во плоти". Создания этогомира являются "соседями по двору", хотя их связь с ним нетакая, как у гостей: "Поскольку я был один и сторонилсялюдей, я был чужеземцем для моих соседей по двору" ("ГимнЖемчужине" в Acta Thomae).
Такие же выражения можно отнести и к телу, которое, какизвестно, является "домом" жизни и одновременноинструментом власти мира над Жизнью, заключенной в нем.
Более точно, "покров" и "одеяние" обозначают тело какземное нахождение заключенной души; однако они такжеприложимы и к миру. Одеяния изготовляются и меняются,земное одеяние предназначено для этого мира.
Обращаясь к первоисточнику, мы видим, что Жизнь томитсяв телесных покровах:
"Я есмь Мана великой Жизни.
Кто заставил меня жить в Тибиле, кто бросил меня в телесный обрубок?"
(G 454)
"Я есмь Мана великой Жизни.
Кто кинул меня в страдание миров, кто перенес меня во злую тьму?
Так долго я терпел и пребывал в этом мире, так долго я пребывал среди деяний рук своих".
(G 457 f.)
"Горе и несчастье, я страдаю в телесных покровах, куда они перенесли и кинули меня.
Сколько еще я должен терпеть их, сколько носить их должен опять
и снова вступать в борьбу и не видеть Жизни в своем ш'кина".
(G 461)
Все эти вопросы адресуются великой Жизни:
"Почему создала ты этот мир, почему направила племена [Жизни] внего из своей середины?"
(G 437).
Ответ на подобные вопросы разнится от системы к системе: вопросы как таковые являются более значимыми, чем любая определенная доктрина, инепосредственно отражают основные человеческие условия.
(e) "СВЕТ" И "ТЬМА", "ЖИЗНЬ" И "СМЕРТЬ"
Мы должны добавить несколько слов о противопоставлениисвета и тьмы, которое является столь постоянной чертой приэтом рассмотрении. Их символизм повсюду встречается вгностической литературе, но по причинам, которые мы обсудимпозже, его наиболее выразительное и научно важноепроявление мы видим в так называемой иранской ветвигностицизма, которая также является одним из компонентовмандейской мысли. Большинство следующих примеров взяты изэтой области и, следовательно, принадлежат иранской версиигностического дуализма. Независимо от теоретическогоконтекста, однако, символизм отражает универсальнуюгностическую поэзию. Изначальной Жизнью является "ЦарьСвета", чей мир -- "мир блеска и света без тьмы", "миркротости без сопротивления, мир справедливости безнепокорности, мир вечной жизни без разложения и смерти, мирдобра без зла... Непорочный мир не смешивался со злом" (G 10).
Противопоставлением ему является "мир тьмы, полныйзла... полный всепожирающего пламени... полный лжи иобмана... Мир непокорности без стойкости, мир тьмы безсвета... мир смерти без вечной жизни, мир, в котором добропогибает и деяния клонятся к ночи" (G 14).
Мани, который наиболее полно адаптировал иранскую версиюдуализма, начинает свое вероучение, как отмечено в Fihrist,арабском источнике, следующим образом: "Два существа было вначале мира, и одно было Свет, а другое -- Тьма". Приэтом допущении существующий мир, "этот" мир, являетсясмешением света и тьмы, с преобладанием последней: егоосновная материя -- тьма, с посторонней примесью света.При данном положении вещей двойственность тьмы и светасоответствует двойственности "этого мира" и "мира иного",так как тьма воплощает собой всю суть и силу этого мира,который поэтому является теперь определенным миром тьмы.Уравнение "мир (космос) = тьма" является по сутинезависимым и более базовым, чем только что приведеннаячастная теория начал, и как выражение данного условиядопускает широко расходящиеся типы происхождения, как мыувидим позже. Такое уравнение является символическидейственным для гностицизма вообще. В "Герметическомкорпусе" мы находим предупреждение: "Отвернись от темногосвета" (С.Н. 1.28), где парадоксальное сочетание ведет ктому, что даже так называемый свет в этом мире представляетсобой по сути тьму. "Космос -- обилие зла, Бог -- полнота добра" (С.Н. VI. 4); и как "тьма" и "зло", так и"смерть" являются символами этого мира как такового. "Он,рожденный матерью, брошен в смерть и космос: он,возрожденный Христос, перешел в жизнь и в Восьмую [т.е.удалился от власти Семи]" (Exc. Theod. 80. 1). Поэтому мыпонимаем герметическое положение, цитируемое у Макробия(Macrobius) (In somn. Scip. I. 11), что душа "проходит какчерез многие смерти, так и через многие сферы, сходя наземлю к тому, что называется жизнь".
(f) "СМЕШЕНИЕ", "РАССЕЯНИЕ", "ЕДИНОЕ" И "МНОГОЕ"
Возвратимся еще раз к иранской концепции: представлениео двух изначальных и противоположных сущностях приводит кметафоре "смешения" истока и структуры этого мира.Смешение, однако, неуравновешенно, и данный термин всущности обозначает трагедию частиц Света, отделенных отглавного тела и погруженных в чужеродную стихию.
"Я есмь я, сын кротких [т.е. существ Света].
Смущен я, и плачу я, внемлю.
Выведи меня из объятий смерти".
(Турфанский (восточно-туркестанский) фрагмент, М 7)
"Они принесли живую воду и влили ее в воду мутную;
они принесли сверкающий свет и бросили его в полную тьму.
Они принесли свежий ветер и бросили его в знойный ветер.
Они принесли живой огонь и бросили его во всепожирающее пламя.
Они принесли душу, непорочную Мана, и бросили ее в никудышное тело".
(J 56)
Смешение здесь выражается с точки зрения пяти основныхстихий манихейской системы, которые, очевидно, лежат воснове этого манихейского текста.
"Ты взял сокровище Жизни и бросил его на никудышную землю.
Ты взял слово Жизни и бросил его в слово смертных".
(G 362)
"Как только появилась мутная вода, живая вода заплакала и зарыдала...
Как только он смешал живую воду с мутной, тьма вошла в свет".
(J 216)
Даже вестник покоряется судьбе смешения:
"Затем живой огонь в нем стал меняться...
Его великолепие померкло, потускнело...
Узри, как ослабело великолепие пришлого человека!"
(G 98 f.)
В манихействе учение о смешении и его двойникенесмешении формирует основу целой космологической исотериологической системы, как будет показано в следующей главе.
Близко связанным с представлением о "смешении" являетсяпредставление о "рассеянии". Если части Света или первойЖизни были разделены и смешаны с тьмой, тогда изначальноеединство было расколото и перешло во множественность:осколки -- это искры, рассеянные на всем протяжениитворения. "Кто взял песнь хвалы, разбил ее на части иразбросал повсюду?" (J 13).
Истинное сотворение Евы и система размножения, начатая сним, содействовали дальнейшему неограниченному рассеяниючастиц света, которые поглощались силами тьмы, и отсюдавозникло стремление сохранить их более надежно. Поэтомуспасение включает процесс собирания, припоминания того, чтобыло рассеяно; и спасение стремится к воссозданиюпервоначального единства.
"Я есмь ты, ты есмь я, где ты, там и я, во всех вещах рассеян.
И где бы ты ни был, ты собираешь меня; а собирая меня, собираешь себя".
Это "собирание себя" определяется как процесс pari passu(равный) обретению "знания", и его завершение являетсяусловием для окончательного освобождения из мира:
"Он, достигший этого гносиса и собравший себя изкосмоса... больше не задерживается здесь и поднимается кархонтам; и, возвестив об этом истинном подвиге, восходящаядуша отвечает небесным привратникам с вызовом: Я пришлапознать себя и собрала себя отовсюду..."
Из этих цитат легко увидеть, что понятие единения иобъединения, подобно множественности, разнообразию ирассеянию, имеет как духовный, так и метафизическийаспекты, т.е. применяется как к личности, так и ковсеобщему бытию.
Отмечается, что в высших или философских формах гносисаэти две стороны, вначале дополнявшие друг друга, пришли кболее полному совпадению; более полное осознаваниявнутренней духовной стороны очистило метафизическую отболее грубых мифологических значений, которые былиизначально ей присущи. Для валентиниан, чей одухотворенныйсимволизм поставил важную веху на пути к демифологизации,"единение" -- очень точное определение того, что"знание Отца" достижимо для "каждого":
"Это происходит посредством Единения, где каждый сновапримет себя обратно. Посредством знания он очистит себя отмногообразия взглядов на Единство, поглощением (пожиранием)Материи в самом себе подобно пламени, Тьмы -- Светом иСмерти -- Жизнью".
(GT 25:10-19)
Следует отметить, что в валентинианской системе подобноедостижение приписывается гносису на основе всеобщего бытия,где "возрождение Единства" и "поглощение Материи" означаетне меньше, чем действительный распад нижнего мира, т.е.сознающей природы как таковой -- не благодарявоздействию внешней силы, но единственно из-за внутреннегосостояния ума: "знания" на запредельном уровне. Мы увидимпозже (Гл. 8), что умозрительный принцип валентинианстваобосновал объективную онтологическую эффективность этогодействия, на первый взгляд кажущегося очень частным исубъективным; и как их вероучение объясняет выравниваниеличностного единения с переобъединением вселенной и Бога.
И всеобщий (метафизический), и индивидуальный(мистический) аспекты идеи единства и его противоположностистановятся постоянной темой ряда рассуждений, уходящих вседальше от мифологии.
Ориген, чья близость гностической мысли в его системе (всвое время преданной анафеме Церковью) очевидна,рассматривал все движение действительности в категорияхутраты и восстановления метафизического Единства. Но Плотинв своих рассуждениях обрисовал завершенные мистическиезаключения, выведенные им из метафизики "Единого против Многого".
Рассеяние и собирание -- это онтологическиекатегории действительности вообще, они существуютодновременно по образу действия каждого потенциальногоопыта души, и объединение в этих пределах есть союз сЕдиным. Поэтому оправдано появление неоплатоническойструктуры внутреннего подъема от Многого к Единому,этического на первых ступенях лестницы, затем становящегосятеоретическим, а на кульминационной стадии -- мистическим.
"Стремление восходить к себе, собирая в форме тела всесвои члены, которые распались и рассеялись по многому изединства, которое когда-то изобиловало в величии своейвласти. Собери вместе и объедини врожденные идеи ипопытайся соединить тех, что смешались, и вытянуть на светтех, что были темны".
(Порфирий, Ad Marcell. X)
Возможно, что через труды Порфирия эта неоплатоническаяконцепция объединения как принцип личной жизни пришла кАвгустину, в чьей энергичной субъективной манере акценты,наконец, полностью сместились от метафизического аспекта кнравственному.
"С тех пор через зло безбожия мы отделились от единойистины, и отступились, и покинули ее, и высочайший Бограссеял нас на множество, расщепил нас на множество ирасколол на множество: очевидно, что... множество должнобудет воссоединиться в ропоте для прихода Единого(Христа)... и что мы, освобожденные от бремени многого,придем к Единому... и, оправданные справедливостью Единого,сделаемся Единым".
(Trin. IV. 11)
"Благодаря воздержанию собрались мы во Едино, изкоторого ранее распались на многое".
(Confess. X. 14; cf. Ord. I. 3)
"Рассеяние", наконец, достигло того, что мы сегодняназываем экзистенциальным смыслом: мир побуждает исоблазняет души на "рассеянность" во многом, действуя черезпосредство ощущений тела; то есть она оборачиваетсяпсихологическим и этическим концептом в пределах схемыиндивидуального спасения.
(g) "ПАДЕНИЕ", "УТРАТА ПАМЯТИ", "ПЛЕНЕНИЕ"
Для процесса, посредством которого жизнь пришла в своенынешнее состояние, существует множество выражений;большинство их описывают данный процесс как пассивный,некоторые придают ему более активную окраску. Говорится,например, о "племени душ, которое было перенесено сюда издома Жизни" (G 24), о "сокровище Жизни, которое былопринесено оттуда" (G 96) или "которое было брошено здесь".
Более впечатляющим является образ падения: душа или дух,частица изначальной Жизни или Света, низвергается в мир иливо плоть. Это один из основных символов гностицизма:предкосмическое падение части божественного начала лежитв основе происхождения мира и человеческого существования вбольшинстве гностических систем. "Свет пал во Тьму"означает раннюю фазу той же самой божественной драмы, где"Свет светил во Тьме" может быть сказано для того, чтобыобозначить более позднюю стадию. Что было причиной этогопадения и какие стадии оно проходило -- все это служилопредметом великого множества далеко идущих рассуждений. Несчитая манихейства и связанных с ним иранских типовгностицизма, где весь процесс был начат силами тьмы, внисходящем движении божественного присутствовал элементсвободного выбора: провина Души, как мифической сущности,которая "склонилась" к нижним сферам, влекомая различнымипобуждениями вроде любопытства, тщеславия и чувственности,стала гностическим эквивалентом первородного греха.
Падение -- предкосмический грех, и одним из егопоследствий стал мир как таковой, смена местопребывания исудьба индивидуальной души в этом мире.
"Однажды Душа обратилась к материи и страстно увлекласьею; в ней возникло желание испытывать телесные удовольствияи она не захотела от него избавиться. Поэтому был рожденмир. С этого момента Душа забыла о себе. Она забыла своеизначальное происхождение, свой истинный центр, свое вечное бытие".
Однажды отделенное от божественной сферы и поглощенноечужой для него обстановкой, движение Души продолжалось внисходящем направлении, и оно начиналось и описывалось как"спуск": "Как долго я спускался во все эти миры?" (J 196).Нередко, однако, к этому описанию падения добавлялсяэлемент насилия в форме метафоры пленения, которую мырассмотрим подробнее, когда будем исследовать манихейскуюсистему. Здесь будут приведены некоторые мандейскиеобразцы. "Кто взял меня в плен из моего места и моегожилища, из семьи моих родителей, которые вскормили меня?"(G 323). "Почему ты взял меня из моего жилища в плен ибросил в это омерзительное тело?" (G 388). Термин "бросить"или "кинуть", употреблявшийся в последней цитате, требуетнекоторого комментария. Его использование, как мы виделипрежде, не ограничено только метафорой плена: это образочень широкого применения -- жизнь была брошена(выкинута) в мир и в тело. Мы встретили выражение,связанное с символизмом "смешения", где оно используетсядля обозначения как истоков космоса, так и человека:"Птахил бросил форму, которую Вторая [Жизнь] приняла в миретьмы. Он сделал творения и создал племена за пределамиЖизни" (G 242).
Этот эпизод относится к космогонической деятельностиДемиурга: в антропогонии образ повторяется, и там онприобретает свое основное значение. "Птахил взял спрятаннуюМана, которая была дана ему в доме Жизни, принес ее сюда ибросил в Адама и Еву" (там же). Это постоянно повторяющеесявыражение для одушевления человека его незаконнымсоздателем. И это событие не планировалось в системе Жизни,но насилие совершило его, а божественная воля очевидна израскаяния, которое Демиург чувствовал после всего. "Ктовыставил меня в смешном виде, так что я был дураком ибросил душу в тело?"(G 393).
Даже формула валентиниан, цитировавшаяся прежде, хотяВалентин и принадлежал к особому ответвлению гностицизма,склоняется к категориям скорее внутренней мотивации, чемвнешней силы, чтобы истолковать предысторию Души, и мывстречаем выражение "куда мы заброшены". Неприятная нота,которую этот конкретный термин вносит в серию отвлеченных инейтральных глаголов, предваряющих его в формуле ("быть","стать"), определенно подразумевалась.
Воздействие данного образа имеет само по себесимволическую ценность в гностической оценке человеческогосуществования. Было бы интересно сравнить его использованиев гностицизме с использованием в современном философскоманализе существования, например, Мартином Хайдеггером. Все,что мы хотим здесь сказать, это то, что в обоих случаях"были брошены" -- не просто описание прошлого, ноатрибут, определяющий данную экзистенциальную ситуацию какобусловленную этим прошлым.
В гностическом опыте настоящая ситуация жизни -- этот драматический образ ее генезиса -- проецируется впрошлое, и оно является частью мифологического выраженияэтого существования. "Кто бросил меня в горе миров, ктоперенес меня во зло тьмы?" (G 457) -- спрашивает Жизньи заклинает: "Спаси нас из тьмы этого мира, в который насзабросили" (G 254). На этот вопрос отвечает Великая Жизнь"Твой исход произошел не по воле Великой Жизни" (G 329);"Дом, в котором ты обитаешь, построен не Жизнью" (G 379);"Этот мир создавался не по воле Жизни" (G 247).
Позже мы поймем значение этих отрицательных ответов сточки зрения позитивной мифологии. Гностический мифзанимается переводом чувственной действительности,проявившейся в гностическом взгляде на существование ипрямо выраженной в этих вопросах и отрицательных ответах наних, на язык объясняющей системы, которая отделяет данноеположение от его истоков и в то же время обещает выйти заих пределы.
Итак, Жизнь, "брошенная" в мир, отражает условия своегосуществования и свое настроение в группе метафор, которыемы сейчас будем рассматривать. Большая их часть вгностических источниках относится не к "человеку" в обычномсмысле, а к символически-мифологическому существу,божественному образу, обитающему в мире в особенной итрагической роли, как жертва и спаситель одновременно. Таккак, однако, этот образ согласно значению системы являетсяпрототипом человека, чей удел -- страдать в полную силу(часто его называют Мужчиной, хотя образ может бытьженским), при рассмотрении этого Изначального Человека унас есть основания считать его страдания проекциями опытатех, кто заставил его так говорить, даже если подобныеутверждения относятся к прекосмическим событиям.
В следующем обзоре мы будем соответственно не различать,но думать о человеческом существовании в мире, внезависимости от того, к какой фазе или действующему лицумифической драмы можно отнести данное утверждение.